Западная Австралия, 2016 год.
Песок поднимался все выше, заволакивая горизонт клубами оранжево-красной пыли. Волна стремилась вперед и вверх, и издалека казалось, что ее гребни вот-вот опрокинутся на красную землю. Редкая пожухлая зелень затаилась на фоне надвигающейся бури, готовясь к неизбежному. Приходилось торопиться: до асфальтированной трассы оставалось около десяти минут пути, а добраться до нее надо до того, как оранжевое небо все-таки рухнет на землю, повергая все вокруг сначала в ржавый туман, а затем и вовсе превратит день в ночь. Втопить педаль газа — и поездка превращается в соревнование с природными силами. Кто кого? Страха не было. Страх давно остался где-то там, по другую сторону пустыни. Ступая на красную сухую землю, ты словно давал негласную клятву, обещая быть сильным. Вихо, выросший в этих краях, говорил: уважай ее или уходи. Чужакам здесь не место. Он забыл добавить: уходи, если есть выбор. Трасса замаячила впереди узкой черной полосой. Из-под колес внедорожника столбом поднималась пыль, в багажнике громыхал груз, а сердце замирало в предвкушении. Совсем немного — и надвигающийся фронт не будет столь опасен. По прогнозам, песчаная буря должна была пройти немного южнее. Радио барахлило и шипело, но кое-что удалось расслышать: фронт небольшой, два часа — и солнце вернется на небосклон. Вихо же говорил: никогда нельзя верить прогнозам. Ты должен чувствовать пустыню так, словно ты — одна из этих красных песчинок. Так, словно вы — одно целое. Даже если ты — чужак. Нельзя терять осторожность. Два часа бедствия легко превращались в четыре, а то и шесть. В машине всегда был запас воды, которого бы хватило на пару суток. Аптечка, сменная одежда, ружье, еда, фонарик. Старенький кнопочный телефон, который держит зарядку до недели. Бдительность и предусмотрительность — вот, что неизменно должно быть с тобой, особенно если ты — чужак. Колеса с благодарностью зашуршали по асфальту, устав от бездорожья. Песчинки бились в лобовое стекло, воздух в салоне был душным, кондиционер почти не спасал. Рыжая мгла заполнила пространство, а сердце забилось о грудную клетку. Вторя ему, завибрировал один из мобильных. Скорость пришлось сбросить, а потом и вовсе остановиться. — Чарли, я в безопасности. — Мне нужны твои координаты, — строго раздалось на том конце. Строгостью пытались замаскировать нервозность. — Я успел добраться до трассы T-138, сорок пятая миля, не потеряюсь. Но видимость уже почти нулевая. Думаю, стоит переждать бурю и не рисковать. Хотя бы высплюсь. — Без напарника ты больше не уедешь, Алекс. Было же предупреждение, почему ты такой упрямый?! — Удача улыбается мне, когда я один, Чарли. Я еду не с пустыми руками. И ты сам знаешь, что прогноз оказался неверным. Прости, что заставляю переживать, но я правда в порядке. — Держи меня в курсе, где ты и что происходит, — тон сменился на более миролюбивый. — И как только этот чертов апокалипсис закончится, езжай домой. — Да. — Вихо велел передать, что ты все еще незрелый мальчишка. Не этому он тебя учил... — Мне надо поспать, Чарли. Александр заблокировал все двери, разложил кресло и попытался устроиться удобнее ровно настолько, насколько позволяли условия. Усталость разливалась по мышцам раскаленным свинцом, в такие моменты простой диван был на вес золота. Александр усмехнулся, понимая всю иронию ситуации. Золото, настоящий золотой самородок стоимостью не менее двенадцати тысяч, сейчас лежал у него в автомобиле. Самый большой из тех, что он когда-либо находил. Может, именно поэтому не было удивления, когда песчаная буря изменила свой курс. Мудрый Вихо бы сказал, что пустыня живая, и если ты что-то у нее взял, то должен за это заплатить или отдать что-то взамен. Пустыня требовала многого, но и была по-своему справедлива. Со временем с ней получилось договориться. Стоило сменить свое отношение к ней с ненависти на уважение, и существование в Ньювесте, поселке на границе двух пустынь*, перестало казаться невыносимым. Перед Александром открылись новые задачи, новые цели, которые придавали сил и заставляли смотреть на окружающий красный, словно марсианский, мир другими глазами. Вихо только посмеивался. "Молодость, — говорил