Somewhere over the rainbow

This is me for forever One of the lost ones The one without a name Without an honest heart as compass This is me for forever One without a name These lines the last endeavor To find the missing lifeline...

Дни текут один за другим, унося прочь прожитое время, словно вода, ускользая сквозь пальцы. Волшебная страна никогда больше не станет прежней. Кто бы мог подумать, что к этому все придет? Кто мог предугадать, что именно так все обернется еще тогда, когда каблучки серебряных башмаков стучали по желтому кирпичу? Кто мог знать, что дорога все же приведет их временную владелицу спустя столько лет в Фиолетовый замок не как пленницу, но как... друга? Союзника? Сизый дым кольцами поднимался к потолку, заполняя комнату сладковатым запахом курительной смеси. Черноволосая женщина, облаченная в шелковое платье, расшитое птичьими перьями возлежала на диване, усыпанном подушками, и курила кальян, томно прикрывая глаза и пуская дымные колечки сложенными в трубочку губами. Она пребывала в глубокой задумчивости. И, судя по тонкой складочке, пролегшей меж ее бровей, мысли посещали ее не самые радужные. Все, происходящее снаружи - ее рук дело и ее брата. И это не самое лучшее, разумеется, во всей этой истории. Брат. Волшебница бережно коснулась щеки самого дорогого ей человека. Светлые волосы рассыпалась по подушке. Нэбиус спал, как и всегда, неподвижно и даже не среагировал на ее прикосновение. Должно быть, вновь выпил свое сонное зелье. Для нее не было секретом, что, в довесок ко всему, ее брат получил пророческие сны, которые имеют обыкновение сбываться. Не было секретом и то, что когда эти сны приходили к нему, он терял над своей магией контроль и представлял опасность как для него так и для тех, кто рядом.. Потому и начал принимать сонные отвары, чтобы лишить себя даже возможности навредить кому-то. - Упрямец, - прошептала волшебница, в который раз рассматривая расслабленное во сне лицо. Он красив и отрицать это было бы глупо. Настолько же красив, насколько талантлив. У него длинные ресницы. Такие, что в детстве она сама ему страшно завидовала и обзывала девчонкой. У него яркие синие глаза, такие живые и такие глубокие. Взгляд его цепок и кажется, будто бы он проникает куда-то гораздо глубже, чем хотелось бы показать. Она знает, что когда Нэбиус улыбается, на его левой щеке, едва заметная, появляется ямочка. И ей страшно нравится, что знает это только она. - Что же ты видишь во снах? - тонкие женские пальцы запутываются в золотистых волосах и волшебница качает головой. Даже если бы она хотела знать, не стала бы спрашивать, пока он бодрствует. Не стоит знать, что тебя ждет. Это принесет только печаль. И это подтверждает морщинка, залегшая меж бровей волшебника. Он так часто хмурится. В его взгляде так часто скользит беспокойство, что невольно ей и самой делается тревожно. Нэбиус говорит, что будущее не стабильно. Что оно может измениться каждое мгновение и чтобы получить именно то будущее, которое нужно им, он должен молчать. И Элпис не задает вопросов. Брату виднее. Кальян гаснет и волшебница прикрывает глаза, сама поддаваясь сонной неге. Элли должна вернуться еще не скоро, а если что-то случится - вороны разбудят ее. Она может, в конце концов, позволить себе отдых... Бережно поправляя покрывало, которым укрылся брат, волшебница взмахом руки заставляет курительные принадлежности исчезнуть, а затем устраивается под боком у спящего волшебника по уютнее, обнимая и утыкаясь в плечо лицом. В конце концов, ей тоже не помешает отдых... Он проснулся от ноющей боли в груди. Дышать было тяжело, словно кто-то сунул руки меж его ребер и сжал сердце и легкие липкими холодными пальцами. Волшебник с трудом разлепил веки. Комнату уже наполнил полуночный мрак и на подоконнике сидел, нахохлившись, большой черный ворон, поблескивая стальным клювом в тусклом свете магической сферы, висящей под потолком и заливающей комнату мертвенно-зеленым светом. В тишине было слышно только то, как птица поскрипывает коготками по деревянному подоконнику и как едва слышно дышит рядом сестра. Нэбиус с трудом заставил себя сесть. Голова кружилась и болела. Но он совершенно точно знал, что делать. Точнее, он прекрасно понимал, что пришла пора от наблюдения перейти к вмешательству. Ведь, если он продолжит просто подгонять свои видения под наиболее выгодные ему результаты развития событий, все они приведут его в один нелицеприятный конец. Сегодня он понял это четче некуда. Бросив взгляд на спящую черноволосую женщину, Нэбиус бледно улыбнулся. Он никогда не рассказывал ей о будущем, которое проникает в его сны. Слишком любил и слишком берег ее от страшной правды. Все всегда было намного хуже, чем она могла себе представлять. В тот вечер, когда Элпи попыталась уничтожить Стеллу, вопреки его просьбе не соваться к волшебнице, она могла умереть... Они оба могли умереть столько раз. Его дар спасал их уже не один десяток раз, показывая, куда ведет путь, на который Нэбиус их выводил. И вот сейчас ситуация складывалась настолько серьезно, что он не мог действовать один. Ворон на подоконнике каркнул, склоняя голову набок. Ворон, книга заклинаний, тени... Все это - наследие Гингемы и Бастинды. Недоставало только серебряных башмачков, которые перешли во владение Элли и бесследно пропали. Бесследно. Что-то не давало ему покоя. Не мог волшебный предмет так просто испариться и исчезнуть. Однако, сколько бы они с сестрой не искали их, найти не получалось даже следа, хотя магия в