Маска

Сцена 40: Дорама. Дубль 2

Дорамами принято называть азиатские, прежде всего — японские, телевизионные сериалы, хотя в российском фан-пространстве так называют и сериалы производства Южной Кореи, Тайваня, Китая. Изначально считалось, что дорама — это тот сериал, который экранизирует мангу, японские комиксы, но сейчас понятие это стало гораздо шире.

Больница, реабилитационная палата и я, сидящая на кушетке. На моем лице злость и недовольство, а в глазах прячется страх. Вокруг стояли врачи и старательно пытались отвести от меня свои взгляды. — Я устала ждать! Когда вы уже начнете свою физиотерапию?! ― мой голос сорвался на крик. — Какимото Карин! ― обратился ко мне врач Окита-сенсей, которого играл Рен. ― Прошел всего месяц с несчастного случая и операции. Вы должны разминать мышцы рук и ног, делать комплекс упражнений, если уже сегодня хотите научиться передвигаться на коляске. — Не говорите так, будто ставите на мне крест! ― я смотрела уверенно, пытаясь не показывать своего волнения. ― Я поправлюсь и скоро снова буду ходить, ясно? Окита-сенсей! Вот только этот невыносимый мужчина совершенно меня не слушал и не слышал! Вместо того, чтобы помочь, он схватил меня, с силой сжав плечо одной рукой, а другую положил на одну из обездвиженных ног. К нам подошли ещё пара врачей и тоже схватили меня за ноги. — Что вы делаете?! ― я не понимала, чего он хотел от меня. ― Я же сказала, не нужна мне никакая реабилитация! Слышите? ― в голос закралась паника. — Вы хотите, чтобы ваше тело осталось в тонусе? Я заставлю вас пройти физиотерапию, иначе потом вы пожалеете об этом! ― его голос был бесстрастен и казался мне замогильным. ― Киевара-сенсей, ― обратился он к другому врачу, ― держите её за левую ногу и помогите их раздвинуть! — А-а-а-а-а-а! ― на моем лице отразилась ни с чем не сравнимая боль, и я дико закричала, нет, заверещала. Глаза наполнились слезами, которые ручьями скатывались по моему бледному лицу. — Нервы вокруг позвоночного диска ещё живы, но если вы перестанете двигаться, то они тоже умрут! ― он говорил, и в его голосе не было и капли сочувствия или сопереживания, даже жалости не было! ― Потерпите, будет болеть ещё некоторое время. — А-а-а-а-а! Как больно! Я больше не могу! Чтоб ты провалился! — Да, это больно, ― согласился со мной этот урод. — Как ты меня достал! А-а-а-а! ― я снова заорала, так как боль не утихала, а становилась только сильнее. — Снято! ― объявил режиссер Наохиса. ― Вы отлично справились! Теперь перерыв пять минут и будем снимать пятую сцену в холле больницы. Кёко, ― этот старик ни в какую не желал называть меня по псевдониму и пользовался моим настоящим именем, и переубедить его в этом ни я, ни мой менеджер не смогли. — Хорошо, ― отозвалась я и посмотрела на Рена, который в задумчивости так и не отпустил мою ногу. ― Рен, тебе не кажется, что твои действия несколько смущающие? ― тихо, чтобы никто посторонний не услышал, спросила я. — Прости, задумался, ― придя в себя, он аккуратно убрал свою руку от моего бедра и помог подняться с медицинской койки, при этом активно пытаясь скрыть свое смущение. — Спасибо. Ты после на площадку «Темной Луны»? ― спросила я, обуваясь в больничные тапки. — Да, ― на миг он прикрыл глаза. Я кивнула актеру и пошла в гримерку, чтобы мне поправили грим. Сама же думала о том, что сегодня съемки у Рена начались задолго до моих и ему осталось сняться только в одной сцене. Я же приехала лишь к обеду и теперь пробуду здесь где-то до пяти вечера, а потом у нас обоих до поздней ночи «Темная Луна». Заметив, что с гримом покончено, а мою одежду