***
Самая примитивная человеческая эмоция — страх. Он обнажает первобытные инстинкты, что крепко заперты в нас стальными оковами времени, сводит с ума, сковывая разум гадким и липким чувством потерянности и безысходности. Вынуждает хвататься за мелочи, которые, казалось, хоть на долю отрезвят разум, исходящий в паническом припадке, словно утопающий за иссохшую старую веточку, что незамедлительно треснет и рассыплется, стоит лишь прикоснуться. Люди, которыми движет страх, удивительно просто поддаются эмоциональному воздействию. Видя в чём-либо защиту и превосходство, они позволяют собой манипулировать, порой даже не замечая этого. Подростки, пусть так не кажется на первый взгляд, удивительно слабы. Взглянув на проблемного ребёнка, вы, возможно, скажете, что он своенравен, эгоистичен и совершенно неуправляем, но, вероятно, вы ошибаетесь. Чем больше человек старается возвыситься над остальными, тем сильнее его страх упасть на социальное дно, а если вы — подросток с несформировавшейся психикой и играющими гормонами, вероятность быть отвергнутым видится ему наихудшим исходом из всех возможных. Очевидно, на этом и основывается так называемый метод «кнута и пряника». Достаточно показать своё превосходство, предоставив выбор между безмятежным спокойствием и бесконечным падением. И это, к слову, основополагающий пункт, которого придерживается председатель, будучи тем, кто мастерски выстраивает иерархию в школьной среде. Я его, безусловно, уважаю… если уважение может основываться на страхе, разумеется. Ни для кого не секрет, за какие заслуги определённый ученический состав ежедневно посещает занятия в изолированном от школы и города старом корпусе в горах. Это вынужденная мера, но от этого не менее жестокая. Быть переведённым в Е-класс — значит обнаружить на себе клеймо отброса, на которого разом будет обрушен весь яд учеников главного корпуса. И никаких возражений. Потому как слушать тебя всё равно никто не станет. Спишут всё на юношеский максимализм, вот и вся арифметика. И обидно то, что это правда отчасти. Ведь я могу до потери пульса бессильно топиться в своих гневных негласных переживаниях, медленно перерастающих в истерику, и сыпать проклятиями в сторону председателя, вот только всё так же останусь обиженным судьбой подростком, поставленным перед фактом — теперь я такой же отброс из класса «End». Размытые облака, медленно гонимые ветром, безмятежно плыли по рассветному, медово-розовому небу, периодически меняя свои формы, размеры и купаясь в светлых лучах терпкого золотисто-огненного солнца, принимая то свинцовый, то молочный окрас. Бодрящий утренний ветерок, еле заметно трепавший высокие верхушки деревьев, был пронизан ароматом свежей травы и тепла, который остро смешивался с запахом выпитого мною кофе, оным пропиталась белая школьная рубаха. Сонливое весеннее утро, несомненно, лучшее, что могла преподнести матушка-природа расслабленным школьникам в начале учебной недели. В какой-то степени спокойствие, которым была до верху наполнена здешняя атмосфера, расслабляло, позволяя на какое-то время забыть о насущных проблемах. По крайней мере, частично. Разумеется, успокоиться я не могла: страх тугим комком заворачивался внутри, увеличиваясь с каждой секундой, а нервы периодически обращали трезвые мысли в хаос. Вымазанные в тёмно-синюю, пахнущую чем-то горьким пасту новенькой шариковой ручки руки уже битый час исходили дрожью, неясно — то ли из-за холода, то ли из-за паники. Ноги то и дело подкашивались, а движения были рваными и неточными. Запрокинув голову к небу, я устало прикрыла глаза, глубоко вдохнув и медленно выдохнув. Погоду смело можно назвать наиболее… хорошей. Воздух, дабы выразиться красиво и как можно более поэтично, буквально пах весной, однако дождя, способного умыть покрытые пылью улицы города, не было уже вторую неделю. Разве по законам жанра внутренняя печаль не должна сопровождаться серым, затянутым чёрными тяжёлыми тучами небом и сильным ливнем, разбивающимся о толщу стекла в такт раскатам грома? Чашкой горького горячего кофе или жасминового чая? Тихо играющей классикой на фоне для поддержания атмосферы