Огонь в ладонях

Катакомбы стали его пристанищем, временным домом. Он не знал, что происходит наверху, и не знал, сколько прошло времени, может быть, месяц, может, больше. Тут тоже жили люди, и в первый день, прилетев туда вместе с содержимым помойного бака, Джаред выяснил, что здесь своя иерархия, свои зоны проживания где не очень любят чужих, и свои способы выжить. Ему очень помогли карты, он помнил, что приземлился в точке входа Пятых Ворот, это была самая грязная, неряшливая точка, к тому же охрана была из рук вон плохая. Здесь никогда не спускались вниз охотники за добычей, тут скидывали мусор. И тут же кучковались отщепенцы, бывшие жители Зоны из обоих секторов, и выбирали из мусора объедки, тряпки, и все, что могло пригодиться. Джареда в первый же день пытался завалить огромный боров, похожий на Гэри, вокруг собралась еще толпа любителей свежего мяса, но Джаред предложил борову сперва «поиграть». Джаред целовался с местным заводилой до тех пор, пока тот не отвалился от него с выпученными глазами и посиневшим лицом, на котором даже в сумраке подземелья видны были безобразные пятна. Джаред, с отвращением отплевываясь, встал и спросил притихших подземельцев: – Еще есть желающие? Больше желающих не нашлось, все моментально рассосались, и оставили Джареда в покое. Он вскорости собрал себе домик из коробок, натащил туда одеял, расстался со своей пижамой, когда нашел вполне годные штаны и почти целую рубаху, и спокойно собирал свои объедки, законно присвоив выгодную и хлебную зону невезучего борова. Здесь было тепло, тихо, темно. Бездумно, и почти спокойно. О Дженсене он думал только перед сном, когда засыпал, и надеялся, что у босса сектора В все хорошо. Он не наделал глупостей, и забыл Джареда, и не полез ни в какую клинику, потому что не нужно, не для кого, все эти опасные, неразумные шаги ни к чему. Почти удавалось себя успокаивать. Еще Джаред заметил, что его перестало лихорадить и колошматить, вспышки агрессии, влечения, тоски прошли, и даже ломку, снова его постигшую, он перенес легко, немного болели кости, тошнило, но это было терпимо, он даже не отменил ежедневный обход своих мусорных владений. Теперь он чаще всего чувствовал грусть, стыд за смерть Гэри, снова переживал все злые слова, что говорил Дженсену, и надеялся, что ему без него, без Джареда – лучше, легче. Это наполняло его терпением и кротостью – он все делает правильно. Нужно оставить Дженсена в покое, и не мучить. Он не собирался оставаться здесь навсегда, он просто нашел удобную, тихую норку, в которую можно забиться, переждать и подумать, что делать дальше. Может быть, отправиться на исследования катакомб, и присоединиться к отряду тех, кто промышлял в нижних ярусах. А может быть, подняться наверх, и посмотреть, ну хотя бы один разочек, издалека – на Дженсена. А потом поискать способ свалить с Отстойника. Джаред мирно копался в отходах, когда чуть не на голову ему свалился человек – ладно, почувствовал, что-то летит и отскочил. Человек летел молча, и молча же приземлился на кучу мусора, сразу же поселив в Джареде нехорошие предчувствия – поди, труп, оттаскивай его теперь в дальнюю шахту, сколько работы, но, к счастью, когда Джаред перевернул его лицом вверх «труп» судорожно вздохнул и вытаращил глаза. Это оказался молодой парень, Исай, жил как раз возле Пятых Ворот, и когда началась буча ему ничего не оставалось, как прыгнуть вниз, нападавшие буквально загнали его в ловушку. Джаред схватил Исая за рубашку, встряхнул и потребовал: – Рассказывай, что там наверху? Опять стычка? – Да какая там стычка. Война! Черт знает что, бардак, Дженсен пропал, Рой внаглую в наш сектор лезет, а я же на самой границе живу! Наши вроде сопротивляются, везде махалово идет, но без Дженсена... – Как пропал? Джаред не верил своим ушам, и готов