Какого цвета

Конечно, они знали, что преступник вооружен и может быть опасен. Что нужно быть настороже. Что нужно как можно быстрее найти его и обезвредить. Только вот место, которое их отправили осматривать, было пустынным и далеким от вероятного пути преступника, да и жителей для опроса здесь было всего ничего, зато было огромное количество километров запутанных дорог, поэтому они немного расслабились. Колесить сутки напролет по проселочным дорогам – не самое приятное. Да и машины Мартинссона и Волландера (Анне-Бритт ездила со старшим инспектором, иногда сменяя его за рулем), которые не были внедорожниками, было жалко. Встретившись в очередной раз на маленьком перекрестке, едва не столкнувшись лоб в лоб, они решили перекусить. Пока Анне-Бритт наливала из термоса чай, накрывая импровизированный стол на капоте машины, а Мартинссон устало тер глаза – почти сутки за рулем давали о себе знать, - Волландер смотрел вдаль. Нечасто ему удавалось вот так выбраться на природу, забыться на свежем воздухе… Если бы причина такого выезда на пленэр была бы другая – было бы вообще замечательно. Этот факт тут же его смутил, как будто что-то кольнуло, и он резко обернулся. Как раз вовремя, чтобы успеть предупреждающе крикнуть – за спиной Анне-Бритт стоял подозреваемый. Как раз вовремя, чтобы Мартинссон сумел оттолкнуть девушку в сторону – лишь для того, чтобы самому оказаться лицом к лицу с вооруженным преступником. А потом время для Курта замедлилось, почти застыло. Волландер продирался к своим словно в толще воды, не успевая толком ничего сделать – только увидеть. Увидеть, как пистолет преступника, направленный теперь в лицо Магнуса, сверкнул огненной вспышкой, потом еще одной. Оглохнув от выстрелов, Волландер на мгновение зажмурил глаза, а когда открыл их, то увидел катающийся по земле клубок, состоящий кажется, из одних рук и ног. И с радостью понял, что вот это и есть инспектор – живой! – и преступник, обнявшиеся в едва ли не смертельном объятии. А потом клубок распался, и преступник медленно побежал прочь. Волландер еще секунду подождал, чтобы увидеть, как Магнус шевельнулся… а после этого время вернуло свою привычную скорость. Курт бежал за преступником молча. Так же молча догнал – тот хромал, что оказалось старшему инспектору только на руку, - и опрокинул на землю. Не говоря ни слова, поднял его за шиворот, сковал руки за спиной наручниками. И тут преступник разразился отчаянным скулежом. Он ныл, что он не виноват, что ему угрожали, что он не хотел. Но Курт молча тащил его к машинам, не обращая внимания на его нытье, и радуясь, что эта долгая неделя поисков наконец-то закончилась. А потом он увидел как-то странно сидящего Магнуса, возле которого суетилась испачканная в пыли Анне-Бритт. За короткое время борьбы с преступником Мартинссон оказался на траве, в которую сейчас и вцепился судорожно сведенными пальцами. А когда Курт окликнул их, они оба подняли на него заплаканные глаза. Только вот в глазах Анне-Бритт все еще был только что пережитый ужас, а в глазах Магнуса – ничего. Волландер толкнул преступника к машине, рыкнул на него, чтобы тот сидел молча и не двигался, а сам подошел к своим. Анне-Бритт держала Магнуса за плечи, а он, не останавливаясь и не меняя тон, все повторял, глядя прямо перед собой: - Ну что там Курт? Как он? Он в порядке? - Я в порядке. – Курт присел рядом с парнем и посмотрел на его красные воспаленные глаза, из которых лились слезы. И еще подумал, что парень его мог увидеть и сам. Но не увидел, а все задавал один и тот же вопрос застывшей от страха девушке. – Магнус? - Курт, он не… Выстрел… Теперь он… - Анне-Бритт заикалась и глядела на Курта умоляющим взглядом. - Я не вижу, - странно, но сам Мартинссон был гораздо спокойнее своей коллеги. Может быть потому, что не видел себя со стороны и не знал, как жутко выглядит. Курт вытер одну дорожку слез на его щеке, кивнул и сказал, вытаскивая телефон из кармана: - Анне-Бритт, присмотри за нашим красавцем, чтобы он еще в кого-нибудь не пальнул. Шевельнется – разрешаю стрелять на поражение. - А ты? - Звоню в «скорую», - Волландер нервно дернул плечом и проглотил ворчливое «Раз уж ты сама не догадалась». Вспышка света. Кажется, даже два