***
Поттеры и Блэки встретились на платформе. Джеймс и Сириус, будучи немного знакомыми, заняли одно купе. Кроме них там оказалось ещё двое первокурсников — темноволосый мальчишка в неопрятной одежде и рыжая зеленоглазая девчонка. Мальчишка убеждал её, что лучше всего поступать на Слизерин. — Учиться на Слизерине! Что скажешь? — насмешливо обратился Джеймс к Сириусу, подразумевая, что уж таким, как эти двое, на факультете, где учился сам Тёмный Лорд, делать нечего. Однако Сириус насмешку не поддержал. — Вся моя семья училась на Слизерине, — заявил он. — Но, думаю, я буду первым, кто нарушит традицию, — мальчик вытянул руку, словно держа в ней невидимый меч и, явно копируя кого-то, произнёс. — «Нас ждёт Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы». Неопрятный мальчишка хмыкнул: — Ну, если тебе больше нравится быть храбрецом, чем умником… — А ты ни то, ни другое, — не остался в долгу Блэк. Девочка вскочила: — Северус, давай поищем другое купе. Джеймс попытался подставить мальчишке подножку, но, как только парочка вышла, задумался. Он мечтал о Слизерине почти все лето, но теперь отчётливо понял — родители никогда не позволят ему там учиться. Да, можно написать слезное письмо, что он не виноват, это все Шляпа, но… Тогда его могут просто забрать из школы. Его родители — как, впрочем, и подавляющее большинство других волшебников Англии — свято верили, что Хогвартс — лучшая школа волшебства в мире, но если Джеймс окажется на Слизерине… Они могут вспомнить о том, что лучшая — не значит единственная. Или вовсе перевести его на домашнее обучение. Школьные предметы вполне можно было изучить по учебникам или с частными учителями, а потом просто сдать СОВ и ЖАБА… И вот теперь, сидя в Большом зале Хогвартса, мальчик изо всех сил пытался убедить Распределяюшую Шляпу не отправлять его на столь желанный факультет. — Это было ошибкой! Глупым детским желанием поступить наперекор родителям! Я не хочу их расстраивать! Многие выпускники других факультетов добивались не меньшей известности! — твердил мальчик. Ему казалось, что он сидит на табурете уже несколько часов. Наконец, Шляпа тяжело вздохнула: — Обычно я отправляю учеников на факультет, больше всего соответствующий их характеру, но… учитывать их мнение тоже важно. Что ж… Если ты так уверен… Гриффиндор! Джеймс вскочил, сдернул Шляпу и почти бегом бросился к столу своего факультета. Сел рядом с Блэком — вот уж кому не миновать Громовещателя, а то и нескольких! С другого бока Сириуса, повернувшись к тому спиной, уже сидела та самая рыжая девчонка — Лили Эванс. Грязнокровка, судя по всему — никаких Эвансов в магическом мире Поттер не знал. А вот её друг — с такой же неизвестной Джеймсу фамилией Снейп — несколькими мгновениями позже отправился за стол Слизерина. И этого было достаточно, чтобы Джеймс Поттер его возненавидел.Предыстория.
10 июня 2017 г. в 23:01
— Поттер, Джеймс, — произнесла Распределяющая Шляпа. Темноволосый кареглазый мальчик решительно подошёл к табуретке на возвышении и сел. Профессор МакГонагалл надела Шляпу ему на голову.
— Хм-м, — услышал он скрипучий голос в голове. — Кажется, тут и рассуждать не о чем…
— Только не Слизерин, — мысленно взмолился мальчик. — Родители мне этого не простят…
И это было чистой правдой. Поттеры, будучи чистокровными магами, гордились своими «прогрессивными взглядами», а именно — признанием магглорожденных волшебников равными себе. Джеймсу с детства внушали, что родившиеся в немагических семьях — не хуже потомков древних волшебных родов. И подкрепляли примером какого-либо добившегося успеха грязнокровки, противопоставляя ему выходца знатной семьи, ничего толком не умеющего — и тех, и других примеров родители знали множество. А этим летом впервые дали почитать сыну заметки в «Ежедневном Пророке», касающиеся деятельности Тёмного Лорда. Наверное, мистер и миссис Поттер надеялись, что, прочитав об его «абсурдной идее превосходства чистокровных над магглорождеными» и расправах над магглами, Джеймс навсегда отвратится от подобных мыслей. Получилось с точностью до наоборот. Наследник Поттеров внезапно осознал, что идеи Волан-де-Морта ему гораздо ближе и понятнее родительских наставлений. Оставшиеся месяцы до отъезда в Хогвартс он старательно выискивал информацию о Тёмном Лорде.
Это было нелегко — родители, кроме тех статей из «Пророка», ничего ему не показывали. А расспрашивать их напрямую Джеймс, будучи неглупым мальчиком, не стал — и так понятно, что ничего, кроме новой порции нравоучений, не добьётся. Поразмышляв над проблемой пару недель, Джеймс вспомнил о семье Блэк, являющейся какими-то дальними родственниками Поттеров. До того момента он общался с ними раза три и после каждой встречи родители огорченно заявляли, что вся семья безнадёжно погрязла в «высокомерных заблуждениях» насчёт отношений с магглорожденными волшебниками. Впрочем, неизменно добавляя, что «малыш Сириус, кажется, умнее своих родственников».
Решение пришло сразу — Джеймс потом сам удивлялся, как просто ему удалось провести родителей. Однажды утром, за завтраком, он упомянул о поступлении в Хогвартс и поинтересовался, кто из его знакомых туда едет — «ну, чтобы не оказаться одному в поезде, да и вообще, в компании всегда интереснее»… Родители начали перебирать знакомых, но во всех семьях дети были либо слишком взрослыми (пятый курс и старше, понятно, что Джеймс притворно-огорченно заявлял, что они не будут возиться с первокурсником), либо родители категорически не хотели его общения с «этими зазнайками» — мальчик постарался запомнить эти фамилии. Наконец, прозвучало имя Сириуса Блэка.
— Вы говорили, что он не такой, как остальные Блэки, — пробормотал Джеймс.
— Верно, — вздохнула мать. — Бедный мальчик, Вальпурга наверняка ему житья не даёт своими нотациями о «благороднейшем и древнейшем семействе Блэков». Просто удивительно, как в такой семье вырос мальчик, понимающий, что нет никакой «чистой» и «грязной» крови. Я бы хотела, чтобы вы подружились — ему нужна поддержка, да и тебе будет не так одиноко в школе, всё-таки родственники…
— Я постараюсь с ним подружиться, — кивнул Джеймс. Не ради Сириуса, конечно. Просто таким образом он сможет бывать у них дома и общаться с Вальпургой Блэк — судя по услышанному, эта леди могла рассказать ему много интересного.