был пристукнуть Исая, не может, не может такого быть! – Никто не знает. Давно, уже наверно с недели две никто не видел, говорят, его убили, но трупа тоже не видели. Ну вот, иду я, значит, домой, а тут толпа лезет! Стреляют по всему, что движется, не наши точно, а у меня как назло и пушки нет, один ножик, и заметили меня! Я туда, сюда, а они меня как зайца загоняют, улюлюкают, суки, а я – ах, так! Не дамся, твари! Короче, я сиганул к контейнерам, прополз по шпалам и прыгнул, вижу, вроде дно видать. А тут, значит, люди! Прикольно! Слушай, мне тут некогда, я должен наверх, можешь дорогу показать? Есть же выход, ну где-нибудь еще, до этой дыры я недопрыгну. Джаред его едва слушал, погруженный в горестные размышления. Это он виноват! Что же он наделал-то, а. Это он виноват, он, он, Джаред, и нет теперь никакой возможности извиниться, попросить прощения, сказать, что раньше не решался, почти стопроцентно Дженсен попался, и убит, или при попытке выкрасть Зири, или, может, Дженсен искал его! Подумал, что Джаред у Роя, и искал там, или попался в ловушку, этот Рой мог наврать, что, мол, Джаред у меня, и приходи, отпущу его и тебя заберу. Дженсен мог пойти на такое. Какой же он, Джаред, идиот! Дурак, дебил, и что же теперь делать?! Настойчивое бубненье Исая отвлекло Джареда от самобичевания, он с трудом понял, что тот просит вывести его, Джаред встрепенулся. Точно. Нужно идти, и хоть что-то пытаться узнать о судьбе Дженсена. Джаред никак не мог допустить, поверить, что его больше нет, ну вдруг случится чудо? И Дженсен жив, он бы сказал тогда, он бы все-все сказал, ну может быть и не все, но попросил прощения точно. Он поднялся с колен, отряхивая мусор и проговорил: – Есть один путь. Я там никогда не был, не больно-то тут пошляешься. Здесь все поделено на зоны, тут не любят, когда таскаешься не по своей. Но я... со мной не связываются. Крот говорил, что дальше, за его зоной среди других есть проход, он выкрашен зеленой фосфоресцирующей краской. Если мы его найдем, то придем к Третьим Воротам, там можно будет выйти наружу. Ворота открываются каждый день. Ну, во всяком случае, в мирное время так было. Подождем, посмотрим. Другого пути я не знаю. – Нормально, – повеселел Исай, – а сколько идти? Джаред задумался. Он не помнил, но решил, что не помешает взять с собой воду и сухари, как раз недавно скинули сверху просроченные галеты. А воду здесь все брали из трубы, подходящую тару он нашел в мусоре. Сразу и отправились. На границах зон их встречали недовольным ворчанием, иногда и оружие демонстрировали, но обошлось без эксцессов, и они выбрались в нежилую зону, лабиринт множества ходов, где каждый ход мерцал своим цветом, сизый, как зона, где жил Джаред, или голубой, или зловеще кровавый, и, наконец, искомый зеленый. Джаред по пути расспрашивал Исая о том, что происходит наверху, и все больше расстраивался. Черт знает что! Хрупкий мирок распался, стоило одной их главных фигур исчезнуть, и теперь Отстойник походил на поле битвы, где все сражались против всех. Они шли и шли, потом спали, снова шли, и уже начали сомневаться, увидят ли когда-нибудь Ворота, и спорили, как они выглядят изнутри, но все-таки не успели разругаться совсем, когда, наконец, показалось то, что вполне могло оказаться Воротами. Тут даже было что-то вроде дороги, уходившей под темную, абсолютно гладкую плиту, наружу. Со стороны катакомб дорога уходила в широкий проход, мерцающий фиолетовой краской, а их зеленый, из которого они вынырнули, казался по сравнению с фиолетовым узенькой тропкой. – Ну все, пришли, – довольно сказал Исай, усаживаясь прямо у Ворот. Джаред предложил спрятаться в проходе, из которого они пришли, а не сидеть на открытой площадке, мало ли кто там откроет Ворота, но Исай покачал головой: – Не, тут их не может быть. Эти