поправили нужным образом, я пересела в инвалидное кресло, с которым я ещё очень неумело обращалась. В принципе, так и должно быть, ведь что я, что моя героиня раньше этого не делали. Но я всё равно тренировалась в освоении данного «вида транспорта» каждую свободную минуту. — Мотор! ― прозвучало, как только я появилась на съемочной площадке. — Он держал не только мои ноги, но и выше! ― распалялась я, неуклюже пытаясь крутить колеса инвалидного кресла. — Стоп! Кёко, твои ноги шевелятся! Заново. — Сцена пять. Дубль два! ― объявил паренек в кепки и щёлкнул хлопушкой. — Он держал не только мои ноги, но и выше! ― распалялась я, неуклюже пытаясь крутить колеса инвалидного кресла. — Вот гад бесчеловечный!!! ― кричала я на всю больницу, не обращая внимания ни на кого. Именно в таком раздрае я докатила до своей палаты, после раскрытия дверей в которую замерла со счастливой улыбкой на лице. По палате разбрелись мои лучшие подруги, что встретили меня веселым смехом и цветами. — Шикарная комната! Прямо как номер для молодоженов! ― валяясь на кровати, возвестила мне Саоро. Она была блондинкой с короткой стрижкой под каре. — Неужели ты уже больше месяца тут живешь? Обалдеть! ― восхитилась каштановолосая Айя. — Смотрите! Смотрите! Тут даже мини-DVD центр есть! ― так же фонтанировала радостью брюнетка Рей. — Девчонки, давайте возьмем цветы, которые вы принесли и сделаем ванну из лепестков! У них здесь такая огромная ванная! ― с широкой улыбкой предложила я. — Снято! Готовим Сцену Семь! Все засуетились, переставляя оборудование. Я же побежала переодеваться, а после начала входить в нужное для этой сцены эмоциональное состояние. Боль, тоска, обреченность отчетливо читались на моем лице. — Начали! — А, ― подкатив к журнальному столику, я заметила на нем телефон одной из моих подруг. ― Это телефон Саори… Она же жить без него не может! Надо его вернуть. Я поспешила выехать в коридор и догнать недавно ушедших подруг. Вот только не успела я их окликнуть, как услышала не предназначенный для моих ушей разговор: — Ну, девчонки, миссия выполнена! ― говорила Рей. ― Скоро ноги этой девки станут вялыми как шнурки! Я слышала, что это происходит, когда нервы отмирают. — Эта идиотка думает, что может выздороветь? ― поддержала подругу Саори. ― Ей нужно едва ли не полдня, только чтобы сходить в туалет! — Прикиньте, если мы не будем к ней ходить… она станет никому не нужной, беспомощной старой каргой! Ха-ха-ха! ― рассмеялась своей «удачной» шутке Айя. Казалось, что мое сердце разрывает на кусочки. Они говорили эти гадости, а я понимала, что они правы… А ещё… мы никогда не были подругами по-настоящему, всё что им нужно было от меня ― это деньги, деньги, деньги и только они! Ненавижу!!! — В этой больнице так воняет! Когда вернемся придется опять душ принимать! ― высокомерно произнесла Рей, и я не сдержалась и запульнула в нее телефон. — Ай! Кто… — Ноги вашей чтобы здесь не было! ― кричала я с застывшими в глазах слезами, а после вырвала у проходящей мимо медсестры папку и закинула её в мерзких девиц. ― Больше ни йены не получите, швабры! Пошли вон! ― срывая голос, орала я. ― Да больно же! Хватит! ― визжали мерзавки от боли, которую причиняли им летящие из моих рук предметы. — Какимото-сан! Что вы делаете? ― пыталась вразумить меня одна из медсестер. — Вы, конечно, особый пациент, но это уже слишком! — Я… ― я не успела договорить, как услышала разговор двух пациенток: — Это она, да? Я слышала, что она гуляла где-то до поздней ночи, вот с ней всё это и случилось. Не… ненавижу… в глазах застыли слезы, злые слезы! — Ну что за