проклятых туфлях была очень сильной. Шутка ли - защищать своего владельца от чего угодно. Заполучи такую силу Стелла и ее было бы не остановить. Вряд ли ей хватило бы волшебной страны. Амбициозную фею могло бы понести и дальше. Волшебник тяжело вздохнул, склоняясь над письменным столом и расправляя на столешнице лист бумаги... Перо со скрипом вывело на бумаге первые два слова, начиная длинное письмо. В конце концов, со всяким случается, что во снах видится чья-то смерть... Но не у всякого эти сны имеют обыкновение сбываться. Мужчина бросил еще один хмурый взгляд на черную птицу на подоконнике. Черные глаза следили за ним так, словно птица понимала что-то. Впрочем, этому он бы не удивился. И птицы и летучие обезьяны были более чем разумны и служили своим хозяевам не только потому, что те владели специальными артефактами. Нет. Вороны служат только тому, кому сами пожелают служить. Слишком свободолюбивые птицы для рабского поклонения. - Что ты так смотришь? - глухо поинтересовался волшебник, хмурясь и откладывая в сторону перо, - Я и без тебя знаю, что она не оценит этот жест, если все пойдет по такому сценарию. Но я должен выбирать даже не из двух зол. А из тысячи, - теплый поток искусственно вызванного ветра высушил чернила и Нэбиус сложил лист бумаги вдове. Элпи не оценит. Элпи будет в ярости. Но ей придется принять его выбор. У них обоих нет выбора. Он должен поговорить с тем, с кем в других обстоятельствах не стал бы даже связываться. В конце концов, он впервые мог сказать хоть что-то, касающееся будущего с полной определенностью. И это пугало до дрожи. Волшебник наклонился над спящей колдуньей, хмурящей во сне брови и едва ощутимо поцеловал в лоб. Ворон на подоконнике осуждающе каркнул. Несуразная птица будто и впрямь знала больше, чем должен был знать комок перьев. Волшебник бросил на него недовольный взгляд и совсем хотел уже высказать птице свое крайнее недовольство, однако в это мгновение Элпи, словно почувствовала, ухватила его за руку, не открывая глаз, и потянула к себе. Кара ворона отодвинулась на неопределенный срок, впрочем, как и необходимость прятать письмо. Нэбиус позволил повалить себя на постель и, глянув на ворона на подоконнике, протянул птице свернутый прямоугольник бумаги. - Отнеси ему. Он должен знать это, - сопроводив приказ толикой магии, которая должна была привести "гонца" точно к адресату, Нэбиус нахмурился. Птица, будто бы с насмешкой встопорщила перья, а затем, вспорхнув с подоконника, подхватила бумажку своим острым стальным клювом. Вороны точно знают, куда и кому доставлять письма. Элли получит его предупреждение. Быть может это поможет ей спастись. На ее будущее, почему-то, влиять не выходило никак. Словно она все время оказывалась в слепой для него зоне. - Как же все сложно... - пробормотал волшебник, обнимая сестру. Та вяло пошевелилась, открывая глаза и всматриваясь сонно в его лицо. - Что сложно? - поинтересовалась Элпис, однако в ответ получила лишь нежный поцелуй в уголок губ, - Снова не расскажешь, - вздохнула она, пряча лицо у него на груди и с легкой досадой тыкая пальцем под ребра. - Расскажу, когда придет время. Время. Сколько еще ему придется скрывать до тех пор, пока не придет время? Однако этот сон он просто обязан был передать тому, кто в состоянии изменить его... Нэбиус закрыл глаза, пытаясь изгнать из воспоминаний пугающе яркое видение. Рваное изумрудное платье покрыто кровью, серые глаза потускнели, бурая лужа на земле стремительно разрастается. - Не оставляй меня... - хриплый надорванный шепот режет по ушам, словно битое стекло хрустит в полумраке пустой тесной комнаты. Звать бесполезно. И сколько сильно бы сидящий на полу человек не сжимал в объятиях мертвое тело, она не ответит больше. Никогда. Темноволосый худощавый мужчина неловко целует мертвую в лоб, с трепетной нежностью закрывая пустые погасшие глаза и, опустив ее на пол, подбирает лежащий рядом окровавленный нож. - Подожди меня немного, ладно? Я скоро, - хрипло шепчет он и стремительно направляется прочь, пропав в сером тусклом мареве. - Что я сделал не так? - еле слышно бормочет волшебник себе под нос. Это нужно предотвратить. Это нужно остановить. Нужно понять, где они свернули не туда? Как исправить хотя бы это. Но он не уверен, что сможет справиться с этим сам. Он не уверен и тело обдает липким страхом. В конце концов, если она погибнет, то он следующий. Обязательно следующий. И вариантов нет. А для того, чтобы это изменить, ему нужна помощь. Помощь девочки из Канзаса. И он намерен сделать все, чтобы избежать трагического и глупого финала, который раз за разом вырисовывается все четче в конце пути. - Тебе снова приснился кошмар, - Элпис даже не спрашивает. Скорее утверждает. В этом она вся. Всегда знает, что его тревожит. И ради того, чтобы это не менялось, Нэбиус готов на все. В буквальном смысле слова. Ворон нес письмо. Хозяин однозначно спятил, посылать его к этому человеку. Будет чудом, если посыльный вернется живым. В конце концов, арбалетный болт еще никому не добавлял здоровья. Впрочем, перечить волшебнику ворон не собирался, бережно держа в клюве бумажный сверток. Это письмо явно имеет большое значение, если его написали среди ночи и в такой спешке. Наверное, если бы птице было до этого какое-то дело, она прочла бы его. А так, пернатый посланник, направляемый магическим приказом, бесшумно взмахивал крыльями, несясь сквозь ночное небо прочь от фиолетового замка прямиком к лежащему на границе с землями жевунов маковому полю.