Красные туфли

от автора: я никогда так раньше не делала. но давайте представим, что Джаред, как только попал в клуб, понял, что это закрытая вечеринка, ему тут не место - он сразу взял и ушел. а через год случайно оказывается там же. предупреждение: жесть! *** Джареду этот худощавый мужчина в платье показался смутно знакомым. Он напряг память и вспомнил – точно! Он же был здесь, год назад, и видел его. И тогда тоже был день рождения и шарики по всему клубу. В тот день Джаред ушел, но в памяти надолго остался этот мужчина, он казался тогда каким-то особенным, чуждым клубу. Сейчас, о сейчас он был порождением этого клуба, его продолжением, его сутью. Сочетание невозможного, рождающее вместе невиданную, странную гармонию. На нем были красные туфли на высоком каблуке, и короткое, до колен, в обтяжку платье с большим декольте. Платье было в этот раз не красным, а под зебру. И если Джареда не обманывали глаза, из декольте выглядывала настоящая, насколько это было возможно, грудь. Волосы, или парик? Были длинными, до плеч, рыжевато-русые, небрежные, слегка спутанные пряди, скорее, все-таки, настоящие волосы. На лице был яркий макияж, алые губы, смокиайс, в руках длинный мундштук с тлеющей сигаретой. Он сидел в одиночестве у барной стойки. Заметив внимание Джареда, лениво соскользнул с высокой табуретки, и направился к Джареду. Сел напротив, спросил хрипло: – Угостишь? Джаред сделал знак бармену, и продолжал рассматривать странного мужика. Вспомнить прежние габариты – он сдулся в размерах сильно, руки худые как палки, и платье висит. Клуб понемногу наполнялся, шум становился интенсивнее, истеричней, хохот, гам, мужик представился: – Дженсен. И с наслаждением выпил. – Джаред, – кивнул Джаред, – кого-то ждут, да? Началась суета у входа, но Дженсен не оборачивался. – Да, – сказал он, – это Рой, владелец клуба. С новой куклой. – С новой? А где старая? – Прямо перед тобой. – О, – сказал Джаред с умным видом, и поскорее выпил. Неловкость развеялась, когда Дженсен ухмыльнулся: – Не бери в голову. Посмотри лучше на куколку. Джаред посмотрел. По выстроившемуся людскому коридору шла занятная пара – высокий, худой блондин, и едва достающий ему до плеча – мужчина? Женщина? Непонятное нечто, и самым интересным было в нем круглый, большой как у беременных живот. – Она беременная? – в шоке спросил Джаред. – Почти, – безмятежно улыбнулся Дженсен. Он вдруг пригнулся к Джареду и спросил низким голосом: – Хочешь отсос? Пятьдесят баксов. Будет круто, гарантирую. Джаред в некоторой растерянности смотрел на Дженсена, на его выглядывающую из декольте грудь, на макияж. Странные его одолевали ощущения, и хотелось, и было немного отвратно. Дженсен блудливо улыбнулся и облизал свои роскошные губы. – Хочешь просто секса? Джаред кинул взгляд в центр залы, где остановилась парочка, собрав вокруг себя толпу. – Да, хочу. – Тогда пошли, – быстро сказал Дженсен. Сбегал он, что ли? *** Дженсен оказался парнем с сюрпризом. У него действительно была грудь. Если приподнять – видны были тоненькие шрамы, но на ощупь совсем как настоящая. Еще у Дженсена под членом обнаружилась искусственная вагина, из которой Дженсен, морщась, вынул нечто вроде пробки. – Можешь трахнуть меня туда, – предложил он, расположившись спиной на кровати. Голый, худой, с яркой помадой, с грудью и членом он производил сюрреалистическое впечатление. И снова эти туфли лезли в глаза, яркое пятно, забрался в кровать прямо в туфлях. – Почему ты их не снимешь? – спросил Джаред, располагаясь между ног Дженсена. – Они приклеены, – как нечто само собой разумеющееся сказал Дженсен и расставил колени шире, – так куда ты хочешь? Джаред