он, старомодно набивая трубку табаком, — прекрасна тем, что ты легко приспосабливаешься". На то, чтобы приспособиться к жизни в Ньювесте, у Александра ушло менее полугода. Поселок Ньювест находился в Западной Австралии и лежал восточнее Ньюмана, по размеру они напоминали братьев-близнецов, хотя население в Ньюмане было больше в три раза. И на то имелись свои основания. Ньюман жил за счет добычи железной руды и продолжал быть процветающим поселком с неплохо развитой инфраструктурой и туризмом, в то время как Ньювест, лишенный должного управления и финансирования, стремительно угасал. Работники массово мигрировали в Ньюман, студенты не возвращались под родной кров, выбирая будущее, а не запустение, а единственная школа оказалась закрыта — те немногие дети, которые оставались в Ньювесте, были переведены на домашнее обучение. Самыми популярными местами в Ньювесте оказались бар "Айрон" (у него попросту не было конкурентов) и магазинчик мистера Хольта, в котором можно было приобрести настоящую домашнюю выпечку. Многие дома пустовали и были похожи на заблудившихся призраков. Именно такая неутешительная картина предстала перед Александром пять лет назад, когда он начал знакомиться со своим новым местом жительства. Он помнил все свои ощущения до сих пор: когда перед глазами впервые предстали красные, поросшие редкой зеленью, просторы, в голове вертелась только одна мысль — сбежать. Солнце нещадно опаляло слишком светлую для таких широт кожу, песок противно скрипел на зубах, пыль оседала на светлой обуви. И если бы тогда оставались хоть какие-то эмоции, то Александр бы расплакался от бессилия, потому что события в его жизни повторялись, и бежать по-прежнему было некуда. Расплакался бы, как в тот день, когда впервые услышал, что переезд из США в Австралию неминуем. Но его, девятилетнего ребенка, никто не воспринял всерьез. Можно было реветь, отказываться собирать вещи, до последнего прятаться в комнате, но уже тогда Александр знал: его голос не имеет веса. В семье Нолан, состоящей всего из двух омег, бизнес решал все. Если бы Александра спросили, каким был его папа, Лео Нолан, он бы, не задумываясь, ответил: целеустремленным человеком и идеальным бизнесменом. И только потом — любящим родителем. Именно Австралию выбрал Лео Нолан, чтобы построить свою маленькую виноградную империю, воплощая давнюю мечту в реальность. Так появилась компания "Нолан вайн", которой в этом году исполнилось бы десять лет, и от которой теперь не осталось и следа. Как будто песчаная буря, которая погрузила окружающее пространство в безвременье, накрыла ее собой, пряча от окружающего мира. А когда песчаная мгла растворилась, растворилась и "Нолан вайн". Технически же она была поглощена своим конкурентом, превратившись за считанные месяцы в "Левити вайн", тем самым сделав из последней самую крупную винодельческую компанию восточной Австралии. Слияние прошло быстро, успешно и почти безболезненно — большинство рабочих мест удалось сохранить, и вскоре "Левити" занимала почетную третью позицию в стране по экспорту вина. И все это произошло с согласия самого Александра. Но теперь Александр смотрел на вещи иначе: ему больше не шестнадцать. Он не тот напуганный мальчишка, который наивно попытался опереться на сильное плечо, подставленное так вовремя. Влюбленность, растерянность, страх — все сыграло против него. Вихо говорил, что пустыня заставляет взрослеть быстрее. Вот и Александр был уверен, что он повзрослел не тогда, когда впервые пересекал океан, держа папу за руку, не тогда, когда потерял его, оставшись один на один с корыстным отчимом, винодельческой компанией и голодными шакалами за спиной, и даже не тогда, когда на безымянном пальце очутилось кольцо. Повзрослеть его заставила пустыня, высушивая своими знойными ветрами наивность и трусливость, требуя взамен найти в себе мужество стать самостоятельным. И только Александр знал, что помимо самостоятельности он приобрел нечто более важное — ощущение собственной нужности здесь и сейчас. Шаг за шагом, день за днем, месяц за месяцем он всеми силами пытался вытянуть Ньювест из зыбучих песков, в которые тот угодил. — Ты сумасшедший! — кричал Чарли, не сдерживая эмоций. — Бэсфорд