грусти и трагичности? Увы, мы не в проходном романтическом сериале с примесью драмы, и наше состояние никак не сказывается на мире, что нас окружает. Хотя дождя всё же хотелось. Вести о том, что небесное тело потерпело непоправимые увечья, быстро разнеслись между жителями земного шара, что в какой-то степени посеяло кратковременную панику среди обычного населения. И действительно: на небесном акварельном полотне чётко проглядывался серебряный полумесяц, что остался от единственного спутника Земли. Пока что это обошлось без серьёзных последствий… для простых людей. Для меня же данная история бесследно не прошла, и это, пожалуй, было основополагающим пунктом в причинах моего почти смертельного состояния. Не трудно догадаться, что школьные будни Е-класса мне расписали во всех подробностях, даже с иллюстрациями, ибо слепо приводить неподготовленного ученика в место, где происходят дела государственной важности — верх безумия. Факт того, что моим учителем станет осьминоговидное существо, которое, ко всему прочему, к марту должно скончаться не без помощи ученической руки, не столько пугал, сколько шокировал. Да, военным пришлось знатно расщедриться на успокоительное, так как после записей со скрытых камер видео-наблюдения в различных общественных местах я ещё долго не могла прийти в себя. Разумеется, я им не верила, да и, будем честными, кто поверит? Случайные фото, видеозаписи, комментарии очевидцев, военные — всё это подтверждало реальность происходящего, вот только мозг воспринимать правду напрочь отказывался. Всё это звучало и выглядело настолько безумно, что творившееся казалось обычным страшным сном. Последние несколько дней словно смешались в одну вязкую хаотичную массу, которая затягивала и не отпускала. Даже сейчас, когда до встречи с так называемым Коро-сенсеем остаются считанные минуты, я надеюсь, что всё это просто злой розыгрыш; что, войдя в класс, я увижу лишь самого обыкновенного учителя и самых обыкновенных учеников. Глупо надеяться, что я смогу убить кого-нибудь… Глупо надеяться, что я даже попытаюсь. Ученики, очевидно, только начинали подтягиваться, ибо вокруг не было ни души. Лишь шелест листьев да пение птиц разрушали приятную слуху тишину, но нисколько не раздражали. И всё же… в горах куда свежее и спокойнее, нежели в городе, хотя перспектива блуждать по лесу два раза на день, ясное дело, к себе не располагает, учитывая, что я и до главного корпуса от дома проходила довольно-таки приличное расстояние. Однако… хорошо. Атмосфера умиротворённости и единства с природой вперемешку с моим сонным состоянием упорно вытесняла плохие мысли, нарывавшие внутри меня как гнойник, посему спокойствие стало медленно накрывать с головой. Конечности словно поменяли свою структуру, став полностью ватными и лёгкими, а веки, напротив, словно налились свинцом. Так бы я, пожалуй, и заснула в тени деревьев около старого обветшалого здания корпуса третьего Е, не приведи меня в себя голоса, доносившиеся откуда-то со стороны тропинки, что выходила на заросшую сорняками спортивную площадку. Нахмурившись, я довольно сильно напряглась и тихо подобралась к расположенному наиболее близко ко входу в корпус углу, дабы лучше разглядеть новоприбывших. Я не верю в стереотипы и на слухи стараюсь не полагаться, однако не могу быть уверена в дружелюбности тех детей, что учатся в Е-классе. В конце-концов, факт остаётся фактом: сюда переводят не только учеников с плохой успеваемостью, но и тех, у кого общение со сверстниками вытекало в достаточно неприятные конфликты, а иногда даже в травмоопасные. У меня всё не так плохо в области знаний, да и совру, если скажу, что переведена сюда была за красивые глазки, но, окстись, я ни над кем не измывалась, да и не сказала бы, что вела себя чрезмерно нахально и своенравно, отсюда можно сделать вывод, что если здесь есть любители поконфликтовать или, не дай бог, помахать кулаками, можно считать, что я влипла, а посему вялые попытки предварительного шпионажа карму мне не портят. Два парня — одного из них, не будь на нём надета мужская школьная форма, вполне можно было бы ошибочно принять за девчонку — медленно