Чаша жизни

Огневиски обжигало горло и тут же дарило блаженное чувство разливающегося по телу тепла. Сделав несколько глотков, я прикрыл глаза, чувствуя такое умиротворение, какого, пожалуй, не ощущал со школьных времен. Звездное небо, озеро, любимое дерево, огневиски и Сириус рядом — что могло быть лучше? Кто бы знал, как сильно мне его не хватало все это время… — Как же хорошо, — расслабленно пробормотал Бродяга, беря протянутую мною бутылку и отпивая из нее. Как и всегда, он читал мои мысли. Я только кивнул, откинувшись назад и снова прислонившись к дереву. Сириус последовал моему примеру. Странно, но больше говорить ничего не хотелось: мы двое и так прекрасно знали, что у каждого из нас творится внутри. Звезды светили так ярко, будто специально желали заменить нам фонари. Я улыбнулся, увидев любимое созвездие — наконец-то оно больше не вызывало у меня горечи. Напротив… — А помнишь, — нарушил я тишину, — как мы украли школьные метлы на первом курсе, чтобы долететь до Сириуса? После того, как не удалась затея с фестралами. Даже не поворачивая головы, я почувствовал, как Бродяга расплывается в ностальгической улыбке. — Мне кажется, мои пальцы на руках до сих пор не приняли прежней формы после того, как примерзли к метле, — сказал он с усмешкой и снова глотнул из бутылки. Немного помолчав, он добавил: — Хорошее было время… Самое лучшее. Я протянул руку за огневиски и тоже отпил. — Тогда мы впервые узнали, где заканчивается защитное поле над школой. Удивительно, как это оказалось высоко. — Воспоминания нахлынули мощной волной. — Жаль, что Лунатик и Хвост с нами не захотели. — Они вообще много чего интересного пропустили. — Точно. Через пару минут тишины Сириус тоже ударился в воспоминания. — Кажется, именно после того раза Филч стал постоянно за нами следить? — А ты что, не помнишь? Он ведь тогда нас засек, и если бы мы случайно не провалились в тот тоннель за зеркалом на пятом этаже… — А-а-а, да-да, точно… — Сириус внезапно рассмеялся. — Бедный тоннель, для него этот день был черным. Перед глазами тут же появилась яркая картина, и я тоже не смог сдержать смех. Найденный коридор впоследствии стал для нас тренировочной базой, пока мы не нашли Выручай-комнату. — Как же все-таки здорово было в Хогвартсе! — заметил я. — Кто бы из нас тогда мог подумать, какая судьба ждет нас за его пределами. Мы замолчали, каждый задумавшись о своей нелегкой доле. — Когда я был в Азкабане, — тихо сказал Сириус спустя какое-то время, — не было ни дня, чтобы я не думал о тебе… Раз за разом я представлял себе, что было бы, если бы мне в голову не пришла эта идиотская мысль сделать Хранителем Питера… — Ты ни в чем не виноват, — так же тихо ответил я. — Ты не мог знать, что он окажется предателем. Никто из нас этого не ожидал. — Да, верно. Но все же я до сих пор не могу понять, почему он это сделал. То есть да, конечно, он всегда был трусоват, но мы же были лучшими друзьями… — Друзьями, которые вечно над ним подтрунивали. За столько лет пребывания в этом месте я успел не раз пересмотреть наши школьные годы. И я понял теперь, почему Лили столько лет чувствовала ко мне неприязнь. Я и Сириус всегда относились к Хвосту свысока, считая его не таким одаренным, как мы, но все же по-своему любили его. Почему-то нам никогда не приходило в голову, как наши злые шутки сказываются на его самооценке и отношении к нам. Нам казалось, что он привык к нашему юмору и не воспринимает его всерьез. Мы ошибались. — Если ты, как я, посмотришь со стороны на все, что происходило, я думаю, ты удивишься. — Я снова посмотрел на звездное небо, и, кажется, увидел, как звезда по имени Сириус подмигнула мне. — Можешь сейчас сказать, что я стал скучным занудой, но мы действительно иногда вели себя отвратительно. Вспоминая, какое лицо было у Гарри, когда он увидел воспоминание Снейпа, я до сих пор хочу провалиться сквозь землю. Сириус удивленно посмотрел в мою сторону. — Ты жалеешь Снейпа? Я усмехнулся. — Но ты ведь теперь знаешь, что он делает для Гарри. — Да, но все равно непривычно. Знаешь, Сохи, кажется, за пятнадцать лет ты таки набрался разума. А мне, видимо, придется тебя догонять. Тринадцать лет в Азкабане и два года в бегах отнюдь не добавили мне разумности. Видимо, теперь в нашем дуэте ты будешь исполнять роль Лунатика. Я засмеялся и, подняв одну руку, закинул ее Бродяге на плечо. Он лениво улыбнулся и снова глотнул огневиски. — И все же я хочу, чтобы сегодня