назначил тебе эти крохотные, по сравнению с твоим вкладом в его компанию, отчисления, и вместо того, чтобы думать, как сбежать из этого красного ада, в который тебя сослали, ты спускаешь все деньги на общественные нужды! Этот поселок загнется не сегодня, так завтра! — Чарли, ты ведь тоже говорил с рабочими. Вся проблема в управляющем, в мистере Бэкере, — упрямился Александр. — Он воспользовался тем, что Бэсфорд остался один на один с родительским бизнесом и сосредоточился на виноделии, и творил здесь, что хотел. Ты видел документы, финансирование велось до тех пор, пока Бэкер не соврал, будто рудник иссякает. Да, он не может соревноваться с Ньюманом, запасы руды здесь скромнее, но они есть! Бэкер просто прибрал к рукам все деньги, заложенные на модернизацию, потому что над ним не было никакого контроля. Нам всего лишь нужны новые хорошие специалисты, толковый юрист, и... — "Всего лишь"? Это не конструктор лего, Алекс, — Чарли схватился за виски. — Ты еще слишком юн, у тебя нет опыта, нет образования. У тебя даже денег сейчас толком нет, а ты вцепился в это поселение, как будто от него зависит твоя жизнь. К чему этот альтруизм? Что будет через год, через два? Посмотри только на наш дом, который твой муж расписывал как "уютный оазис". Он хоть раз бывал здесь? Готов поклясться, что нет! Дом не ремонтировался целую вечность, здесь даже не всегда есть вода, да эта треклятая развалюха просто иллюстрирует то, во что превратится наша жизнь в Ньювесте! Знаешь, что я вижу? Я вижу, что ты пытаешься вырастить лотос в пустыне. Все твои скромные деньги уходят на ремонты, общественные нужды, на исправление чужих ошибок. А пустыня требует все больше, больше и больше. Она никогда не будет сыта! Полгода торчим в этом захолустье, как безропотные овцы, выполняя волю твоего дражайшего супруга, который просто от тебя избавился таким изощренным способом. Будь я на твоем месте, то взял бы билет и вернулся обратно в Сидней! А затем надрал бы ему зад! Алекс, надо просто вернуться! — Я не хочу. Прозвучало тихо, но Чарли не мог не расслышать, а оттого встал, как вкопанный, с ужасом взирая на своего воспитанника. — Что? Александр сомкнул руки, опуская глаза. Чарли говорил разумные вещи, и все его опасения легко могли воплотиться в реальность. Но Александр не хотел так просто сдаваться. Нет, только не снова. — Я устал от того, что мне нигде нет места. Что я все время должен на кого-то надеяться, ждать, когда за меня примут то или иное решение. Слабак, тихоня, серая мышь, трус, глупый наивный мальчик — это все про меня. И вот поэтому теперь я очутился здесь, Чарли. Если сейчас отступить и вернуться к Бэсфорду, мне придется снова ждать. Его расположения, его снисхождения, его одолжений. Придется снова чувствовать себя бесполезным щенком у него под ногами. Мне не нужен хозяин, Чарли. И роль перекати-поля осточертела. Сколько бы я ни бегал от проблем, они все равно меня будут догонять. И погоня прекратится только тогда, когда я возьму на себя ответственность и займусь их решением. Сам. Чарли рухнул на диван, цвет которого сложно было угадать — обивка выгорела на солнце, и бездумно уставился перед собой. — Бэсфорд не берет трубку, но на связь со мной вышел один из его помощников. Помнишь Коула? Я отправил ему письмо с просьбой передать мне права на управление рудником. Проблема в том, что мне всего семнадцать и все не так просто, но Коул обещал решить вопрос с необходимой документацией. Да, я все уже решил для себя, Чарли, — Александр нервно пожевал губу. — Но я не имею права распоряжаться твоей судьбой. Я хочу сказать, что... Тебе всего лишь тридцать два, ты красив и молод, имеешь образование, тебе нужна семья... Настоящая. Наверное, для тебя здесь нет будущего. Я пойму, если ты уедешь, Чарли. В комнате повисла тишина. За окном завывал ветер, поднимая красную пыль вверх и разгоняя ее вдоль улицы. Тикали наручные часы. — Нет, я останусь, Алекс, — наконец заговорил Чарли, поднимая голову. — Кто-то должен за тобой присматривать. Никогда не знаешь, что еще тебе наговорит этот абориген Вихо... — Он индеец, — поправил Александр. — Его родители мигрировали сюда из США. Чарли недовольно отмахнулся. С Вихо его