и дома горят красиво

в августе у юнги так сильно кружится голова, что он не может нормально спать по ночам. закрывает глаза, а там, в кошмарах или серых снах — ноты. сплошные ноты, а еще клавиши. так и с ума сойти можно, но юнги и — не против совсем. он встречается с матерью и отцом пару раз в неделю, созванивается — каждый день. от этого что-то громко болит — оглушающе, режет глаза до темноты, — под ребрами, но он просто учится жить с мыслью, что. что дерьмо случается. чаще, чем хочется. (а еще он делает себе пометки в толстую тетрадь — не стань, как они, мин юнги, ни за что и никогда, сгори, но — не стань, это пиздец и дно) распорядок дня приедается и зудит на затылке так раздражающе, что хочется расчесать себе руки до крови. восемь часов зубрежки — бах, чайковский — юнги ненавидит вальсы, но его новый педагог — обожает, и это та еще проблема, — лист и кто-то еще. фамилии композиторов смазываются в нечеткое и неровное пятно. иногда музыка взрывается в его голове вспышкой, горит под ладонями, и юнги ощущает себя живым, таким, блять, живым, что он улыбается — сумасшедше и болезненно, — и перестает вдалбливать в клавиатуру собственную боль. песен он больше не пишет. что-то горит внутри — остатки собственной жизни, не иначе. (дерьмо случается, всё просто) бабушка готовит очень вкусный ужин, ее так не хочется обижать, что юнги давится, но ест. мало, но хоть что-то. рассеянно трогает кольцо на среднем пальце и пытается вспомнить — откуда. откуда оно у него вообще. изредка он созванивается с сокджином, тот радостный и плещет энергией так, что тошнит. раздражение раскладывает собственные карты — юнги не знает, как с этим бороться. сентябрь кажется страшным зверем, открывшим пасть. там много дождей и новые люди, люди, люди. мин ненавидит знакомиться, а музыкальный университет ненавидит заочно больше остального. там ядовитые розовые стены, неебические цветки в горшках повсюду и там нет ничего, что отзывалось бы в юнги положительной эмоцией. (не то, чтобы у него был выбор, но) — ты кажешься взволнованным, — говорит его бабушка. — уверена, что там будет хорошо. мин давит улыбку — оскал поперек горла льдом встает. — да не очень, — говорит он, — опаздываю просто. универ шумный. первокурсники такие зашуганные, но смотрят с интересом и уже сбиваются в стайки. переговариваются около кофейного автомата, и юнги уже радуется этому — кофе точно будет. — о, ты ведь тот, с прослушки, — говорит кто-то громко, и юнги оборачивается. у парня квадратная улыбка и лучатся глаза таким светом, что мин даже не улыбается. — привет, — говорит он. — мы знакомы? — не, — парень смеется. — я едва порог перешел. слышал, как ты отыграл свою программу на двадцать минут просто и видел баллы на сайте. чувак, это пиздец как круто. лучше тебя только джун-а, но он автоматом сотку набрал за технику. юнги моргает и чешет шею. ему не неловко. скорее вообще неправильно. все это — неправильно. сворачивается душным летом под ключицей и счастливо жжется. — я ким тэхен, — говорит парень. — завалил сольфеджио, потому что ну нахуй все эти аккорды. — с таким настроем ты точно долго не продержишься, — сообщает юнги. — мин юнги. тэхен смеется — слишком громко, — и люди оборачиваются. смотрят, словно тэхен солнечный мальчик с какой-нибудь незнакомой луны и бесит этим. юнги их понимает, но все равно тэхен ему нравится. есть в нем что-то очень — разбитое стекло гладью на мокром асфальте ночью. — я дурак, — сообщает ким, — бог любит дураков. — бога нет. — и оно верно, — тэхен смахивает волосы с глаз, — но я же должен на что-то надеяться, правильно? юнги цепляется за этого парня с кучей аниме-значков на рюкзаке просто потому, что среди кучи людей ему некомфортно и душно. они сидят в зале без окон и с огромным роялем на сцене больше часа, юнги рассеянно крутит в пальцах кольцо, потому что это всегда успокаивало. когда сокджин срывался и они ругались — и было плохо, потому что, ну, они с сокджином дружат черт знает с какого времени, и без него не очень хорошо дышится, — юнги всегда снимал кольцо и крутил его в пальцах. тэхен все время ныряет между рядами, перешептывается с кем-то и пару раз острыми локтями больно задевает юнги. он