Маска

Сцена 46: Мелодрама. Дубль 6

Мелодра́ма (от др.-греч. μέλος — песня, поэма, лирическое произведение + δρᾶμα — действие) — жанр художественной литературы, театрального искусства и кинематографа, произведения которого раскрывают духовный и чувственный мир героев в особенно ярких эмоциональных обстоятельствах на основе контрастов: добро и зло, любовь и ненависть и тому подобного. Также сопровождается трагическими сценами, в большинстве случаев завершается счастливым концом.

Рен смотрел на смущенное лицо девушки и на его сердце становилось теплее. Пожалуй, только ради этого лица он бы и хотел продолжить эти странные отношения. С одной стороны, он был счастлив, что может быть с Кёко рядом, а с другой… он понимал, что это просто игра для нее. Он прекрасно понимал, что это просто игра в заботу и чувства, что на самом деле она его не любит, что у нее есть кто-то другой к кому она испытывает столь нежные чувства. Ведь он помнил, несмотря на пьяное состояние, ее слова. Помнил и как они резали ножом по его сердцу. Однако он не отступится! Особенно после того, как понял свои чувства и того раза… сердце мужчины стало стучать куда громче. Тот вечер, в который он «создал своего Катсуки», он не забудет никогда. С самого начала он желал себя наказать за свое поведение прошлой ночью, ведь он позволил любимой девушке увидеть его в столь неприглядном виде. По правде, в ту ночь он не ожидал, что она придет, и он бы не хотел, чтобы она помнила о том каким жалким и отвратительным даже для самого себя он может быть. Но несмотря на то, сколько он уже причинил ей неудобств, он не мог заставить себя оттолкнуть ее. Нет, он пытался, но в последний момент отступал, не имея сил довести дело до конца. Однако он решил, несмотря насколько глубоки не были бы его чувства, он никогда не скажет ей об этом. Рен считал себя не достойным даже быть с ней. Он так думал, но тепло ее рук, заставили желать никогда не отпускать, а слезы, вызвали неудержимое желание крепко обнять Кёко и защитить от любого горя. Осознание этого ввело его в уныние, ведь он даже, еще не коснувшись ее, а мысленно уже запретил это делать. У актера было чувство, что как только он начинает понимать свои чувства, они становятся только запутанней. Как неизлечимая болезнь ― это было страшно! Ведь он не мог их контролировать. Не мог приказать своему сердцу перестать болезненно сжиматься, от страха потерять ее. Особенно сильный страх он почувствовал в тот момент, когда увидел ее висящей на кухонной полке, а под ее маленькими ножками раскачивался сломанный стул. На миг ему показалось, что его сердце остановилось. Рен и сам бы не сказал, когда успел сорваться с места и броситься к ней, чтобы поймать и защитить. Страх медленно покидал его, но на его место… В тот раз на кухне, когда они лежали на кафельной плитке, актер впервые почувствовал, что значит по-настоящему желать кого-то. В его объятьях и, что уж скрывать, в постели побывало немало идеально ухоженных, стройных тел. С мягкими локонами и с чарующими, сладкими ароматами. В прошлом опыт с бесчисленными партнершами позволил ему узнать, что такое «женщина». Но в тот момент… те чувства, прикосновения, запах, что он испытывал раньше не возбуждали его настолько, чтобы он уже не мог владеть собой. Они не давали ему понять, какой действительно может быть женщина. Такой… восхитительной! Легкий аромат почти не ощущаемых духов, который можно было уловить только на расстоянии меньше шага. Мягкая кожа, что словно шелк скользила под его пальцами. Осиновая талия, вокруг которой он мог обернуться одной рукой. Шелковистые рыжие волосы, в которые хотелось зарыться лицом, и забыть обо всем на свете. Маленькие, тонкие ножки, с которыми он хотел бы сплести свои. Крохотное сердечко, что билось в такт его собственному. Тонкие пальчики, что нерешительно, но с силой сжимали рубашку у него на спине. И голос мягкий, звонкий и взволнованный… А еще это невероятно привлекательное смущенно-удивленное лицо… которое отрезвляло его, заставляя вернуться его разум. В голове Цуруги набатом билось: «Что я делаю?!». Он должен был сразу же ее отпустить, но после таких объятий… если он сразу же резко ее отпустит ― все равно, что признается: «Я не мог не обнять тебя». Он не мог так поступить, ведь Кёко была слишком умной и проницательной, она все поймет. Этого не должно случиться! Однако… и отпустить ее так просто было бы чересчур невыносимо для него. После того как он «попробовал» эту девушку… он уже не мог так легко выпустить ее из своих объятий. Но он не должен ни в коем случае показать ей свои истинные чувства. Рен