отношения никак не складывались. — А неважно. Дикарь он и есть дикарь. Не все его правила и мысли подходят тебе, Алекс. И раз уж мы все-таки остаемся, то надо поменять кондиционер. Ты же не все деньги спустил на школу? Буря бушевала, а Александр никак не мог заснуть, путаясь в воспоминаниях. Окружающий мир исчез, сердце колотилось, как сумасшедшее, дыхание было затруднено, а во рту пересыхало. Кадры из прошлого сложились в один сумбурный фильм, который бесконечно перекручивался перед глазами, заставляя сходить с ума. Александр подскочил на кресле, не в силах больше выдерживать наплыв эмоций. Пять лет прошло, но иногда что-то щелкало в голове, и на него обрушивалось все сразу: обида, вина, досада, непонимание, злость. И, замыкая безрадостную цепочку, в памяти возникал образ Майкла Бэсфорда. Человека, который сначала протянул руку помощи, а затем отдернул ее, как от прокаженного. Человека, который влюбил в себя, а затем отнесся, как к маленькому несмышленому ребенку. Человека, который заключил с ним выгодный брак, а затем отправил собственного супруга на другой конец континента, прикрывая ссылку благими намерениями. Ровно пять лет Александр не слышал его голоса, как будто они с Майклом не были скреплены узами брака и жили в разных измерениях. Иногда приходили письма, но Алекс готов был поспорить, что их авторство принадлежало вовсе не Майклу. В основном это были весьма расплывчатые отчеты о работе винодельческой компании, которые можно было резюмировать до "доход стабилен, все в порядке". И уже год, как Алекс перестал получать даже их. Но все-таки иногда Майкл находил способ давать о себе знать весьма оригинальным способом. Чувствуя очередной прилив злости, Александр схватил с соседнего кресла журнал и порвал его на мелкие кусочки. Журнал вышел неделю назад. Александр мало интересовался прессой, но к конкретной покупке его подтолкнул услышанный накануне разговор. Он как раз заезжал по делам в Ньюман и, стоя перед полками небольшого супермаркета, уловил свое имя, произнесенное громким шепотом. — Это он, — шептал пожилой альфа своему собеседнику, стоя в соседнем ряду. — Говорю тебе, это Александр Нолан-Бэсфорд. Соломенный вдовец. Пока он в Ньювесте прозябает, его муженек развлекается в Сиднее. Да какой родственник, он супруг Майкла. "Ночной Южный Уэльс" открой. Увидишь. На тонких страницах желтого издания, посвященного ночной жизни Южного Уэльса, была размещена статья об открытии арт-пространства "Кислород", где и засветился Майкл. Из статьи следовало, что мистер Бэсфорд выступил одним из спонсоров строительства концертно-выставочного павильона, столь важного для развития Нового Южного Уэльса, в особенности для юго-восточного региона. На вечеринке Майкл был замечен с новой пассией, о чем свидетельствовали вполне красноречивые фотографии. Майкл оказался пойман папарацци в туалете, где страстно целовал неизвестного омегу, прижимая того к стене. Журналист язвительно сообщал, что мистер Бэсфорд, согласно достоверному источнику, вовсе не развелся, а до сих пор состоит в браке. Александр не знал, что его возмутило больше: то, что Майкл спонсировал развитие и без того процветающих регионов, а на Ньювест за четыре года не выделил ни цента, или то, что он перестал скрывать свои похождения, выставляя своего супруга не только "соломенным вдовцом", но и болваном, которому наставляют рога. Весь нейтралитет, который Александр старательно сохранял эти пять лет, осыпался карточным домиком. Показывать статью Чарли Александр не стал. И так было понятно, что тот начнет метать молнии и рваться в Сидней, чтобы "надрать этому зарвавшемуся альфе задницу". Прежде чем обсуждать произошедшее, надо было остыть и подумать. Поэтому, несмотря ни на какие прогнозы, Алекс воспользовался отсутствием Чарли, нагрузил машину, взял металлоискатель и отправился прямиком в пустыню. "Ночь", устроенная бурей, начала рассеиваться, превращаясь сначала в плотный оранжевый туман, а затем в пыльную дымку. Трассу частично занесло песком, и двигаться приходилось аккуратно и медленно. Через несколько миль на дороге попалась первая встречная машина. Когда на горизонте мелькнул указатель "Ньювест", Александр почувствовал долгожданное