Бэт-семейные бэт-ситуации

      Джейсон недовольно зашипел, поднимаясь с кровати и плотнее задергивая и без того задернутые шторы. Бесшумно (частично по привычке, частично из-за того, что голова раскалывалась из-за малейшего шороха) отошел к двери и закрыл ее, боясь, что братья вот-вот затеют какую-нибудь заварушку, начнут носиться по коридору с криками и ором, а мозг Джейсона бы этого явно не выдержал.       Едва парень лег на кровать, как в комнату заглянул Дик. Он окинул взглядом сумрачную обстановку и чуть слышно хмыкнул, прикрывая дверь и направляясь к своеобразному кокону, в который Джейсон закутался лишь с намерением спрятаться от света, все-таки пробивающегося сквозь плотную занавеску. Старший мягко приземлился на кровать, чуть коснувшись чужой макушки — по крайней мере, это выглядело как голова — и одними губами позвал Тодда по имени. Парень недовольно загудел. Его уже мутило из-за этой чертовой головной боли, но сил встать и принести тазик уже не было.       Дик бережно продолжил поглаживать чужую макушку, периодически беззвучно проклиная чувствительность Джейсона к погоде. Всего лишь немного похолодало, а известного виджиланте, самого Красного Колпака уже вон как скрутило.       Как же люди беспомощны перед природой, с тоской подумал Дик, целуя брата в лоб. Как же люди по своей сути беспомощны в принципе, чего бы они не добились и чего бы они не сделали.       Посидев рядом с, кажется, уставшим бороться с болезненной бессонницей Джейсоном еще минут десять, Дик поднялся и так же бесшумно вышел.       Смотреть как разваливается его младший брат сил не было.       Лучше бы его так скрючило. Тодду и так достаточно счастья в жизни было.       Джейсон на уход старшего не отреагировал — за пеленой тяжелого сна и головной боли бесшумных шагов он не заметил, а невесомое движение Дика, когда тот поднимался с простыни, отметил чуть слышным недовольным мычанием сквозь дрему.       Пробуждение оказалось удивительно легким. Парень недоуменно моргнул и поднял с тумбы свой телефон. Легким и быстрым. От силы прошел час, не больше, а от головной боли и тошноты остались только гул и голод. Джейсон выбрался из одеяльного кокона и, довольно резво для только недавно слегшего с адскими приступами головной боли человека, направился на кухню.       Последнее, что он ожидал увидеть — скрюченного над тазиком Дика; над парнем встревоженно колдовал Альфред, проклиная мигрень, погоду, болезни и привыкание организма к препаратам.       — Что с ним? — не на шутку встревожился Джейсон, гася по просьбе дворецкого свет на кухне. — Он же еще час назад был бодр и весел, пока ко мне не зашел. Головные боли же воздушно-капельным не передаются?       Альфред покачал головой, набирая в шприц обезболивающее.       — Мастер Дик свалился с этим буквально полчаса назад, — тихо ответил мужчина, наклоняясь над повалившемся бесформенной кучей на стол Грэйсоном, — пришел от вас, сказал, что вы свалились с мигренью, и только чай себе заварил, как тоже, — Альфред устало махнул рукой, оторвавшись на секунду от ватки со спиртом. — Реакция на погоду, скорее всего.       Дик только чуть слышно вздохнул, когда дворецкий ловко воткнул иглу и ввел лекарство, но большего неудовольствия не высказал. Джейсон нагнулся над старшим братом.       — Крылышко, — чуть слышно пробормотал Дик, — т’перь и меня согнуло. Представляю теперь, как тебе пл’хо было.       Джейсон только покачал головой, закрывая рукой глаза непутевого братца от света, зная, как раздражает хоть малейший лучик. Грэйсон благодарно замычал.       Что-то подсказывало Джейсону, что совсем не так просто Дик свалился с головной болью. Он словно… перетянул ее?..