шипит и пинает его в ответ. сцена какая-то ублюдская, иначе и не скажешь. и рояль такой же. юнги адово хочется сбежать, потому что — не его место. не его время. не его люди. он так остро чувствует это, что тошно становится. до чего же он, блять, докатился. когда они выходят из зала — уже со студенческими билетами в зеленых обложках, — юнги видит парня с яркими рыжими волосами. он мелькает только макушкой, но — выделяется. до мина доносится смех и исчезает в толпе. по универу приходится побегать — половину дверей он не знает, педагоги вообще злые и ощетиниваются на каждый вопрос, а на просьбу подвинуть расписание повыше во времени огрызаются. юнги готов хоть сейчас — не дверь, а окно, случайная ошибка. (он тоже — ошибка) — я заебался, — сообщает тэхен. — проставил себе только индивидуальные по трем предметам. собираюсь игнорировать эти субботние занятия, потому что ты видел вообще? что это за дерьмо. юнги пожимает плечами. голова гудит, как только взлетевший самолет. — видел. у меня в субботу вообще занятия до шести. ким морщится и говорит, что это пиздец. — джун-а! — кричит он через коридор. — пошли с нами в кафе! я хочу есть! юнги часто-часто моргает, дергает его за рукав кофты и шипит: — с нами? ты больной? я никуда не пойду. — не, просто ты все равно выглядишь депрессивным одиночкой, нужно же знакомиться, поэтому. тэхен не договаривает, словно все и без слов понятно. юнги готов въебать ему с ноги. или себе. потому что тэхен, в принципе, ни в чем не виноват, он просто — ромашки на лугах летом. хороший и светлый. копоть на красивом витражном стекле, которое покупают за огромную сумму. в кафе они все-таки идут, юнги больше молчит и крутит кольцо. намджун оказывается абсолютно ебанутым, они с тэхеном шутят странные шутки и выглядят так, словно ограбили магазин хипстеров. юнги и сам немного хипстер и вписываться в такую компанию — сомнительное достижение. (он все еще чувствует себя чужим — не их вина, потому что юнги внутри себя чувствует себя чужим, лишним и простым скоплением клеток) — у меня концерт баха, — говорит юнги. — огромный. и чья-то токката. для моей растяжки просто кошмар. — я даже не открывал программу, — бормочет тэхен и сползает вниз по диванчику. — ты ее и не откроешь, — намджун закатывает глаза. — потому что ты придурок. — дуракам… — блять, не смей. желтоватые соцветия смеха раскрываются — легко, словно бы только и ждали такого момента. юнги хочет хотя бы на минуту забыть о том, насколько же его жизнь идет по пизде, забыть о громком голосе в голове, забыть — о себе и стать кем-то другим. выходит на троечку. — как в университете? — спрашивает мать. — познакомился уже с кем-то? (он слышит немое — знаешь уже чонгука? не через меня, а — по-настоящему?) юнги отворачивается к плите. там чайник с облезшей золотистой краской. мин зачем-то тупо отковыривает еще кусочек и обжигает кончики пальцев. прекрасно. — да, — говорит он в итоге. — чонгука не видел. не знаю, мам, мне там не нравится. не мое место. перевелся бы с радостью. мать за его спиной вздыхает. без вины, хотя стоило бы. эта женщина раздражает его так сильно, что любить ее становится сложнее с каждым днем, но — юнги любит. и за нее бы каждому глотку порвал. ебаный парадокс. бесит. господь бог ставит на его семье крест. юнги добавляет бога везде в черные списки и тоже — ставит крест. пошло оно всё. — я тебе говорила, — говорит она, — что тебе там не понравится. — и что дальше? оплатишь мне обучение где-то еще? мама молчит, и юнги опять раздраженно пальцами — к раскаленному чайнику. горит. больно. полный раздрай и хорошо. — твой отец спрашивает про тебя постоянно. мы с ним только сегодня говорили, какой ты у нас хороший, — ласково тянет мать. улыбается так сладко — приторные розовые торты с кучей крема и то приятнее. юнги прикрывает глаза и бедром облокачивается на стол. — он идет нахуй, — спокойно говорит он. — он твой отец и любит тебя. — нахуй его, — уже улыбаясь, повторяет мин. — и его любовь туда же. чайник вскипает. из юнги понемногу жизнь — выкипает. он отворачивается, потому что мать выглядит разбитой — побитой жизнью — и смотреть на это не хочется, потому что он не может исправить