На краю темноты...

«Но когда кончится день, я хотел бы найти тебя здесь, Под цветным одеялом. Если кончатся краски, значит, буду писать тебя мелом На стенах домов. Если кончатся песни, значит, буду читать тебе прозу – Если ты будешь не против. Если ты все еще будешь...» (Чиж и Со "Менуэт")

Мужчина ещё раз старательно посчитал тёмные окна, задержавшись у входа в подъезд. Всё верно: света в нужном не было. Спокойный вечер… Без ссор, скандалов, гнетущего молчания… Без желания уйти и не возвращаться… Без дурацких, бесполезных попыток всё переиграть, вернуть, изменить… Лифт не занят, глубокая ночь, но пешком уже вошло в привычку, вросло, закрепилось. Вместе с долгим курением, сидя на лестничном подоконнике. Всё чаще он просто зажигал сигарету и наблюдал, как она тихо тлеет, порой за всё время, сделав лишь пару затяжек. Главное – хоть ненадолго вырваться из клетки, которая ещё недавно была тёплым уютным семейным гнездом. А ведь поначалу можно было молчать в унисон, просто находиться рядом в одном жизненном пространстве, только бы вместе, вдвоём. Злыми, уставшими, вымотанными, больными, сонными. Наоборот, счастливыми умиротворёнными, глупо улыбающимися. Они постоянно сталкивались, существовали в одном помещении, независимо от выбранного занятия. ВСЕГДА ВМЕСТЕ…. Теперь же, желание расползтись по углам и встречаться как можно реже пересилило все остальные, сделало квартиру невозможно большой и совершенно пустой. И всё же что-то держало, не давало разбить всё окончательно. А внешне ничего и не изменилось. Оба всё ещё старательно играли в эту игру по правилам: он дарил цветы, часто и без повода, хотя и без особого разбора, она готовила новые блюда, скрупулёзно создавала стерильную чистоту, не придираясь к нему, без настроения, правда…. И спали они всё ещё в одной постели, но порознь… НЕ ВМЕСТЕ… Как же она плакала, такая катастрофичность в слезах бывает только у детей. Она даже пыталась поначалу их вытирать рукавом, как маленькая, но бесполезно же. Там в кафе, пока всё на виду, гордо держалась, старательно улыбалась, держала марку. Но позже, на скамейке, у подъезда…. Так старалась понравиться, быть как те, другие, с журнальной картинки: тонкой, изящной, утончённой, что стала терять себя. А «любовь всей жизни» всё равно предпочёл другую птицу с обманчиво красивыми крыльями, но в итоге сам остался у разбитого корыта. Она же пришла просто поговорить, прояснить всё окончательно, но у входа её оставили силы, всё показалось таким глупым и никому не нужным, что осталось только лить слёзы. Он был уверен, что найдёт её здесь. Просто сел рядом, не смог оставить одну, предпочитая держать ситуацию под контролем. Он говорил, что «никакая цапля с ней не сравнится», наматывал на шею шарф. И было тепло и уютно от того, что он рядом, и хотелось, чтобы вечер не кончался… И музей был… почти. Чтобы не выглядеть «полной дурой» и поддерживать разговор, она всю ночь штудировала умные книги и уснула в машине по пути. А когда проснулась, было поздно и вокруг невероятная красота: лес, озеро, тишина… Потом, спустя ещё целый год, когда наконец добрались, хохотали без умолку, вспоминая всё, и, давясь смехом, девушка выдавала заученные куски текста, путаясь, начиная сначала, для антуража нацепив на кончик носа его очки. Страшно сказать, в тот раз их чуть не выгнали... Всё было до смешного просто и понятно, но от этого не менее прекрасно, без изощрённых игр в полунамёки, сложных многоходовок, без выматывающих страданий. Кусочки паззла идеально совпали, и ничего другого обоим было не нужно. Открывая дверь, отметил, что дома всё же была: третий замок заперт. Она делала это с маниакальным упорством, хотя смысла никакого. Но в этом была стабильность. Старательно нажимала до упора и смешно морщила нос, даже иногда показывала язык в ответ на его взгляд. Первым делом прошёлся по квартире, нажимая все выключатели. Свет должен гореть везде. Так повелось с детства, будто спасение от гнетущего одиночества или из непризнанной им боязни темноты. Она всегда шла следом и тут же выключала «из экономии», а скорее из вредности. И ходила хвостом за ним, потому что побаивалась и сама, но никогда не признавалась, или ей