несносная девчонка! ― раздался позади меня голос моего лечащего врача. ― Живо возвращайся в свою комнату! ― приказал он. — Я не сделала ничего плохого! ― оправдывалась я. ― Я… была права! ― сорвалась на крик. ― Я… я хочу уйти отсюда! ― слезы уже не сдерживаясь текли по щекам, а я развернула инвалидное кресло и поехала куда глаза глядели, лишь бы подальше от этой клиники! — Снято! Рен, на сегодня свободен. Кёко, готовься к Шестой Сцене! — Да, ― приглушенно отозвалась я. Несмотря на то, что сцена была окончена, я всё пыталась заставить себя прекратить плакать. Это было трудно. Мне вообще достаточно трудно выйти из образа в вот таких эмоциональных сценах. Я настолько проникаюсь своим героем и его чувствами, что забываю о своих… — Возьми. Рядом появился Рен и дал мне сначала стакан воды, чтобы я выпила и успокоилась, и когда я его опустошила, передал мне платок. Да и сам своим телом закрыл меня от любопытных взглядов, зная, что мне бы не хотелось, чтобы меня видели в таком убитом состоянии. — Спасибо, ― чуть гнусаво отозвалась я, приходя в себя. ― Уже уходишь? ― зачем-то спросила я. — Да… — Ясно… ― повисла неловкая тишина между нами. ― Удачи в «Темной Луне». — Хорошо, ― он кивнул и пошел, я проводила его спину, которой так шел медицинский белый халат… И о чем я думаю? Сегодня мы сняли ещё две сцены со мной и записали озвучку мыслей. После же этого Араи отвез меня на съемочную площадку «Темной Луны», на мои первые съемки в этом проекте, где были свои проблемы… Начать с того, что актриса, которая снималась в роли Мио в первой версии, наехала на режиссера Огату, хотя справедливости ради стоит сказать, что её претензии были обоснованными. Я и сама мысленно себе говорила то же самое про ненадежность режиссера, который падает посреди прямого эфира в обморок. Однако ей надо было сказать всё это в более мягкой форме, а не вот так в лицо оскорблять человека. И куда делась её японская тактичность? Ладно, от режиссера, который аж посерел от всех её наездов, она отстала, но затем переключилась на Котонами из-за её небольшого опыта. Эта старая карга реально начала выводить девушку из себя, пытаясь подловить её на незнании своего персонажа… А потом вообще устроила блиц-опрос, и таки добилась своего, девушка не смогла ей ответить на один из каверзных вопросов. Всё это я узнала от самой Канаэ, которая из-за этого случая впала в депрессию. Хорошо, что Рен заступился за мою соседку по квартире. Но это не всё, из-за переживаний у режиссера снова случилась паническая атака, и опять Рен, как супермен, привел в чувство Огату. Слава Ками-сама! — Слышала, что Рен помог тебе, ― произнесла я, обращаясь к Моко. Но девушка мне ничего не ответила, лишь продолжила с остервенением листать сценарий, пытаясь найти ответ на заданный ей вопрос. Судя по паническому выражению на её лице, ответ не находился. — Да, но это будет впустую, если я не смогу сыграть так, как понравится Иизуке-сан, ― недовольно всё же пробухтела она, с силой захлопнув сценарий и кинув его рядом на лавочку. ― Тут ничего об этом нет! — Чего нет? ― не поняла я. — Почему Мио ненавидит Мизуки! — Мммм… ― я в задумчивости протянула. ― В принципе, я могу ответить на этот вопрос, но это не поможет тебе полностью понять свою «Мио». Ты должна сама её прочувствовать, а не просто отыгрывать положенные слова. Так ты никогда не станешь по-настоящему хорошей актрисой. Просто подумай о своих чувствах к «Мио», о том, в какой атмосфере она росла, жила… и ответ сам найдется. Я же знаю, что ты талантливая и сообразительная, ― я хмыкнула. — Вот и Цуруга-сан сказал мне нечто