Хранитель и лишнее внимание

За годы исследовательской деятельности Даниил и Рубен привыкли к критике. Еще бы им не привыкнуть: эксперименты на грани добра и зла, отношение к людям как к расходному материалу, провокационные публикации, пристальное внимание со стороны Властей… О том, что такое «недоброжелательное отношение», оба знали не понаслышке. Танатики быстро привыкли к еще одному ученому в своих стенах. Викториано тоже быстро адаптировался, и уже через две недели после переноса оборудования в пустовавший подвал вернулся к старым привычкам: тыкал спицами в чужие мозги и расхаживал в обугленном плаще. Единственное, что вызывало удивление у танатиков — как он умудрялся не заболеть, бегая босиком по ледяным бетонным плитам подвала. Даже к телепортации они относились спокойно; исследования Даниила касательно Внутреннего Покоя уже сломали им мозг и восприятие времени и пространства. В общем и целом, «Танатика» мирно существовала, не привлекая внимания газетчиков. Почти. Настырные журналисты были везде и во все времена. Они устраивали слежку за жертвами, подслушивали разговоры и опрашивали лиц, едва знакомых с жертвой, позже выдавая их слова за истину. Викториано однажды оторвался на одном журналисте, поместив в ловушку своего разума, и убил, едва этот идиот ляпнул Кастелланосу про глаз. Сам Рубен считал случившееся хулиганской выходкой. Люди его интересовали как расходники для СТЭМ, не больше. Он и убивал-то потому, что расходник терял эксплуатационные свойства. Как бы то ни было, побег в другую страну должен был избавить его от подобных проблем. Но не тут-то было. Очередное серое утро началось с чашки кофе. Ожидая, пока в подвале прогреется система, а от нее - воздух, Рубен сидел с чашкой обжигающе горячего кофе в руках и смотрел в окно. Капли дождя ударяли в окно, размывая пейзаж. Множество оттенков серого — крыш, неба, водной глади канала, дождя, асфальта, машин — сливались воедино. Послышался щелчок поворачиваемой ручки двери. Рубен узнал стук каблуков Данковского. В стекле отражался основатель «Танатики», промокший под дождем. Он поставил саквояж на стол (вокруг начала образовываться лужица), снял кожаный плащ, заварил кофе и сел рядом. Учёные приходили раньше остальных сотрудников примерно на час. Безлюдная тишина манила и умиротворяла, но главной причиной была работа. Её было слишком много, чтобы позволить себе такую роскошь, как нормированный рабочий день. — Тоже наблюдаешь за ним? — спросил Данковский. Довольно скоро после первой встречи они перешли на «ты». — За кем? — Вон тем мужчиной в чёрном плаще. Рубен проморгался. Медитативное разглядывание капель расфокусировало зрение. — Впервые вижу, — ответил он после паузы. — Я видел его всё время, пока шел вдоль набережной. По дороге сюда и обратно. Второй день подряд. Викториано хмыкнул. — Подозреваешь слежку? — Подозреваю журналиста. — Значит, привлек ты его чем-то. — А почему я? Учёные посмотрели друг на друга. — Нужно выяснить, чья это зверюшка, — произнёс Рубен, потягивая кофе. План был прост: увеличить временной разрыв между появлениями анатомов. Раньше они приходили и уходили почти одновременно, теперь Рувик стал приходить на час позже и уходить глубокой ночью. Спустя неделю стало очевидно, что объект исследований журналиста — Рубен. Создатель СТЭМ был от такого не в восторге. Он принёс в подвал сейф, проволоку, молот и позаимствовал труп из личного морга лаборатории. Вскоре газеты взорвались новостью: у дверей «Танатики» бродило чудовище. ВЕСТНИК ПЕТРОГРАДА Выпуск от 30.06.20… НОВЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ ДАНКОВСКОГО? Бакалавр медицинских наук Даниил Данковский, более известный как основатель экспериментальной лаборатории «Танатика», снова шокирует общественность. На этот раз у дверей «Танатики» бродит монстр. Очевидцы описывают его как высокого мужчину с сейфом вместо головы. Монстр вооружён молотом. До сих пор чудовище не предпринимало попыток напасть на прохожих, но кто знает, для чего оно было создано? Некоторые источники (в т.ч. «Российские известия») связывают появление монстра с именем Рубена Викториано — американского учёного итальянского происхождения, прославившегося на родине как создатель СТЭМ — машины для объединения разумов людей в одно целое. Как бы то ни было, общественность с опаской смотрит на двери подозрительной лаборатории, находящейся на конечной трамвая №313-бис, и надеется, что потенциальная опасность для горожан в скорейшем времени будет устранена. Викториано швырнул газету на пол и задумался. Что с ним будет теперь? Данковский сразу дал понять, что не хочет привлекать внимания, а теперь его имя на слуху. Причём связано с вещами, которых он не совершал. Да, там мелькнуло его имя, но кто он для российской аудитории? Никто. — Какая ирония, — произнес он. По косяку двери постучали. Рувик обернулся. На пороге распахнутой двери (анатом держал