a mental case

Чонгук вскакивает посреди ночи. Он очень взволнован, проснувшись, зачем-то трогает себя, будто проверяет, всё ли на месте. Везде трогает, тяжело дышит. Все эти успокоительные на него странно действуют. Сначала ему плохо. И потом ему тоже плохо. Трахаться хочется ужасно, еще больше, чем раньше. Он не соображает головой, когда выбирается из своей комнаты, он — зверь, крадущийся по зову инстинктов. Он вдыхает носом воздух и почти рычит — запахов много и нужный там есть… Но он сливается с остальными, путается. Чёрт знает, куда за ним идти. Поплутав по коридору, не замеченный прикорнувшими санитарами, парень достигает той самой двери, как ему кажется. Он пытался вспомнить, куда пришёл в ту ночь. И вот, он снова здесь. Хорошо, что двери в их комнаты не закрываются. Бесшумно просочившись внутрь помещения, Гук готов застонать. Комнатки у них маленькие. И эта насквозь пропитана тем самым запахом. Тэхен давно спит с книжкой в обнимку и даже не подозревает, какой пиздец к нему подкрался. Чонгуку настолько нравится теперь этот запах, что он даже не думает, кому он там принадлежит. Ему если сейчас сказать, что парень в постели — это их лечащий врач, да ему похер будет, совершенно похер, главное, чтобы он так же пах и так же постанывал, кончая. У Чонгука чешутся ладони, зудят, пока он наконец не касается кожи этого парня, забравшись к нему под одеяло. И Тэ во сне к нему жмётся — так гораздо теплее. А еще ему снится что-то мягкое и яркое. Гук без промедлений снимает с него пижамные штаны, ныряет с головой под одеяло, обжигает кожу выдохами, находит член губами и громко мычит, потому что он пахнет вот так особенно сильно и с ума сводит окончательно. Тэ морщится во сне, старается развернуться на бок, свернуться в комочек. Книга под его пальцами страдает — листы мнутся и шуршат. Чонгук не слышит никаких листов, только звуки парня и запах, только им живет сейчас, да всегда бы жил, если бы дали. Он берет член в рот и надавливает пальцем прямо на вход. Он такой узкий, что можно помереть от восторга. От этого Тэхён хнычет. И просыпается. Хотя не может отличить реальность от своих фантазий. Он сжимает Чонгука коленками, глубоко дышит. А член во рту Гука крепнет с каждой секундой. Тот сосет без помощи рук, потому что они другим заняты — бедрами Тэ и его задницей. Палец входит внутрь на одну фалангу. Чонгук фырчит из-под одеяла, меняет руки, оставив слюну на указательном пальце правой. И тот входит уже глубже. Сон уходит далеко-далеко. Но Тэхёну всё равно непонятно, что происходит. Всё вокруг странное -звуки, цвета, запах необычный. А ещё внутри что-то поднимается дикое и Тэ от этого рычит, сжимаясь. Чонгук пропихивает палец сквозь мышцы, выпускает член изо рта и быстро надрачивает его, приподнимаясь большим одеяльным холмом в темноте между ног Тэхёна. Парень смотрит на это в ужасе. Кричит беззвучно, где-то глубоко внутри себя, так что только хрип изо рта вырывается. Он пытается сдвинуть ноги, бедра каменеют от напряжения, он чувствует ими кого-то большого, теплого, мягкого. И где-то там Чонгуку становится очень важно наконец-то узнать, кто это под ним, прозреть, так сказать, но даже вылезая из-под одеяла, он толком не разбирает в темноте, кому он дрочит. Он мычит от ощущений, продолжает дрочить, когда ползёт вверх по телу парня. Тэхён обретает голос. Он зажмуривается и кричит. Его визг разносится по ночным коридорам. Он колотит руками, пытается сразиться с монстром в одеяле, но только с