подходили к зданию, размеренно о чём-то беседуя. Некто с голубыми волосами и — о Боги! — хвостиками и некто с еле заметным «ёжиком». Второй то и дело яростно жестикулировал, в то время как первый лишь слушал, периодически отвечая короткими фразами, что давало понять, кто занимает доминирующую позицию в диалоге. — Нагиса, как думаешь, она милашка? О… чёрт, только не говорите, что они обсуждают девушек. Ей-богу, подобные разговоры мне хотелось подслушивать меньше всего, если вообще хотелось, ибо это клишированно и… ужасно неловко. — Я правда не знаю, Окаджима-кун, — снисходительно улыбнулся «хвостики», прикрыв на пару секунд глаза. Не похоже, чтобы они были отпетыми хулиганами, скорее напротив… Выглядят, как полные пацифисты, даже в сравнении с учениками главного корпуса. Я бы даже сказала… мило? — Я надеюсь, что милашка, — мечтательно протянул парень, в предположениях кладя руки на сердце — правда, отчего-то на правую сторону грудной клетки, — к нам не так часто переводят новеньких учеников, а симпатичные девочки вообще настоящая редкость… Погодите, предполагаемая «милашка» — это… я? Щёки неожиданно закололо, и враз стало как-то неестественно жарко. Что ж… теперь мне ещё более неловко. Но, по крайней мере, кажется, теперь я знаю, кого буду обходить стороной. Мне не нужны проблемы в виде навязчивых парней, которые не могут угомонить своё либидо. И удивительно всё же, как сильно люди отличаются друг от друга в зависимости от обстановки. В то время, как у этого, возомнившего из себя принца Гэндзи товарища «весна юности» в самом разгаре, у моих бывших одноклассников отсутствует всякое влечение к противоположному полу от слова «совсем». Разве что единицы состоят в романтических отношениях, однако таковые и «отношениями» назвать язык не поворачивается. Все полностью поглощены учёбой, что, впрочем, как по мне, правильно. В нашем возрасте нужно думать, в первую очередь, о перспективном будущем, а не о «любви», что будет длиться от силы месяц и не оставит после себя ничего, кроме разочарования и упущенных «в порыве страстей» возможностей. Не более чем кратковременное влечение, которое легко можно подавить антидепрессантами. — Возможно ли, что это будет милая младшая «сестрёнка»? «Окаджима-сан, я не понимаю, как это решается. Вы ведь поможете мне, Окаджима-сан? Окаджима-сан, я могу называть вас «онии-чан»?». Я поморщилась, сжав челюсть до такой степени, что зубы противно заскрипели. Нет, он не Гэндзи, а самый настоящий Дон Жуан. Кажется, я уже начинаю скучать по С-классу. — Ты ведь сам не очень хорош в математике, Окаджима-кун. Как собираешься помогать? — Ну я же образно, Нагис… — Эм… привет, — послышалось за спиной, и по телу от неожиданности словно прошёлся электрический разряд, вызвав собою орду мурашек. Одновременно в голове что-то сильно щёлкнуло, за чем последовал кратковременный болезненный укол в районе висков и затылка. Я лишь тяжело вздохнула, сконфуженно прикрыв лицо ладонью. Похоже, это будет очень долгий учебный год... Так уж вышло, что, заигравшись в шпионов, я полностью упустила тот момент, когда ко мне подошёл ещё один молодой человек, и лицо его в данный момент выражало крайнее удивление — о чём говорили широко раскрытые янтарные глаза — в то время как у меня, должно быть, искренний ужас. Теперь я ещё и поймана на подслушивании… молодец, Арису, ты оставила отличное первое впечатление. Приняв максимально безучастное выражение лица, я неопределённо махнула рукой, замявшись на пару секунд. — Эм… привет, я Мори Арису. Новенькая. Повисло неловкое молчание, из-за чего я от нервов прикусила изнутри щёку, переминаясь с ноги на ногу и крепко сцепив за спиной пальцы. Как же я ненавижу подобные моменты. Удивлённо моргнув, паренёк практически сразу же изменился в лице, дружелюбно улыбнувшись. Милый. Возможно, я бы даже растаяла, не будь настолько подавлена переводом в эту дыру. Не могу винить его в том, что при виде меня он занервничал. В конце-концов, по территории, прилегающей к старому корпусу, спокойно разгуливает государственная тайна, так что, ясное дело, каждому встречному-поперечному здесь не место. — Исогай