***
Через пять дней буря не закончилась.***
— Чего приперлась? — Я… я передумала. Прищурившись, кролут окинул ее липким взглядом, но Рей не дрогнула, решительно не опуская глаз. — Ты, конечно, в курсе, что сейчас мы говорим о четырешке с половиной. — Я понимаю, — он наклонил голову набок, и его многочисленные подбородки задрожали. Раздался скрип, старьевщик с усилием потянулся и чуть выглянул за прилавок, оценивая утреннюю очередь. Народу пришло мало — буря давала о себе знать. — Иди к двери, — велел он, опуская массивную решетку и запирая ее на внушительный замок. — И чтоб без глупостей. Не глядя по сторонам и уткнув глаза в землю, Рей обогнула лавку и тихонько постучала в бронедверь, сплавленную из кусков обшивки звездолетов. Громко щелкнул замок, и появился Платт, загородив жирной тушей практически весь проем. Черные глазенки продолжали пялиться на нее с подозрением, а толстая лапа сжимала обрезок железной трубы. …в пустом желудке похолодело. Рей почувствовала, как темные фигуры встали за ее спиной, накрывая своей тенью, хотя чего гадать, естественно, преданные головорезы страхуют своего хозяина. Даже от полуголодной девчонки, слегка горбящейся от тяжести посоха за спиной. «Ты справишься, Рей, выше нос!». Еще разок оглядев ее с ног до головы, кролут облизнул губы и вышел наружу, освобождая проход в лавку. — Ты молодец, что освоила трезвый расчет, — похвалил он, одобрительно щелкнув языком. — Я всегда говорил, что ты самая способная из моих деток. Огромная рука опустилась ей на задницу, подталкивая вперед. — Пройдем-ка внутрь, моя умница.***
От количества вошедших в лавке было темно и тесно. Плотно забитый склад, огороженный сетками, отделялся от прилавка переборкой с не менее внушительной дверью. Ряды полок уходили под потолок, и на одной из них ее глаза приметили знакомую упаковку листов с пайками. В горле сразу пересохло, она почувствовала, насколько здесь душно. Назад пути не было — ее криков никто не услышит, но отступать от принятого решения она и не собиралась, это был вопрос выживания, а не гордости. Платт бросил трубу в одну из куч — та лязгнула, вырывая Рей из тревожных мыслей. Она панически задышала, видя, как он приближается, протягивая к ней огромные руки с омерзительно толстыми пальцами. Даже сквозь несколько слоев ткани чувствовалось, какие они горячие — кролут с ходу принялся ощупывать ее — мазнув по спине, взявшись за грудь, сунув руку между сжавшихся бедер. Рей содрогалась, кусая губы и сжимая кулаки, позволяя делать с собой все, за что раньше бы с готовностью проломила голову. Тем временем один из телохранителей забрал ее посох, подвешенный на лямке, перекинутой через плечо, и залез в поясную сумку, проверяя содержимое. Казалось, тело опутывают скользкие змеи, медленно сворачиваясь, чтобы удушить, но она заставляла себя стойко терпеть унижения. Все равно скоро все кончится. «Мы вернемся за тобой, милая…» За спиной загремел замок. Внезапно ее пнули по ногам, и Рей грохнулась на колени. Вот и все… Подняв голову, она безучастно уставилась в черные глазенки старьевщика. — Ты же знаешь, что нужно делать, Рей? — полюбопытствовал он, не скрывая похотливого возбуждения. Вокруг раздались сдавленные смешки. — Ты же не всегда была такой гордой, как со мной? — Я знаю, — прошептала она и протянула руку к плотному фартуку, доходившему до колен и скрывавшему жирные складки живота. Пальцы ощупали плотный материал, пытаясь понять, как его отодвинуть, но Платт отмахнулся, сам избавился от фартука и бросил в сторону, оставшись в одних просоленных штанах. Глаза Рей уперлись в заметную выпуклость в его паху. Природные особенности, в том числе собственной расы, никогда ее не интересовали — хватало забот и без того, она каждый день работала не покладая рук, но теперь с недоумением размышляла, какой у него член: как у людей или непонятный инородный вырост, который ему не терпелось пропихнуть ей в глотку. Увидев нечто, напоминавшее застежку, она потянула за нее. Сразу обдало затхлостью и потом, и