Kadara

Кима поднимает голову от экрана и смотрит Рейесу в глаза. - Она покровительствует Скотту, - говорит веско. - Заступается за него в спорах. Отверженные относятся к нему как к одному и своих, по ее приказанию. Слоан поддерживает Скотта весьма открыто. Отделяет его от Инициативы, но не обделяет своим вниманием. Это нельзя упускать из вида или пренебрегать этим, Рейес. - Я вижу, - коротко отзывается Рейес. Кима смотрит на него неотрывно, словно пытается взглядом впихнуть свои веские слова ему в уши и оттуда - в мозг, чтобы он усвоил их полностью. - Скотт защищает тебя от нее, Рейес. Ты должен рассказать ему о Шарлатане. Мы сейчас слишком рискуем, и он своей заботой может помешать. - Это я тоже вижу, - вздыхает Рейес и скрещивает руки на груди, защищаясь хоть так от почти нестерпимого, осязаемого давления Кимы. - Он может подставиться, - заканчивает Кима. - Ты простишь себе, если, защищая тебя, он пострадает? Рейес хочет ответить: "я не просил его о защите". "Это его взрослое личное решение, и он сам за это отвечает". "Это будет не моя вина". Хотел бы ответить и, наверное, мог бы - если бы речь шла не о Скотте. Слишком много "но". Скотта нельзя терять. Скотт полезный, Скотт удобный, Скотт верит ему. Он верит Скотту. Но под ложечкой подсасывает, и слюна горькая. Он морщится, закрыв глаза, и качает головой. - Слоан кажется ему надежным союзником, - только и говорит он. - И ты знаешь, почему, - вздыхает Кима недовольно. - Потому что.. - Потому что у Шарлатана нет лица. - Не предавай его, Рейес, - отворачивается Кима, поднимая дымящий мундштук. Дым пахнет горелым. - Это ты вынудил его работать со Слоан. И твоя вина в том, что он верит, что может тебя защитить. Верит в то, что тебе нужна защита. Ход за тобой, Шарлатан. Это низкая, неприятная нота. На ней они расстаются, и Рейес возвращается в "Тартар" глубокой ночью, когда тяжелая ледяная роса выступает на стальных боках контейнеров, из которых в трущобах выстроены жилища. В чаде и мути бара Киан толкает по стойке к нему стакан, и на пробу там оказывается что-то терпкое и пузырящееся, как шампанское. Киан показывает подбородком наверх и подмигивает - в своей приватной комнате, запертой на привычный код, Рейес находит Первопроходца. Немного пыльного, немного растрепанного. Скафандр покоится на соседнем столе, и Скотт спит, сложив руки на столешнице рядом с непочатой бутылкой, уязвимо-изящный (тени очерчивают на гладко обхваченной спине мышцы, лопатки, дугу позвоночника) в нижней одежде из белой фибры. Он не просыпается, когда Рейес садится рядом на узкую кушетку, когда он тянет его за плечо на себя. Шевелится только, разлепляя припухшие глаза, когда Рейес перекладывает его со стола, головой - себе на плечо, и обнимает одной рукой. Хочет что-то сказать, уже прижавшийся к Рейесу, и опаляет дыханием шею в расстегнутом вороте - но смыкает темные губы, и закрывает глаза - и прижимается еще теснее, неловко обнимая Рейеса в ответ. - Прости, что меня так долго не было, - шепчет ему Рейес, но Скотт уже снова спит, и из его объятий теперь не выбраться до утра. Уложив ладонь ему на затылок, Рейес прижимается щекой и губами к его мягким волосам. Он пахнет гарью - почти такой же, как дымящий табак в мундштуке Кимы. Почти такой же, какой может провонять все, если правильное решение не будет найдено.