Красные туфли

Название: Красные туфли автор: ValkiriyaV пейринг: ОМП/Дженсен, Дж2 рейтинг: R размер: ~мини жанры: AU, пвп статус: закончен предупреждения: насильственная феминизация, нон-кон, пытки, групповуха, Джаред не участвует, он спаситель. Джаред часто вспоминал потом, что у них с Дженсеном было очень странное знакомство. Даже немного жутковатое, и точно ненормальное. Оказался Джаред в этом клубе в разгар праздника, день рождения босса, по чужому приглашению, и ушел бы сразу, все были пьяны и взвинчены, но взгляд прикипел к мужчине в платье. И он остался. Мужчина был слишком крупным для платья. Здоровые плечи, сильная шея колонной, накачанные руки. Короткая стрижка и мощный торс. Но все равно он не выглядел смешно в красном платье и туфлях, скорее, необычно. Его хотелось рассматривать, как редкое извращение, как необычный эксперимент сочетания несочетаемого. Мужчина был красив, но квадратная челюсть, и волчьи глаза не оставляли сомнений – мужик, стопроцентный, скорее всего натурал. Он так смотрел на толпу пьяных возбужденных посетителей, воющих, накрашенных, полуодетых, окруживших его, как могут смотреть воины – с каменным лицом, с плохо скрываемым презрением. Лишний здесь, со своим презрением – с опасным для него, неуместным презрением. Толпа ответила на его взгляд мгновенно, жадно, зло: – Кладите его на стол! – Да, да, вот сюда, главное блюдо. – Да подождите вы! Чего сразу на стол, давайте поиграем. – Тогда на вышку! Завыли все, и Джаред содрогнулся от отвращения. Подталкиваемый в спину, со связанными руками за спиной, мужчина встал на помост, его окружали четверо служащих, отличных сине-красной ливреей. Кто-то нажал на кнопку, и платформа поехала вверх под свист и улюлюканье. Где-то в метре над полом платформа зависла, один из служителей деловито присел, нажал там на что-то, в середине платформы, зажужжав, начало что-то горбиться, расти. Раздвигалось гладким, стальным конусом, выросло примерно до уровня паха и остановилось. Кто-то из служителей задрал пышные юбки платья мужчины, и все взвыли при виде кружевных чулок и пояса, украшавшего крепкие ляжки мужика. Его подталкивали к стальному хую, завязав ему подол платья на горле, силой усадили на него, заставив немного присесть, насадиться на закругленный кончик пирамидки. Платформа сразу же поехала вниз, и жертва не успела соскочить с пирамиды, оставшейся на прежнем уровне. Служители, посмеиваясь, соскочили со все уменьшающейся неумолимо платформы – части ее складывались во все расширяющуюся пирамиду, на макушке которой, судорожно ерзая ногами в чулках по ее гладкой поверхности, сидел насаженный на нее мужчина. Все замолкли, с интересом глядя на судорожные движения жертвы, пол давно уплыл из под ее ног и она под своим весом оседала все глубже на стальной, огромный член. Наконец, мужчина намертво зажал ногами пирамиду, и перестал съезжать по ней. Минута, две... три. Заскучавшие, зрители разошлись, кто-то прокомментировал удовлетворенно: – Ничего. Долго не сможет так, устанет. И налезет на него полностью. – Дженнифер, давай, покричи для нас! Поумоляй, может быть, кто-то захочет снять тебя с вышки чуть раньше, чем она раздерет тебе кишки. Давай, кричи! Мужчина, насаженный на блестящую стальную пирамидку, неумолимо съезжал, но упрямо боролся, пытаясь замедлить движение вниз. Неловко завязанный подол платья развязался от его движений и накрыл алым шелком его ноги в чулках и красных туфлях, напряженные ягодицы, публика разочарованно вздохнула, заворчала: – Так ничего не видно! – Зато мы можем помочь, – сказал кто-то, и дернул за подол. Другой подбежал и дернул тоже, с противоположной стороны, жертва съехала вниз заметно, дюйма на два, изогнулась от боли, и, к восторгу зрителей, закричала. Насаженный