Рей, отпрянув, закашлялась. — Ну-ну, не все так плохо, — прогудел Платт, положив руку ей на затылок. «Не трогай мои волосы, тварь!» — Давай, поторапливайся. Выдохнув, она снова повернулась к нему. Из ширинки вывалилась мясистая розовая плоть с отвисшими яйцами, одним своим видом вызывающая дурноту. Пять проклятых пайков, напомнила она себе. Четыре с половиной, поправил рассудок, но она отбросила эти мысли и приблизилась к нему лицом, нервно покусывая губы. Член инородца напоминал мерзостное чудовище, вперившееся в нее потемневшим концом. Губы легонько, на пробу, дотронулись до него, и Рей задержала дыхание, проводя по стволу вверх-вниз, думая лишь о том, как вечером завалится в АТ-АТ и от души наестся. Кролут хрюкнул, Рей продолжила свое занятие, поняв, что она на правильном пути. «…Быстрее начнешь, быстрее закончишь, дармоедка», — девочка обреченно уставилась на кучу, которую предстояло перетаскать. — Язык… Используй язык, — просипел Платт, и она подчинилась, облизывая дряблую, местами пористую плоть. — Умница, умница… — повторял он. Чужие руки завозились на ее плечах, стаскивая тряпье, служившее ей верхней одеждой, оставляя в совсем тоненькой майке. Платт взял Рей за затылок и притиснул к члену лицом, заставляя прижиматься то щеками, то лбом и тыкаясь влажной головкой в глаза. Рей в испуге попыталась отстраниться, мотнуть головой, но крепкая хватка не оставляла ей выбора. — Моя ты девочка, — жирные пальцы внезапно отпустили ее. — А теперь соси. Зная, что выхода нет и что она сама пошла на это, Рей, выдохнув, покорно распахнула губы, чем незамедлительно воспользовался кролут. Тошнотворная плоть заполнила рот, и Платт заелозил внутри, засаживая ей глубже, пытаясь пропихнуть член целиком, но непривыкшее горло сжималось от подступающего кашля и кислых рвотных позывов. — Так, так… Глубже, — командовал кролут, давя на голову и направляя движения. Вынужденная дышать через нос, Рей замычала, едва не потеряв сознание от непереносимого запаха немытого тела и мочи. Отвислые яйца шлепнули ей по подбородку. — Работай! Она принялась усердно, насколько позволяли челюсти, сосать, вдыхая удушливую вонь, но не останавливаясь. «Чем быстрее…» Осталось чуть-чуть, совсем чуть-чуть — и она вернется домой, ополоснет рот чистой водой и свернется на своем тюфячке, утопая в прекрасных снах. Плоть набухала, неизбежно упираясь в зубы, и кролут морщился, но явно не от болезненных ощущений — его кожа казалась плотнее человеческой. Рей старалась не думать о головорезах за спиной, о мусорщиках, продолжающих ждать снаружи, в надежде сдать металлолом… Проституцией на Джакку никого не удивишь. А те, кто знают Рей, не осудят ее. Мало кто здесь знаком с голодом только понаслышке. Когда-нибудь родители вернутся за ней, и это забудется, забудется, как самый жуткий кошмар!.. Кролут захрипел, и в ее горло полилась вязкая жидкость — Рей дернулась от неожиданности, но отстраниться ей не дали, а крик подавила быстро сокращавшаяся во рту плоть. Член, наконец, выскользнул изо рта. Но кролут не убрал его от ее лица. — Скажи, как тебе понравилось, — она жмурилась, сдерживая тошноту и поджимая губы, пока мясистая головка оставляла на лице противные липкие следы. Платт собрал ее растрепавшиеся волосы в кулак и вздернул голову вверх. — Говори, Рей, не заставляй джентльмена… Ах ты, сука! — взвизгнул он, стирая с покрасневшей рожи слюну и остатки своей спермы. — Пошел ты, ублюдок, пошел ты… — прошипела она и тут же взвыла от хлесткого удара по лицу. Рот залило кровью, теплые струйки потекли по разбитым губам. Сплюнуть она не успела — крепкие руки развернули ее, швырнули на пол, и на тело посыпались удары. — Покажите сучке, парни! Сапоги нещадно били по груди, животу, врезались в спину. Рей обхватила себя руками, сжавшись в комочек, с ужасом ожидая момента, когда послышится треск ребер… «Мы вернемся… Или тебя засыплет песком, и крысы обглодают твои кости…» Толстая подошва притиснула ее голову к настилу, и показалось, что череп сейчас лопнет. Удары не