просто нравилось «всегда рядом». Закипев, щёлкнул чайник. По стеклу забарабанил вездесущий дождь. Какое-то время мужчина задумчиво стоял у окна, что-то не давало покоя, дискомфорт. «И всё-таки странно, что её нет дома. Почему? Вроде бы, сегодня не она дежурит…» - сформировалось в голове. За спиной, среди многочисленных вазочек-коробочек на подоконнике запиликал телефон. Мелодия до боли знакома, на экране «любимый муж», как осколок другой жизни, и фото, на котором они вместе, счастливы… всё ещё… Кнопка отбоя… внутри неприятно непривычно потяжелело… «Спокойно! Она просто забыла дома телефон! Просто забыла! Телефон!» Ни о каком спокойствии не может быть и речи… Где она? Стрелки часов подползли в половине первого… Мужчина медленно прошёлся до спальни и снова вернулся на кухню, остановившись в дверном проёме. Взгляд остановился на стоящем в углу бумажном пакете. Внутри ваза, разбитая, та самая…. уже третий день обещает её выкинуть… Он хотел привычно щёлкнуть выключателем, но рука замерла в сантиметре от, когда увидел тёмный силуэт у окна. Саша стояла спиной ко входу и ни на что не реагировала, изучая ночной пейзаж со слишком прямой спиной. Костя лбом прислонился к холодному косяку, предчувствуя новый раунд выяснения отношений. Всё стало сложнее некуда. Выдался тяжёлый день. Очередное дело вытягивало жилы, не оставляя сил ни на что больше. Пол дня с Филом они искали снова и снова «ту самую улику», которая бы сдвинула расследование с мёртвой точки, под проливным ледяным дождём. Майор промок до нитки и до костей промёрз, нуждаясь сейчас только в горячем питании, ванной и элементарной заботе. Говорить не хотелось, не о чем, не сегодня, только не сейчас. В груди закипала тупая злость, замешанная на сложном составе разных чувств. Этот гордый профиль на фоне полнолуния и упрямое гнетущее молчание Александры приводили его в бешенство. В кармане, издав характерный звук, сработал телефон. На дисплее высветилось: «Как насчёт обещанного интервью;)*):)» В голове возник тут же кокетливый полуопущенный взгляд, разрез на тесной юбке на грани дозволенного и декольте на отвратительно розовой майке, россыпь пошлых белобрысых кудряшек и белозубая улыбка в обрамлении чересчур пухлых губ журналистки Леночки. Свидетель по делу. Не умнее пластиковой куклы. Костя раздраженно, даже слишком, швырнул телефон куда-то в темноту комнаты и сделал шаг в сторону жены. Саша не пошевелилась, и вот именно тогда под руку попалась ваза: пошлое цветное стекло с криво намалёванными цветами в богатой золотой узорности. Звук удара об стену «маминого подарка» вывел, наконец, Бойко из задумчивости, она вздрогнула и резко развернулась. Испуг. Недоумение. Обида. Раздражение. Несколько секунд глаза в глаза в скудном свете луны и фонарей, и, поддавшись странному порыву, она сделала то ли шаг, то ли прыжок, и сократила расстояние до катастрофически небезопасного, не оставляющего ни малейшего выбора. Её острые коготки в волосах и, то ли поцелуи, то ли укусы – последнее, что он помнил сознательно, остальное – лишь обрывочно. Щадить друг друга было невозможно, хотелось, наоборот, причинить боль, больше, сильнее, чтобы до донышка, без остатка. И плевать на последствия. Оказавшись на полу, Саша умело выполнила подсечку и, не давая Косте передышки, снова бросилась в бой. Конечно, он был сильнее, заламывая руки и хватая за волосы, оставлял на теле синяки, впиваясь зубами в нежное, такое необходимое именно сейчас тело. И она нисколько не уступала, не пыталась прекратить эту пытку, увлекая, подстёгивая мужа, дальше, глубже, чтобы очиститься, освободиться, не думать, не сомневаться, решить все вопросы разом, получив долгожданную разрядку. Но там, в этом омуте, не было ничего, только сдавленные крики, хрипы, стоны, дыхание на грани, с перерывами, жадные попытки получить всё и сразу, сладкая горячая боль с привкусом крови на разбитых, искусанных в борьбе губах, и какофония запахов, водоворот образов, отблесков, лунного света… А потом просто лежали на ковре, сцепив ладони в замок, смотрели в потолок, в пустоту, впервые не думали ни о чём… Время остановилось… Дождь прекратился… Огромная луна, заглядывающая в окно… Ветки по стеклу…