близкие знакомые

      мерцающий цвет, мигающий свет. тесно и темно.       быстро тянутся секунды. три, два, один — как по заказу; и чонгук впивается в губы тэхена, затем — в шею. а пальцы, как шелк, нежно скатываются по коже от острой челюсти до ключиц.       приятно до мурашек. так приятно, но так неправильно. душа тэхена испаряется куда-то, как будто не с его телом происходят эти чудеса — думает пол секунды и так же молниеносно отталкивает чонгука.       — ты пьян, — делает замечание рыжий, — слишком пьян.       — а ты слишком красив, — ухмыляется тот, — и слишком мне нравишься.       — я не твой парень, — напрягается тэхен.       — я просто трахну тебя, — а этому мерзавцу ведь действительно похуй, — ничего больше.       лезет снова, лезет под футболку, лезет целоваться, лезет ближе. и еще ближе. а сердце бешено колотится, ломает ребра, вырывается из кожи. тэхен давно бы вырубил любого другого парня, но в чонгуке точно что-то есть. что-то, что не хочется отдавать другим. хотя, есть ли смысл барахтаться после единственной бурной ночи? но что же ты делаешь, тэхен?       поддается. расслабляется. подхватывает ритм. (не то громкой музыки, не то движений чонгука)       «он же не станет заниматься этим в толпе» — начинает паниковать тэхен, но чонгук уже тянет куда-то. полуголые, но не на танцполе. скучная вечеринка. (для остальных)       мнет у стены, и киму остается закинуть ноги на его бедра, пока свои лапают руки чона. снова приятно. толчок, хлопок, щелчок — глухой звук в темноте. но уже понятно, что они в комнате под замком.       страх или страсть? и страх, и страсть.       вкушает настоящий животный инстинкт. а чонгук — его тело — полухрупкое — как бы не сломать/разбить. удавка на шее — чей-то галстук. давит сильно, но не понятно — узел слишком тугой или чонгук тянет. второе тэхену нравится больше. намного.       толчки; тэхен выгибается под мускулистым телом подобно гибкой змее. (укуси)       кусает, но яда нет. и не было никогда. зато, теперь не только старшему больно.       «ну, и пусть» — думает он и впивается ногтями в спину.       и снова: выгибается, кусает и царапает.             (а на вкус чонгук очень даже ничего)       стоны не приходится выдавливать, они сами льются ручьем. нет, скорее — водопадом.       быстрее, чем децибелы улетают в стерео. еще быстрее, чем опиаты разбегаются по внутривенным эстакадам. кажется, достигли скорости света, но все еще идут по нарастающей.       скоро чонгук на него кончит, а потом уже можно сваливать.       — и что теперь? — тэхен дрожит, не отпускает чужое тело. (свое)       — конец, — безэмоционально смотрит брюнет сверху, — я уйду, тэ-хен, и, может, вернусь, чтобы снова тебя трахнуть.       — да, конечно, — нервно сглатывает парень и секунду раздумывая ударяет его в живот, — мудак.       — да, еще тот, — смеется и одновременно кашляет чонгук.             «проваливай»       рыжий думает, а потом заезжает кулаком в лицо. не может поверить, что его просто использовали. (хотя секс был на высоте). обычный эгоист — хочется больше.       ненависть.       — проваливай! — кричит тэхен и долбит его в плечи, — пожалуйста, уходи.       он уйдет, лишь усмехнувшись обернется. и все. бейся в истерике, плачь, закидывай его рожу на стене дротиками, кривыми — он не вернется.       и может, снова встретитесь на шумной вечеринке. где алкоголь будет туманить разум одного, когда второй будет изгибаться под. где секс и драка в тесной комнате.       а в штанах всегда тесно, когда они рядом. раздражение под кожей, прикосновения, толчок-хлопок-щелчок, кровь из носа, боль в животе и глазах — навсегда в памяти.       и в штанах опять тесно, они снова рядом.       не друзья. не любовники. близкие знакомые. (которые очень близко знакомы)