раза. А потом – темнота. Полная. Без светлых пятен и звездочек. По инерции он еще держит врага, не дает ему ускользнуть, а потом они катаются по земле и тот вырывается. А Магнус остается один. В темноте. Это что – я ослеп? – вцепиться хоть во что-нибудь, почувствовать опору, раз уж глаза отказали. Так, не паниковать, хватит одной паникующей Анне-Бритт. Курт что-нибудь придумает. Где он? Как он? Спросить про Волландера у Анне-Бритт. Только она, паникерша, все никак не отвечает, причитает над ним, хотя лучше бы помолчала, раз ничем помочь не может. Хотя что тут можно придумать? А вот и Курт. Спокойный, уверенный. «Скорая». Он звонит в «скорую», значит, все будет хорошо. Все будет. - Магнус! – Курт стиснул зубы, когда Мартинссон повернул к нему лицо с опухшими от слез глазами, которые ничего не видели. То, что слезы были защитной реакцией организма и выступили не только от боли, не упрощало задачу. После звонка в «скорую» Волландер сходил к машине за аптечкой, которую теперь судорожно пытался открыть, но пальцы все соскальзывали с крышки. – Надо промыть большим количеством воды и закапать какие-нибудь глазные капли. Ложись на землю. Я тебя сейчас поливать буду. Магнус никак не хотел отпускать траву, которую держал мертвой хваткой. Волландер осторожно разогнул его скрюченные пальцы и мягко толкнул в грудь. Но тот упрямо сидел, все нервно вертел головой, водил, опасливо пробуя на ощупь, по земле руками, как будто боялся ненароком лечь на гвозди или острые камни, которых здесь не было. Курт бережно обнял его за плечи, надавил, укладывая на траву – а Магнус весь одеревенел, словно ложился на раскаленные угли. Он нелепо согнул ноги, готовый вскочить в любой момент, напряженными ладонями оперся о землю и держал голову на весу, боясь положить ее на траву. Курт прижал бы ее к земле, надавив на лоб, но слишком уж страшно было трогать заплаканное лицо Мартинссона в опасной близости от пострадавших глаз. - Магнус, голову опусти, а то вся одежда будет мокрой. Мартинссон послушался, хотя так и не расслабился. А Курт все лил и лил ему на лоб воду из бутылки, смывая порох от выстрела, надеясь, что прохладная вода принесет хоть немного облегчения воспаленным обожженным глазам. Магнус все моргал и пытался потереть их руками, но Волландер безжалостно отталкивал его измазанные в пыли и траве пальцы, бурча что-то неразборчивое. Лечь? Просто лечь? Куда? Где я вообще? На ощупь вроде трава. А в траве могут быть осколки – туристы всегда бьют бутылки. Так, мне не страшно! Курт же рядом. Мне не страшно, Курт же не положит меня на стекла, он же знает, что я не йог. Так, не орать, ничего плохого еще не случилось. Ничего плохого… Холодная вода, как хорошо. Только вот глаза чешутся. И не видно ничего по-прежнему. Темно. А вот теперь, пожалуй, страшно. Курт как мог осторожнее вытер оказавшимся в кармане чистым платком лоб и щеки Магнуса, который немного расслабился, лежал спокойно и не мотал головой, как прежде. А потом Волландер неожиданно для своего пациента пару раз капнул ему в правый глаз лекарство. Мартинссон тут же зашипел сквозь зубы, изогнулся всем телом, поворачиваясь на бок. Курт рывком вернул его на место и, не давая опомниться, закапал лекарство в другой глаз. Еще умудрился положить на глаза платок и накрыть его ладонью, вцепившись другой рукой парню в плечо – и вовремя. Магнус едва не вырвался, свернулся в клубок, тихонько завывая от боли и прижимая ладони к лицу поверх руки Волландера. Курт не мешал, просто придерживал его, не позволяя потереть глаза, и давая понять, что он рядом, он с ним. Через пару минут, когда Мартинссон чуть успокоился, Курт отпустил его и сказал: - Анне-Бритт, этого красавца ко мне в машину, и нужно его там приковать. – Девушка молча кивнула, испуганно глядя на напарника. – А ты повезешь Магнуса в больницу. - Почему не наоборот? - Ты опять хочешь под дулом пистолета постоять?! Так понравилось, что ли?! Курт орал, от злости то ли на себя – не уследил, то ли на нее – не понимает простых вещей, то ли на Мартинссона, который опять полез тереть грязными ладонями зажмуренные глаза, - пришлось ударить его по рукам. Платок давно упал на землю, слезы из опухших глаз все еще лились ручьем. Волландер