спокойствие. Чарли наверняка готовил вкусный ужин, Вихо развлекал посетителей игрой на гитаре в баре, а мистер Хольт сидел на крыльце своего дома и чистил ботинки. Такими были тихие вечера в "Ньювесте". Проходя в прохладный дом, Александр мог думать только о том, как добраться до душа. В рюкзаке был спрятан найденный самородок, но рассмотреть его как следует Алекс решил утром. Смывая с себя пот, пыль и грязь, он пытался прикинуть, когда статья из журнала станет достоянием их небольшой общественности. Скандал разразился через три дня. Сначала доброжелатели подсунули Чарли журнал, и тот принялся уговаривать Александра разобраться с ситуацией сию минуту, но получал в ответ красноречивое молчание. Затем по поселку поползли слухи, и Александр начал ловить на себе заинтересованные взгляды. В них читался один и тот же немой вопрос: "Неужели разводитесь?". Вишенкой на торте стал звонок с неизвестного номера. Номера, который Александр удалил из памяти телефона, но не из своей собственной. Эту комбинацию цифр он смог бы узнать, даже если бы его разбудили посреди ночи. Телефон вибрировал в руке, а Александр не мог поверить своим глазам. Позади грохотал экскаватор, а Алекс ничего не слышал. Все звуки вокруг словно выключили. В груди тоскливо заныло. Прошлое, которое казалось далеким, наступало на пятки. Как много первое время хотелось сказать Майклу, пока все слова не иссушил жар Западной Австралии. Теперь он звонил сам. Впервые за пять лет. Александр сбросил вызов, чувствуя удовлетворение. Сколько раз его звонки сбрасывал Майкл? Звонок повторился. И снова "отбой". Губы сами собой растянулись в ухмылке. Правильно сделал Чарли, что сменил номер. Теперь Майклу Бэсфорду придется пошевелиться, если разговор ему действительно необходим. А если нет, то оно и к лучшему. Александр не был уверен, что готов сейчас к возобновлению общения.***
— Ну и жаркие пошли денечки, — сетовал Генри, работник почты, проходя мимо. — Эй, Алекс, тебе посылка пришла утром. Кажется, учебники. Доставить домой или сам заберешь? — После обеда заеду, — пообещал Александр, пряча телефон в карман. В поселке его в основном звали по имени. Александр, Алекс, иногда Нолан, реже — мистер Нолан-Бэсфорд. В такие моменты Алекс чаще всего отшучивался, говоря, что фамилия слишком длинная, и можно смело сокращать ее до "Нолан". Но поправку воспринимали далеко не все, включая Чарли. "Нет, — говорил он. — Пусть все знают, кто твой муж-альфа. Нечего спасать его репутацию. А о своей можешь не беспокоиться, ты и так делаешь для этого поселка и его жителей больше, чем они заслуживают". Александр молчал, потому что понимал, что и сам получил по заслугам. Силой в брак его никто не тянул, предложение он принял сам: влюбленность застилала глаза сильнее, чем пылевая буря. Можно было винить себя и Майкла сколько угодно, но реальность заставляла встряхнуться, собрать силы в кулак и действовать. Ведь теперь от него, некогда серого трусливого мальчишки, зависел целый поселок. Зависела работа предприятия. И даже Чарли, увидев, как в брошенные дома возвращаются его прежние жители, сменил гнев на милость. — Что ж, кажется, в твоем утопическом плане было и рациональное зерно, — философски заметил он. И пусть на первые ростки ушли годы работы, Алекс не жалел ни единого часа и ни единого потраченного цента. Для такой истощенной почвы даже маленький росток становился большой победой. Очередной звонок от Майкла Бэсфорда застал Александра во время собрания. Решалась судьба нового проекта. В Ньювесте появлялись первые туристы, и им надо было где-то останавливаться. — Мы теряем заработок, — говорил Александр. — Вместо того, чтобы предоставить кров и достойное обслуживание, мы собственными руками разворачиваем гостей и отправляем их в Ньюман. Продолжает пустовать дом на Третьей улице, который принадлежал семейству Майлсов. Думаю, мы сможем выкупить его почти за бесценок и переоборудовать под гостевой дом или хостел. Я попросил мистера Оливера сделать предварительные расчеты... "Это номер Александра Нолана?" — интересовались в сообщении. Алекс, отвлекаясь от бурного обсуждения, с недоумением уставился на экран. Майкл Бэсфорд перешел на новый уровень переговоров. В голове закружились варианты ответов, но в итоге был набран самый простой: "Я занят". "Перезвони, когда освободишься". "Тебе надо, ты и перезванивай". В бок робко толкнули. Алекс оторвался от телефона и столкнулся с вопросительным лицом мистера Оливера. — Мы ждем вашего решения, мистер Нолан.Новый Южный Уэльс, 2011 год.
