Плыви, кораблик, по волнам

Артем обращал на Артура внимание, еще когда оба играли за разные команды, и это было приятно, ведь кто Юсупов, а кто Дзюба. О нем, нет-нет, а говорили многие, он будто бы сам подогревал интерес своими интервью, непосредственностью и умением уделять внимание абсолютно всем. Артура такое внимание подкупило сразу же, и он, как девочка-пятиклассница, с упоением читающая каждое интервью своего кумира, с таким же упоением читал каждый текст, где хотя бы как-то упоминался Дзюба. Этот человек будто бы из другого мира — иного вывода у Артура не было. И Юсупов, будучи человеком по натуре спокойным и податливым, быстро с этим фактом смирился. Как и с тем, что на него обращают внимание. Он, оказывается, не такой уж заморыш, с ним, глядите-ка, можно говорить. И кто! Сам Артем Дзюба! Юсупов сомневался, чувствовал ли себя таким нужным хоть когда-нибудь. Дзюба всегда уделял хоть капельку времени, даже если оба были на выездных матчах, умудрялся ему написать что-то типа «эй, заморыш, хочу тебя видеть на поле сегодня, понял?» А Юсупов расплывался и старался играть так, как никогда не играл, подгоняемый короткой, но четкой мыслью: «Артем смотрит твой матч, старайся». Это будто придавало сил, красной меткой горя перед глазами, заставляя двигаться, не бояться и идти вперед. Хуже было, правда, когда Динамо встречалось со Спартаком, здесь наличие Артема наоборот сбивало, мешало отдавать передачи и отбирать мячи. Он, кажется, только и мог следить за двухметровым форвардом, ловя на себе немного насмешливые взгляды, иногда становящиеся до дрожи в коленях нежными. И когда после матчей Дзюба подходил к нему, глядя прямо в глаза, забирая тем самым у Артура вообще все: от страха до слепого обожания, Юсупову хотелось только одного: дотронуться, почувствовать, что ему это не снится. И Дзюба позволял. Обнимал, сжимал ладони Юсупова, говорил что-то явно насмешливое, но Артура хватало только на то, чтобы улыбаться во все тридцать два. Наверное, уже тогда ему снесло крышу, наверное, уже тогда Артур понял, что это все ненадолго. Дзюба был слишком общительным, слишком увлекающимся и также легко отпускающим, о том свидетельствовали и многочисленные интервью, и видео, тоннами просмотренные на Ютубе. Да даже то, как Артем расстался со Спартаком, ни о чем хорошем не говорило, а Артур все равно таял. Юсупов честно старался не думать о нем, не обращать внимания, специально ассоциируя себя с девочкой-паинькой, которой понравился «плохой мальчик», пытаясь хоть как-то отрезвить. Не помогало, точнее, получалось ровно до того момента, пока Дзюба не появлялся в поле зрения: улыбающийся, тянущийся к нему и совершенно искренний, интересующийся, подтрунивающий. Юсупов не мог обижаться на это, тем более что подколы носили скорее дружеский характер, и после каждой такой фразы следовало «вознаграждение» — будь то объятия или взгляд, от которого у Артура внутри все сжималось. Поначалу так и было, Артур только изредка замыкался, понимая, что это все когда-нибудь закончится, уходил на день—два, стараясь перебороть этот приступ ненависти к себе и окружающему миру. Дзюба иногда даже звонил, интересуясь, куда это пропал его «протеже». «Не волнуйтесь, маэстро, улаживаю кое-какие дела ^--^». Отправлял, выдыхал, утопая в жалости к себе, и возвращался к нормальной жизни. С Артемом, даже когда их отношения в понимании Юсупова стали чуть больше, чем просто приятельскими, было сложно. Как ни старался избавить себя от этой участи очередной «жертвы» — ничего не получалось. Держаться на расстоянии не получалось, ничего к Артему не чувствовать тоже, строить стены и отграничивать себя от этого человека тоже. А завести с Дзюбой такого рода разговор — идея, заранее обреченная на провал. К тому же, не хотел показаться истеричкой: не знал, как будет выглядеть, не знал, как Артем воспримет, да и имеет ли он вообще