Маска

Сцена 21: Реклама. Дубль 2

Реклама — это неперсонифицированная передача информации, обычно оплачиваемая и имеющая характер убеждения, о товарах, работах, услугах или идеях известных рекламодателей посредством различных носителей.

Огромный зал, напоминающий бальные залы императорского дворца. Белые колоны, вычурная лепнина, большие окна с просторными подоконниками, люстра, что массивным хрусталем свисала с потолка, большой белый камин с огромным, до самого потолка, зеркалом в золотой оправе. Минимум мебели, лишь стул посередине зала, и на нем сидела я, выпрямив ноги и откинувшись на спинку, можно даже сказать, развалившись и используя его как кресло. Оставаясь в таком положении, я со скукой осматривалась вокруг, параллельно перебирая пальцами, после чего подтянула к груди колени и обняла их руками. Перевела скучающий взгляд на зеркало и удивленно распахнула глаза, не веря в то, что вижу, рот сам непроизвольно на миг распахнулся. — Снято! ― раздался окрик режиссера. ― Корихиме, отличные чувства. Теперь та же сцена с другого ракурса, и поживее перетаскивайте оборудование! Ко мне подбежали две девушки с чемоданчиками косметики и быстро поправили макияж. Вокруг же бегали мужчины, перенося свет и камеры на другую сторону. Режиссер всё больше разорялся, когда нерасторопные работники что-то делали, по его мнению, не так. — Всё! Корихиме, играешь то же самое, только больше чувств на лице, но не переигрывай! — Хорошо, ― отозвалась я, садясь в самую первую позу. — Мотор! И опять выполняю то же, что и в прошлый раз, только с большим упором на лицо, чтобы чувства были ярче, но всё же не казались совсем уж наигранными. — Снято! Теперь помогите Химе забраться на камин! ― режиссер отдавал новые и новые приказы. ― Поживее! Нам ещё в оранжерею надо сегодня успеть! И технику снова переставили, а мне помогли забраться на искусственный камин, не забыв подставить перед ним стульчик. Я послушно села на него, свесив ноги. Пока всё было нормально, но стоило только подняться на ноги и посмотреть вниз, как голова стала идти кругом, в горле застрял ком, а перед глазами появилась пелена… Высота… уже не помню, откуда пошел этот страх высоты, но казалось, он был со мной с самого рождения. Однако я боролась, всеми возможными способами решительно пытаясь победить его. Я летала на самолетах ― да, перед самым полетом принимая лошадиную дозу успокоительного, но всё же! Я жила в квартире выше двадцатого этажа, что тогда, что сейчас. Даже с парашютом прыгала однажды. Согласна, тогда я чуть инфаркт не заработала, но смогла же себя перебороть и прыгнуть! Вот и сейчас не отступлюсь и хорошо сыграю, несмотря на свой страх! — Химе-сан, ― обратился ко мне один из пареньков, что помогал залазить на камин, ― с вами всё хорошо? — Да, конечно, ― непромедлительно ответила я, вставая в полный рост и опираясь о стеклянную поверхность зеркала. — Начали! ― объявил режиссер, и я услышала стук хлопушки. Полностью прижавшись к зеркалу, принялась водить по нему руками. Нагнулась к полу то с одной стороны, то с другой. Потом прислонилась лицом, не сильно, чтобы не выглядеть расплющенной, лишь чуть-чуть, больше даже волосами, чем головой. На лице удивление и интерес, как будто я ищу что-то ― например, вход ― и нашла, капля удовлетворения легла на мои эмоции. ― Снято! Принесите духи! ― дал команду режиссер, и я наконец могла сесть на камин, всё же с высоты собственного роста и камина было ещё страшно смотреть. ― Химе, переоденься! ― приказал уже мне, а видя в моем взгляде скептицизм, поспешил исправиться. ― Помогите ей спуститься. Мне опять помогли спуститься, после чего я поспешила в гримерную, где на меня надели точно такое же платье, что было и раньше, только в пол, а не по колено. Кстати, насчет платья: его расцветка напоминала мне штору во дворцах. Ну а если серьезно, то оно было без рукавов и лямок, под грудь, серебряное с черным, как паутина, узором и куда более редкими цветными пятнами, расположенными в определенной последовательности. Длинный вариант был точно такой же, только, как я уже говорила, до щиколоток. Когда я закончила переодеваться, мне снова поправили макияж. Проверив, как сидит наряд и не слетает ли с моей небольшой груди, я вернулась на съемочную площадку, где мне опять помогли забраться на камин. В этот раз это было сделать немного затруднительно из-за длины наряда, но я справилась. — Химе, ложись на камин и бери L'Eau D'Issey, ― раздавал советы режиссер, подавая небольшой белый флакончик духов с серебристой крышкой. ― Хорошо, ― объявил он, когда я улеглась. Мужчина отошел на несколько шагов назад, придирчиво осмотрел, глянул на кадр через объектив камеры, нахмурился. Снова подошел ко мне, поправил платье, чтобы оно одним краем свисало с камина, уложил мою руку, перекинутую через мою же грудь с зажатым в ней парфюмом, чуть ниже. Снова сделал несколько шагов назад и, кажется, остался доволен, так как больше не подходил и не исправлял меня и мое положение тела. — Мотор! Я чуть проскользила ногами, придвигая их то ближе к телу, то снова отдаляя от себя. Подвигала немного плечами, не меняя положения самих рук, чуть выгнулась в спине. — Стоп! ― раздался окрик режиссера, ― Химе, больше смущенной страсти во взгляде и выражении