Паранойя

«…и спустя мгновение их губы встречаются в страстном поцелуе. Микеле зарывается пальцами в густые чёрные кудри Флорана, ближе притягивая к себе голову француза. Мягкие губы Локонте настойчивы и пахнут вишней. И Флоран теряет голову и поддаётся сладкой ласке, приоткрывая губы, впуская влажный язык, который тут же начинает хозяйничать во рту француза. А потом Флоран уже сам страстно отвечает на поцелуй, сжимая стройное тело итальянца в объятьях, проворные пальцы стаскивают с Локонте розовый камзол, забираются под рубашку, скользят по гладкой горячей коже. Микеле блаженно выдыхает, расслабляясь в руках любовника, откидывает голову назад, подставляя тонкую шею под жадные поцелуи. И Флоран обжигает губами нежную загорелую шею итальянца, проводит языком от линии подбородка до ямочки ключиц, чувствуя солоноватый вкус пота, и от этого возбуждаясь ещё сильнее. Он нетерпеливо начинает стаскивать с Локонте штаны, и шёлковая ткань рвётся, а Микеле заливисто смеётся, стягивая с пылкого француза рубашку и умело расстёгивая ширинку бридж Сальери, выпуская, наконец, твёрдый возбуждённый член Флорана на волю из тесной тюрьмы одежды. Локонте снова улыбается, глаза его – блестящие, потемневшие от страсти – насмешливо смотрят на француза, будто подначивая, и Фло теряет голову от того, насколько прекрасен этот порочный ангел. С нетерпеливым рыком он впивается в сладкие губы Локонте, одновременно окончательно сдёргивая с любовника штаны, а затем, подхватив стройное тело итальянца под ягодицы, кладёт Микеле на стол и грубо входит…» Дрожащими руками ты закрываешь ноутбук и прячешь горящее от стыда лицо в ладонях. Боже! Что это было?! В поисках отзывов о мюзикле ты забрел на какой-то фанатский сайт. В шапке была размещена фотография всей труппы, и ты порадовался качеству дизайна. Материалы сайта были впечатляющими. Биографии, интервью, ю-тубные записи отдельных песен с выступлений. Ты с интересом всё это просматривал. Пока, наконец, не наткнулся на раздел «фанфикшен». Слово было незнакомым, и ты из чистого любопытства решил посмотреть, а что же там такое есть… Первый прочтенный тобой текст был весьма безобидным, хоть и напоминал чем-то бред сумасшедшего. В складной манере в духе какого-то приключенческого романа рассказывалось, как труппа мюзикла была закинута в 18 век, где вам пришлось встретиться с настоящими Моцартом и Сальери. Рассказ оказался довольно интересным, так что если не брать во внимание его абсолютную невероятность и наглое злоупотребление вашими характерами, ты даже мог сказать, что тебе понравилось. Ты просмотрел еще несколько историй, уже не столь безобидных: в них тебя или Микеле влюбляли то в Маэву, то в Мелиссу, то в (прости господи!) Диан, или вообще в каких-то неизвестных девушек! Причем отношения расписывались так подробно, так качественно, что тебе, порой, было неловко это читать. А однажды ты от души позавидовал Флорану Моту из истории, который на протяжении повествования умудрился крутить роман с Клэр, Маэвой и Тамарой. Причем, одновременно, причем, нехилый такой роман, с поцелуями и страстными ночами в отелях и гримерках. А потом твой все еще не слишком искушенный в творчестве фанатов взгляд наткнулся на историю с пометкой Мот/Локонте и буквами НЦ 17. Ты открыл злополучный текст, начал читать… И твой мир перевернулся с ног на голову! Ты трижды проклял свое любопытство, ноутбук, который послушно пустил тебя на эту страницу, а не пометил ее как вредоносную, чокнутых фанатов, которые совсем совесть потеряли, и судьбу вообще, которая свела тебя однажды с Локонте! Боже, это же ужасно! Да что они себе позволяют! Ты вскочил на ноги и стал нервно расхаживать по кухне, зарывшись пальцами в волосы, и