Ворота далеко от границы, они не могли так далеко... Он не успел договорить, плита со скрипом поехала наверх, а Исай заколебался. Он смотрел на уезжающую вверх плиту, потом растерянно на Джареда. Джаред поманил его – иди скорее сюда! Исай хотел было шагнуть к Джареду, но что-то его отвлекло, он уставился на то, что открывалось его глазам, и лицо его приобретало комично-удивленное выражение. Потом удивление перешло в ужас, он открыл было рот и попятился, и в ту же секунду Джаред был оглушен канонадой выстрелов, несчастный Исай отлетел в фиолетовый проход, все сверкало и бухало, Джаред откатился назад, в свой извилистый, узкий проход, забился в какую-то нишу и закрывал изо всех сил руками уши. Потом наступила оглушающая тишина. Оглохший, Джаред как через подушку слышал обрывки голосов: – Что за оборванец, откуда он тут взялся? – А, не парься, пробрался как-то. Хуй с ним. – А мне говорили, тут самая охраняемая зона. Бардак везде! Плохой тут раньше был хозяин. – Ничо, ты порядок наведешь. Так что, не передумал, Рой? Может, ну его? Пристрелим, да прикопаем, чо хуйней страдать. – Это слишком просто. Он не заслужил легкой смерти. – Тогда вперед? – Да. Мне понравилась та площадка, которую ты в прошлый раз показал. Поехали. Голоса были знакомыми. Знакомыми, черт, знакомыми! Рой. Да, это он. И второй, второй тоже был знаком, и это был один из боевиков Эклза. У Джареда была хорошая память на голоса, и он запомнил этот голос еще с разборок в Тухлой Кильке. Предатель? *** Послышался шум тяжелой техники, знакомый броневик Роя въехал на площадку, ворота позади машины опустились, и Джаред решил не рисковать и дальше не подглядывать. Он слышал, как вышли из машины, судя по звукам, трое, как что-то еще уронили, такой мягкий звук, не камень, тело? Как потащили что-то, потом они ушли далеко и Джаред не вытерпел больше. Он высунул нос из своего прохода. Увидел, что в машине нет никого, и пошел, крадучись, следом за Роем и его приспешниками. Он бы, наверно, вернулся назад, и дождался бы, когда они уйдут совсем из катакомб, если бы не увидел, что от фиолетового прохода, уходят в разные стороны десятки других, узких, извилистых, в метр шириной, и там можно было спрятаться, если Рой пойдет назад. А потом они остановились, и Джаред тоже, он немедленно юркнул в одну из ниш, и стоял с колотящимся сердцем, пока не услышал странные звуки, как будто... да, как будто стреляли из строительного пистолета. Он видел такой, когда Дирри ремонтировал пол в прачечной дома Дженсена. Доски сгнили, и Дирри менял их на новые, укрепляя гвоздями. Бум, когда гвозди вылетали был похожий. А вот мягкий, шлепающий звук, когда гвозди встречали преграду, был совсем другой. И послышался стон, тихий, вымученный, он которого у Джареда волосы встали дыбом, и он буквально окоченел. Зажмурившись, он слушал эти бум-шмяк, от каждого вздрагивая, сжавшись, скрючившись в нише, где он едва помещался, и ему казалось, что эта пытка никогда не кончится. Потом... потом Рой удовлетворенно вздохнул, послышался металлический лязг, он отшвырнул пистолет и спросил: – Так ты говоришь, здесь водятся крысы? – Сам видел, здоровые, как собаки. – Ну, что... Мы им хорошее угощение приготовили. – Уходим? Мне что-то тут не нравится. – Может, тебе не нравится, как мы тут твоего бывшего босса расположили? Может, ты хочешь лечь с ним рядом? У меня еще остались гвозди, Арен, тебе хватит. Смотри, какие длинные, толстые! – Нет, ты чего! Нормально все, че ты?! – Тогда подними эту штуку, и добавь пару гвоздей. Молодец, взял. Да, вот сюда. И вот сюда. Снова тошнотворные бум-шмяк, послышался стон, и Рой обрадовался: – А, смотри, глаза открыл! Рад, что ты меня слышишь. Скоро будешь обедом для крыс, Дженсен. Смотри на меня, и знай – так я поступлю с каждым своим врагом. Я выпилю тут в секторе всех несогласных! Или они дадут клятву верности мне, как Арен, или сдохнут... Еще что-то болтал, долго, пафосно, Джаред зажал уши, потом обессилено опустил руки, они тряслись, не слушались. Рой все еще говорил: – ...