головой под ним оказывается и в полной темноте все горячее. Там Чонгук зажимает ему рот рукой. — Тссс! Не кричи… Не разглядеть, темно, не понятно, но он пытается, щурится, вглядывается и задаёт очень странный, конечно, в такой ситуации вопрос: — Ты кто? — и убирает руку, чтобы парень ответил. Тот молчит, не шевелится. Его парализует. Монстры с ним раньше не разговаривали. У него вообще монстров раньше почти не было. Откуда он вот такой взялся тут? Отмирая, Тэ вдруг обижается. И поэтому толкается, рычит, снова дерётся. Конечно, сильного вреда он не причиняет, но он царапается, чиркает ногтями по предплечьям своего монстра. Гук вдавливает парня в кровать. Кто бы там ни был, но он явно несговорчивый и пугливый. Чонгука это лишь сильнее заводит. Он скользит рукой по телу под собой, вновь находит чужой член и активно дрочит, плотно и сильно. У него жадные и горячие руки. Тэ находит его плечо зубами, кусается. Ёрзает, извивается. Они путаются в одеяле. Чонгук не отпускает его, не поддаётся. Сдаваясь под его напором, Тэхён не понимает, что творит. Он в чужую руку толкается и стонет, жалобно скулит, сильно жмурится. На него снова нацелилась огромная рыба. Его второй оргазм не хуже первого. Гук тяжелый и горячий. Наваливается сверху и трахает ногу Тэхёна, трется о неё очень твердым членом и кончает туда же, просто потому что его всегда жутко заводило сопротивление. Под одеялом дышать почти нечем. Тэхёну жарко — он вспотел. И устал. Запах секса забивается в нос и легкие, очень густой и непривычный. Гук, наконец, скатывается на бок, пробует чужую сперму со своей ладони, глухо урчит, как настоящий зверь. Тэхену уже не страшно. Этот зверь, кажется, не собирается его съесть. Но Тэ всё равно старается не шевелиться и прислушивается к рычанию с опаской. Вскоре Чонгука переполняет чувство удовлетворения и сытости, его отрубает прямо на чужой кровати, рядом с её хозяином. Тэ долго лежит, как мышка. Ждёт чего-то. Но зверь не исчезает. Тэхёну очень хочется кому-то рассказать об этом. А может и показать. Он выползает из постели и слоняется по коридору, останавливается то у одной двери, то у другой, у каждой передумывает. Кому можно показать зверя? Этот вопрос ещё сложнее, чем предыдущие. За завтраком Юнги замечает, что Чимина нет. Почему-то ему немного не по себе. Он ни о ком обычно не волнуется. Но все есть, а Чимина нет. Может случилось с ним чего? Тэхён особенно странный сегодня. Он реагирует на звуки, вздрагивает и сам себя иногда трогает, чего не замечает совершенно, даже когда за член сквозь штаны держится и хмурится при этом задумчиво, рот приоткрыв. Чонгук проснулся в его кровати ещё до рассвета, сбежал оттуда, не пойманным. А теперь сидит и таращится на Тэхёна. Потому что запахов-то по-прежнему много, но источник того самого запаха он видит издалека. Чувствуя на себе такой пристальный взгляд, Тэ хмурится, потирает шею. Рукава пониже оттягивает, прячет в них руки и в тарелку смотрит, не ест совсем. Не хочет есть. Знает, что заставят, но куда деть эту еду? Чонгук достаточно долго гипнотизирует его, сам почти не ест. А потом решительно поднимается и подходит к столику. Садится напротив и шумно втягивает в себя сок через трубочку. Намджун за столом с Сокджином сидит, смотрит на него, подперев подбородок рукой. — А Чимин кто? Он Сокджина ещё вчера этими вопросами должен был достать, после того, как узнал о его «суперсилах» — Чимин? — Сокджин оглядывается, но не находит его в столовой. — Он