на кол, красный от напряжения, выгнувшись, мужчина кричал и его крик накрывал восторженный рев зрителей, пока он не затих, и не обмяк на жуткой хреновине. Служители отогнали шутников, дергавших за подол, один служитель срезал с мужчины платье. Он остался голым, со связанными за спиной руками, в кружевных чулках и будто прикипевших туфлях, наколотый на вышке. К подножию вышки подошел хорошо одетый мужчина, и так же холодно, как до этого посаженный на пирамиду разглядывал беснующуюся полуголую толпу, но между хозяином и гостями будто была какая-то невидимая стена. Голый на вышке застонал и зашевелился. От своего движения он снова съехал вниз, охнул болезненно и закусил губу. Зад его был растянут немилосердно, но чем глубже он садился, тем шире был конус, и проваливаться дальше было труднее. – Что, – сказал мужчина с холодными глазами, – нравится вышка? Несчастный наколотый на ней промолчал, светлоглазый усмехнулся: – Дженсен, что же ты молчишь? Нравится? – Нет. – Ты же говорил, что сделаешь все. Все, что я захочу. – Сделаю. – И без радости... А ведь могло быть по-другому. И сейчас может. Всегда есть два пути спасения, Дженсен. Ты выбрал такой... неприятный. Но, Дженсен, я пришел не порицать тебя за выбор, я просто буду здесь, на случай, если ты передумаешь. И выберешь другой. Со мной рядом. Ведь может случиться так, что ты передумаешь? Я всегда буду рядом, дорогой. – Пошел... ты, Рой. – Да, дорогой, просто позови меня. И все закончится. Рой отошел, и некоторое время Дженсен еще сидел на вышке, корчась от боли и кусая до крови губы. Джаред проследил – Рой сел так, чтобы его самого не было видно, но сам он видел все, что творилось в клубе. Дженсена все-таки сняли с вышки, и разложили на одном из столов, закрепив ноги так, что каблуки торчали вверх, а голова свисала, руки развязали, но лишь для того, чтобы привязать и растянуть в стороны. Сразу же к нему пристроились двое, один долбился в глотку, другой в растянутый зад, градус напряжения немного спал – ничего любопытного в содрогающемся от нехватки воздуха человеке не было. В разгар праздника везде трахались, подумаешь, одним больше. Но благодаря служителям, возле Дженсена всегда была плотная толпа, его щипали, гладили, выворачивали соски, крутили яйца, трахали, трахали, трахали – Джаред терял надежду найти в этой бесконечной пытке хоть какой-то просвет, хотя бы минуту без внимания к жертве, чтобы как-то – помочь? Да, помочь. Джаред решил, что в любом случае попробует, но угроза шла от Роя – заклятого дружка-соперника Дженсена, и пока Рой здесь, Дженсена не выпустят. Заебут до смерти, на что бы он там ни подписался – обманут. Джаред следил теперь одновременно за нишей, в которой спрятался Рой, и за Дженсеном, которого в данный момент подняли на иксообразный крест. Звук рассекающей воздух плети и вспухшая бордовая полоса на спине Дженсена требовали поторопиться. Но Рой из ниши не вылезал, долго не выходил, пока спина Дженсена не превратилась в кровавые ошметки. А когда Рой подошел к Дженсену, и смазав руку в его крови, воткнул ему в зад, что-то нашептывая ему на ухо – вот тогда Джаред, никем незамеченный, скользнул в нишу. Отсюда было хорошо видно, как Рой по локоть погружает руку в зад Дженсена, двигает ей мощно, втыкает глубоко, наверняка ладонь сжата в кулак, и выдергивает почти до конца и снова втыкает – тело под его рукой дергалось, Дженсен мучительно стонал и хрипел. Рой вернулся в нишу разгоряченный, потный, злой, бормотал по нос – упрямая скотина! Ничего, никуда не денешься, неделю будешь висеть на этом кресте... Но договорить не успел. Джаред свернул ему шею быстро, только хрустнули позвонки, надел его плащ и шляпу, и остался в нише, настороженный, натянутый как струна. Он мог сейчас сбежать, уйти