как ты хорошо лежишь. Любовался бы и любовался. Но дела-дела! Прощай. Надеюсь, ты будешь в сознании, когда тебя будут жрать крысы. Рой тяжело прошагал буквально в метре от Джареда, за ним спешили его помощники, а Джаред все сидел, оцепеневший, пока не взвыл мотор, и с лязгом не захлопнулись Ворота. Он вздрогнул, как от электрического удара, и попробовал встать, но ноги подгибались, тело не слушалось. Тогда он пополз туда, где фиолетовый проход немного расширялся, и в центре образовавшейся почти круглой площадки с деревянным настилом лежало что-то, издалека похожее на бесформенную кучу. *** Его даже можно было узнать. Лицо избитое, живого места не было, но Джаред узнавал, спекшиеся губы, знакомый скорбный излом бровей, скулы... Это он. Он. На тело страшно было смотреть, изломанное, битое, сплошная красно-черная рана, ожоги, синяки. Под неестественным, неправильным углом прибиты к полу руки, ноги, во многих местах, прибиты тщательно, от кистей до предплечий, и в оба плеча вогнаны толстые, полуметровой длинны даже не гвозди – шпаги. Вокруг пупка стылым треугольником смерти торчали три гвоздя, и ноги от бедер до ступней, пробиты были плотно, густо. Как подушка утыканная гвоздями, садистски выверено расположенными, чтобы не сразу умер. Не в сердце, не в печень... Прикасаться к нему было страшно. смотреть страшно, Джаред, разрываемый горем, пополз вокруг него, от слез ничего не видя, добрался до головы, склонился, начал дрожащими пальцами гладить лицо, и говорил что-то, черт знает, нес, плакал и говорил: – Я виноват, я, прости, простипростипрости, что мне теперь... Дженсен. Дженсен! Я так виноват, если бы я не сбежал, ты не попался бы, и ты теперь... и мне нужно... Мне нужно... тебя убить? Я не смогу, нет! Ему показалось, или дрогнули ресницы, Джаред торопливо вытирал глаза и смотрел, смотрел – Дженсен и правда – распахнул глаза, удивительно светлые, от боли ли, или оттого, что казался черным от синяков, посмотрел ясно и... улыбнулся. Чуть-чуть обозначилась улыбка на разбитых губах, но глаза просияли ярко, и даже будто облегчение было в них, Дженсен пытался что-то сказать, но не мог, Джаред наклонился к самым губам: – Что?! Что?! – Поцелуй меня. Джаред отшатнулся, вытирал щеки, глаза, он хотел видеть, а проклятые слезы не давали, и так много-много надо было успеть сказать, но слова не шли, все было ясно и так, и Дженсен говорил без слов – люблю, все хорошо, ты жив и я рад, и просто... просто сделай это. – Я не могу. В нем разрывалось что-то, так больно, больно, так никогда не было, новая страшная боль ширилась внутри, с треском рвала его – кожу? панцирь? скорлупу? – и заполняла все, все вокруг, такая зримая... алая? – Можешь, – одними губами прошептал Дженсен. Странные зрительные галлюцинации трепетали вокруг алым пламенем, отражались в зрачках Дженсена красными точками, и... что? Разве так бывает? Галлюцинации не имеют отражений, или? Джаред как сомнамбула, затороможенно наклонил голову, посмотрел на свои ладони, и увидел... что они объяты чистым, ни с чем несравнимым пламенем им. Вокруг них стояла стена огня, из-за которой не видно было стен подземелья, и Джаред не знал, останется ли жив после такого мощного выброса, но что-то говорило ему, что это может стать тем самым, необыкновенным, спасительным чудом. Но он все еще колебался и не верил. Он наклонился над самым лицом Дженсена, видя в его глазах свое отражение, крошечное, с красными точками вместо глаз и прошептал растерянно: – Я не знаю, что будет. Что будет, если я тебя поцелую. «Неважно, – сказал без слов Дженсен, глазами, или