снова ее обманет, ведь он не может себе позволить любить ее, он причинит себе боль, чтобы оттолкнуть ее. Он заставит ее ненавидеть себя, даст поверить, что он просто игрался с ней… так лучше! Он привстал на локтях, вытащил одну руку из-под ее тонкой талии, бережно прикоснувшись к нежной щеке девушки. Это было восхитительное чувство ― касаться ее, чувствовать мягкость ее кожи под своими пальцами и видеть ее удивленный взгляд. Ему хотелось, чтобы она обняла его, но он понимал, что не посмеет быть с ней. Она была слишком чистой для него, заляпанного по локоть в крови… Мужчина все же не смог до конца подавить свое желание, поэтому нежно провел большим пальцем по чуть пухлым губам, его пальцы спустились на подбородок Кеко, приподнимая маленькую голову. В глазах девушки на миг промелькнуло… желание?! — Тебя… раньше… кто-нибудь… целовал? ― он говорил медленно, чувственно, с расстановками, его голос не поддавался ему. В янтарных глазах появилась растерянность, которую заменило желание. Это был слишком большой соблазн, соблазн прикоснуться к этим розовым губам, что приглашающе раскрылись для него. — Хочешь… научу? ― и снова этот соблазнительный голос, который обещал бесконечное неземное удовольствие. — Научи, ― неожиданно прошептала она. Он медленно наклонился к ее губам… На миг он хотел поддаться, отпустить свое желание и, хотя бы раз перестать себя контролировать… но нельзя, иначе на его место придет Он. И тогда эта девушка, к которой у него есть… влюбленность пострадает. Возненавидит его! — Нет, ― эти слова больше были обращены не к девушке, а к себе внутреннему, что был закрыт под сотней замков. Но разве в ее глазах не промелькнуло… разочарование?! Он быстро отпрянул от нее и ухмыльнулся, после чего его губы искривились, и он засмеялся. Он знал, что это причинит ей боль, что это унизит ее, ведь он буквально высмеял ее… Но в этот момент в его голове проносились совершенно другие мысли. Не… не может быть! Ему трудно было поверить в то, что подобное могло с ним произойти. И мысль «Я не мог не обнять тебя» принадлежала не Катцуки и даже не Цуруге Рену, а ему самому, тому, кем он являлся на самом деле, и это его пугало и веселило одновременно. Он столько лет пытался посадить под замок себя прошлого, взять под контроль свои чувства, что ему даже казалось, что он разучился искренне чувствовать. Я теперь всего ничего и работа над собой в течение этих пяти лет полетела на с марку. И это он пытался скрыть свои чувства? Это смешно, ведь Рен пытался скрыть от глаз этой девушки свои истинные чувства, прикрывшись маской игры, но все равно даже во время игры его истинное «Я» вырвалось наружу. И это заставило его совсем забыть об игре! Это его рассмешило до боли в животе, из-за неудержимого смеха. Нет, правда… он не мог поверить, что во время представления актер забыл об игре и стал самим собой! С ним такое было впервые или, лучше сказать, такое случается раз в столетие! Ведь во время игры он обычно забывал о себе! В первые в жизни у него из головы вылетели все мысли, и она сделалась такой пустой! Наверное, это и имеют в виду, когда говорят: «влюбился по уши». — Смотрю, тебе очень весело, ― холодно произнесла Кёко. ― Повеселился ты за мой счет знатно, ― ее губы были плотно сжаты. — Это не игра, ― произнес он первое, что пришло в голову. ― Это наказание. ― И за что же? ― ее голос был все еще холоден. — Я решил тебе показать, как опасно молодой девушке заходить в дом взрослого мужчины, тем более, когда он не может себя контролировать, ― он напустил на себя серьезность. — Так это месть за то, что я увидела тебя напивающимся в одиночестве? ― она поджала губы, но голос ее чуть потеплел. ― Странные вы мужчины, так боитесь показать свои слабости. — Ну прости, что у меня не было мысли поцеловать тебя, ― он специально ударил побольнее по ее женской гордости. — Вот как, ― она хмыкнула. ― Тогда я рада, ― ее слова неожиданно острым клинком врезались в него. Рен не мог и подумать, что это будет так больно. Но с другой стороны он был рад, что она поверила в это наспех придуманное оправдание. А ведь актер даже не заметил, когда все так плохо обернулось, что ему оставалось только прикрыться этой неправдоподобной ложью. Как же безрассудно. Как «Цуруга Рен» он бы никогда такого себе не позволил. Смешно, что он и представить ранее не мог, что будет так захвачен любовью. Это она «его маленькая фея» открыла это чувство в нем. Чувство, о котором он и не подозревал. Рен был благодарен Кёко, ведь он принял решение не оглядываться на прошлое, но даже так он бы не хотел терять это новообретенное чувство…