незаметно – но Дженсен? Дженсена сняли с креста и уложили разбитой спиной на стол. Тело положили так, чтобы видно было из ниши, как раздвинув ему ноги, вводят туда, в разъебанное, воспаленное отверстие большие анальные шарики, один за другим, впихивали и всовывали эти бесконечные бусы, вперемежку со схваченными со стола фруктами, хохоча – фаршированная свинина! – после кто-то пристроился у него между ног и трахал Дженсена, не вынув шаров, и Джаред тупо смотрел на красные туфли на болтающихся ногах Дженсена и думал – приклеенные они, что ли? Потом, когда он вытаскивал Дженсена через черный ход, додумавшись устроить пожар, какого черта, пусть хоть все передохнут, суки, он-то сам знал, куда уходить, и где волок Дженсена, спотыкающегося на своих ужасных туфлях, где буквально тащил на себе, кинул его в машину и отъехал уже далеко, когда перестало так ужасно громко стучать его сердце. Остановил машину и встал на обочине. Посидел немного, глядя на трясущиеся мелко-мелко руки, потом вышел из салона, и открыл заднюю дверь. Дженсен испачкал ему весь салон, воняло от него черте чем, из задницы свисало кольцо с шаром, и сам он был, похоже, в прострации. Голый, весь в синяках, в крови, почти не в себе, но живой. И эти чертовы туфли. Джаред наклонился, нырнул головой в салон, и попробовал снять намертво сидевшую красную туфлю. Дженсен дернул ногой и застонал глухо, проскрипел: – Не старайся. Не снимешь. В горячую воду... может, слезет. Там клей. – Вот уроды, – Джаред выругался и спросил: – Как ты? Выдержишь еще пару миль? Надо же отпарить твои чертовы туфли. – Да, – с задержкой сказал Дженсен и закрыл глаза. Потом уже, через три тысячи миль, сотни дней и миллион ссор и примирений Джаред узнал все, и про больную привязанность Роя, его дикий шантаж, про деньги, про общее владение клубом, про обман, про выбор – или будешь со мной, и на всю жизнь, и на моих особых условиях, или станешь игрушкой на моем дне рождении, если выдержишь – отпущу. Если не выдержишь – смотри первый вариант. Про «особые условия» Дженсен не рассказывал до упора – но Джаред все равно узнал, и если бы мог – убил бы Роя снова, не задумываясь. Больной ублюдок Рой был конченым психом, он собирался заставить пройти Дженсена через несколько операций, после чего тот стал бы идеальным, по словам Роя. Но уже не мужчиной, и не женщиной, какой-то непонятной, никогда не покидающей спальню экзотической игрушкой. Такой Дженсен никогда бы не сбежал от Роя, это верно. *** Джаред тогда отпарил туфли, кое-где они отвалились вместе с кожей. Еще месяц Дженсен отлеживался, отпаиваемый лекарствами, потом уехал в город, назад, и Джаред на время потерял его. Боялся, что никогда больше его не увидит, он заметил в его глазах стылую тоску и решимость, какая бывает у задумавших уйти навсегда, но надеялся, что ярость и желание мстить победит. Потом Дженсен вернулся, пропахший порохом, кровью, коньяком и спермой, ввалился в номер мотеля, где Джаред обещал его подождать. И упал на пороге, как подкошенный, пришлось его раздевать, мыть, укладывать, Дженсен, стараясь раскрыть мутные глаза, бормотал, что все, он решил все, но он так устал. Он, действительно, смертельно устал. Он проспал больше суток, а когда проснулся – посмотрел на Джареда и спросил вполне нормальным, будничным тоном: – Я давно сплю? – Тридцать два часа, босс, – улыбнулся Джаред. – Есть хочу, – признался Дженсен, и почти улыбнулся. Он еще год не улыбался по-настоящему, и не любил прикосновений, но однажды вошел в душ, где мылся Джаред, и Джаред забыл, зачем ему мочалка. Дженсен, обнаженный, забрался к нему под струи воды, и сказал серьезно: – Ты мне помог уже один раз. Спас жизнь. Помоги еще раз... И Джаред тихонько притянул Дженсена к себе и поцеловал. конец