еще как-то, как будто в голове нетерпеливо прозвучало, и шарахнула вместе с его голосом по венам боль, Джаред мгновенно ее принял, как свою, разделил с Дженсеном, тот как будто дух перевел и уже спокойнее, твердо сказал: – Я не боюсь умирать. Джаред, ну!» – А как же я? «Ты вернешься домой. Обещай мне, что найдешь Калеба, он поможет тебе улететь». Джаред все колебался, и тут Дженсен, собрав последние силы, потянулся к нему и Джаред не выдержал. Он подполз к Дженсену сбоку, положил одну ладонь внутрь треугольника гвоздей, на живот Дженсена, черт знает, зачем он это делал, интуитивно? Ладонь тут же промокла от крови Дженсена. Другой ладонью Джаред приподнял его голову и впился в его рот, раздвигая языком губы в длинном, медленном, последнем – или первом? – поцелуе. Стена огня вокруг стремительно надвинулась, и их поглотил свет, жар, он сплавлял их, и выжигал боль, страх, поглотил разум, память, и последнее, что запомнил-увидел Джаред – как с шипеньем исчезали в пламени им стальные гвозди. Кто-то хлопал его по щекам. Джаред открыл глаза и долго всматривался в расплывающееся перед ним пятно вместо лица, пока черты не зафиксировались. После этого Джаред в шоке моргнул, и выпалил: – Тебя же убили! Исай посмотрел на свою изрешеченную пулями, залитую кровью куртку и немного озадаченно согласился: – Я тоже так думал. – И оживленно заболтал, так же, как прежде, совсем непохожий на классического тормознутого зомби: – Думал, все, конец. Булькаю кровью, и уже все, подыхаю совсем, и в глазах темно. И тут свет! Меня как накрыло этим светом, я сперва подумал – точно умер, и передо мной открываются врата Ваала, а потом меня припекать этим светом начало. И я отрубился, а когда глаза открыл – тишина, стены только мерцают, и вроде живой. Смотри! Исай задрал рубашку вместе с курткой и продемонстрировал слегка грязное, но вполне себе целое пузо. Джаред медленно протянул руку вбок, он чувствовал что Дженсен – рядом, но смотреть боялся. Пальцы коснулись обнаженной кожи. Он касался едва-едва, кончиками пальцев, Исай проследил взглядом за его манипуляциями и одобрительно сказал: – Ничо так задница. А чего он голый? И откуда вообще взялся? Джаред резко сел, и всем корпусом повернулся к Дженсену. Тот лежал спиной к нему, на боку, и все, что было доступно взгляду больше не походило на недожаренную отбивную. Обнаженный, но таким и привезли. Кожа... нормальная. Не израненная. Бледная, усыпанная едва заметными, крошечными рыжими веснушками, и... да. Задница у Дженсена была крепкая, подтянутая, ноги, покрытые золотистыми тонкими волосками, располагались естественно, не пугая больше жуткими изломами. Он будто заснул, уткнувшись лицом в настил, подогнув под грудь руку, не дававшую ему совсем перекатиться на живот. Вокруг него, под ним темно-бордовое подсохшее до состояния пыли пятно напоминало о происшедшем здесь, но Джаред сейчас думал не об этом – как вдруг кровь превратилась в пыль. Он снова боялся, что если коснется плеча, и потянет его на себя, и Дженсен мягко упадет на спину – Джаред увидит на мертвом лице жуткие пятна. – Кто это? – снова пристал к Джареду Исай, и не дождавшись ответа потянулся через него к голой дженсеновой заднице, шкодно улыбаясь. Джареда это действие неожиданно привело в себя. Он хлопнул Исая по руке, и пригрозил: – Только попробуй его тронуть! Он мой. Так не сказал, но подумал, и посмотрел зло, Исай, придурок, пожал плечами, лыбясь, типа ну чего тут такого. Невозможно было сердиться на него. Джаред тихонько взял Дженсена за плечо и затаив дыхание, потянул. Дженсен перевалился на спину, голова безвольно качнулась, поворачиваясь к ним лицом. Джаред выдохнул – фуххх. Нет никаких уродливых пятен, яд или не подействовал или еще что-то с ними случилось в том сиянии, которое поглотило их. Исай бурно