Юума, — произнёс парень в лёгком поклоне, — извини, если напугал. Я просто подумал, что это незваные гости из главного корпуса, и… — Я понимаю, — кивнула я, легко улыбнувшись. Надеюсь, я не странно выгляжу… боже, мои щёки до сих пор горят, да? Чёрт бы тебя побрал, Окаджима, или как тебя там… Снова повисло неловкое молчание, из-за чего я, нервно сжав губы в тонкую полоску, отвела взгляд, тихо выругавшись про себя. Он по-любому понял, что я подслушиваю… — Тебя, наверное, должен представить Карасума-сенсей или Коро-сенсей, — произнёс Исогай, медленным шагом проходя мимо меня и направляясь ко входу в здание, — будешь ждать? Недолго думая, я отрицательно махнула головой, отрываясь от стены и направляясь вслед за новым знакомым, несмотря на то, что брутал-сенсей настоятельно рекомендовал мне стоять возле школы. Однако ещё немного, и я точно сойду с ума. Ужасные мысли то и дело лезут в голову, болезненно разрывая её изнутри, а разрастающаяся паранойя едва ли не заставляет рвать на себе волосы. Уж лучше поскорее занять своё место в классе и расслабиться… а потом уже думать над тем, как выбраться отсюда.***
— Ещё очень мало народу, — подметила я, следуя за парнем по коридору. К слову, корпус, как и ожидалось, оказался тем ещё сараем. То и дело встречались прогнившие и готовые вот-вот обвалиться половицы, а в некоторых местах витал влажный запах плесени и пыли. — Сколько вообще человек в классе? — Двадцать шесть, — коротко ответил парень, не оборачиваясь. — Вот как… Я рвано выдохнула, медленно опустив глаза в пол. Значительно меньше, чем в классах главного корпуса, однако, с другой стороны, не так уж и мало, учитывая, кто здесь учится. Неужели так много отстающих? Или нарушителей порядка? Интересно, а Исогай здесь по какой причине? — А ты… — начала было я, и парень заинтересованно обернулся, выжидающе взглянув на меня с лёгкой улыбкой на губах. Я моментально осеклась, сконфуженно отведя взгляд в сторону. Щёки снова неприятно закололо. — Нет, ничего. Не думаю, что расспрашивать о личном на первых минутах знакомства — хорошая идея. В конце-концов, данная тема может быть ему просто-напросто неприятна… Да и есть вещи, о которых просто следует промолчать. Жаль, правда, что я нередко об этом забываю. В очередной раз наступив на треснувшую половицу, едва не провалившись по самое колено, я тихо выругалась, потирая слегка ушибленную выпирающую костяшку. Исогай, конечно, сказал мне ступать аккуратно, однако… я не ожидала, что всё будет настолько плохо. Страшно даже представить, какая судьба ждёт здание во время землетрясения, хотя на данный момент меня скорее волнует судьба целостности моих ног, которые вскоре могут и не выдержать. — Мори-сан, ты в порядке? — обеспокоенно спросил парень, обернувшись. Получив от меня сдержанный кивок, он облегчённо вздохнул, смущённо улыбнувшись. — Не волнуйся, всё кажется достаточно ужасным, но ты быстро привыкнешь. Я в ответ скептически изогнула бровь, нервно обняв себя исходящими мелкой дрожью руками. — Звучит не очень ободряюще, чтоб ты знал. В ответ я услышала лишь тихий искренний смешок, из-за чего только сильнее нахмурились, тяжело вздыхая. Я уже говорила, что этот учебный год будет очень долгим? — А здесь мы учимся. Юума улыбнулся, указывая на деревянную дверь, ведущую, очевидно, в класс, в котором мне предстоят дни полные небывалых… приключений, да. Убить учителя, верно? Ох, признаюсь, порой я действительно искренне мечтала об этом, но на практике… говорила же, не смогу. Даже за десять миллиардов иен, даже за все сокровища Земли, да даже за саму Землю… самой тошно и до одури противно от того, какая я трусиха. Но ничего не поделать, ведь так? Не то чтобы отец уделял мне так уж много времени — как в детстве, так и сейчас — но у него адекватное восприятие воспитания и жизни в целом, посему я не думаю, что он стал бы прыгать от радости, узнав, чем тут промышляют и, тем более, о том, что в этом, ко всему прочему, участвует его дочь. Что-что, а факт того, что убийство — это ненормально, мне пояснили ещё в раннем возрасте, как и то, что нельзя совать пальцы в розетку и разговаривать с незнакомцами. — Исогай-кун, — обратилась