***

      — Ты сипишь как гребаный дементор, — безапелляционно заявил Джейсон, смахивая на пол стопку бумаг и с маху водружая на стол термос с чаем. Тим флегматично проследил за белыми листочками, которые веером разлетелись по полу. Моргнул, перезагружаясь.       — Я молчал.       — До этого момента, — возразил Тодд, осторожно обнимая Тима рукой за шею, второй к носу подпихивая стакан с чаем. — Давай. Если ты его сейчас целиком при мне не выпьешь, я его тебе насильно в глотку волью. И не факт, что тебе понравится.       — Целиком стакан или термос? — сипло уточнил на всякий случай Дрейк, морщась. — Медом пахнет.       — И то, и другое. Если будешь выпендриваться, — Джейсон слегка ужесточил хватку, — принесу еще. Мы с Альфи этого добра наделали ого-го, тебе на три простуды хватит.       Тим недовольно нахмурился. Горло драло при каждой попытке проглотить слюну или воду, но Дрейка мало что могло остановить. Поэтому он тщательно игнорировал подпихиваемые ему вместо остывшего кофе стаканы молока, чая и прочих жидкостей, пока не явился Джейсон. С чаем и медом. Дожили.       — Я не буду это пить, — поморщился снова Тим, осторожно отводя стакан. — Серьезно, Джейсон. Просто хриплый голос. Это пройдет.       — От твоего «просто хриплого голоса» Альфред чуть не поседел, — сухо возразил Тодд, ущипнув младшего за плечо. — Пей. Тебе Смерть можно озвучивать, без шуток.       — Ну хоть где-то попадание, — Тим закатил глаза, подавив кашель. — Ты от меня не отстанешь, полагаю?       — Правильно полагаешь.       — Оставь термос и кружку, выпью. Не прям сейчас, но в процессе работы — обязательно, — поймав на себе недоверчивый взгляд старшего, Дрейк вздохнул. — Если я этого не сделаю, можешь пожаловаться Альфреду.       — Окей, с козырей пошел, — согласился Джейсон, все еще не отпуская чужой шеи из захвата. — Через полчаса зайду, чтобы стакан пустой был, а в термосе — отпито. И без мухлежа. Я по завядшим цветам узнаю, куда ты дел весь чай.       — Есть более гуманные способы, — Тим чуть заметно качнул головой, хрипло вздохнув. Горло жгло неимоверно. — В раковину вылить, например. Цветы мне жалко.       — Я буду тщательно следить за туалетом на этаже, — предупредил Джейсон, наконец, отпуская Дрейка. — Я тебя предупредил. Через полчаса.       Через полчаса Джейсон не зашел. Тим забыл о разговоре, скорее по привычке цедя чай и пялясь в монитор. Через час термос опустел, и Тим, обратив внимание на время, пошел искать Тодда — тот-таки обещался зайти и влить чай насильно, а тут пропал с концами.       В комнате у Джейсона было… жарко. Как будто мало было летнего времени и жары с улицы, так кто-то еще и кондиционер включил. На кровати сидел обернутый двумя одеялами, в обнимку со стаканом, Тодд. В компании кучи мятых носовых платков и сиропа от кашля. Тим удивленно вскинул брови.       Джейсон посмотрел на него вопросительно в ответ и — до странного сипло, час назад же все было хорошо — спросил:       — Ты чего?       — Пришел похвастаться, что чай допил, — Тим качнул прихваченным с собой термосом. — Чтобы ты мне инквизицию своими руками не устроил.       — Это называется «Сделай сам», — фыркнул Джейсон, откидываясь на подушки. — Если ты баклуши бьешь, то принеси мне чая. И термос помой, а то ты заразный.       Тим закатил глаза.       — Кто бы говорил.       Впрочем, только на кухне, глядя за янтарно-коричневой сильно пахнущей травой и медом жидкостью, Тим понял, что и горло, и сипой голос у него прошли.       Магия, не иначе.

***

      Дэмиен недовольно поежился и замычал, когда натруженные мышцы свело болезненной судорогой. Все тело ужасно ныло и болело, словно юношу скрутили, дабы выжать все соки в буквальном смысле, словно выстиранную кем-то тряпку. Напрягать пресс, руки, спину и ноги было равно мучению и боли нестерпимой, что, казалось, ныли кости. Даже, наверно, не казалось. Кости действительно болели.       Робин попытался сесть, но тут же болезненно потянуло в животе, и Дэмиен плюхнулся в кровать. Сил просто не было. Пришлось перекатиться на четвереньки и, шипя от боли, сползти с кровати.       Ругая свою беспомощность и недальновидность, он медленно, осторожно, стараясь не причинить себе лишней боли, добрался до стола, взял мобильник и стакан с водой и вернулся в кровать. Лечь нормально не получилось — едва Дэмиен начал крениться назад, как спина и пресс хором болезненно заныли, и юноша просто-напросто упал, облившись водой.       Сил ругаться тоже не нашлось, по какой-то причине.       Вздохнув и неловко водрузив стакан на тумбу, Робин пролистал сообщения и поняв, что после сегодняшней тренировки у него не будет желания выходить на патрули как минимум неделю, убрал телефон и смежил веки.       В тишине прислушиваться к болевшему телу было привычно, но все еще неприятно. Хотя, по правде говоря, отвлекаясь на проклятия в адрес боли, в голову не лезли ненужные мысли и воспоминания; заснуть, однако, Дэмиену удалось далеко не сразу.       Он только-только забылся в хрупкой дремоте, как в комнату заглянул Тим — он по просьбе Альфреда притащил разогревающую мазь и таблетки — и умиленно присвистнул.       Робин спал идеально ровным штабелем, стараясь не напрягать во сне ни единый мускул и чуть заметно морщился.       Тим положил таблетки и тюбик на комод и осторожно сел рядом, скорбно вздохнув. Он ведь предупреждал этого неуемного засранца, что настолько выжимать из себя соки не стоит — как в воду глядел — и что Дэмиен его слова потом вспомнит. Мало того, что вспомнит, подумал про себя Тим, поправляя одеяло и тепло поглаживая чужое плечо, но еще и проклинать будет. Впрочем, это было что-то вроде их общей забавной традиции, так что тут вопросов не возникало.       Робин болезненно нахмурился; его ноги вздрогнули, словно болезненная судорога пробежалась по костям и мышцам, и Тим ему тихо посочувствовал, ероша темные волосы. Кожа у Дэмиена была горячей, — температура ли, просто реакция организма — и старший осторожно нагнулся и ткнул губами в чужой лоб и тихо вышел.       Утром мышцы, хоть и ныли, но не скручивались в болезненный комок кобр и не чувствовались деревянными и бессильными, как накануне, Дэмиен был приятно удивлен.       Тим, однако, встать с кровати был не способен — жар, ощущение полного бессилия и боли в теле не давали ему ни самостоятельно подняться, ни просто сесть.       Дэмиен только потом, когда заменил Тима на патруле, узнал, куда он делся и почему и был искренне удивлен. Он, конечно, и раньше слышал что-то о способности матерей перетягивать боль своего ребенка на себя, а от Джейсона с Диком узнал, что это происходило и с ними, но никогда не мог представить, что это он когда-нибудь ощутит на своей шкуре.       Впрочем, это грело бесконечно, беспомощно растекаясь светом внутри.