отреагировал – вскочил и заорал: – Это же Дженсен! – Не кричи, – Джаред хмуро посмотрел на него, – и если ты кому-нибудь скажешь... Я тебя сам, во второй раз убью. Исай искренне казался оскорбленным. – Ты что?! Это же Дженсен! Я же свой, ты что?! Если он жив, мы победим! А он жив? Чего это с ним? Чего он тут голый валяется, когда наверху бардак! Джаред близко наклонился к лицу Дженсена, уловил дыхание и, успокоенный, выпрямился. Жив. Это главное. И должен очнуться, не выглядит умирающим, просто спящим. А вот как объяснить его нахождение здесь? Джаред задумался. Исай не казался шпионом, врагом, легкомысленный, чудаковатый, но вроде искренний. Недоумение его вполне понятно, но что ему рассказать ? Рассказать все как есть? А как есть? Он сам еще ничего не знал, что вообще произошло наверху во время его отсутствия, и что случилось тут, только что, кроме того, что неожиданно проявилась энергия им. Что послужило толчком? И как это теперь совмещается с ядом в крови. И, самое главное, он Джаред, все еще опасен для Дженсена и для других, или нет? Однако, говорить что-то надо было. Джаред спросил у Исая: – Что ты помнишь? До того, как тебя расстреляли? Что ты видел? Исай нахмурился, вспоминая, и медленно сказал: – Машину. Очень похожую на членовоз Роя. Джаред кивнул: – Правильно. Это он и был. Рой. Он привез сюда Дженсена. – Постой, но я видел Арена! Он стоял возле тачки, я его хорошо рассмотрел! – Он теперь на стороне Роя. И мне кажется, это он предал Дженсена. – Ого. – Если бы ты видел, что сделал Рой. Дженсен... он на кусок мяса был похож, кости переломаны. Видишь бурые пятна? Это его кровь, тут все было в крови. Рой его, видимо, долго пытал, потом приволок сюда. Прибил строительными гвоздями, вон, еще дырки в полу остались. А вон в углу и пистолет валяется. Исай присел на пол, провел ладонью по настилу, посмотрел на бурые чешуйки, прилипшие к ладони. Покосился в угол, на пистолет. На Дженсена. Помотал головой: – Ничего не понял. Он же целый! В смысле, не побитый, синяков даже нет. Как так случилось? – А как выжил ты, расстрелянный в упор? Исай прижал руку к груди, к своей изрешеченной рубашке и тупо повторил: – Как выжил... А как? – А это самое интересное. Джаред вздохнул, и признался: – Я им. Исай смотрел так же непонимающе: – И что? Джаред смутился. На самом деле, откуда мальчишка из криминального, изолированного от всего мира Отстойника может знать о благополучной, богатой Иннерии, о никогда не болеющих имах, об одной из самых удачных попыток модификаций человечества, всегда стремящегося к совершенству. – Ну... Понимаешь... Считалось, что я неполноценный им, и ничего не могу. А теперь выяснилось, что нет, энергия им у меня есть. И она как-то слишком бурно появилась, обычно это не так происходит. Ничего похожего, все должно быть намного слабее, и оно больше для социализации работает, хотя и для лечения тоже, но больше для социализации. – Для чего? Джаред вздохнул, уже раскаиваясь, что начал пытаться объяснить то, что знал каждый ребенок в его мире, знал, ждал своего срока, готовился, потом получал благословенный дар, так облегчающий жизнь. И сделал еще одну попытку: – Им – это как живой интернет со всякой кучей ништяков. Сам себе доктор, других имов тоже можно лечить, если они без памяти, и сами не могут себе помочь. Справочная, немного телекинеза, достаточного для простейших действий дистанционно. Даже чтение мыслей, но это только когда разрешают, если нет, то это преступление. Клубы по интересам, поиск единомышленников, поиск пары, работа, учеба. Все, вся жизнь завязана на им, и если ты пуст, то ты выключен из мира. Инвалид. Ничего не можешь, ни работать, ни учиться. Нет, учиться, конечно, можно, но пока ты изучишь какой-то объем информации, она уже успевает устареть... Джаред вспомнил ненавистный