задумался, впервые у него был такой богатый выбор. В итоге он трахнул Дженсена и в вагину, и в растянутую пробкой задницу, а потом Дженсен вытащил откуда-то из под кровати пояс с фиолетовым фаллосом, и Джаред трахнул Дженсена одновременно в обе дырки, и это было и отвратительно, и очень возбуждающе. Они покурили травки, и пошли на второй заход, дурачась и смеясь, и в самый приход в комнату ввалился тот самый хозяин клуба, кажется, Рой? Его сопровождающий был уже полураздет – на нем красовалось раскрытая на груди шелковая рубашка и кружевные чулки на поясе. Большая грудь висела свободно. А еще на нем были красные туфли. Розовый член трогательно болтался под большим, отвисшим животом, но Джареда рассмешило не дикое сочетание живота и члена, а, почему-то, туфли. Давясь смехом, он тыкал в них, пока не сумел спросить: – Они тоже приклеенные? Рой не разделил его веселья. Джареда качественно и со знанием дела избили, и когда выносили из клуба, Дженсен выглядел скучным. «Новая кукла» хозяина стояла в стороне, со своим искусственным животом и сиськами, пока Рой, выкручивая яйца Дженсену, что-то тихо и ласково зудел ему в уши. Что-то подсказывало Джареду, что если когда-нибудь он снова окажется в клубе, «носить живот» будет уже Дженсен. *** Вышибалы на удивление аккуратно поставили его на ноги и даже отряхнули, вынеся из клуба. Джаред, пошатываясь, и держась рукой за стены, выбрался из переулка, где находился неприметный, без вывесок вход в клуб. Он вернулся в отель, отоспался. Посидел, подумал. А вечером вызвонил дружка по колледжу, через которого уже два раза попадал в тайный клуб. В третий раз, он понимал – не получился. Рой, скорее всего, отдал распоряжение его не пускать. – Чад, да срать я хотел на этой гребаный клуб извращенцев. Дай мне координаты Дженсена. – Ты сумасшедший, – безапелляционно заявил друг, и отключился. Трубку больше не брал, и Джареду пришлось к нему ехать. Удивительно, но разговор вживую протекал лучше, чем Джаред ожидал. Может быть, психопат Мюррей боялся быть подслушанным по телефону, а забравшись с Джаредом в свой уютный бар-гостиную, разболтался не на шутку: – Ты псих, Джаред. Этот Рой, он повернут на Дженсене. Он вокруг него все зачистил, и тебя, не моргнув глазом, прикончит, если увидит во второй раз рядом с ним. Джаред вспомнил непонятное существо рядом с Роем, спросил: – А этот, с животом? – Да бля. Заготовка... Знаешь, их сколько было? Этот ненормальный... В общем, это длинная история. Готов послушать? – Со всем вниманием. Все было и просто и сложно одновременно. Они были соседями, потом их родители поженились, мать Дженсена, и отец Роя. Они всю жизнь были вместе. Рядом. Рой был привязан к Дженсену. Дженсену никто не был нужен – так думали все, и Чад тоже. Чад видел, как Рой везде таскается за Дженсеном, и хоть они были ровесниками, Дженсен вел себя как старший, которому надоел бегающий за ним младший братец. – Этот Дженсен. Он как замороженный. Высокомерный ублюдок, его тут никто не любил. А Рой связался с бандитами, все пытался что-то Дженсену доказать, но тот и внимания на названного братца не обращал. А потом появилась Джулия, и этот Дженсен... он как оттаял. На человека стал похож! Джулия приехала из Каролины, тип такой, знаешь – маленькая принцесса. Хорошенькая куколка с голубыми глазами. Дженсен начал дружить с ней, а Рой как с ума сошел. Я, это точно знаю, сам видел пару раз, как он с Дженсеном спорил, Рой как псих – ты, говорит, не можешь меня бросить! Представляешь? А Дженсен говорил... знаешь, как такой бойскаут, весь правильный – я, говорит, хочу, чтобы все было как надо. Сперва девушка. Необязательно я женюсь на этой, может, будет