Армандо Салазар стоял на верхней палубе «Безмолвной Марии». Девять лет. Почти девять лет прошло с того дня, когда чёртов Воробей заманил его и всю его команду в треугольник Дьявола. Поначалу капитан был будто бы в забвении, он горел яростью и жаждой мести: как какой-то мальчишка-пират смог обмануть его?! Бесконечная злоба, казалось, полностью взяла контроль над его разумом, однако, естественно, долго такое состояние продлиться не могло. Время тянулось мучительно медленно во мраке треугольника, ни сна, ни распорядка дня для призраков не существует — и ярость постепенно растворилась: бессилие и бездействие очень скоро остудили пыл капитана. А затем пришло осознание того, что, пока Джек Воробей не предаст свой компас, ни ему, ни его команде не суждено увидеть родины. Тогда тяжесть и тоска по дому нахлынули с гораздо большей силой. Он знал, многих из его команды там, теперь уже непреодолимо далеко, на земле ждут семьи. Его и самого ждали. Это, должно быть, и мучило капитана больше всего. На земле оставалась его дочь. Его маленькая Мадлен.
Капитан долго думал, что никогда не женится и посвятит всю жизнь борьбе с пиратами. Светские приёмы и девицы с таким рвением в них участвующие не слишком интересовали его. Однако одним жарким летом в Барселоне судьба свела его с австрийской красавицей Маргарет Вебер. За вспыхнувшим между ними чувством последовал краткий роман, очень скоро приведший к свадьбе — и прежде не помышлявший о семейной жизни капитан обзавёлся спутницей жизни и прекрасней брака не мог себе представить. Через год Маргарет забеременела и родила Армандо дочь. Капитан был счастлив, теперь у него появилась полноценная семья. Казалось, жизни полней уже нельзя и желать — успехи в службе сопровождали его семейное счастье, по возвращении на сушу его всегда ждал теплый прием.
Но, к сожалению, как зачастую бывает, счастье Армандо было недолгим. Через некоторое время после рождения ребёнка Маргарет подхватила воспаление лёгких — болезнь сожгла ее быстро и безжалостно, капитан, бывший в то время в плавании, по возвращении домой едва успел застать последние дни своей жены. Салазар был разбит горем, со смертью Маргарет жизнь для него будто померкла, потускнела, он замкнулся в себе и с ещё большей яростью уничтожал пиратов, не жалея ни себя, ни команды, будто бы морские разбойники были повинны в смерти его жены.
Удивительно, но вывел Салазара из забытья старший помощник Лесаро — стоит считать, единственный человек в экипаже, имевший смелость беспокоить своего сурового капитана. Попытки дружеской беседы с Салазорм, особенно когда он не в духе (а не в духе по тем временам он был практически всегда) — дело довольно опасное и непредсказуемое по своим последствиям, но Лесаро, хоть и бывал иногда встречен злобными взглядами и недовольным рыком, старался как мог в периоды затишья вывести капитана не диалог, занять его мысли делами отвлеченными от моря. Утешать Лесаро умел, честно сказать, плохо, но делать что-то было нужно, поэтому старший помощник старался как мог, а затем, когда почувствовал, что капитан отходит от своей беспросветной тоски, стал, как бы невзначай, заводить речь о делах семейных, вспоминать о том, что и у Армандо есть дочь, и ненавязчиво намекать (попробуй укажи капитану), что годовалую малышку не стоило бы бросать на попечение гувернанток и прислуги.
Капитан Салазар, как ни странно, прислушался к своему помощнику, и вскоре понял, какую ошибку совершает, отказываясь от собственного ребёнка, чтобы дать волю горю. Как бы тяжело ему не было, отказываться от семьи совсем — последнее, что ему стоило делать.
Тогда-то, в следующее же своё возвращение на сушу, капитан и занялся девочкой. Признаться, по началу он понятия не имел, что ему стоило делать — с мальчиком было бы откровенно проще. Но мальчика не было, была только Мадлен, и хотя прежде он считал воспитание девочек делом исключительно женским, капитан всё же твёрдо решил, что не станет отдаляться от ребёнка — ради Маргарет и собственного душевного спокойствия. Дети оказались делом не таким уж и простым. Забавное было зрелище: бесстрашный капитан, наводящий ужас на противника, а иногда и на собственную команду, помогает годовалой девочке сделать первые шаги по палубе огромного военного галеона, или учит малышку разбирать буквы, еле удерживая и её, и книгу на руках. Салазару пришлось научиться аккуратно обращаться с ребёнком и, хотя поначалу ему это давалось тяжело, очень скоро капитан безумно полюбил свою дочь, и, в очередной раз покидая сушу, он с приятной тоской в сердце ждал часа встречи со своей маленькой Мадлен. В плавания ей, разумеется, ни под каким предлогом выходить не разрешалось.
Когда Салазар в последний раз покинул дом, девочке было всего шесть. Сейчас же, если его подсчёты верны, что проверить было достаточно сложно за неимением солнца, то его Мадлен должно было быть уже около пятнадцати. Армандо жутко тосковал, а ещё больше беспокоился за судьбу ребёнка: он не знал, куда попала девочка после его «смерти». Жива ли она, помнит ли пропавшего отца? Да и вспомнит ли она его, когда он… существует в своей проклятой оболочке. Что если даже совершив месть ему не удастся избавиться от проклятья? Вернуться домой и увидеть, что сталось с Мадлен, стало для него целью, чуть ли не более важной, чем убийство Джека Воробья.