периодически сильно тянул за длинные пряди, напоминая себе, что это реальность. Это не какой-то сюрреалистический кошмар, а самая настоящая, мать ее, реальность! А ваши фанаты – конченные психи! Ты вдруг резко подскочил к ноутбуку и, вернувшись на главную страницу с текстами, стал просматривать заголовки. О нет, так ты и думал! Там не только Мот/Локонте, там хватает и Мот/Рим, и даже Мот/Солаль! Ах вы ж охальники! Ничего святого! Ну, зато ты сверху… То есть… Это же возмутительно! Откуда они только понабрались этих своих идей? Ты вдруг замер. Нет дыма без огня, как говорится. Неужели… Неужели вы сами дали им повод? А что, вполне возможно. Локонте же вечно такой эмоциональный, так и норовит подскочить к тебе, чмокнуть в щеку во время приветствия, обнять покрепче. До этого момента ты считал эти его действия весьма милыми, тебе приятно было его столь дружеское к тебе расположение. Но, оказывается, у фанатов было свое мнение на этот счет. Сумасшедшие! Чокнутые! Вы же друзья, лучшие друзья, ну в самом деле! Друзья, которые еще и два месяца жили вместе, не поленился напомнить ехидный внутренний голос. Ты яростно зарычал. Да уж, блестящий повод приписать вам с Локонте более сильные чувства друг к другу, чем простая дружба. А еще эти сценические образы Моцарта и Сальери и дурацкий двусмысленный Вивр, будь проклят Дов. При более здравом размышлении над ситуацией, ты вынужден был признать, что поводы для подобных фантазий у фанатов есть. Но это не отменяет отсутствия у вышеупомянутых фанатов совести! Ну и держали бы свои мерзкие фантазии при себе, так зачем же делать их достоянием общественности, так подло манипулируя именами артистов? Ох, а если какой-нибудь из этих рассказов попадётся на глаза твоей маме? У неё ж инфаркт случится! Ужас какой! И что же теперь делать? Ведь невозможно это так оставить… У вас такие теплые отношения в труппе, ты никогда и не задумывался, насколько ты близок с ребятами. Рукопожатия, взгляды, объятья – все это казалось всегда таким естественным и уместным. И ты никогда не задумывался о том, как это может выглядеть со стороны. А теперь ты знаешь. О, как бы ты был счастлив, если бы никогда в жизни не зашел на этот сайт! Но – что сделано, то сделано. И, может, это к лучшему. Потому что полученные знания надо использовать. Кто предупрежден, тот вооружен. Теперь надо быть осторожнее в проявлении своих чувств, чтобы не давать фанатам новых поводов для новых историй. Мысленно ты уже набросал краткий план дальнейших действий. 1)Обниматься только с девушками. 2)Не давать Мервану допивать твой кофе и не угощать его сигаретами. 3)Не напрашиваться в машину к Со после очередного концерта, а ездить на своей или вызывать такси. 4)Держаться подальше от Микеланджело. 5)Не смотреть на Микеланджело на интервью. 6)Не обнимать Микеланджело на Вивре, хватит и простого рукопожатия. Не очень долгого. 7)Отучить Микеланджело от дурацкой привычки здороваться с тобой смачным чмоком в щеку. 8)Отучить Микеланджело обнимать тебя по всякому малозначимому поводу. 9)Не попадать в один кадр с Микеланджело, когда вас фотографируют фаны. 10)Побольше времени уделять девушкам из труппы и найти, наконец, себе подружку! Последний пункт плана однозначно был самым важным, но, учитывая твой чудовищный график репетиций, выступлений и интервью, особо времени на поиски у тебя не было. Можно, конечно, было бы попробовать встречаться с кем-то из труппы, но Дов ясно дал понять, что не очень-то одобряет слишком личные отношения на работе. Был еще вариант закадрить какую-нибудь фанатку. Но он был до сегодняшнего вечера. Теперь же... От одной мысли о фанатках, тебе становилось страшно. А где гарантия, что она нормальная и это не ее «шедевры» так