Cause I'm yours

      

      Самуэль устал. Невыносимо хочется съебать куда-нибудь в Антарктиду, чтобы никто не трогал и даже не дышал рядом. Он готов отправиться хоть сейчас, в дурацкой форме продьюса, и плевать, что снег и холодно. Зато тихо.       Парень устало закрывает глаза и подтягивает колени к груди. В комнате для практики непривычно: пусто и одиноко, как раз то, что ему сейчас нужно. В голове шумит, и то в жар, то в холод, но Сэм крепко зажмуривается, до звёздочек, и как мантру повторяет: Пятое место, пятое место..." Не помогает. Перед глазами - слёзы Уджина-младшего и крепкие руки Даниэля, потерянный взгляд Тэхёна и всхлипы Хёнбина, хёны из пледиса, пытающиеся сдержаться... Боже, как всё сложно. Муэль раскачивается взад-вперёд и глубоко дышит. Он не расплачется, ни за что. И вообще, с какой стати ему грустить о тех, кто ушёл? Главное, что Самуэль остался. А мог бы быть по ту стороны кресел. Блядь.       Дверь открывается едва слышно, Сэм скорее чувствует это, чем видит. Глаза жжёт неимоверно, и рубашка неприятно липнет к телу, но он отказывается замечать.       - Прекрати.       Самуэль дёргается как от пощёчины и резко поднимает голову. Размытый силуэт, но он не плачет, просто душно стало. Перед Джихуном плакать не ахти как-то.       Старший опускается на корточки и пристально смотрит. Сэм не может отвести взгляда, и дело не в том, что он весь из себя такой уверенный, просто...Джихун.       Внутри словно разрывается что-то, громко бухает о печень и снова расцветает. Колючими цветами царапает лёгкие и лезет в горло.       Ладонь, опустившаяся на макушку слегка влажная и дрожит, но Киму как-то насрать. Тонкие вообщем-то пальцы путаются в его волосах, тянут корни и быстро перепархивают на лицо. Обводят острые скулы, подбородок, замирают на контуре губ всего на мгновение, но Самуэль словно разъедается кислотой.       Что ж всё так...непросто?.       - Хэй, расслабься. Это всего лишь я, - улыбки у подмигивающего мальчика нет и в помине, только печаль и боль. Он тоже один.       Сэм первым не выдерживает. Цепляется за воротник и навзрыд говорит что-то о семье, страхе исчезнуть и пустоте. Слёзы горькие и солёные, текут по щекам и капают на пиджак. В ушах непонятный и звон, и кажется, что мир сейчас просто перевернётся, адом вверх, и Ким ни танцевать, ни петь, ни в тёмной комнате на узкой кровати не целоваться... И вот хрен пойми, что страшнее.       Джихун тянется к губам и слизывает влагу. Господи, ну какой ты ещё ребёнок....       Поцелуй получается нежным и трепетным, как тогда, в первый раз, в танцевальном зале, насквозь пропахшем потом и надеждой.       Ничего не изменилось.       Самуэль судорожно вздыхает и прикусывает чужую губу.       Джихун улыбается в поцелуй.       Всё изменилось. Только они остались прежними.