я к новоприобретённому товарищу, который уже собирался было зайти в классную комнату, однако обернулся, с непониманием взглянув на меня, — а этот осьминог… он как человек так себе? Ну, я имею в виду не буквально… ну, ты понял, да? Всё же какова вероятность, что учитель окажется последней тварью и сам пробудит во мне желание поскорее убить… избавиться от него? Хотя я в этом очень сильно сомневаюсь. Даже если бы он завтракал новорожденными младенцами и на досуге топил котят, я возненавидела бы его всеми фибрами души, но не изувечила бы. Не в моих силах что-либо сделать ему, учитывая, что это даже не человек. — Скоро увидишь, — загадочно произнёс Юума, открывая дверь и пропуская меня вперёд. В классе, что было достаточно неожиданно, уже вовсю кипела жизнь. Помимо запоминающегося дуэта со двора в помещении находилось на удивление по меньшей мере человек десять. А ведь я была уверена, что пришла раньше положенного. И стояла ведь едва ли не у самого входа... Странно только, что такую толпу я не заметила… Все были заняты, бурно обсуждая что-то, очевидно, важное, так что внимания на появление Исогая и, собственно, меня никто не обратил. И это не мудрено, так как взгляды учеников были прикованы исключительно либо к перекинутым партам, либо друг к другу. Я, конечно, не психолог, но смятение среди присутствующих было заметно даже невооружённым взглядом, а, судя по масштабам погрома, логично было предположить, что тут не так давно произошла серьёзная стычка. А вот, собственно, и первые плоды пребывания в корпусе отбросов. Да, звучит, возможно, слишком резко, но это действительно так. Не скажу, что всё настолько плохо: в конце-концов, конфликты случаются везде, даже несмотря на железную дисциплину главного корпуса — они были, пусть и не настолько бурные. Надеюсь лишь, что здесь это не настолько частое явление... даже если моё желание противоречит самой причине существования Е-класса. Внимательно оглядев будущее место учёбы, я перевела заинтересованный взгляд на Исогая, который, похоже, и сам не до конца понимал, что здесь произошло. — Это… кто так? — прошептала я, дабы разбавить ту неловкость, неловкость, что стояла между мной и парнем практически с самого начала. Это напрягает. Слишком. — Самому бы узнать… Прекрасно… Возможно, мы бы и дальше топтались в дверях, не заметь моего нового знакомого высокая русоволосая девушка спортивного телосложения, что выжидающе взглянула на него и махнула рукой в зазывающем жесте. Я же осталась стоять на месте по понятным причинам: обращалась она исключительно к Исогаю, а если у них там идёт какая-нибудь важная дискуссия, то… не хочу вмешиваться. Не моё это дело, да и некрасиво будет повсюду пихать свой нос. Это как минимум невежливо. Пройдясь скучающим взглядом по классу, оценивая масштабы проблемы, я сокрушённо вздохнула, отчаянно понурив голову. Не скажу, что всё настолько плохо; в конце-концов, класс по состоянию был куда лучше, чем корпус в целом, и для обучения был вполне пригоден, однако от общей обстановки так и веет той душной «сельской романтикой». Некая «убитость» деревянного здания, расположенного в лесу, словно говорит: «Всё верно, детка, ты в летнем лагере». И я не шучу. Уверена, летом здесь стоит неистовая духота, а зимой сквозит изо всех щелей. Не то чтобы я была чрезмерно изнеженной, однако это в какой-то мере сказывается на здоровье, а болеть мне нельзя, поскольку прогулы — это последнее, что мне сейчас нужно. Да, я всё ещё планирую вернуться в главный корпус. Не знаю, возможно ли это, ведь дело далеко не в оценках, но, судя по словам брутал-сенсея, удачно сданные экзамены и раскаяние в содеянном вернут меня обратно. Я бы не стремилась к этому, будь дело только в самом факте обучения в классе для отстающих, но не будем забывать о главной проблеме — Коро-сенсее. Не хочу и не могу строить из себя убийцу, коей я не являюсь, и никогда не буду. Это слишком ненормально. Обучение в Кунугигаока и без того дело достаточно непростое — столько усилий нужно вкладывать, чтобы держаться на плаву, потому все эти игры в киллеров мне даром не сдались. —…Терасака всегда чем-то не