Два соулмейта.

Мидория сидела на больничной кровати, уставившись в окно. На левой её руке красовалась чистая перевязка. Она не позволила докторам тронуть целую руку и потом сама перебинтовывала её, когда не было лишних свидетелей, чтобы никто не узнал об инициалах Каччана. Но вот правую… они видели золотые инициалы на ней. По крайне мере, они увидели только имя Тодороки. Лечащий врач увидел одно имя и не стал проводить с ней никаких бесед. Ведь неизвестно, как бы он отреагировал, узнай о существовании двух меток. Поэтому перебинтованная рука от локтя до запястья прятала имя Шото. Мидория нервно кусала губы. Она не ожидала, что её практика выльется таким образом! Что случайная поездка через Хосю обернётся очередными повреждениями её тела. И уж тем более, когда там в переулке, придя на помощь Ииде и отправляя всем сообщение своего местонахождения не думала, что ей на помощь придёт Шото. Она не ожидала, что он настолько продвинулся в контроле своей причуды и её использовании. В ту минуту, когда она увидела его, испытала невероятное потрясение. И сейчас они находились в одном госпитале, Тенья и Шото делили одну палату на двоих, а её перевели в отдельную. И всё равно все её мысли возвращались к Тодороки. Не сильно он пострадал? Хорошо ли чувствует себя сейчас? Изуку чувствовала, что должна извиниться перед своим соулмейтом, но повреждённая нога лишала её большой свободы передвижения. Да и слов подходящих она никак найти не могла. Ну придёт она к ним в палату, а там Иида ещё будет, при нём точно не выскажешь всех своих чувств. К тому же, она не была уверена, что Тодороки примет её извинения. Пережитый шок не отпускал и её продолжало слегка потряхивать. Убийца героев просто проложил невидимый отпечаток в её душе. Точно так же, как внезапная атака Лиги Злодеев. Дверь тихо скрипнула, и Мидория, всё ещё погружённая в собственные мысли, нехотя оторвала взгляд от окна. И замерла, уставившись на Шото. Даже рот открыла от удивления. Он сам к ней пришёл? Но зачем? Хочет высказаться? Обвинить её в подлом обмане и предательстве? Изуку мечтала поговорить с ним, но вот он перед ней, и она не может выдавить из себя ни слова. Да она забыла как дышать! Тодороки смотрит прямо, лицо его не выражает никаких эмоций, но в глазах решимость и от этого по спине пробегают мурашки. Он прикрывает за собой дверь и направляется к девушке. — Тодороки, я, — захлёбываясь словами, Изуку хочет встать на ноги, но стоит попытаться двумя ногами твёрдо опереться на пол, как острая боль поражает левую ногу и тихо пискнув, она хватается за кровать, что находится позади неё. — Хватит, — Шото оказывается рядом, его руки крепко держат её за талию, заставляя покраснеть от стыда и смущения. Без каких-либо усилий, он сажает её обратно, но не отстраняется, продолжая находиться так же близко. Выражение его лица нечитаемо и Изуку кажется, что сейчас она выглядит действительно полной дурой. — Тодороки, я… — и все извинения застревают в горле. Что она должна сказать? Извиниться за то, что причинила боль? Но если причинила боль, то выходит, не безразлична ему. Но разве он может что-то испытывать к ней? Это всё из-за того, что Шото её соулмейт и только одно это заставляет чувствовать вину. Иначе же и быть не может! Тодороки просто не может быть заинтересованным в ней, как в девушке. Каччан столько раз говорил, что она отталкивает своей внешностью и характером. — Я обо всём подумал, Мидория, — его голос так же пропитан решимостью и от этого становится не по себе. — О том, что Бакуго твой соулмейт и что по идее вы предназначены друг другу. Но я так же заметил, что инициалы его имени ты прячешь давно, с поступления в академию, а возможно, что и раньше, а значит, не хочешь ему открываться. Это не удивительно, учитывая характер Бакуго. Мне абсолютно плевать на то, что он твой соулмейт. Мидория ошарашенно открывает рот. Что? Что она только что услышала? — Я предлагаю тебе встречаться, — он смотрит на неё своим пронизывающим взглядом, а в помещении, кажется, становится жарче. — Ты примешь мои чувства, Мидория? Она точно сейчас не ослышалась? Тодороки предложил ей встречаться, даже не