право спрашивать. В итоге Артур перекручивал это все в собственном мозгу, чем дальше, тем больше закрываясь, теряя связь с действительностью и, в противовес, не будучи способным даже спрятать улыбку, стоило только Дзюбе обратить на него внимание. — Юс. — М? Дзюба подошел к стоящему у входа в столовую Артуру и, склонив голову на бок, улыбнулся: — Чего ты завис? — А, нет, ничего, я просто… — Ладно, не бубни. Пойдем, поговорить надо. Не дав Артуру опомниться, он ухватил того за руку и потянул за собой. Внутри что-то предупреждающе екнуло, но Артур не пытался остановиться или хотя бы спросить, куда и зачем его тащат. Это ведь Артем, какая к черту разница? Уже у входа в комнату Артема, решился спросить, зачем пришли сюда. Дзюба только улыбнулся и, затолкав Артура в комнату, запер дверь. Юсупов чувствовал себя здесь неуютно, может как раз потому, что они редко оказывались совсем одни. Здесь у Дзюбы не было поводов шутить или веселиться, здесь Дзюба был самим собой, а значит… что конкретно это значило, Артур не мог сформулировать, чувствовал только, что «как всегда» не будет. Ну и пусть. Он несмело улыбнулся Артему и огляделся — комната на базе была абсолютно такой же, как и его, разве что на столе беспорядочно валялись какие-то книги. — Юс, ты слишком хмурый в последнее время, не скажешь, что случилось? — Разве? — Артур попятился. Дзюба смотрел обеспокоенно, да так, что у бедного Юсупова натурально подкашивались колени. Он, как загнанный в угол зверек, и хотел бы куда-то деться, но куда, если с одной стороны стена, а с другой — Артем, с такой заинтересованностью на него смотрящий. Ну что он мог сказать еще? Что боится? Что, кажется, влюбился в него? Что знает, что их «дружба» скоро пройдет, потому что Артему нужно двигаться дальше, а самому Артуру будто на роду написано быть брошенным котенком? Что вообще не представляет, как Артем отреагирует на все то, что его беспокоит? И что Дзюбе вообще лучше об этом не знать. Конечно, Дзюба был бы не собой, если бы не решил все за Юсупова. Он как-то тяжело вздохнул, как будто решаясь на что-то, подошел к Артуру, схватив того чуть выше запястья. И не успел Юсупов даже испуганно пискнуть, поцеловал. По-хозяйски, не давая Артуру даже привыкнуть или осознать, провел языком по верхней губе, зубам, в конце концов, легонько прикусил нижнюю губу. Юсупов не знал, как себя вести в такой ситуации, не знал, что вообще нужно делать, если тебя целует другой мужчина. Представлял, соврал бы, если бы сказал, что нет, но не думал, что это вообще когда-нибудь случится, а теперь просто растерялся, смотрел во все глаза и ничего не видел. Когда Дзюба, решив все за него, в несколько шагов прижал Артура к стене, аккуратно, будто хрупкий фарфор, придерживая одной рукой за пояс, а второй поглаживая его волосы, Юсупову показалось, что еще немного, и он просто расплавится под этими прикосновениями. Растает облачком пара, полностью растворится в Дзюбе и перестанет существовать, как будто и не было. Он несмело, но так крепко, как только мог, сжал руки за спиной у Дзюбы, поддаваясь моменту, вряд ли Артем сейчас хоть что-то запомнит… Да и все равно понял уже, наверное. Артем отстранился, все еще немного придерживая за плечи Артура, будто зная, что Юсупов не удержится на ногах. А Юсупов и не держался. Смотрел во все глаза, пытаясь сфокусироваться на Артеме. Тот же рассматривал его в ответ, изучающе, с легкой улыбкой на губах и, кажется, капелькой сочувствия. Каждый ждал хоть какой-то реакции от другого, но Дзюба, по натуре человек куда более легкий, провел пальцем по щеке Юсупова: — Все хорошо? Хорошо не было хотя бы потому, что до этого хоть как-то сдерживаемое чудовище под кодовым названием «чувства к Артему Дзюбе» вырвались, затапливая всего Артура, как ненадежную платину. И какое к черту «в порядке» с ним могло быть? — Нет. Ком в горле не позволял выдавить что-то