другая. Салли, или вон Мелани. Потом у меня будет жена с красивой грудью, потом она родит мне ребенка, будет ходить с большим животом, и все будут знать, что она носит маленького Эклза. Потом я растолстею, буду ходить по пятницам играть в бридж с соседями, а вечером смотреть с женой шоу, и все будет нормально. Как нужно. Как правильно. Как у всех. Рой психовал, но Дженсен встречался с этой крошкой, пока ее не нашли зарезанной на пороге дома. Все, конечно, знали, что это Рой. Но Дженсен... его не любили у нас, да, я уже говорил. Короче, никто не пошел в полицию переубеждать копов, когда он взял вину на себя. Но Дженсена – ему пятнадцать тогда было – в тюрьму не посадили, сунули в дурку. И так-то был замороженный, пока эта Джулия не появилась, а оттуда пришел совсем чокнутый. Мамаша Дженсена к тому времени умерла, отчим свалил из города с молодой красоткой, а Рой уже был на равных с самыми отпетыми бандюками в Сирсе. Когда названый братец вернулся, Рой его сразу в оборот взял. Я не знаю – как, и что там между ними происходило, я раз или два приходил к Рою по старой памяти, ну так вот – Дженсен рассекал по их роскошному дому в платье. В бабском платье! В роскошном таком, знаешь, мягко струящемся. Накрашенный, и не сказал бы, что он это делал через силу. Он довольным выглядел. Не то, чтобы уж сиял, но... умиротворенным. Не таким отмороженным, как раньше. А Рой! Бля, я один раз пришел чуть раньше, чем назначено, денег просил, да! А что? Он выручал меня пару раз. Ну вот, я застукал такую картину, что, пятясь, вышел вон и бежал, не оглядываясь. Рой... Этот злобный ебаный говнюк, который тогда уже весь город держал в страхе – ползал перед Дженсеном на коленях, тыкался ему в ноги головой, люблю, люблю мычал, пиздец! Потом отсасывать начал, задрал ему юбку и так торопливо, будто отберут – отсасывал ему! Дженсен? А что Дженсен, улыбался терпеливо и отстраненно, и так слегка рукой голову Роя отталкивал. А тот лезет! Дрожит весь, и лезет... Я тогда понял, что из них двоих – больший псих – это Рой. Я думал, Рой Дженсена – никогда не отпустит. Никуда. Но Дженсен потом пропал, резко так, ничего не предвещало. Раз, и нету. Рой вообще спятил, весь город на уши поднял, ездил куда-то, искал, но бесполезно. Но некоторые, честно говоря, думали, он братца пришил. И изображает! Но я-то знал! Никогда он Дженсена не убьет. Прошло года три-четыре, и Дженсен вернулся. Сам. Такой... мужик мужиком, крепкий, бритый, загорелый дочерна, одни мышцы, шея толстая, как у быка. Загар нездешний. Воевал, ага. Иностранный легион. И у них снова понеслось – ритуальные танцы. Рой – глава криминального мира в Сирсе и на тыщу миль в окрестностях, а этот – бывший вояка, спец. Страшный стал, особенно взгляд. Смотрит как через прицел снайперской винтовки. Не знаю уж, как так вышло, но год назад Рой притащил Дженсена в красном платье, связанным, что твоя индейка на свою днюху – в качестве главного блюда. Ломали Дженсена двое суток, чего только не делали с ним... И на вышку сажали, и ебли всем кагалом, и пороли, и снова ебли, засовывали в него что попало, таскали голым на поводке, со связанными руками и в красных туфлях по всему городу. Едет тачка, не слишком быстро, а из окна – длинный поводок, и Дженсен на нем ковыляет, в ошейнике, едва поспевая, чтобы не придушило, бежит, согнувшись, ноги все распухшие, в крови. Если падал, его волочило сколько-то времени, он весь ободранный, кое-как вставал, бежал снова. Его время от времени на капот укладывали и трахали, средь бела дня, в общем, я думал, так и сдохнет, упрямый, но Рой приехал, и велел всем съебаться. Мне говорили, Рой положил на капот красное