зная, что тоже является её соулмейтом! А что будет, когда он узнает? Не решит ли он, что она его намеренно обманывала? Сердце сдавило болью. Как она должна поступить в этой ситуации? — Тодороки, я должна тебе кое в чём сознаться, — Изуку опустила голову, хватаясь за правую руку. Она обязана рассказать ему правду. И сейчас для этого выпала прекрасная возможность. Раз она нравится Шото без всех этих инициалов, и он даже готов признать наличие её чувств к Каччану, то он не отнесётся презрительно к двум меткам. Он ведь тоже её соулмейт... — Изуку, — её просто дрожью пробирает от того, что он называет её по имени. Она тут же запрокидывает голову, осознавая, что Шото стало слишком много и температура, поднявшаяся в помещении, это явное дело рук Тодороки. Его глаза блестят. Мидории кажется, что он стал ещё ближе. Изуку крепко жмурится, чувствуя огненное дыхание Шото на своих губах. Он целует её осторожно, невесомо. Его губы горячие и пылают. Непроизвольно Мидория приоткрывает губы, её руки, словно живущие своей жизнью, скользят по его груди вверх. Она хочет обнять его, прижаться теснее. Неожиданный кашель от двери заставляет обоих вздрогнуть и отстраниться друг от друга. — А я вижу, ты времени зря не теряешь, девочка, — прикрывает за собой дверь её временный наставник. Изуку покрывается стыдливой краской, пряча лицо в ладонях, сердце глухо бьётся в груди. Это был её первый поцелуй... ну и пусть, что её застукали. Она всегда думала, что Каччан будет тем, кто поцелует её впервые. Шото тоже краснеет, но смотрит в глаза старику. — Я попрошу вас не смущать Мидорию, — просит Тодороки, хотя голос его подрагивает. Он, чёрт возьми, сделал то, что не планировал. Да, он хотел её поцеловать, но не сейчас. Хотя... она ведь явно была не против. — Ты ведь сын Старателя, — прищуривается Гран Торино, осматривая мальчишку внимательным взглядом. Шото слегка морщится, но согласно кивает. Он не хочет, чтобы о нём складывали мнение, исходя из того, кто его отец. — Твой отец не может найти тебя в твоей палате, — хмыкает старик, скрещивая руки на груди. — Ты ведь понимаешь, что было бы нехорошо, если бы вас застукал он, а не я? Мидория вздрагивает. Точно, она совсем не думала про отца Тодороки. Он ведь явно не потерпит, чтобы его сын встречался с кем-то вроде неё. Даже зная, что Шото глубоко плевать на мнение отца, Изуку знала, что у Старателя довольно-таки много связей, и он очень влиятельный человек. А ещё не очень уж и хотелось подводить Тодороки. Она коснулась губ кончиками пальцев. Минуту назад она ощущала губы Шото. Горячие, просто расплавляющие... Ей не стоит быть настолько беспечной и думать только о себе. Будет лучше, если Тодороки станет держаться от неё подальше. Шото сдерживает себя от ответа и пристально всматривается в Изуку. Если для него данная фраза ничего не значит, то Мидория может относиться ко всему этому совершенно иначе. — Мне нужно поговорить с юной героиней, — продолжает усмехаться Гран Торино. Хотя в его интонации слышится, будто он хочет сначала отчитать её за самовольство, а потом уже и наказать. Но это будет заслуженно, хотя Изуку не жалела о своём поступке. — Мидория, — Шото склоняется, сжимая её горячие ладошки в своих руках, заставляя поднять голову и встретиться взглядами, — я хочу, чтобы ты подумала над моим предложением. Мне не нужен ответ прямо сейчас, я хочу, чтобы ты всё взвесила прежде, чем приняла решение. Хорошо? — Да, — жар так и не сходит с её лица. Она обязательно подумает над предложением Шото и над словами Гран Торино. Ему хочется коснуться её лица, погладить по щеке или оставить слабый поцелуй на лбу. Но лишний свидетель заставляет его сдержаться. Изуку смущена больше некуда, не стоит смущать её ещё сильнее. — Выздоравливай, — нехотя он выпускает подрагивающие ладони из своих рук. Гран Торино терпеливо ждёт, пока мальчишка покинет больничную палату, а когда за ним закрывается дверь, то лишь усмешка расползается по его лицу. Он скрещивает руки на груди и направляется к непутёвой подопечной. — А теперь, уважаемая романтичная особа, мне как старику очень интересно послушать историю о твоих любовных похождениях.