более членораздельное. В голове был полный раздрай: одна часть радостно вопила от пережитых эмоций, другая же заходилась в жалобном вопле — это ничего не значит для него. Ничего из того, что чувствовал Артур. Дзюба еще раз провел по его щеке рукой и как — то понимающе улыбнулся. -Извини, Юс, — он потрепал парня по волосам, — я не хотел. Просто показалось… не важно. Он подошел к двери, отпер ее и жестом указал Артуру в сторону выхода. А Артур не мог вымолвить и слова: внутри его разрывало от эмоций, внешне же будто и не произошло ничего. Он улыбнулся Дзюбе — и как только сил хватило? — и быстро прошмыгнул в дверь. Уже оказавшись у себя в комнате, улегшись на кровать и закрыв глаза, немного успокоился, убеждая, что и это нормально. Ну, для Дзюбы наверняка здесь ничего из ряда вон не было, иначе он бы его не выкинул за дверь, как ненужного котенка. Юсупов стукнул кулаком по лбу, прогоняя дебильные ощущения — так недолго снова скатиться до нескольких дней самобичеваний. И все же, как Юсупов ни старался, мысли о поцелуе не покидали. «Ничего не вижу в поцелуе между двумя мужчинами». Поддержать хотел? Понял, что Артур к нему испытывает? Вполне. Мысли о том, что Артем решил поиздеваться, не было, все же, Дзюба был ветреным человеком, не всегда думающим о чувствах других, но никак не сволочью. Артур не идеализировал Дзюбу, нет, но твердо верил в то, что Дзюба к нему чувствовал нечто вроде привязанности. Постепенно угасающей — без этого никак, разумеется. А потом появился Кокорин. Юсупов, каким-то чудом до этого момента тесно общавшийся с Артемом, и даже где-то смирившийся с тем, что это когда-нибудь (скоро) закончится, понял, что сейчас. Дзюба продолжал шутить и улыбаться ему, но все внимание его было сосредоточено на новичке. — Юс, — Дзюба как-то совершенно неожиданно утянул его куда-то в темный угол, как паук, утаскивающий свою жертву, — хотел поговорить с тобой. — Что такое, — Юсупов улыбался, как улыбаются люди, смирившиеся со своей судьбой, мягко и открыто, почти не выдавая страха и печали, — снова хочешь сделать что-нибудь странное? — Нет, — Дзюба хмыкнул и заговорщицки подмигнул, — а ты что, уже и не против? Юсупов на это только пожал плечами — против он не был, но пусть Артем понимает так, как угодно ему. Артем понял неверно. Совсем не так, как хотелось бы Юсупову. Он чуть отошел, будто боясь даже случайно задеть Артура рукой. Это Юсупова покоробило, и он еще больше сжался, желая уйти. Не хотелось ему ни о чем разговаривать с Дзюбой. Артем, наверное, тоже это понимал. Да и зачем? Поставленной задачи ведь Дзюба добился, Артур считал его своим другом, им было весело, Артур, кажется, даже перестал так зажиматься. Артем мог собой гордиться, Артем мог уходить. Да и Артур в принципе уже был готов. Недаром столько себя убеждал, что как только Дзюба добьется своей цели, рядом с ним ему делать будет больше нечего. И причина была проста, как белый и ясный день, более того, маячила с Дзюбой уже почти постоянно. А значит, ему пора было отходить на второй план. А может на третий. А лучше вообще из жизни Артема. Так ведь все делали? Все его «цели», которых Артур насчитал не так уж и мало. Почему-то, когда попадался на эту удочку, даже не задумывался, что все может закончиться вот так. — Так ты поможешь? — А? В чем? — Юсупов, кажется, вообще не слышал, что ему говорил Дзюба. Он глянул на Артема, тот же хмыкнул: — Куда ты там опять залип? — Никуда. Просто я задумался, извини. А что он мог еще сказать? Думал о том, как будет жить без Артемового постоянного присутствия? Вряд ли Дзюбе это было интересно. — Я вот думаю, как-то надо бы над Кокориным пошутить, а то ходит весь неприкаянный. Это слово кольнуло внутри, отзываясь старыми чувствами и постоянными подозрениями. «Что, вот прямо так? Даже теми же словами? Он ведь совсем не такой, Тем». Юсупов не хотел в этом участвовать… но разве мог