ничего. своего рождения в том числе, и иногда это черной корочкой вокруг раны скапливается. кулисы в его пьесе жизни такие же, как на сцене в университете — бархатно-бордовые и облезшие со всех сторон, как не прячь их. юнги равнодушно ищет пачку в ящике стола и радуется, что продержался два месяца. в университете плохо так, что в груди болит постоянно. дышать не сложно — просто как решать сложное уравнение и знать, что ответ — не существует. не в этой вселенной. окна черными створками внутрь закрываются от дождя, а юнги наоборот хочется — головой в ураганный ветер и ливень. как же он устал. шестого сентября юнги приезжает раньше обычного, в холле никого нет кроме какого-то первокурсника с народного, мин равнодушно мажет по нему взглядом и покупает себе эспрессо. автомат долго думает и еще дольше выдает ему напиток. на часах половина восьмого. прекрасно. блять юнгз я проебался и не знаю где я помоги а нет стой я нашелся отбой хотя лучше напиши джуну и спроси придет ли он сегодня на теорию юнги вздыхает. с тэхеном так сложно и легко одновременно, что это пугает. люди вокруг ничего не знают — ни о нем, ни о чонгуке, ни обо всем, что есть внутри длинных рукавов свитеров и кофт. люди тут вообще ничего не знают. юнги не может решить, хорошо это или плохо. (с чонгуком у него общая только психология, но она начинается на следующей неделе, и это — хорошо, потому что как с ним держаться юнги еще не решил) цветы вянут на клумбах, потому что осень. юнги вянет, потому что. как-то разве можно иначе? к половине девятого в холле куча людей, но юнги не двигается, потому что у него пара в девять пятнадцать, а наверх идти не хочется — там вечно кто-то что-то играет. а в фонотеке кто-то постоянно поет — юнги слышит изредка этот голос и удивляется. получается почти задремать, когда кто-то абсолютно некрасиво плюхается рядом. локоть и ругань прилагаются в комплекте — весна чудесная, пока она не топит тебя. юнги сонно поворачивается и смотрит на незнакомца. тот тоже поворачивается и улыбается уголками губ. без извинений всяких, просто и четко, искренне как-то. по-особому. чуть приподнимает брови и говорит: — сегодня тут шумно. голос у него — немного неловкий и звучит непривычно низко. юнги моргает. у парня — рыжие волосы, синий шарф в зеленую полоску в руках и одежда на размер больше нужного. выглядит он странно и смотрит тоже странно. пристально как-то. — все опаздывают на пары, — говорит юнги. хватает пальцами кольцо и тоже — рассматривает. незнакомец облизывает губы и чуть щурится. тэхен пишет, что сейчас подойдет уже. — я с вокального, — говорит он. — а ты? — фортепиано. тот присвистывает и качает головой. неуловимая уверенность — искромсать и бросить на съедение голодным собакам, — проходит через всю его позу и мимику. он словно подтирает за собой старое и улыбается чуть иначе. — фортепиано это круто. я нихрена не умею играть. зато голос у меня хороший, — он усмехается и в карих глазах — искорки пробегают. — самоуверенность, вау, — говорит юнги. — я не слышал, не буду судить. — и правильно, — он смеется. — услышишь еще. я часто в фонотеке бываю, на меня уже жалуется эта страшная бабка. слышал, что она у теоретиков музлит ведет, а на третьем курсе анализ. вот это кошмар. юнги чуть улыбается. фонтан эмоций — камнепадом и лавиной — с головой. кроет словно лоскутным одеялом и глаз не оторвать. (значит, это он поет) — она у меня тоже музыкальную литературу ведет, — говорит он. — диктует лекции жестко. тот качает головой и бормочет, что слава богу, что у него нет такого кошмара. — кстати, как тебя зовут? — спрашивает он. — мин юнги, — на часах практически девять пятнадцать, а тэхена все еще нет, и это — раздражает. — мин юнги, — медленно повторяет парень. — красиво. тот фыркает и встает с места. — я чон хосок, — говорит парень с шарфом и рыжими волосами. самодовольство в улыбке и дерзость солнца бьет из его глаз. смотреть и ослепнуть. — и ты еще услышишь обо мне, потому что я охуенно пою, поверь мне. юнги смотрит на него и думает, что такие быстро разбиваются. красиво — но быстро. — посмотрим, — говорит он с усмешкой и качает головой. — мне пора. (юнги открывает окна вовсю, и начинается ураган)