Время на нашей стороне

      Скрежет проржавевших дверных петель. Затем чьи-то шаги по металлическому полу. Зажёгся свет.       — Впечатляет, — сказал кто-то.       От рубильника до потолка тянулся толстый чёрный провод, погрызенный мышами. Две тусклых лампы осветили стены с грифельными досками. На некоторых из досок висели пожелтевшие листы с чертежами и записями. На стуле в углу лежали деревянные треугольник и транспортир. Примус на тумбочке. Стол. Всё пыльное.       — Наверняка здесь находится что-нибудь важное, — сказал монстр с мятно-зелёной кожей, покрытой наспех сделанными швами, и почесал затылок. — Иначе профессор не запрятал бы её так хорошо. Какие-нибудь секретные чертежи, наблюдения… А может, карта сокровищ.       Лиловая тень пронеслась под потолком — то было привидение. Оно метнулось к доскам и принялось их фотографировать на свой iCoffin.       — Я нашла это место совершенно случайно, — сказала призрачная девушка. Её сиреневые волосы колыхались в воздухе, а цепи на поясе и ногах негромко звенели. — Даже не думала, что за стеной может быть ещё одна комната.       Монстр с болтами в шее хрустнул пальцами.       — Ну, поглядим, что тут интересного имеется, — и направился к доскам. — Фрэнки, на тебе правая сторона.       Девушка-зомби с такой же зелёной кожей и огромными металлическими болтами в шее проследовала направо. Здесь было темно, лишь какая-то махина виднелась в углу. Фрэнки шла медленно, протянув светящиеся электрическими искрами руки вперёд.       Вдруг под её ногой что-то хрустнуло. «Так вот почему здесь света нет», — поняла Фрэнки, увидев на полу разбитую лампочку. Двигаясь дальше, монструшка нашла керосиновый фонарь и искрой зажгла его.       Спектра приоткрыла дверцу тумбочки.       — О-о-о, сколько книг, да каких! Нам говорили, что эти книги непременно должны быть на наших полках. А ещё Уильям Крикспир, Смертоевский…       — Книга Мёртвых на пяти языках, — добавил Виктор, шурша пыльными бумагами.       Вдруг фонарь осветил нечто, заставившее Фрэнки вскрикнуть от испуга и отскочить.       — Что такое? — спросил Штейн и ринулся на свет фонаря.       В углу комнаты был стол, на котором стояли пишущая машинка и предмет, похожий на телефон. А на стуле рядом со столом кто-то сидел. Подойдя ближе, Виктор и Спектра увидели, что Фрэнки стучит по плечу… старого робота, покрытого клёпками. Робот словно спал, положивши руки под голову.       — Оно живое? — ахнула Спектра и прошла сквозь механического монстра.       — Не понимаю я профессора Стима, — заявил Виктор, дёргая проволочки из шевелюры на голове робота. — В Эпоху Пара уже были такие машины. Разве она стоит того, чтобы её здесь прятать?       — Может, дело и не в ней, — возразила Фрэнки.       — Без понятия. Но она всё равно уже сломана.       Виктор осторожно отсоединил лист металла с груди робота. Неожиданно его лицо озарил неясный голубоватый свет.       Фрэнки подскочила к отверстию и спросила:       — Что это такое?       — Как будто камень.       — Как интересно! — Спектра влетела внутрь робота, чтобы сфотографировать камень. Он покоился меж сплетённых труб и трубочек и имел форму шара. И это была бы не Спектра, если бы ей не захотелось дотронуться до него. Она протянула к камню прозрачную руку. И лишь только она коснулась его, как шар засиял ярким бирюзовым светом. По трубам побежали голубые струйки. Робот дрогнул, заскрежетали железные платы и шарниры, и напуганная Спектра вылетела из механической девушки. А та медленно, со скрипом подняла голову и огляделась.       — Поразительно! — тихо воскликнул Виктор. — Она до сих пор работает! Ещё ни один робот до сих пор не жил полтора века!       Робекка посмотрела на монстров, но взгляд её был пуст, на лице никаких эмоций, словно в комнате никого, кроме неё, не было. Она помотала головой и с трудом подняла руку. Дотянувшись до телефона на столе, она взяла огромную тяжёлую трубку, а другой рукой нашарила рваный провод возле неё. Фрэнки, её папа и Спектра смотрели на это с интересом и удивлением.       — Он же порван, — заметил Виктор и показал конец провода Робекке. Но та словно и не заметила этого. Прислонив трубку к уху, она попыталась что-то сказать, но вместо слов из неё раздалось «кр-р-рхш-ш-ш-ш-о-о-у». Подождав ответа, которого не было, робот медленно положила трубку на место и замерла.       Виктор Штейн нашёл выход из положения: он дотронулся до спины механической девушки. От электрического разряда та выпрямилась, её глаза-шестерёнки затрещали и закрутились.       — Робекка, — позвала её Фрэнки. — Ты нас слышишь?       — Что? — спросила девушка-робот. — Вас же ещё нет в мире. Вы переместились на машине? Нет, это невозможно.       — Я… — отозвалась Спектра из-за плеча Виктора. — Я случайно обнаружила её.       Настала очередь Фрэнки говорить страшную правду:       — Мы никуда не перемещались. Сейчас две тысячи тринадцатый год.       Робекка посмотрела на неё недолго и затем отвернулась к столу.       — Не знаю, как я сюда попала, — сказала она. — Но больше мне здесь делать нечего.       — Конечно, тебе здесь нечего оставаться, — сказал ей Виктор. — Я не знаю, как ты умудрилась просидеть тут сотню лет и до сих пор работаешь, но слепому видно, что тебе нужен ремонт! Возьмёшь с собой что-нибудь из здешнего старья?       — Пишущую машинку и хронофон.       — Я помогу, — сказала Фрэнки и взяла со стола аппарат с порванным проводом.       Стим подняла машинку, чуть не порвав провода на руках, и пошла к двери.       — Кстати, я думал, что в этой комнате будут какие-нибудь особые изобретения профессора, — сказал Робекке Виктор, когда и машинка, и телефон оказались наверху. — Некоторые говорили, что он прятался здесь и создавал всякие… необычные вещи.       — Эти слухи — враньё, — отрезала девушка-робот, опустив голову. — Кто-то говорил, что Хексикай и кислород замораживал, и мир пытался захватить. Сплетни всегда будут преследовать нашу фамилию, даже спустя сто лет. Но мы ничего не создавали.       Она и Фрэнки ушли. Спектра подружилась по комнате и улетела. Виктор оглядел помещение и закрыл дверь.