подобное, ― она опять нахмурилась и напряженно задумалась. — Видишь, он тоже верит, что ты справишься… ― я в непривычном для себя жесте ободряюще улыбнулась. ― Ладно, я пошла, скоро начнутся мои сцены. Над гримом моей стилистке пришлось потрудиться: меня надо было визуально состарить лет на пять, так как по сценарию мне должно быть двадцать. Более взрослый возраст хорошо подчеркнуло и черное шифоновое платье до колен. Черный парик с волосами чуть ниже плеч тоже визуально прибавил мне нужного возраста. Сегодня должны были снимать сцену, где я прихожу в школу, чтобы повидаться со своим женихом ― Кацуки, который в этой самой школе и работал. Выйдя из гримерки, я почти что столкнулась с Реном, который подпирал соседнюю стену. — Меня ждешь? ― спросила я. — А вы… Кёко? ― в его голосе слышалось неподдельное удивление. — Неужели настолько старой стала, что не узнал, ― я невольно ухмыльнулась. — Нет, только красивей, ― он привычно обворожительно мне улыбнулся. — Сделаю вид, что поверила, ― я ему улыбнулась. ― Сейчас сцена в учительской? — Да. Он протянул мне руку, но я взяла его под локоть и, мило улыбаясь, пошла в сторону съемочной площадки для нужной нам сцены. Я чуть сильнее облокотилась на мужчину: по правде, несколько устала за сегодня. Оказалось, что инвалидным креслом управлять намного сложнее, чем я думала изначально. И это при том, что проехала на нем всего ничего, а мышцы рук ныли так, будто целый день вагоны разгружала! — Устала? — Немного, ― прикрыв глаза, сказала я. Мы медленно шли по коридору старшей школы, в которой проходили съемки, когда, подходя к лестнице, услышали разговор, который заставил нас с Реном несколько приостановиться, лишь немного не доходя до сплетниц. — Слышала, что «Мио» сбежала, ― услышала я треп девушек-школьниц из массовки. ― Не выдержала давления. По правде говоря, роль Мио сложнее чем роль Мизуки, но они отдали её совершенно неопытной актрисе. Почему выбрали именно её? — По слухам она из LME. Возможно, на это пошло её агентство… — LME?! Из того же, что и девушка Рена?! — Ага, ходят слухи, что она подруга девушки Рена, ― как-то мне не очень улыбается, чтобы меня воспринимали только как чью-то девушку! — Тогда понятно, почему Цуруга-сан за нее заступился… Я так завидую! — Значит и съемки в Курары также не обошлось без вмешательства агентства?! — Возможно! Это же LME! У них есть такие связи! — Если она на самом деле сбежала, тогда что станет с Мио? — Конечно же они её заменят. Может даже меня возьму на эту роль… — Э-э-э! Я тоже хочу. — Но знаете, а что насчет девушки Рена? И не стремно ей общаться с такой бездарностью? — И всё равно я ей завидую… Кья! Каждый день быть рядом с Реном! Но должна признаться, что она очень красивая, да ещё и одежда… — Ага, брендовая, наверняка Рен кучу денег на одежду своей девушки тратит, ― я внимательно и даже придирчиво осмотрела мужчину, который казался от этого заявления несколько смущенным. — Не бери в голову, ― раздался приятный, но тихий баритон над самым моим ушком, отчего оно невольно покраснело. — Ты же знаешь, я не занимаюсь такой ерундой, ― я ухмыльнулась и заговорщицки ему подмигнула. На удивление мужчина понял мой замысел без лишних слов. Мы возобновили свой путь. При виде нас сплетницы разом замолкли и затравленно уставились, гадая, слышали мы что-то или нет. — Рен, как тебе мое платье? Думаешь, стоит приобрести в свой гардероб такое же? — Ты прекрасна во всем, даже если наденешь на себя мешок из-под картошки, ― заверил меня актер. — Надеюсь, ты не намекаешь мне на столь радикальную смену имиджа? — Нет, ну что ты…