сильно поколебали твою моральную устойчивость? Ох, какой кошмар! А ты так рассчитывал на тихий спокойный вечер… Теперь ты точно не уснешь, и придется, наверное, выкурить полпачки сигарет, прежде чем ты окончательно успокоишь свои нервы… А ведь ты хотел бросать курить. Мда уж. *** Сегодня у Микеле был очень важный день. Его девушка Синтия прилетала на пару дней в Париж. И намечался серьезный разговор. По-хорошему, это надо было сделать давно, еще пару месяцев назад, но Микеле старательно оттягивал неприятный разговор до последнего. И вот теперь дождался того, что вместо беседы по телефону он встретится с Синтией лично. Придется выслушать все обвинения в черствости и бездушности, все жалобы на трудную жизнь модели и бессовестных фотографов, которые не стесняются намекнуть, что хотели бы приятно провести вечер после фотосета в ее компании, придется терпеть эмоциональные упреки, что он так часто игнорировал ее звонки, а сам, мерзавец, так и вовсе не звонил. Да, придется выслушать все это, прежде чем, наконец, сказать ей, что он решил с ней расстаться. О том, как она на это отреагирует, Мик даже думать боялся. Синтия была чересчур эмоциональной особой. Именно это его в ней и привлекло… Но сейчас все изменилось. Похоже, возраст берет свое, и теперь он тяготеет к более уравновешенным личностям и хочет более спокойных отношений. Сперва он хотел встретиться в ресторане, но Синтия настояла на том, что приедет к нему домой. И он должен был признать, что это, наверное, к лучшему, потому что неизвестно, какую истерику она закатит, узнав, что он решил ее бросить. Он приготовил романтический ужин, купил ее любимое вино – итальянское Каберне Совиньон, урожая 1999 года. Да, для девушки у нее довольно странные предпочтения. На взгляд Микеле, этот сорт был слишком терпким, а если еще и урожай не особо удачный, то вино оказывалось откровенной кислятиной, но Синтии оно почему-то нравилось. Белые сорта она не признавала вообще, а от более мягкого и «женского» Мерло, по ее словам, у нее начиналась изжога. Микеле был не готов к этому разговору, просто тянуть дальше смысла не было. Их отношения дали здоровенную трещину еще год назад, еще до того, как он приехал в Париж и пришел на кастинг «Моцарта». И теперь предстояло окончательно расставить все точки над «i». 7 лет отношений закончатся сегодня… Все-таки 7 лет – это очень много. За это время полностью привыкаешь к человеку и начинаешь мириться со всеми его недостатками, а если этого не произошло, то в самый раз задуматься, а тот ли это человек и готов ли ты продолжать с ним отношения, раз столь многое в его поведении тебя раздражает. В Синтии Мика раздражало почти все, и он прекрасно знал, что это недовольство взаимно. Удивительно, как они вообще протянули так долго. Хотя это объяснимо – они оба слишком занятые люди и виделись не так уж часто. Она постоянно была на фотосессиях и показах, порхая вольной бабочкой из города в город, из Италии – во Францию, из Франции – в Бельгию, и обратно в солнечный Рим. Он – пытался строить свою музыкальную карьеру и тоже колесил по городам и весям. Они встречались на несколько недель, в период импровизированного отпуска, и то даже в это время, выделенное вроде бы друг для друга, любой из них мог сорваться и уехать, если появлялось интересное деловое предложение. Впрочем, Мик не отрицал, что Синтия нравилась ему. Она была веселой, жизнерадостной, красивой, страстной любовницей и верным другом. Но вот была ли между ними любовь? Микеле не знал наверняка. Уж сильно их отношения походили на деловое сотрудничество, партнерство, в котором каждый видел какую-то выгоду для себя. Когда они долго не виделись – он по ней скучал, а когда слишком долго были