золотой комбинезон и замолчал, заново переживая боль. Исай сочувствующе похлопал его по плечу: – Чувак, забудь. Проехали. Почти ничего не понял, но смысл уловил. Это как если бы я родился слепоглухонемым здесь, да? – Да, – Джаред стесненно улыбнулся, – в точку, старик. Не так уж этот Исай прост, как кажется. – Здесь, выходит, все эти ништяки бессмысленны, так? – Да. Здесь нет других имов. Но лечить я могу. – Выходит, это ты нас спас? Его и меня? – Тебя прицепом. – Хорошая штука. Напомни мне взять тебя с собой, когда пойду на разборки. Он встал, протянул руку Джареду, и помог подняться. Они вместе, как по команде, повернулись к Дженсену и смотрели на него – Исай задумчиво кусая губу, а Джеред затаив дыхание. Ему казалось, Дженсен откроет глаза в любую минуту, вот-вот, и ждал, как ребенок ожидающий чуда. Дженсен был таким красивым. Неожиданно, как откровение. Джаред раньше не думал о нем так – красивый. Думал не о красоте, а о том, что рядом с Дженсеном ему снова захотелось жить. Радоваться, злиться, даже плакать, просто жить на всю катушку, со всей полнотой чувств. А теперь Джаред жадно рассматривал его плоский живот, грудь, плечи, руки, трогательно и беспомощно завернувшийся на бедро член – хотелось поправить, а еще больше – схватить и жадно присосаться, хотелось трогать его всего, облизывать, трепеща от наслаждения, и никого-никого не подпускать близко – мое. Хочу. Мой. – Валить отсюда надо, – вынес вердикт Исай, и Джаред стыдливо потупился. В самом деле – он все о каких-то глупостях мечтает, а оставаться здесь и впрямь опасно. Он сурово нахмурился, прогоняя с лица мечтательное выражение, предложил: – Поднимем его? Ты с одной, я с другой стороны. – А может ты его того – включишь? Здоровый бугай. Тащить такого... – Как это – «включишь»?! – Ну ты же этот. Им! Джаред выпятил челюсть: – Оно недавно заработало. И не факт, что снова включится. Я вообще не знаю пока, как ей управлять! И вообще, оно так не работает, ясно? «Включишь», ничего себе. – Погоди-ка! Вспомнил! Перед смертью я видел боковым зрением, там, у Ворот справа чего-то рыжее светило в нише, может, тележка? Сбегаю, посмотрю. Исай рванул к воротам, явно не горя желанием надрываться, Джаред крикнул ему вслед: – Смотри на Роя не наткнись. Он решит что ты бродячий мертвец и чтоб уж наверняка голову отрубит! – Не каркай, – донеслось в ответ гулкое, Джаред со вздохом сел снова рядом с Дженсеном и с трудом удержался от прикосновений. Кто знает, что там с его ядом. Вряд ли стал сильнее, и прикасаться можно, но вот лезть с поцелуями, пожалуй, рановато. Один раз пронесло, другой может и не повезти. Надо бы добраться до Калеба, пусть выясняет, анализы берет, но сперва срочно, как сказал Исай, свалить с этого опасного места. Радостный вопль известил Джареда о нужной находке, и вскоре раздался грохот – Исай катил тележку. Он вдвоем сгрузили на нее Дженсена, Джаред стащил с себя куртку и стыдливо прикрыл ему пах, а потом они, не сговариваясь, свернули в зеленую шахту. Вернуться и пересидеть, так они решили, Исай уже не рвался наверх, как он сказал – не прямо сейчас. Нужно поискать другой выход, и лучше неофициальный. – Рой наверное все Пять Ворот сейчас контролирует. С Пятых зайти нельзя, там сброс отходов, но там самое близкое место к границе, и охрана наверняка стоит. На всякий случай. Джаред тут же вспомнил свои поиски мифических Шестых Ворот, и рассказал Исаю о них, тот аж загорелся: – Надо искать! – Надо поспрашивать, – Джаред вспомнил Крота, часто исчезающего на недели. Его спросить, и еще Карла. И можно Вегу, он тоже часто куда-то отлучается, не живет в зоне под Пятыми Воротами постоянно. Пока шли, болтали, заговаривая голод, и Джаред все время косился на Дженсена, и все больше нервничал. Потом и вовсе на вопросы Исая начал отвечать