платье, красивое такое, длинное. Дженсена, еле живого, развязал, и притулил к машине, чтобы тот не упал. Они вместе смотрели на это платье, а Рой что-то говорил, говорил. И гладил рукой это чертово платье. Потом схватил его и ткнул Дженсену в лицо, резко развернулся и пошел прочь. Он уже отошел далеко, никто не знал, что делать-то теперь? И тут Дженсен вытер лицо этим платьем, нежно так. И начал с трудом его напяливать на себя. Рой замедлился, потом остановился. Говорили так! Он не видел, но остановился! Медленно-медленно повернулся, и смотрел, как Дженсен мучается с платьем. Он вернулся, и помог надеть его. Потом они вместе сели в машину, и уехали, и все, тишина. Никто Дженсена полгода не видел, зато Рой постоянно выгуливал каких-то мальчиков, у которых потом вырастали сиськи, животы, все время разные. То он им огромные сиськи приделывал, то совсем крошечные, девичьи, то этим трансам хуи с яйцами отрезали, то оставляли, а потом появился Дженсен... Ага, полгода назад. Во всей красе, ничего не скажешь. Все сразу поняли, что эти мальчики вроде как, опытные образцы, а все самое лучшее Рой потом проделывал и с Дженсеном. Понятно, что это в его понятии – лучшее, по мне так уродство. А Дженсен вышел в клуб, и сразу стал, как портовая блядь, ко всем лезть, но все знают Роя! Редко кто решался, но смельчаки были. Говорят, у Дженсена теперь весь комплект. Это правда? Джаред заглянул в глаза Чада, любопытные, пьяные, и, насупившись, кивнул. – Ну, и как оно? Джаред задумался. Смотрел в дно стакана, и вспоминал похотливое, грязное возбуждение, желание с оттенком отвращения, становящееся все больше, все острее, как в болото затягивало. – Я не понял, – честно сказал Джаред. – Но не прочь повторить? Пришел же ко мне, чтобы узнать адрес. Значит... – Я не знаю, – откликнулся Джаред, – не знаю. *** Как и рассказывал Чад – дом был большой, роскошный. Просто-таки огромный. Джаред остановил машину так, чтобы не попасть на камеры, сидел и ждал. Скоро в сумерках появилась высокая фигура в длинном балахоне. Дженсен сел в машину, и опустив козырек, посмотрел в зеркало, потом на Джареда. Хмыкнул, узнавая, игриво спросил своим хриплым низким голосом, от которого по хребту бежали мурашки: – Понравилось, ковбой? – Да, – соврал Джаред. Дженсен тихо рассмеялся, и с удобством откинувшись на сидении, заметил: – Врешь. Джаред промолчал. Дженсен через паузу сказал задумчиво: – Рой проспит до утра. Поехали, развлечемся. Побуду штурманом, ты же не местный? – Нет, – Джаред завел машину. За этот длинный длинный вечер и бесконечную ночь Джареду удалось рассмотреть Дженсена, всего, и голым, и в платье, на этот раз мягком, светло-сером, с высоким как у свитера воротником и расширяющимися рукавами до середины кистей. Макияж был нежным, почти незаметным, немного блеска для губ, тронуты коричневой тушью ресницы. Аккуратный маникюр, кольца. Широкое, а ля летучая мышь, тоже серое – пальто. И снова туфли, красные. Но каблук в этот раз низкий, небольшая платформа в полдюйма, плоская и широкая. Сумочка, тоже красная, из которой он привычным жестом достал сигарету и воткнул в длинный, резной мундштук. Ему хорошо было в этих теплых, уютных вещах – естественно. Они уехали куда-то за город, Дженсен своим ключом открыл ворота, по заваленной желтыми листьями дорожке они дошли до маленького, аккуратного домика. В доме оказались продукты, и отопление, и бутылка хорошего вина. Они выпили, Дженсен как фокусник достал из сумочки пакетик с травой и подмигнул. После косяка неловкость исчезла, под мягким, серым платьем у Дженсена оказалось черное, кружевное белье. Он сидел, раскинув по-мужски ноги в стороны, раздетый в жарко