понимал Анне-Бритт, он бы тоже побоялся везти парня в больницу, хоть и знал, что тот точно не умрет, но видеть его таким было действительно страшно. Но оставлять девушку с преступником наедине он хотел еще меньше. Поэтому сейчас его задачей стало посадить напарника в машину, и как можно скорее. А тот все никак не хотел подниматься с земли, но теперь хоть не трогал лицо, а шарил руками по траве в поисках опоры. И никак не реагировал на то, что Волландер тащил его за рукав вверх, заставляя подняться на ноги. В конце концов Курт не выдержал: - Магнус, а ну встал быстро! Сейчас поедем! Тот неожиданно послушался, поднялся и вытянулся в полный рост, а потом застыл на месте, кусая губы. Курт выругался – сначала на себя за несообразительность, потом – на Анне-Бритт за медлительность. Та наконец отмерла и посадила в машину преступника, который взирал на Мартинссона с ужасом, не понимая, как он умудрился такое сотворить. А Волландер, бормоча сквозь зубы то ли проклятья, то ли молитву, обхватил Магнуса за талию и повел, задавая направление. Тот шел молча, и лишь обнимавший его Курт знал, что его бьет дрожь. Волландер распахнул перед Мартинссоном дверцу его же машины, но тот не понимал, где он и что ему делать. Тяжело вздохнув – терпение никогда не было его добродетелью – Курт осторожно положил ладонь Магнуса на спинку кресла, давая немного освоиться в пространстве, потом заставил его немного согнуться, уберегая от удара головой о потолок, и почти толкнул на сиденье. Тот охнул, но потом нащупал спинку переднего кресла, пока Курт застегивал на нем ремень безопасности, и наконец сообразил, где он. Анне-Бритт отвезет меня в больницу. Ну да, так правильно, нечего ей с преступником лишний раз связываться. Его отвезет Курт на своей машине. Получается, это моя машина? Странно, как-то неудобно. И непривычно. Ну да, я же всегда за рулем здесь сижу, а вот теперь – на заднем кресле. Жуть какая. Да, Курт, ремень безопасности. Нужно его застегнуть. А потом еще вцепиться в ручку двери, чтобы точно знать, где я. Главное, не паниковать. И глаза, видимо, лучше закрыть. Когда ни черта не видишь с закрытыми глазами – это одно, а когда с широко открытыми – совершенно другое… - Наверное, лучше чем-нибудь пока глаза замотать, а то пыль еще может попасть… - прерывистым шепотом робко предложил Магнус, даже не подозревая, как его слова обрадовали Анне-Бритт. Забинтованным он выглядел бы не так душераздирающе. Девушка рванулась было к аптечке, но Курт нетерпеливо взглянул на нее, потом сунул в руки Мартинссону платок и поторопил их: - Поезжайте уже, - и захлопнул дверцу. Магнус повернул лицо на звук, но так ничего и не увидел, лишь робко улыбнулся дрожащими губами. Анне-Бритт торопливо села за руль, газанула и оставила Волландера с преступником наедине. Стрелявший поежился от одного взгляда Курта, а тот тихо сказал: - Я начинаю жалеть, что ты в него не попал. Раненого можно вылечить. Или нельзя спасти. Но тут уж точно – либо так, либо иначе. Если бы было «иначе», я тебя бы пристрелил, и все. А зрение… еще неизвестно, можно ли будет его вернуть. Хорошо, что Анне-Бритт сегодня надушилась. Легко можно понять, где она сидит и сориентироваться в своей собственной машине, черт ее подери. Так, не паниковать. Все будет хорошо. Курт оказал первую помощь, сейчас меня привезут в больницу, и все будет хорошо. Опять эта дурацкая фраза, от которой становится только хуже, потому что страшнее. Главное, не пытаться рассмотреть, что там за окном и сколько нам еще ехать. Потому что все равно ничего не рассмотрю. Лучше закрыть глаза, можно платком, который Курт дал. И подумать, как жить вслепую, надеясь, что эти планы не придется воплощать в жизнь. - Магнус, Магнус, - Анне-Бритт трясла его за плечо. Он испуганно вскинулся – неужели задремал? или того хуже, отключился? – хотел потереть глаза, но она перехватила его руки. – Вставай, мы приехали. Идем. Осторожно, тут ступеньки. – Она бережно, как хрустального, вела его к больнице, вцепившись в него сильнее, чем он в нее. – Это кресло, садись, - она догадалась положить его ладони на ручки, а не толкать его сразу на сиденье. И повторила, наверное, в тысячный раз: - Все будет хорошо. Он просто пожал плечами.