прекращались, заставляя ее хрипеть и стонать. Собрав остатки сил, она потянулась к какой-то трубе, выглядывающей из-под прилавка, но один из мучителей наступил на ее протянутую руку. Выхода не было… Она почти забыла, по какой причине очутилась здесь, мечтая, чтобы все просто закончилось. Закончилось, и ее оставили в покое. По щекам покатились слезы, увлажняя высохшие прежние дорожки. Боль окатывала горячими волнами, приближая грань, после которой было непроглядное ничто, но она пыталась держаться, пока, наконец, не заорала что есть мочи, выплескивая часть раздирающего душу кошмара. И тут все прекратилось. — Теперь будешь слушаться?.. — кто-то поднял ее за волосы. Помутневшие глаза прошлись по скалящимся бандитам. У одного из них в руках был ее собственный посох. — Буду… — выплюнули треснувшие губы. — Не слышу! — рявкнули сверху, безжалостно пнув по заднице. — Громче! — Буду!.. — завопила она во все горло, но ее незатейливо швырнули обратно на пол. — Глупая девка, — засмеялся Платт и, тяжело ухнув, присел рядом на корточки. — Зачем орать на всю Нииму?.. Чье-то колено нажало ей на спину, и тварь просунула нож под ремень, разрезая его. Тело немело, охлаждая обжигающую боль, дрожа от сальных комментариев и треска рвущейся одежды. Рей попыталась шевельнуться, перелечь поудобнее, подарить себе краткую передышку, но тут с нее стянули штаны, и безжалостная ладонь с чувством хлопнула по обнажившейся попке. — Изнемогаешь, моя девочка? Ждешь не дождешься, когда почувствуешь в себе настоящего мужика? Не выдержав унижения, она прислонилась лбом к настилу, пряча лицо. Твари над ней разразились смехом, и чьи-то шершавые ладони опустились на спину, по-хозяйски лапая худенькое тело. Жмурясь, Рей провела языком по зубам, вдруг осознав, что некоторые шатаются под его напором. Глаза наполнила новая порция слез, хотелось вырваться, дать отпор, но инстинкт самосохранения приказывал лежать смирно, терпеть, как подошедшие уроды щупают ее ноги, лезут пальцами под нее, тиская груди, разводя испуганно сжавшиеся ягодицы. — Красотка… — одобрительно хрюкнул Платт и снова хлестнул ее по заднице. Рей всхлипнула, набрав в рот песка, толстым слоем покрывавшего грязный настил. — Еще попросишь добавки. Ее схватили за конечности и перевернули, грубо бросив на спину. С окровавленных губ сорвалось сдавленное мычание. Взгляд упал на жирного кролута, вставшего над ней с огромным сочащимся смазкой членом. Подельники Платта держали ее, до хруста заламывая ей руки. Тошнота подкатывала к горлу, но Рей стиснула зубы, с ненавистью глядя на поганого ублюдка. — Тише, моя девочка, — он грузно бухнулся между ее разведенными и согнутыми в коленях ногами. Рей мгновенно представила картинку, как он наваливается на нее всем своим весом, всеми колышущимися широкими складками, ломая ей кости, раздавливая внутренние органы, впервые заставляя мечтать о столь желанной голодной смерти… Будь она в состоянии пустить в ход ноги, позволь бы ей кто дотянуться до удобно ложащегося в руки посоха… Но ей придется умереть, ощущая в себе мерзкую плоть инородца!.. — Держите сучку крепче, парни! Толстый палец пролез между сухими складками влагалища, нащупывая тесный проход, издевательски готовя ее к неизбежному. Постепенно он протиснулся внутрь, преодолевая сопротивление противящихся мышц, пока не уткнулся в тонкую преграду. Хмыкнув, Платт надавил сильнее, и Рей вскрикнула, чувствуя, как он без промедления двинулся глубже, с садистским удовольствием раздвигая нутро. — Та еще шлюха? — поинтересовался кто-то из зрителей. — Кажись, нет, — кролут поймал ее взгляд. — Моя девочка тугая, как свеженькая прокладка под двигатель. Рей заскрипела зубами, но ей предупреждающе заломили руки сильнее, фиксируя в этом положении. — Эй, ты, ублюдок, дай сегодняшнюю канистру, — рявкнул кролут, и Рей приоткрыла глаза, искоса глянув вверх. — Тише, моя умница, — «успокоил» он. — Фильтрованное, для тебя все самое лучшее. Рядом послышалась возня, лязг и затем шаги, совсем рядом. Платт отстранился, и ее взгляд