доволен. Ничего нового, Исогай-кун, — уловила я окончание фразы девушки, отвлекаясь от раздумий. С досадой покачав головой, ученица слегка погрустнела и, оглядев медленно помещение, бросила случайный взгляд на меня. Лицо её на пару мгновений приняло удивлённый вид, а после губы растянулись в мягкой улыбке. Смутившись, я потопталась на месте пару секунд и, немного замявшись, нерешительно подошла, ступая медленно и осторожно, словно по минному полю. В какой-то степени так оно и было. — Здравствуй. Мори-сан, правильно? — получив от меня заторможенный кивок, девушка продолжила, — я Катаока Мегу, староста класса. Если возникнут какие-либо вопросы, можешь обращаться ко мне или Исогай-куну. Не берусь судить заранее, однако совру, если скажу, что Катаока-сан не располагает к себе. Не похоже, чтобы она была глупа или своенравна, но...з а что её направили в класс для отстающих? Или же… От тревожной догадки по телу прошлась орда мурашек, а руки вмиг поледенели. В голову медленно, словно холодные скользкие змеи, стали забираться бредовые, сумасбродные мысли, которые я тут же поспешила отогнать. Не может такого быть, чтобы Катаока-сан или Исогай-кун были наёмными убийцами. Они же дети… такие же, как и я. Знаю, что случаются обстоятельства, при которых морально человек взрослеет гораздо раньше и не видит иного выхода, кроме как пойти скользкой дорожкой. Но они не похожи на людей, потерявших свой путь. Уверена, у них есть свои причины быть здесь, и… это исключительно их дело. — Очень приятно, — кивнула я, слегка улыбнувшись. В уголках губ с непривычки неприятно закололо, из-за чего я поспешила вернуть себе безучастное выражение лица. Трёхдневная депрессия явно сказывается как на душевном, так и на физическом состоянии. Пора бы возвращаться в прежнее русло, а не то закончу, как Сато-сан — явно страдающей ожирением, с кошкой и старческим маразмом за пазухой. — Мори-сан, — обратилась ко мне девушка, из-за чего я невольно вздрогнула, — я понимаю, что тебе сейчас, возможно, довольно тяжело. Поверь, мы все через это проходили… — вздохнула Катаока, грустно опустив глаза в пол, — но не падай духом. Всё не так плохо, как может показаться на первый взгляд, так что не грусти, ладно? Я удивлённо моргнула, улыбнувшись краем губ. Она действительно милая… и Исогай-кун тоже. Но это не отменяет того факта, что мы пребываем здесь с целью убить собственного учителя. Сомневаюсь, что я привыкну. — Спасибо, Катаока-сан, — кивнула я, — но… с чего ты взяла, что мне тяжело? — Ну как же, — улыбнулась староста, — на тебе же лица нет. Что? — И правда, Катаока-сан, — удивлённо проговорил Исогай-кун, вскинув брови, — Мори-сан, куда ты подевала своё лицо? «Да вы о чём?» — хотела было сказать я, но не смогла. Физически. Похолодев от страха, я нерешительно провела рукой по предполагаемо своему лицу, но ладонью ощутила лишь гладкую и холодную ровную поверхность с острыми прорезями вместо глаз. Страх резко сковал всё тело, пока паника начинала шипами разрастаться изнутри, разрезая кожу. — Как же так, — наигранно печально протянула светловолосая девушка, до этого сидевшая на одной из не перевёрнутых парт, сверкнув небольшими неестественно голубыми глазами, — у Мори-сан нет лица. Как же нам общаться, Мори-сан? — И правда, Мори-сан, — проговорила Катаока, слегка склонив голову, — как мы можем общаться с тем, чего нет? Я резко распахнула глаза, ошалело уставившись в потолок. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось напрочь, а на щеках проходили длинные влажные дорожки от глаз к подбородку. Кошмар. Обычный кошмар. Застонав, я провела ледяными руками по лицу, всё ещё слегка подрагивая. Сон явно надолго оставит после себя неприятный осадок. До начала первого урока оставался ещё целый час, так что вставать я не торопилась, да и вообще желания как такового не было. Прошла уже целая неделя с моего перевода в класс для отстающих, и я ни капли не продвинулась ни касательно возвращения в главный корпус, ни касательно сближения со сверстниками. Более того, они меня до дрожи раздражают. Своим безудержным оптимизмом, своими нелепыми попытками убийства без каких-либо мук