В кабинет Майкла Бэсфорда зашел лощеный альфа средних лет. На нем был дорогой костюм и крокодиловые туфли, цена которых превышала пару тысяч долларов. От альфы пахло терпкой туалетной водой, которая неприятно раздражала рецепторы. Майкл нахмурился, пытаясь припомнить, где мог видеть лицо мистера Кинси. — Супруг покойного мистера Нолана, — подсказал Кинси и, не дождавшись приглашения, уселся в кресло. — Вы не похожи на вдовца, — хмуро заметил Бэсфорд, потому что цветущий вид посетителя кричал как раз об обратном. — И что вас привело ко мне? Кинси нервно постучал тонкими пальцами по колену, подбирая слова. Майкл не торопил с ответом, не без интереса продолжая разглядывать незваного гостя. — Так сложилось, что по завещанию мне полагается десятая часть компании "Нолан вайн", — растянул губы в улыбке Кинси. — Все остальное отходит к сыну Лео, Александру. Ему всего шестнадцать, а компанией надо начинать заниматься уже сейчас. Я же ничего не смыслю в виноделии и боюсь, что пока мы с Алексом будем пытаться как-то разобраться в делах, все труды Лео пойдут прахом. И мы потеряем то, что есть. Майкл скрестил руки, нависая над сжавшимся под его взглядом Кинси. — Не понимаю, чего вы от меня хотите. Конкретизируйте. — Продать свою часть, — невинно заявил Кинси. — И что я буду делать с десятой частью? — хохотнул Майкл. — Ну, есть некоторые варианты... — Например? Может, нарисуете мне радужные перспективы, которых я пока не вижу? Насколько я понимаю, до совершеннолетия Александр не сможет распоряжаться своей частью, и я получу возможность ее выкупить не раньше, чем через два года. Это было бы гораздо выгоднее. Если у компании не будет нормального управления, то скоро дела пойдут хуже, и за два года цена ее значительно упадет. Майкл задумывался над этим, когда узнал о кончине конкурента, Лео Нолана. Была даже мысль попробовать внедрить в компанию парочку своих людей, пока там будет царить неразбериха. Чего он не мог предсказать, так это визита мистера Кинси. — Я все еще являюсь опекуном Александра... — Да, я знаю. — Александр — омега. У Майкла вырвался нервный смешок. — Ребенок, — поправил он. — Половозрелый омега с приданым, — гнул свою линию Кинси. — С разрешения отчима он имеет право... — Александр не согласится на договорной брак, — припечатал Майкл. — На договорной не согласится, — кивнул Кинси. — Но и не его я вам предлагаю. — Мистер Кинси, спуститесь с небес на землю, — посоветовал Майкл. — Я видел Александра. И даже имел честь с ним разговаривать. Это не тот омега, с которым бы мне хотелось связывать свою судьбу. "Серый испуганный мышонок, которому с виду едва дашь шестнадцать. Ни внешности, ни фигуры, ни, судя по всему, мозгов", — продолжил мысленно Бэсфорд. Кинси сощурился, и его красивое лицо исказилось и стало напоминать своими чертами морду гиены. Майкл понял, что вот сейчас стоит ожидать следующий ход. Туз Кинси, по законам жанра, припрятал в рукаве. — Хорошо, я понимаю, о вкусах не спорят, — почти пропел он. — Я просто хотел для своего пасынка лучшего. Вам всего двадцать четыре, и из имеющихся претендентов на его руку вы показались мне наиболее подходящим. Но... — он поднялся. — Нет, так нет. Что ж, задерживать я вас не буду. Через два часа у меня назначена встреча с мистером Фишером, владельцем "Солнечной долины". Уже полгода, как он стал холостяком, так что... Нечто подобное Майкл и предполагал: — Мистер Кинси, — он пытался быть вежливым, хотя хотелось размахнуться и ударить слащавого подонка прямо в челюсть, одним точным движением убирая мерзкую улыбку. — Мне нужно подумать. В субботу я смогу дать точный ответ. А до этого момента вам лучше избегать общества мистера Фишера. Вы понимаете, о чем я? — Разумеется, мистер Бэсфорд. Разумеется. _______________ На границе двух пустынь — имеются в виду Большая Песчаная Пустыня и Малая Песчаная Пустыня, Австралия.