упал на металлическую бутыль, которую ему передали. Откинув крышку, он нюхнул и ливанул масла на ее промежность, вязкая жижа коснулась саднящей кожи, вызвав резкое жжение. Палец вернулся к ней, размазывая масло по раздраженному влагалищу. Лодыжки перехватили покрепче, удерживая ее на месте — и теплый живот Платта снова шмякнулся о лобок, давая почувствовать, что ее ожидает. Зная, что произойдет через миг, Рей заставила себя вспомнить океан на картинках из старых датападов, корабль, исчезающий в небесах, бесчисленные меняющиеся лица родителей, которых она придумывала каждый новый мучительный день… Но это помогло не больше, чем легендарный Люк Скайуокер галактике. Приставив к ней плотный отвердевший отросток, кролут с лаской провел по ее щеке и нагнулся, засасывая израненные губы. Рей заметалась, почувствовав во рту огромный мокрый язык, и попыталась укусить обидчика, но плоть оказалась слишком жесткой, чтобы человеческие зубы могли нанести ей вред. Наконец он оторвался от нее, убирая руку. — Сейчас я засажу тебе, крошка, — головка прижалась к сжимающейся щелке, и старьевщик, крякнув, протиснулся в нее, вызвав новую судорогу. Немилосердно сжатые конечности, покалывая, немели, и Рей закрыла глаза, чтобы отрешиться от настоящего, забыться, нырнуть в прохладную соленую воду, лечь на мягкую волну. Но боль обострилась, и давление на бедра и живот стало нестерпимым. — Тебе понравится. — Хватит… — слезы обожгли щеки. Она отвернулась, морщась от боли и унижений. — Прекрати… Но инородцы лишь засмеялись, а Ункар тем временем разрывал ее внутренности, забивая в нее член короткими рывками. Боль застилала глаза, но унижение жгло сильнее. Насильник пробивался внутрь под подбадривающие шутки своих подельников, и Рей едва успевала хватать воздух между конвульсиями, сводившими тело. Он вошел до упора, и Рей, наконец, сумела вдохнуть достаточно воздуха, чтобы не лишиться чувств, но тут он подался назад, вытаскивая распиравшую ее плоть, даря ложное ощущение облегчения. И уже через мгновение он вбился обратно под ее сдавленный крик. А потом еще… еще и еще. Ей казалось, что свести ноги больше будет нереально, что у нее порвались мышцы, суставы, сломались кости. В голове осталась лишь мысль о темноте, всепоглощающей и прекрасной. Пусть заберут проклятые пайки, пусть дадут умереть, забыться в этом сладком мраке, но в какой-то момент в приоткрытый рот просунулись воняющие машинным маслом пальцы и деловито ощупали полость. — Не порвите ее, парни, — предостерегающе буркнул Платт, продолжая усердно сопеть над ней. В губы ткнулся мертвенно-серый отросток с покрасневшей упругой головкой, и Рей бросила взгляд на очередного насильника. Он скрывал лицо — как и многие на заставе, — но, судя по всему, вряд ли принадлежал к человеческой расе. — Открой рот! — резкий окрик кролута вырвал ее из транса. В первый момент она сильнее стиснула зубы, но металлический привкус по рту и воздух, свистнувший сквозь выбитый зуб, убедили ее в необходимости обратного. В очередной раз закрыв глаза, отгородив себя от реальности, она широко раскрыла рот, в который тут же ворвалась скользкая плоть с привкусом застарелых нечистот. Новая тварь взяла ее голову и за уши натянула на длинный ствол, отчего Рей всхлипнула, мазнув зубами по члену. Мгновенно вытащив член, инородец наградил ее оплеухой, и голова Рей безвольно стукнулась об пол. — Простите, — краснея, прошептала Рей, не поднимая ресниц. — Простите, — и снова широко открыла рот. В следующее мгновение ей засадили со всей дури, ударив безволосыми яйцами по подбородку. Из горла рвался крик, но она задавила его внутри, чтобы не причинить насильнику лишних неудобств, за которые ей придется отвечать. Ункар Платт между тем продолжал увлеченно трахать ее, впиваясь пухлыми пальцами в болевшие ягодицы. Два огромных члена терзали ее тело, по бедрам стекали горячие струйки крови, но насильникам было все равно. Они грубо брали ее, не обращая внимания, что калечат, что жертва вот-вот потеряет сознание от яростного темпа. — Шевельнись, сучка, — шикнула тварь, пользующая ее рот. — Шевельнись — и быстрее освободишься. Но шею слишком ломило, чтобы можно было двигать головой. Она попыталась приподняться, но позвоночник пронзило огнем и тело скривилось, отчего задергались бедра, вызывая у кролута довольный стон. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем старьевщик замер на ней, блаженно закатывая глаза и открывая омерзительно вонявший рот. — Ну вот, моя умница, — хрипло похвалил Платт, похлопав ее по бедру. — А ты ломалась. Рей не двигалась, чувствуя, как по бедрам ползет теплая тягучая жидкость. По настилу громыхнули шаги Платта — он дошел до стойки, схватил бутылку и стал жадно и шумно поглощать воду. Сухое горло Рей болезненно сжалось при виде капель, щедро катившихся по жирным подбородкам. Наконец, закончив, он с чувством отер толстые губы и оглянулся на своих подельников. — Парни, ну что, кто следующий?***
Голую, ее под руки выволокли из лавки и протащили через всю заставу к припаркованным спидерам, покуда местные оборачивались вслед странной компании. Никто не спешил на помощь, предпочитая не вмешиваться в чужие дела, ведь каждому известно, что бывает, когда пытаешься обмануть Ункара Платта. Глаза, равнодушные ко всему, смотрели в серый песок, по которому ее тащили, и разум деловито подкидывал ей, какими могли быть грязные мысли окружающих. Воровка, должница, шлюха… Впрочем, что еще им думать, глядя на ее унижение… «Мы вернемся… Мы обязательно вернемся за тобой, милая…» Двое инородцев перебросили ее, как куль, через сиденье и споро завели простенький, давно не смазанный — подсказал разум — двигатель. Две твари уселись, неудобно зажав ее между собой, и дали по газам, увозя ее… в пустоши?.. Зарыть в песке, чтобы не мозолила глаза?.. Бросить на съедение зверью?.. Спустя какое-то время ее стало укачивать, и Рей начала засыпать вниз головой, пока ее не разбудил резкий толчок при торможении. — Заглядывай на огонек, Рей! — ее грубо столкнули со спидера, и она куклой прокатилась по песчаному скату, остановившись в нескольких шагах от своего АТ-АТ. Кто-то присвистнул — проверяли, жива ли? Издевались?.. Она осталась неподвижно лежать, не открывая глаз. Двигатель снова зарычал на пол-Джакку, и Платтовы ублюдки отчалили в направлении Ниимы, оглашая сумерки постепенно затихающим ревом. Близилась ночь. Прошло, наверное, минут пять или десять, а может, целый час, прежде чем Рей рискнула пошевелиться. Боль, слегка унявшаяся от неподвижности и подступающей прохлады, дала о себе знать, но уже не так сильно, приглушенная онемением в конечностях. Хотелось лежать и лежать прямо вот так, представляя, что колышешься на бесконечных океанских волнах под синим-синим небом, и мерное покачивание убаюкивает, разгоняя невзгоды и даря блаженное небытие. Но ночь на Джакку приносила с собой леденящий холод, способный убаюкать до смерти слишком легкомысленных обитателей. Впрочем, таких здесь не водилось. Поддаваться слабости нельзя — это прописная истина на Джакку, известная даже младенцам, и разум заставлял Рей подниматься, с трудом собирая ноги вместе, до рези напрягая мышцы. В промежности полыхнуло, стоило только двинуться, но Рей сжала зубы и встала на колени, набираясь сил перед следующим рывком. Дом, казалось, был так близко и в то же время неизмеримо далеко — семь шагов на здоровых ногах или столько же движений ползком. В ладонь острыми углами вонзились пакетики с пайками, которые она не выпускала из рук с тех самых пор, и это придало стимул продолжать. Раскорячившись, она оттолкнулась, едва не повалившись обратно, но устояла на шатких ногах. «Мы вернемся…» Кое-как доковыляв до ржавеющей машины, отдернув от входа планку, она протиснулась внутрь, застонав от неизбежных резких движений. И тут же упала на пороге. Сознание бесповоротно валилось в спасительный сон, и в последний миг ее глаза уткнулись в лист железа, прислоненный к дальней стене. Но голова упрямо качнулась. Нет, сегодняшнего дня не будет существовать в ее вселенной.