односложно, пока совсем не замолчал. – Ты чего? – толкнул его Исай, когда Джаред в очередной раз завис. Он подавленно смотрел, как беспомощно стукается и болтается голова Дженсена на неровностях дороги, он уже и так и сяк, и рубашку подкладывал, и ощущал просто физическую боль, глядя на прежде сильного человека. Невыносимо было видеть его беспомощность. Почему он так долго не приходит в себя? Как будто жизнь из него выпили, пустая оболочка. Красивая, гладкая, бледная и пустая. Исай подбодрил его, верно поняв причину молчания: – Ничего, очухается. Джаред покачал головой, выдавил: – Надо врача настоящего. Мы же не знаем, что с ним. А вдруг он сейчас умирает? – Эй, ну ты чего? Ты же им, спасешь его! – Если б я точно знал... что сработает. Что я не навредил. Ты ведь не знаешь, я не все рассказал. Я... у меня кровь ядовитая. Слюна. Слезы, все выделения, слизистые. Исай, толкавший с ним тележку плечом к плечу, слегка отдвинулся, посмотрел опасливо. – Ого! Предупреждать же надо! А вдруг я бы поцеловать тебя захотел, или что! – С чего бы это? – Джаред даже про горе свое немного позабыл. – Ты симпатичный. Красивый даже. Чего? Я правду говорю. Но ты, похоже, сохнешь по Дженсену. Я хотел подождать, пока ты переболеешь, но раз ты еще и ядовитый... Мда. Слушай что, все имы ядовитые? Только друг дружке можете хорошо делать? – Нет же, это Рой. Отравил меня... И тут Джаред замолчал. Совсем не хотелось рассказывать историю про ядовитую шлюху, подсунутую врагу, но Исай, к счастью, в подробности не полез. Решил, что Рой хотел убить Джареда и преисполнился к нему сочувствием. – И теперь ты не можешь ни с кем, да? Как хреново. Еще бы. Хреново, просто не вообразить как. И Дженсен так и не очнулся, даже когда они вернулись в зону, устроили его в картонный домик. Спал, или что было с ним, непонятно, так и не приходил в себя. Джаред, пока искали вдвоем с Исаем для Дженсена одежду, пока ели, пока обсуждали Шестые Ворота – не находил себе места. Спать не решился с ним в домике, посидел рядом в почти полной темноте, смотрел так долго, будто надеялся, что одним взглядом заставит Дженсена очнуться, или сработает снова своенравная им. Ничего не случилось ни через полчаса, ни через час. Джаред наклонился над Дженсеном, погладил по груди, еле отнял руку, даже через рубашку приятно было прикасаться к нему. Прошептал просительно: – Просыпайся скорее, Дженсен. Я скучаю. Выполз на карачках из домика и подозвал Исая, невдалеке сидевшего на куче барахла. Исай увлеченно вертел в руках какую-то металлическую разлапистую штуковину. Увидев Джареда, обрадовано заорал, размахивая хреновиной: – Смотри, что я нашел! Это же «крабы»! Самые настоящие, тут аж три штуки! Эх, еще бы одну, и можно спокойно залезть наверх, прямо по стене. Джаред. еще минуту назад готовый оправляться на поиски Крота, молча подошел, взял краба и примерил на руку. А что, если... Он посмотрел наверх, где вдалеке тускло серым светило отверстие в этом альтернативном небе, и откуда вагонетками сваливали мусор. – Это даже лучше, – задумчиво сказал он, – и быстрее. Исай недоверчиво хмыкнул. – Высоко, – заметил он. – Отсюда снизу да, – согласился Джаред, – а когда оттуда летишь, вроде ничего. Они одновременно улыбнулись, переглянувшись. – Не знаю, – Исай посмотрел на краба, – надо же четыре штуки. Сорваться можешь. – Я должен Калеба отыскать. Должен, и все. Не могу тут сидеть и смотреть, как он... Может, он умирает? Не могу. Ты присмотри, чтобы никто не трогал его, ладно? Чтобы крысы не подошли, там, конечно, я наставил отпугиватели, но на людей они не действуют. Посмотришь? Я постараюсь быстрее. Исай казался удивленным. – Это же Дженсен. Конечно, я буду его охранять. И не потому, что ты просишь, а сам. Если он не выживет, то нам хана с этим Роем. Буду стоять на страже, не боись.