совести, да даже одним своим видом! Они пытаются поладить со мной, но с таким очевидным зубным скрипом, что это скорее вгоняет в депрессию, чем позволяет прижиться. Не нужно быть гением, чтобы понять — я их напрягаю, но даже так винить их не могу. Я ни к кому не шла навстречу, да и в целом вела себя достаточно отстранённо. Просто… не вижу смысла заводить себе друзей там, где я не задержусь. Исключением разве что стал Маэхара-кун и лишь по той причине, что случайно ударил меня мячом по лицу во время физкультуры, а потом преследовал, пока не получил прощение — хотя я всем своим видом давала понять, что не злюсь на него. Впоследствии наши отношения стали достаточно… тёплыми. Не скажу, что за пару дней мы превратились в закадычных друзей — уж слишком громко будет сказано — но Маэхара-кун не лицемерил, и я, следовательно, тоже. Испустив тяжкий вздох, я перевела взгляд с потолка на окно. Погода была достаточно солнечной и тёплой, что вызывало во мне шуршащие волны раздражения. В последнее время слишком многое стало выводить меня из себя. Похоже, юношеский максимализм — это не такая уж ерунда, учитывая, что бешусь я по поводу и без. Вставать и, тем более, куда-либо идти абсолютно не хотелось. В голове на пару минут возникла идея остаться дома, списав всё на плохое самочувствие, но она отпала сама собой вместе со звуком SMS-оповещения на телефоне. Раздражённо фыркнув, я рукой нащупала издающий противные звуки гаджет. И кому не спиться в такую рань? «Мори-сан, вчера ты была совсем грустной и уставшей! Я подумал, что ты, возможно, заболеваешь из-за недостатка витаминов, потому оставил тебе возле футона связку апельсинов! И да, закрывай на ночь окна, а не то тебя продует!». Яростно сжав телефон в руке, я раздражённо заскрипела зубами, завидев около спального места ту самую связку с фруктами. Это, пожалуй, основная причина моей безудержной злобы с момента перевода. Проклятый осьминог, который печётся обо мне едва ли не сильнее моего собственного отца. И подобное вмешательство в личную жизнь мне ни разу не льстит, учитывая, что он явно перебарщивает. И это — вселенское зло, что собирается взорвать Землю в следующем марте? Либо он конченый псих, либо издевается над нами, что, в принципе, друг другу не мешает. И мне в любом случае не нравится, что он так запросто может проникнуть в мою квартиру! «Боюсь, Коро-сенсей, ваши опасения оказались не беспочвенными. Я действительно не очень хорошо себя чувствую, так что, пожалуй, останусь сегодня дома», — быстро набрала сообщение я, хмурясь. «Это ужасно, Мори-сан! Соблюдай постельный режим и держи ноги в тепле! Во время обеденного перерыва я обязательно навещу тебя!». Меня невольно передёрнуло, а лицо рефлекторно скривилось. От одной мысли о том, что осьминог лично сюда притащится, да ещё и, возможно, засветится перед соседями, мне действительно поплохело. Нет, такого допустить точно нельзя. Игра уж точно не стоит свеч. «Знаете, Коро-сенсей, я думаю, что мне не настолько плохо, потому, пожалуй, я сегодня приду. Можете пронаблюдать моё состояние и в учебной обстановке. Хотя, я думаю, это просто аллергия». «Что ж, ладно, Мори-сан. Но если тебе станет хуже, то сразу сообщи мне! Как учитель я обязан заботиться о состоянии своих учеников!». И почему он всегда ставит восклицательные знаки? Подавив отчаянный вой, я нехотя встала с футона и направилась в ванную, попутно убирая налипшие на лицо волосы. Надо бы ускориться, если опоздаю на первый урок, осьминог, не дай Бог, ко мне лично завалится.***