мы хорошенько надрались, — сказал я, заговорщически наклоняясь к нему. — Лили наверняка не обрадуется, но… Долой разумность! Долой серьезность! Даешь балаган, как в старые добрые времена! Я приподнял свободную руку и громко сказал: «Пять литров огневиски, пожалуйста». Большой бочонок тут же упал мне прямо на ладонь, и я, естественно, не удержал его; с громким стуком он ударился о землю, но не опрокинулся. Мы с Сириусом расхохотались и одновременно потянулись к выпивке. Ночь обещала быть длинной. Деревья тихо шевелились от ветра. Это спокойное место еще ни разу не видело такого веселья, которое происходило здесь дальше. * * * — Сир…ус, Сирус! Я стоял, облокотившись на дерево, и пытался смотреть вверх, но голова неизменно падала вниз, как будто шея больше отказывалась ее держать. Земля под ногами прыгала, и мне стоило больших трудов сохранять равновесие. — Сирус! — повторил я, стараясь говорить отчетливо, но язык слушался плохо. — Слезь, а. Не стоит искушать судьбу… Я снова попробовал поднять голову, но она тут же склонилась обратно. Всё куда-то плыло. Сириус, не обращая внимания на мои слова, продолжал пытаться вскарабкаться на дерево. Ноги слушались его не лучше, чем меня, то и дело соскальзывая с сучков, но сильные руки не давали Бродяге грохнуться. — Погоди, Сохи! Ещ чу-чуть… — таким же заплетающимся языком сказал он, закидывая ногу на очередную ветку. — Немножко… Оп! Он обнял толстую ветку обеими руками и ногами и улегся поудобнее. — Ох, устал, — протянул Сириус пьяным в стельку голосом. Под ним уже было добрых четыре метра высоты. Я попытался призвать на помощь последние крупицы здравого смысла, которые еще не успели пропитаться огневиски в моем растекающемся мозгу. — Плохая идея, Брдга, — пробормотал я. — Ты разбшься! — Не-не-не, — покачал головой Сириус, — я же уже умер, ниш-ш-ш, — он протяжно вздохнул, — чичо не произойдет. Вот у-увидишь! Сейча-а-ас… Он попытался закинуть ноги обратно на ветку и встать. Каким-то чудом ему это удалось. Теперь он крепко держался за ствол и смотрел вниз. — Ни-и-изко! Надо еще… Я не успел ему возразить. Сириус снова попытался поднять ногу, руки чуть ослабили хватку, и он с громким «О-ей!» полетел вниз, на ходу ударяясь об ветки, которые ранее миновал. Я понял, что мне ничего не остается, как попробовать его поймать, и выставил руки, но, едва оторвавшись от дерева, тут же завалился набок. Почти сразу же я почувствовал удар, дыхание сперло, а глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит. Сириус, задыхаясь от смеха, надавил мне на плечи и постарался перекатиться с моего тела на траву. Ему это плохо удавалось, и еще пару минут я чувствовал, как он давит мне в спину, пытаясь переместиться. — Ви-видишь, — всхлипнул он, вытирая выступившие слезы рукавом, — ни-ничего не слу-чи-и-лось, ха-ха-ха… ни-ни царапинки… Несмотря на жуткий дискомфорт, меня самого почему-то потянуло на смех. Еще несколько минут мы лежали, не в силах успокоиться. Наконец я почувствовал, что снова могу говорить: — Знаешь, Блэк, только теб мгла прити в голову мысль попробвать убиться после смерти… — Не знаю, по-очему вы с Лили раньше не попробовали, — ответил Сириус, и мы взорвались новым приступом хохота. Земля перед глазами по-прежнему прыгала, но внезапно я почувствовал новый прилив вдохновения. — А да-давай вызовем твой мо-то-цикл! Помнишь, как мы… как мы уле-улепетывали от тех магглов? — О да! — Сириус снова затрясся от смеха. — Л-ладно… Он протянул руку и сказал: — Мотоцикл Сириуса Блэка! Я не ожидал, что он действительно появится, но место, в котором мы оказались, было и вправду особенным. Не знаю, настоящий или имитация, но мотоцикл вдруг возник прямо из воздуха рядом с нами. Слава Мерлину, он не упал на руку, как бочонок с огневиски, который сейчас, абсолютно пустой, валялся неподалеку. — Есть! — ликуя, воскликнул я, чувствуя, что все-таки понемногу начал трезветь. Земля прыгала уже не так сильно, а язык стал меньше заплетаться. — Ах, моя крошка! — с нежностью прокричал Сириус. — Я скучал по нему! Ну-ка… Не теряя больше ни секунды, он вскочил на ноги и бросился к мотоциклу. Я последовал его примеру. — Давай, Джим, забирайся назад, как в старые добрые времена! Однако «как в старые добрые времена» не получилось. Сириус, плохо владея своим телом, слишком сильно навалился на мотоцикл, и тот упал. — Ничего! — не отчаиваясь, сказал Бродяга. — Сейчас вернем все на место… Он наклонился, чтобы