рядом, ее взбалмошность, резкие перепады настроения, зацикленность на работе и самовлюбленность начинали его бесить. Они ссорились по пустякам, она начинала высказывать ему, что он ее совсем не ценит, что он мечтатель и идиот, он обвинял ее в заигрываниях с фотографами и пиар-менеджерами, позволяя себе подчас чересчур резкие словечки, и сетовал, что она совсем его не понимает. К счастью, в самый разгар ссоры кому-нибудь из них вдруг срочно требовалось уехать – на съемки, на показ, на концерт – неважно, и довести скандал до логического завершения не получалось. А потом они снова мирились, забывали о неприятных моментах и были счастливы вместе. Вот только недовольство друг другом никуда не исчезало. И никто не хотел меняться, никто не хотел идти на компромисс. И теперь, живя в Париже, став успешным музыкантом, Микеле понимал, что ему не нужны такие отношения. Он не видел Синтию почти три месяца – а перспектива предстоящей встречи не грела душу ну нисколько. Он не хотел ее видеть. Он устал от постоянного недопонимания, устал от скандалов, от ее капризов и легкомысленного отношения к его чувствам, от нее самой, наконец! К тому же, в Париже он встретил человека, с которым ему было так легко и приятно общаться и просто находиться рядом; человека, который разделял его интересы и восхищался его талантом, с которым они так хорошо сдружились, несмотря на то, что их персонажи по мюзиклу – лютые враги. И единственным, что останавливало Микеле, мешая перевести такую замечательную дружбу в несколько иную плоскость, был тот факт, что Флоран Мот – не девушка. Он мужчина, который слишком уж рьяно, на взгляд Микеле, демонстрирует свою гетеросексуальность: этот брутальный образ, эти замашки донжуана, постоянное внимание фанаткам и нежелание лишний раз поздороваться поцелуем в щеку с мужским составом труппы… А в последние дни Флоран стал что-то уж чересчур нервным, сегодня так вообще шарахался от всех. Да уж, на развитие отношений с французом в сторону любовной линии особо рассчитывать не приходилось. Но Мик – оптимист по жизни – не терял надежды. А обременительную связь с Синтией однозначно нужно прекращать! Микеле жутко нервничал, поэтому за ужином он не переставал улыбаться и шутить. Он был просто месье Позитив в этот вечер, даря Синтии одну лучезарную моцартовскую улыбку за другой. Вот только он не учел, что девушка слишком хорошо его знает, и ее этим фокусом не провести. Синтия не верила его улыбкам, она сразу поняла, что он напряжен, поэтому, прервав его веселое щебетание об очередном казусе на спектакле, она отставила бокал с вином в сторону и, скрестив руки на груди, напрямик спросила: - Что случилось, Мике? И он сразу же перестал изображать веселье, став серьезным и немного печальным. Мало кто видел его таким, потому что обычно он не позволял другим заметить, что он вовсе не беззаботный мальчишка, а взрослый человек, многое переживший и многое повидавший на этом свете. - Нам надо поговорить, Тия, - начал он, глядя ей в глаза. Она только удивленно изогнула тонкую бровь, ожидая продолжения. Которое не замедлило последовать. Мик, набрав полную грудь воздуха, решительно проговорил: - Мы должны расстаться… С минуту она недоверчиво вглядывалась в его лицо, очевидно, ожидая, что сейчас он рассмеется, скажет, что это была шутка и «Видела бы ты свое лицо, Ти!». Но он смотрел на нее серьезно и немного напуганно, как бы опасаясь ее реакции. И она поняла, что он не шутил. Разумеется, ее накрыло. Микеле с трудом подавил безрассудный порыв спрятаться под стол, когда брошенный Синтией бокал пролетел в десяти сантиметрах от его уха, обрызгав его щеку вином и с громким звоном разбившись о стену. Следующей в голову итальянца полетела