— Доброго утра, Кии-сан, — улыбнулась я соседке, попутно возясь с дверным замком. Достаточно милого вида старушка с чёрными, с проглядываемой местами сединой, волосами и огромными серыми глазами. Любительница танцев, выпечки и жасминового чая, по чашечке которого я иногда не грешу с ней выпить. Она жила здесь столько, сколько я себя помню, и в моих глазах всегда была мне словно родная бабушка, постоянно попрекающая отца за то, что тот редко бывает дома. Милая старушка со странной фамилией, от которой всегда пахнет корицей и домашним уютом — один из факторов, скрашивающих моё существование даже в самые трудные времена. — Тебе тоже, Ари-чан, — улыбнулась женщина, сжимая в руках пакет с продуктами. И не лень же ей ходить за покупками в такую рань… — завтра день батареек. Не пропусти, иначе снова придётся ждать целый месяц. За это время ваша квартира точно превратится в склад. Звякнув холодными ключами с брелком в виде комичной фиолетовой совы с жёлтыми глазами-бусинами в сумку, я признательно склонила голову. — Благодарю, Кии-сан, — поблагодарила я соседку, уже спускаясь по ступеням вниз, — удачного дня. — И тебе, Ари-чан, — донеслось эхом сверху. Вдохнув свежий утренний воздух, источавший аромат свежести и чего-то терпкого, я потянулась, довольно пройдясь взглядом по окружению. Первые лучи солнца, проходящие сквозь золотисто-персиковые облака, окрашивали землю и верха высотных домов в коралловый цвет. Улица в целом пустовала, не считая периодически проезжающих мимо машин. Этот район достаточно тихий, особенно для такого города, как Токио, потому живут здесь в основном любители тишины и спокойствия, либо те, кто заселился ещё в далёких годах, да так и не решился переехать. Как мы, например, хотя совру, если скажу, что горю желанием покинуть это место. Всё здесь давно стало по-настоящему родным. — О, Мори-сан! Я уже заждался. Вздрогнув от неожиданности, я раздражённо скрипнула зубами, нахмурившись. Не то чтобы это было слишком неожиданно… однако в какой-то степени подобное никогда не перестанет меня удивлять. — Маэхара-кун… — Привет. Улыбаясь, парень медленно приблизился ко мне, махнув рукой в приветствии. Последние несколько дней мы ходим в школу вместе, и это немного напрягает, учитывая, что я ни разу не упоминала, где живу, но, тем не менее, Маэхара-кун каждый раз оказывается недалеко от моего дома. Впрочем, это не отменяет того факта, что он достаточно милый. По крайней мере, у него есть чувство юмора, да и сам он не глуп. Изначально я чувствовала себя неловко, так как знала, что он и Исогай друзья, но, как оказалось, староста приходит в школу гораздо раньше остальных, а Маэхара-кун предпочитает спать столько, сколько ему отведено. — Утра, Маэхара-кун, — кивнула я, в ногу с парнем направляясь вперёд, — каждый день ты всё ближе к моему дому. Завтра я, очевидно, обнаружу тебя в своей квартире? Рыжий лишь добродушно усмехнулся, пожав плечами. Он всегда ведёт себя дружелюбно и располагает к себе. Я, конечно, знаю, что парень падок на девушек не меньше, чем Окаджима, однако Маэхару-куна, в свою очередь, можно назвать принцем Гэндзи. — Погода сегодня… — Чудная. Маэхара-кун, ты говоришь это каждое утро, — выдохнула я, окинув парня хмурым взглядом. Уж не знаю, что это было — попытка разбавить неловкое молчание, или обычная дежурная фраза, однако слышала я её ежедневно. — Но ведь это правда, — обиженно пробурчал он, недовольно зыркнув на меня. — Мори-сан, ты сегодня какая-то нервная. Беспокойная ночка, да? Поджав губы, я опустила взгляд на землю, сконфуженно потирая шею. Возможно, я и правда была немного резкой… он в любом случае прав, однако срываться на других не стоит. То, что покой мне даже не снится, не значит, что в этом виноват Маэхара-кун, да и кто-либо ещё. — Так заметно? — спросила я, и голос неожиданно для меня отдал неестественной хрипотцой. — Это точно, — кивнул Маэхара-кун, — да на тебе лица нет. Я невольно содрогнулась, когда холод медленно прошёлся своими белыми когтистыми лапами по телу. Сжав ремешок школьной сумки до побелевших костяшек, я безучастно уставилась прямо перед собой, нервно кусая губы. — Всё в порядке, Мори-сан? — обеспокоенно спросил он, кажется, уже пожалев о том, что завёл этот разговор. Судорожно вздохнув, я растянула губы в улыбке, как можно естественней изобразив добродушие на своём лице. Не стоит лишний раз ломать драму, от кошмаров ещё никто не умирал. — Всё хорошо. Я в норме, Маэхара-кун. Знаю, с друзьями принято делиться своими проблемами, однако Маэхара-кун мне кто угодно, но точно не друг. Товарищ, одноклассник, хороший знакомый… да. Но мы не близки. Как и с другими учениками Е-класса. Здесь я ни с кем не буду сближаться. Потому как тогда мой грядущий уход точно станет им ножом в спину.