уцепиться за ручку, но в его состоянии это было слишком смелым шагом. Не удержав равновесие, он повалился сверху на мотоцикл и громко выругался. Я захихикал. — Заткнись, Сохи, лучше помоги мне… Шатаясь, я подошел к другу и протянул ему руку. В следующее мгновение оба уже лежали на земле. — Да чтоб тебя! — простонал Сириус. — Прекрати ржать… Мы должны… Мы просто обязаны его оседлать… Мародеры мы или кто… На борьбу с мотоциклом у нас ушло еще несколько минут, но в конце концов мы все-таки смогли его поднять и сесть друг за другом. Сириус оказался за рулем и пытался завести «свою крошку». Это оказалось совсем нетрудно — мотоцикл как будто ждал, когда на нем снова начнут ездить, и загромыхал на весь лес. В следующее мгновение мы уже неслись на максимальной скорости, нарочно уворачиваясь от деревьев в последний момент. Мы оба смеялись, а когда Сириус нажал кнопку полета и мотоцикл оторвался от земли, не смогли сдержать восторженных криков, чувствуя себя так, как будто нам снова по двадцать лет. * * * Когда я открыл глаза, голова трещала так, будто кто-то нарочно изнутри бьет по черепу молотками. В горле пересохло, и я огляделся в поисках чего-нибудь питьевого. Сначала я даже не понял, где нахожусь. Судя по всему, я все еще сижу на мотоцикле. Впереди меня — Сириус, уткнувшийся головой в руль и негромко похрапывающий. А вокруг… Разорви меня горгулья! Кажется, новые дозы огневиски, которые мы приняли вчера уже после того, как вызвали мотоцикл, были лишними. Иначе почему я не помню, как мы врезались в какой-то дом и уснули прямо под пробитой крышей? Да, нас окружали щепки, а сами мы, судя по всему, были на чердаке. Я посмотрел наверх и увидел огромную зияющую дыру. Огляделся еще раз и вдруг понял, что помещение мне знакомо. Нет… Сириус впереди меня тоже пошевелился, открыл глаза и очумело посмотрел по сторонам. Затем, не обращая ни на что внимания, достал из кармана фляжку, отхлебнул и протянул ее мне. Я с жадностью сделал несколько глотков. — Где мы? — спросил Сириус все еще не протрезвевшим голосом. — Похоже, у нас дома, — ответил я, чувствуя, как все внутри сжимается от неприятного предчувствия. Вряд ли Лили могла не заметить, что мы пробили мотоциклом крышу… — Дома? — переспросил Сириус и, к моему ужасу, вдруг истошно завопил: — Лили! Где ты? Я привел твоего мужа домой! — Тихо ты! — шикнул я, но было поздно. Сириус вдруг громовым голосом запел: — И Джеймса-оленя домой отвезли, туда, где резвился он в малые лета… Давай, Лили, присоединяйся! Джим, не отставай! Почему вы такие скучные? Мы же снова вместе! Продолжаем праздновать! С ним Блэк развеселенький рядом лежит, и сломана крыша, грустно все это… Я непроизвольно протянул руку к лицу и закрыл ладонью глаза. Все-таки алкоголь уже практически выветрился из моего мозга. Рядом раздалось громкое хмыканье. В дверях чердака стояла Лили и со смехом в глазах смотрела на нас. Она держала в руках огромный кувшин. Бродяга перестал петь и по-прежнему громко воскликнул: — Ого! Ты принесла нам попить? Ты не ругаешься? Сохатый, друг, поздравляю! Твоя жена стала действительно Поттер, а не Эванс! Лили усмехнулась. — Я ждала чего-то подобного. Поэтому когда вы разнесли на мотоцикле полгостиной… — Что??? — … распевая «Котел, полный крепкой, горячей любви», ничуть не удивилась. Гораздо больший сюрприз для меня, что вы смогли вернуться обратно. Пусть не совсем без происшествий, — она подняла глаза на дыру в крыше, — но оба целы, и на том спасибо. Глядя на мое ошарашенное лицо, она рассмеялась. — Да ладно тебе, Джим, я знала, что с появлением Сириуса моим тихим спокойным дням придет конец. Все-таки вы оба столько лет практически не веселились. — И ты не злишься?! — Пока нет. Но если вы не почините гостиную, гнев мой будет ужасен. Так что пейте, трезвейте и марш за работу. Не знаю, как вы обойдетесь без палочек, но это не мои проблемы. С этими словами она протянула мне кувшин и вышла из комнаты. Сириус присвистнул. — Браво, Джим! Ты сделал из зануды Эванс настоящего мародера! — Ага, — кивнул я, по-прежнему удивленный. — Только когда я успел это сделать? С по-прежнему гудящей головой я перекинул ногу через мотоцикл и слез с него. Нам предстояло оценить масштабы бедствия. Но сейчас это мало меня волновало. Гораздо интереснее было думать о реакции Лили — совершенно для меня неожиданной. Право, сколько лет мы знакомы, сколько лет вместе, а эта женщина до сих пор не перестает меня удивлять!