глаз! ― он даже показал мне что-то наподобие этого, но в общих чертах я и так поняла, что от меня требуется. — Хорошо, постараюсь, ― отозвалась я. — Начали! И снова те же движения, но выражение лица уже другое. Как он это назвал? «Смущенная страсть» плескалась в глазах, губах, бровях, изгибе шеи… — Снято! Теперь стоя! Теперь я встала на камин лицом к камерам, всё то же выражение лица, в руках духи. ― Отлично! Спускайся! Ко мне уже без напоминаний подбежали парни со стулом и помогли спуститься. Очутившись на паркете, я невольно облегченно выдохнула. Всё же быть на земле куда приятней, чем на высоте… Следующим кадром я кружилась по залу, на лице радость, детский восторг и счастье. Платье взлетало над паркетом и обвивало мои ноги, я смеялась… Эту сцену мы сняли с первого раза, без повторных дублей. — Стоп! Перерыв на час! Этот перерыв нужен был для того, чтобы к люстре и потолку приделали страховочные тросы. Зачем они им? А затем, что после перерыва я буду кататься на люстре! Одна мысль о предстоящем вызывала дрожь в коленях и неконтролируемое желание сбежать куда подальше! Но я была профессионалом, поэтому гасила все свои чувства и желания ещё в зародыше и послушно переодевалась снова в короткое платье. Также за этот час я успела пообедать, кстати, жена Араи просто божественно готовила. Я с ней даже познакомилась ― замечательная женщина. Она надо мной, можно сказать, взяла шефство, и теперь постоянно подкармливала вот такими вот бенто, которые готовила не только на своего мужа, но и на меня. Только благодаря ей я ещё не сдохла от истощения! Когда я допивала чай, меня снова позвали на площадку, пришлось вставать и топать. Желание сбежать только выросло, когда я увидела ненадежную лестницу-козла. Успокаивали только страховочные тросы, что на меня навесили ещё на земле, а потом подтягивали, пока я забиралась наверх. Рядом с моей лестницей стояло ещё несколько, на которые забрались трюк-постановщики, раз по десять проверившие все тросы, чтобы я ненароком не убилась, если что пойдет не по сценарию. Наконец закончив с подготовкой ― к этому моменту мое сердце билось где-то в горле, активно пытаясь покинуть через него тело, кровь барабанила по вискам, а волосы разве что не шевелились от страха ― мне дали последние указания и началась съемка. Я раскачивалась на люстре, как на детских качелях, задорно и радостно улыбалась и даже смеялась, показывая ни с чем не сравнимое удовольствие, в душе же отсчитывала последние секунды до того, как грохнусь и сломаю себе шею. Однако на лице ни единая лишняя эмоция не отобразилась, я была всё так же счастлива и радостна. Лишь когда сказали, что всё это закончилось, я позволила себе немного несдержанней, чем было принято, потребовать, чтобы меня отсюда как можно быстрее сняли. Очутившись снова на паркете, подавила стойкое желание поцеловать пол и лишь дёргано ушла в гримерную, тем более режиссер снова объявил для меня перерыв. Я лежала на диване, предварительно выгнав всех из помещения, и тяжело дышала, пытаясь вернуть сердцебиение в норму. Руки тряслись как у заядлого алкоголика, уж поверьте мне, я знаю, о чем говорю: не раз видела отца в таком состоянии. Перед глазами всё ещё стояла пелена, которая никак не хотела рассасываться. Радость от того, что переборола себя и смогла сняться в такой сцене, начала отходником заполнять мой разум, и я истерично засмеялась. — Корихиме-сан, ― раздался неуверенный стук в дверь, ― с вами всё хорошо? — Да, всё хорошо, ― отозвалась я совершенно ровным и спокойным голосом. Всё! Хватит! Надо брать себя в руки, съемки ещё не закончились. Однако дальше всё пошло куда проще и легче… Следующие сцены были несложными, на эмоции не слишком богатыми. Покаталась на карусельке из стульев. Хотя нет, вру, мне опять пришлось иметь дело с высотой, но по сравнению с прошлым разом на люстре, сидеть на карусели было не так страшно, главное не смотреть в самый низ. Потом был выезд в оранжерею, где я ходила между цветами, водопадом спускавшимися мне на голову, посидела немного на огромном стуле, что был раз в пять больше меня. В оранжерее мне понравилось. Пока съемочная группа собирала, а потом и разбирала аппаратуру, я успела походить немного и оценить её невероятно богатое разнообразие. Запахи летали в воздухе невероятные. Мы снова вернулись в студию, где к этому времени уже должны были подготовить зал с дымом. Я ходила по помещению сквозь густой белесый дым, который, впрочем, не причинял никакого вреда. На лице изображала удивление и растерянность. — Снято! ― прозвучал голос режиссера, на миг показавшийся мне перезвоном колокольчиков ангела, что принес хорошую весть! Наконец-то этот безумно трудный день съемок рекламы популярных духов L'Eau D'Issey закончился! За мной уже приехал Такеши, сменив на своем посту Араи, и теперь ожидал внизу в своей машине. Да, сегодня был тот редкий случай, когда у меня на вечер и ночь больше ничего не назначено, поэтому я могла со спокойной совестью идти домой спать! Именно поэтому я сейчас со счастьем на лице шла по коридору в сторону парковки и чуть пританцовывала, мурлыкая под нос какой-то незамысловатый мотивчик. — Могами-сан! ― раздался за моей спиной окрик, обладателя которого я бы не хотела сейчас видеть совершенно!