натопленном доме, стряхивал пепел на серебряную пепельницу, прихлебывал из бокала вино, а Джаред сидел у него в ногах, по-турецки, и смотрел на Дженсена снизу вверх. Джаред смотрел бы век на него – Дженсен выглядел таким красивым. Пронзительно красивым. Выступила наружу в неярком, уютном освещении спрятанная прежде мягкость, нежность, Дженсен слегка улыбался, и рассказывал неторопливо, глядя перед собой, будто листая страницы жизни: – ... ненавидел. Всегда ненавидел это тело. Это лицо. Каждый раз, когда подходил к зеркалу – видел его. Он выходил из меня, этот ублюдок, я – становился им. Эта ублюдочная рожа. Пока мать пахала на трех работах, он приводил в дом своих приятелей. Они любили наряжать меня в платье, и называли Дженнифер. Мне было пять, когда мать пришла раньше, чем он рассчитывал. Она не рассказывала мне, что увидела, и я не помню, мы уехали, долго мотались. Я помню эти города, маленькие, большие, череда вонючих мотелей... А его я не вспоминал долго. Мы уже жили вчетвером, отец Роя женился на матери, мне было, наверное, двенадцать, когда я проснулся от сна, от которого впервые кончил. Мне снилось... Снилось, что я в красном красивом платье, и очень красивых туфлях, ярких, лакированных. Они светились, как огонь. Я был в платье, и какой-то человек, большой, огромный, лез мне под платье рукой, трогал меня там, и мне было так хорошо. Все перепуталось в голове. Я не знал, что делать, я боялся рассказывать маме. И я хотел быть нормальным, как все – истерически хотел, чем чаще мне снилось это платье, тем больше я хотел, чтобы перестало, чтобы прекратились эти сны. Но мне было от этих снов – и хорошо и страшно. Я так устал бороться с собой. Я думаю... думаю, если бы Рой не влез ко мне в спальню, я бы сам пришел к нему. Этот мужик во сне, я так устал от него. Я хотел... хотел, чтобы кто-то другой, хоть кто, но не он! Не он. И когда Рой пришел, я не смог его прогнать. А потом, когда опомнился, было уже поздно. Теперь меня преследовали двое, Рой, в реальности, и во сне – он. Я боялся смотреть ему в лицо, но однажды я все-таки посмотрел. И закричал от ужаса. Я начал узнавать это лицо в отражении. Чем старше я становился, тем больше был похож... Я ненавидел это лицо. Это тело. Я ненавижу его и сейчас, но когда я надеваю платье, когда крашу губы, ресницы, когда расчесываю длинные волосы, и надеваю красные туфли, я престаю быть похожим на него. И могу вздохнуть... Передохнуть, да. Рой узнал случайно. Он увидел меня раз, примеряющим мамино платье. Не смеялся, нет. Глаза загорелись... Мы тогда забрались на чердак, и он принес первый в жизни косяк. И я рассказал ему про мужика из снов, про платье. Я только не рассказал, что этот мужик – мой отец. Пожалел сразу, что проболтался о своих страхах и желаниях. Он все время угрожал, что расскажет, он говорил, что расскажет и Джулии. Что я – маленькая Дженнифер, мечтающая о новом платье и туфельках. Он рассказал... Я не знаю, что он наврал, но Джули плакала и кричала, что расскажет всем! Всем... Я не хотел ее убивать, вышло случайно. Рой... он подарил мне нож, и я все время носил его с собой, а она кричала – я хотел, чтобы она заткнулась. Они сказали, что я больной. Что мне нужно в больницу. В больнице я придумал игру – чтобы не видеть свое отражение, я просил у медсестер тушь и помаду, и карандаши, для глаз и губ. Когда появлялась краска на лице, в зеркале исчезал убийца Джули, и тот урод, который преследовал меня во снах. Помогало, но врач начал говорить со мной о проблемах самоидентификации, и еще много чего болтал, нудно и долго. Он ничего не понимал, этот док. Хотя про сиськи мне идея понравилось. С грудью платье сидит