дверь в подвал открытой, чтобы просушивать помещение) стоял Данковский. — В чём же ирония? — спросил он. — Когда Хименес публиковался, но не упоминал меня, я злился. Теперь же моё имя во всех газетах, но я этого не хочу. И по поводу тебя… — Вот как раз по этому поводу я и зашёл, — бакалавр подошел к СТЭМ. В ванне, заполненной беловатой жидкостью, лежал альбинос и рвано дышал. — Что с ним? — Волнуется. Уизерс очень пуглив, — Рувик подошел к нему и повернул кран у основания колонны в центре подвала. Парень задышал медленнее и глубже. — Но ты же не о подопытных пришел говорить, верно? — Да. Знаешь, меня твой… как ты его назвал? — Хранитель. — Хранитель полностью устраивает. Количество любопытных в округе резко снизилось. — Данковский удовлетворенно хмыкнул. — Но нужно доказать, что он безопасен. Я имею в виду, что он не нападёт просто так. Он же это не сделает? — Только если не спровоцировать. Но меня он слушается беспрекословно. — Отлично. В общем, нужно доказать, что он управляем. — Как? Устроить цирковое представление? — Рубен сложил руки на груди. — Можно и так сказать, — задумчиво протянул Даниил. — Но для одного человека. Инквизитора. При упоминании Инквизиции Лесли дернулся. «Непроизвольное сокращение мышц», подумали оба. — Что за Инквизитор? — Её зовут Аглая Лилич, и она считает себя хранительницей Закона. Закон заключается в том, что мир должен быть гармоничен, а любое чудо гармонию и нарушает. Бакалавр поднял газету с пола и пробежался глазами. — А в «Известиях» во всем обвинили тебя, а меня выставили жертвой, — сообщил он. Викториано поморщился. — Какая разница… Погоди, ты сказал, гармония нарушает чудо? Но… ты же оживляешь мертвецов. — У меня есть поддержка в научных кругах и подробное обоснование, что я делаю. Так что это не чудо, а эксперимент. — Он положил газету на терминал. — Вот кому не повезло, так это Кларе… — произнес он едва слышно. — Значит, интеллектом она не обделена. Хорошо. — Ещё как не обделена. Так что, я могу рассчитывать на то, что «Танатику» не закроют? — Можешь рассчитывать на то, что СТЭМ не закроют, — рассмеялся Рувик. Высокая фигура Хранителя возвышалась над двумя людьми. Аглая и пришедший с ней молодой человек в строгом костюме молча разглядывали монстра в свете закатного солнца, Рувик с безучастным видом сидел на ступеньках крыльца. Ко встрече он подготовился — обул белые слиперы, чтобы не ходить босыми ногами по асфальту. Ободранный плащ по-прежнему был на нем. «Ему бы дать бутылку пива, и сойдёт за бомжа», подумала Аглая. Викториано, словно умел читать мысли, вскинул голову и посмотрел на Лилич. — У него есть имя? — спросила она. — Хранитель, — ответил Рувик. Лилич осмотрела голову-сейф. — Логично. Какова цель его создания? — Хотел отпугнуть журналиста. — Насколько я понимаю, вам это удалось. — Аглая обошла по кругу Хранителя. — Что вы собираетесь делать с ним? — Ничего, — пожал плечами Рубен. — Зачем с ним что-то делать? — Он исполнил своё предназначение. Аглая прикоснулась к Хранителю. Тот сжимал в руке молот и не отреагировал. — А-а-а, намекаете на то, что я должен его уничтожить? Я этого делать не буду. Она поманила к себе парня и отошла на пару шагов. — Люди боятся его. Рубен материализовался перед носом Инквизитора. Желтые глаза полыхали ненавистью. Аглая отшатнулась; к телепортациям она не была готова. — Люди боятся всего, — прошипел он. — Их маленький слабый мозг не в состоянии понять простых вещей. Вдруг Аглая вскинула руку. Пришедший с ней охранник толкнул монстра. Тот посмотрел вниз. — Не атаковать, — приказал Викториано, поднимая руку. Хранитель послушно отвернулся. — А если я прикажу ударить сильнее? — Вы всерьез хотите атаковать монстра, превосходящего по силе? Мне описывали вас как умную женщину. Впрочем, делайте, что хотите. — Выстрели в него, — приказала Аглая, не сводя глаз с Рувика. Раздался выстрел. Хранитель содрогнулся, руки судорожно сжали молот, но он остался стоять на месте. — Можете его убить. Я воскрешу. — Вот вы какой, Викториано, — произнесла Инквизитор. — Наглый. Самоуверенный. Полный ненависти. — Я думал, мы встретились, чтобы обсудить Хранителя, а не меня. Теперь вы видите, что он безопасен? — Нет. Рубен отступил назад. — Что? — Я вижу, что он подчиняется вашей воле. И вижу, что вы с трудом контролируете себя. Викториано дернулся. Если эта женщина прикажет уничтожить монстра, то это будет лучшим вариантом. Но если она прикажет закрыть «Танатику»… Из-за предательства Хименеса Рубен испытал на себе силу власть имущих. — Я буду следить за вами, господин Викториано. Учёный смотрел, как Инквизитор садится в машину, а охранник занимает место водителя. Когда чёрная «Волга» скрылась за поворотом, он глубоко вздохнул и подошел к Хранителю. Тот посмотрел на создателя. Рубен пальцами вытащил пулю из груди и выбросил в кусты. — Само залечится. Плавной походкой он вошел в «Танатику» и закрыл дверь.