отказать? Разве мог лишить себя возможности побыть с Дзюбой чуть дольше? Пусть и такой ценой, и в таком качестве. — Конечно, я помогу, — он улыбнулся, — скажи только, что на футболке должно быть. С этого момента Артур начал вести своеобразный обратный отсчет — каждую секунду, с которой Дзюба становился от него все дальше. Артур несколько месяцев жил с мыслью, что вот, еще немного, и все. Не было уже ни того интереса, ни нежности во взгляде, скорее капелька вины с примесью безразличия. Артур Дзюбу не винил, совершенно точно зная, что это закономерный результат их дружбы. Новый сезон явил для обоих новое начало. И если для Дзюбы он стал очередным шагом вперед, то для Юсупова, оставленного позади, несколькими шагами назад. Минус уверенность, минус друг, минус всё. Артем его как будто сторонился, изредка посматривал, ловил на себе ответный взгляд Юсупова и нерешительно улыбался, будто извиняясь. Артуру от этого легче не было, он вообще не понимал, для чего эти взгляды, но отвести глаза не мог, как бы ни пытался. За лето не проходит. Когда Артур распсиховался на тренировке, поразив абсолютно всех, самого себя в том числе, тренер, удивленный такой реакцией полузащитника на собственную ошибку, отправил того в раздевалку. Успокоиться, попить воды, придти в себя. А Юсупов и пошел: уши горели от стыда и обиды, но ничего с собой поделать не мог, сил смотреть на Дзюбу и Кокорина, весело что-то обсуждающих, не было. Как ни готовил себя к этому, как ни делал вид, что ему оно не сдалось, как ни увещевал и не спорил сам с собой, что так лучше, внутри зависть и ревность затапливали с такой силой, что хотелось не то убить этих двоих, не то заорать и разнести все окружающее к чертям. Артур отдышался и закрыл глаза — даже этого Юсупов не мог себе позволить. -Юс, ты что? — как Дзюба оказался в раздевалке рядом с ним, Артур не знал. В груди что-то екнуло так радостно, что на глаза навернулись слезы, и он часто заморгал. Артем это точно заметил, потому что вдруг перевел взгляд куда-то вниз, наверное, сам уже не понимал, что здесь делал. Юсупова это отрезвило. Он несколько раз моргнул, прогоняя последствия излишнего проявления эмоций. Юсупов коротко улыбнулся: — А ты что натворил?.. — А? — Ну, что тебя тоже с тренировки выгнали. Дзюба молчал. Он ведь прекрасно знал, что Артур был завоеван полностью, как знал это и сам Юсупов. Такой себе важности трофей, и, тем не менее, даже ему нашлось место на огромной полке, где-то в пыльном углу, о котором никто и никогда не вспоминает, даже при уборке. Ну, есть он и ладно. А если бы исчез куда-то, вот как сейчас пытался Артур, никто бы и не заметил. Но Дзюба заметил. Наверное, не успел еще задвинуть так далеко? И теперь у Артура был последний шанс… нет, даже не шанс, как раз шанса-то у него и не было. Просто выбор: остаться хотя бы для себя чуть-чуть непобежденным и сказать, что все в порядке, ему не стоит беспокоиться, или же… — Эй, Тем. — М? — Я тебя люблю. Для Дзюбы, кажется, это не стало сюрпризом, хотя он долго вглядывался в Артура, как будто выискивая что-то для себя важное. Юсупов знал, что Артем там ничего не найдет, не было больше в Артуре ничего для него важного. Но Артур терпел на себе этот взгляд, знал, что Дзюбе нужно осмыслить, обдумать. И ведь получил свое — едва заметную улыбку, даже где-то понимающую. Артем потрепал Артура по волосам: — Спасибо, Юс. Ты справишься. Юсупов не смог выдавить улыбку в ответ. Он знал, что для Дзюбы такие слова — высшая степень благодарности, как и знал, что не справится. — Справлюсь, конечно, но не здесь. Не в этой команде. Просто сказал, чтобы ты знал. Подумал, что… ну, может тебе будет интересно, что я… что я ухожу. Дзюба, уже почти покинувший раздевалку, развернулся. На лице все еще играла легкая улыбка: — Что ты там снова бубнишь? Артур покачал головой и оперся затылком о шкафчик: — Нет-нет, все хорошо.