Стоя на палубе «Безмолвной Марии» (а вернее на том, что от неё осталось), капитан Салазар погрузился в воспоминания, переносясь к светлым временам.
«Безмолвная Мария» впервые зашла в порт, на пристани толпятся люди: здесь давно уже не видели таких больших судов. У трапа снуют мальчишки, надеются, что удастся прошмыгнуть на корабль, но часовые не дремлют: на линкор простым людям попасть невозможно. Среди детей Салазар замечает трёхлетнюю Мадлен, топчущуюся рядом со своей гувернанткой, с нескрываемым интересом разглядывающую корабль — уж сколько раз он говорил, что без его особого согласия пристань не место для девочки, но Мадлен каждый раз так ждала встречи и так умильно просилась на борт, что воспитательницы не могли устоять. Капитан спускается по трапу и поднимает девочку на руки под завистливые взгляды шастающей вокруг да около детворы, а затем поднимается обратно на борт — не стоило бы потакать ей в таких желаниях, а то еще привыкнет, но… Уж слишком он скучал.
***
Галеон «Безмолвная Мария» возвращается в порт после очередной «охоты» на пиратов. Четырёхлетняя Мадлен, вырвавшаяся из рук зазевавшейся служанки, со всех ног мчится к кораблю, взбегает по трапу под удивленные взгляды часовых, которые, обомлев от такой наглой уверенности, даже не подумали ее остановить, и с криком «Padre!» бросается отцу на шею. Армандо улыбается, целует дочь и подкидывает её в воздух, девочка радостно смеётся: он снова вернулся невредимым…
***
А вот пятилетняя Мадлен стоит на палубе «Безмолвной Марии» во время тренировочного выхода в море, отец нехотя разрешает ей присутствовать на корабле в таких случаях. Не стоило бы, но утром, когда она, упрашивая его, глядела снизу вверз этими огромными светлыми глазами, он просто не смог отказать. Ветер разметал чёрные кудряшки девочки, она стоит на носу, вглядываясь куда-то вдаль, а затем пытается влезть на бушприт, но чуткий Лесаро, имеющий опыт с тремя подрастающими юнцами-сорванцами, не спускает глаз с девочки и вовремя ловит её.
В тот же день Армандо, стоя на капитанском мостике, учит Мадлен обращаться с секстантом, разъясняя ей, как определять с его помощью широту и долготу. Вобщем-то, юной благородной девице эти знания не нужны, но когда он спрашивает его о чем-то, не объяснить кажется не правильным. Девочка внимательно слушает отца, а затем так же, как он, подносит прибор к глазам и пытается найти солнце. Армандо наклоняется к дочери и осторожно поправляет её движения…
***
Салазару вручают орден, на площади множество людей, но глаза капитана прикованы к Мадлен, стоящей впереди в голубом платье. Награждающий произносит пафосную речь, а затем Армандо спускается с помоста. Тут же к нему подбегает Мадлен. Он подхватывает её на руки, а она обнимает отца за шею и шепчет на ухо: «Мой папа герой!» И эти слова, произнесённые маленькой девочкой, заставляют его гордиться больше, чем ордена на его мундире…
***
Армандо после двухмесячного отсутствия пробыл дома всего девять дней, когда долг службы снова велел ему выходить в море. Мадлен не хотела отпускать отца — в этот раз даже более, чем обычно. В день отплытия, стоя на палубе «Безмолвной Марии», она тихо плакала, всё ещё надеясь уговорить капитана остаться. Армандо опустился на колено рядом с дочерью и повесил ей на шею серебряный кулон в форме причудливого цветка:
— Это принадлежало твоей матери, — тихо сказал он. — Береги его.
— П-пожалуйста, останься! — всхлипнула девочка.
— Тише-тише, не плачь, милая, со мной всё будет хорошо. Я вернусь к тебе, обещаю, что бы ни случилось!
По мере отдаления «Безмолвной Марии» от берега сердце капитана Салазара сжимало какое-то недоброе предчувствие, ощущение чего-то плохого не давало ему покоя. Он смотрел на удаляющиеся берега, и ему казалось, будто его увозят, разлучая с Мадлен. Армандо сжал в руках подзорную трубу, отгоняя беспричинное волнение, и уверенно произнёс, обращаясь к пустоте: «Я обязательно вернусь к тебе, что бы ни случилось!»
К сожалению, вернуться ему так и не удалось, и тот выход в море оказался роковым для капитана и его команды…
***
Салазар очнулся от воспоминаний, когда палуба корабля под его ногами внезапно задрожала. Что-то происходило.
— Капитан, капитан! Скалы рушатся! — воскликнул помощник Лесаро.
— Джек Воробей предал свой компас, теперь мы свободны от треугольника Дьявола! — произнёс Салазар.
Это значило, что теперь он сможет отомстить Воробью, теперь этому пирату не скрыться, как бы старательно он не прятался. После стольких лет Салазар и его команда были свободны от проклятого заточения. Капитан подставил лицо первым за бесконечно долгое время лучам солнца — их тепло едва заметно, но всё же ощущалось не иссохшейся коже. Затем, когда Лесаро отошёл от него тихо произнёс:
— Я вернусь к тебе, Мадлен, чего бы это мне ни стоило…