лучше... Дженсен надолго замолчал, закуривая снова, Джаред гладил ему внутреннюю сторону бедра, ни о чем не думая. Да, ну вот так. Такая жизнь. И кожа у Дженсена теплая, мягкая. Дженсен от его ласки шире расставил ноги и прикрыл глаза. – Значит, – сказал Джаред, – ты сам пошел на это все? Грудь, вагина. Ты сам хотел? – Конечно, – откликнулся он тихо, – сам. Ты думал, Рой заставил? – Да. Дженсен молчал долго-долго, Джаред знал, что он не заснул, по тому, как крепко стоял его член, и по дыханию, шумному, с трудом сдерживаемому. Наконец, Дженсен открыл глаза и опустился к Джареду на пол, вернее, на ковер, подсел к нему ближе, и потянулся к его члену. Джаред положил свободную ладонь на грудь Дженсена, и, черт, это было приятно и необычно. – Рой помог мне понять. Чего я хочу... Помог. Это было жестко. Даже жестоко. Но я понял. Джаред уронил Дженсена спиной на ковер, навис сверху, принялся осыпать губы, шею Дженсена короткими, почти целомудренными поцелуями. Дженсен обхватил его ногами, руками, притянул к себе, Джаред шепнул ему на ухо: – Может, это были не твои желания? Дженсен с трудом переводил дыхание. нервно коротко рассмеялся: – Болтун... Да, изначально были не мои. Но потом... – Ты спрятался за платьем. – За туфлями... – За краской. И стал таким, каким и хотел сделать тебя папаша. Джаред входил постепенно, медленно в новую узкую дырочку, боясь повредить, порвать, но Дженсен ерзал и насаживался сам, стонал, вцепившись ему в плечи, и успевал отвечать между стонами: – Плевать... У меня не было выбора. Или бы я стал им, или Дженнифер. Я не хочу... ох... видеть его лицо в зеркале. Я ненавижу его, Джаред, да! Еще. Да, вот так... Они трахались и между сексом и во время говорили, как будто знали друг друга всю жизнь – говорили, говорили, говорили. Пили, трахались, снова болтали. Джаред говорил, что есть Дженсен – ни Дженнифер, ни отец – есть Дженсен! Дженсен отвечал, потягиваясь, и сыто зевая – да. И он сейчас с тобой. Ты хочешь его? Этого ублюдка, убийцу, нарика с переломанной психикой и трудностями в самоидентификации? Это такая термоядерная смесь, такая пиздецовая штука, никак не сочетающаяся – его папаша, алкоголик-педофил плюс Дженнифер, его жертва! Лучше быть шизофреником, чем совместить несовместимое. Джаред хватался за голову – ты и есть несовместимое. Невероятное, необыкновенное. Я только сейчас понял. Ты как бог, ты мужчина и женщина, несешь в себе оба начала, и Рой тебе поклонялся, как богу, а теперь и я тоже... Почему ты смеешься? Я сумасшедший бог, шизофреничный. Больной. Дженсен хватался нервно за новый косяк, и Джаред нежно отбирал, и целовал его, снова – всего, с его грудью, с его бритой мошонкой, с бледными веснушками и застарелыми ранами. Поздним утром они вышли из дома, Дженсен, с кругами под глазами, зябко кутающийся в пальто, Джаред, с непонятным, тянущим ощущением подступающего одиночества – оба встали, как вкопанные. У машины Джареда их дожидался Рой. Опирался на нее, скрестив на груди руки. Дженсен пожал едва заметно плечом, повернулся к Джареду. Заглянул в глаза и сказал просто: – Приезжай иногда, ковбой. Сошел с крыльца, и двинулся к Рою. Рой, вопреки ожиданиям Джареда – лишь зыркнул на Джареда – но все остальное внимание было Дженсену – острое, неотступное, и даже немного – жалкое? Как бог – мелькнуло в голове вчерашнее. Мы ненавидим богов, мы их обожаем. Мы готовы их убить миллион раз в надежде, что они бессмертны – и оживут снова. Мы верим, что наша беспощадная любовь сделает их сильнее, и никогда не убьет по-настоящему. Они давно ушли, а Джаред сидел на крыльце, курил, и смотрел на желтые листья, усыпавшие бетонную дорожку к домику.