бутылка, и Мик проявил удивительную ловкость, успев пригнуться и не получить сотрясение мозга. Тарелка с недоеденным ужином была снесена на пол, но этого разбушевавшейся Синтии показалось мало, поэтому в два шага она оказалась у шкафа и стала самозабвенно херачить об пол весь сервиз, который Микеле подарил на новоселье Мерван. При этом она, не стесняясь выражений, откровенно высказывала Мику все, что она думает о нем, о его большой итальянской семье, о его французских коллегах и славном городе Париже. Спустя пятнадцать минут, когда кухня превратилась в свалку из битой посуды и раскиданных столовых приборов, а Микеле рискнул опустить свой импровизированный щит из тостера, которым он отбивал все посудные атаки, направленные в его сторону, раскрасневшаяся и растрепанная Синтия устало бухнулась на стул и, посмотрев на своего теперь уже бывшего парня, печально спросила: - Ну, и кто она? - Кто? – попытался «не понять» Микеле. - Она. Та французская шлюха, из-за которой ты меня бросаешь. Как зовут эту стерву? Микеле тяжело вздохнул, грустно посмотрел в глаза бывшей девушки и чистосердечно признался: - Флоран… - Флоранс? – переспросила Синтия, отказываясь верить тому, что услышала. – И она блондинка или брюнетка? Могу поспорить, что блондинка! Ты променял меня на крашеную курицу! Так? – она сверлила его испепеляющим взглядом. - Брюнет. Он брюнет, - устало проговорил Мик, массируя виски. От воплей Синтии и грохота посуды у него разболелась голова. - Он… брюнет, - пробормотала Синтия, как бы пробуя слова на вкус, и пораженно замолчала, осознав, что все это значило. - Флоран? – переспросила она через минуту, удивленно раскрыв глаза и хлопая длинными ресницами. - Угу, - пробормотал Мик, проводя рукой по лицу, будто желая смыть все следы усталости. Он наслаждался воцарившейся тишиной и избегал смотреть на Синтию. Впрочем, покой оказался недолгим. Синтия разразилась новой эмоциональной речью, на этот раз уже вообще не выбирая слова. Микеле даже удивился ее богатым познаниям итальянского матерного и способностью создавать из привычного набора ругательств такие трехэтажные комбинации, что уши вяли. Высказавшись, девушка гордо развернулась на каблуках и танцующей походкой удалилась из квартиры, напоследок громко хлопнув дверью и яростно проорав: «Пошел ты в жо… Тьфу, бля... На х… Короче, сами со своим Флораном разбирайтесь, пидрилы!» А Микеле в очередной раз порадовался, что его соседи – обычные французские бухгалтеры, которые не понимают итальянского и достаточно вежливы (или трусливы?), чтобы приходить к нему и устраивать скандал из-за недавнего шума. Голова болела просто ужасно, а ему ведь еще убирать весь этот хаос, в который Синтия превратила его уютную кухню. Тяжело вздохнув и вооружившись веником, Мике стал сгребать осколки подарочного сервиза, пытаясь во всем видеть хорошее. Сервиз, конечно, жалко, да и Мерван, наверняка, обидится, если узнает, как обошлись с его подарком. Это минусы. Но, в конце концов, он все-таки поговорил с Синтией и они во всем разобрались – это плюс. С Фло ему, скорее всего, ничего не светит, хотя он бросил Синтию в том числе и из-за француза – это очень большой минус. А еще обои в кухне точно придется переклеивать, потому что вся стена забрызгана вином. Хм, а ведь это не так уж плохо! Пока у него на кухне будут делать ремонт, можно напроситься к Фло в гости, и, кто знает, может, их отношения сдвинутся с точки «дружба» немного дальше. И это однозначно большой плюс! Впрочем, загадывать наперед не стоит... Мысль об открывающейся перспективе пожить у Фло грела душу, головная боль куда-то отступила, поэтому Мик, весело насвистывая незамысловатую итальянскую песенку, с новыми силами принялся за уборку.