собачка. Маленькая… Как она называется? Такая пушистая. Шпиц! Вот. Намджун хмыкает, кивает и по столу ладонью хлопает. — И правда он! А… — взглядом на Тэхёна натыкается, когда по сторонам смотрит, подыскивая ещё жертву для Сокджина. — Тэхён? — Растение, — Джин задумчиво потирает переносицу, молчит недолго, думает. — Только я не знаю, какое. Я не знаю его название. Намджун широко улыбается — не только он тут дерево, радость-то какая! — Растение! А енот его не съест? — спрашивает, припоминая, кто Чонгук в глазах Сокджина. И сам над своей шуткой смеется, не зная, как приблизился к истине. — Он ядовитое растение, — морщится Сокджин. Тэхён таращится на Чонгука, как и на еду. И куда его деть, тоже не знает. — Ммм, — тянет задумчиво. Лицо постепенно меняется, смягчается. — Чонгук? Тот смотрит собеседнику в глаза и чувствует, как круто у него стоит. Это всё запах, инстинкты. — Тэхён? Пару раз моргнув, Тэ двигает в его сторону свою тарелку. Он нашел, куда деть еду! Отставив сок в сторону, Гук ест тэхёновский завтрак с таким видом, будто Намджун прав — и закончив с завтраком, Чонгук переключится на Тэхёна и даже косточек от него не оставит. — Значит, енот отравится? — спрашивает Нам с улыбкой. — Что же это за растение такое, а? Ему это очень интересно, но ещё интереснее узнавать Сокджина. — Ты так только людей видишь? — Да, в основном. Но иногда появляются картины. Когда мне хорошо, то хорошие. Когда плохо, то плохие. Поэтому я люблю, когда мне хорошо. — Так все любят, когда им хорошо. Намджун часть еды незаметно в пакет скидывает и в кармане прячет. Кошка каждый день есть хочет. — Пойдешь со мной кошку кормить? — спрашивает Нам. Но с таким видом, словно вопрос для галочки задан, а сам Намджун уже давно решил, что Сокджин с ним везде ходить будет. Джин ловит его взгляд и улыбается. — Пойду. Тэ смотрит в быстро пустеющую тарелку. Это очень приятно, когда кто-то ест то, что ты терпеть не можешь. Тэ не любит эту кашу. Она вообще невкусная. Но Чонгук ест с завидным аппетитом. Так ест, что на мгновение Тэхёну даже хочется попробовать. Может он чего-то упускает? — Вкусно? — Очень! — урчит Чонгук, облизывает ложку. — Ла-адно, — тянет Тэ с сомнением. А затем криво улыбается. Криво и широко, так что все зубы пересчитать можно. Чимин только к концу завтрака приходит, ему с трудом удается порог столовой перешагнуть, совсем в люди не хочется, успокоительное помогает. Он шагает, но сразу находит глазами Чонгука, отчего бледнеет и пятится назад. Юнги уже доел, но сидел в столовой, пока не пришел Чимин, а теперь он идёт к нему навстречу, очень серьезный. — Ты чего такой бледный? — Я боюсь! — честно отвечает Чим. — Панические атаки? — Юнги понимающе качает головой. — Пойдем на свежий воздух? Потом поешь. Оказавшись на улице, Чимин объясняет: — Это не паническая атака. Это другое. Я просто. Я… боюсь его! — он не может произнести имя Чонгука. И ужасно волнуется. Глаза больше становятся и дыхание учащается, у него самая настоящая паника, но Чимина бы тут не было, если бы он умел признавать свои проблемы. — Кого? — интересуется Юнги, заложив руки за спину, вальяжно прогуливаясь по двору, как будто это его собственный сад. — Его! Чимин резко останавливается, смотрит в небо, лицо солнцу подставляет и вдыхает глубоко. — Он трогал меня везде и кричал. Я думал, он убьет меня. Опасный… зверь!.. Юнги останавливается напротив него, слушает, кивает. — Хочешь, я буду тебя защищать? — это как-то само собой получается. — Хочу! У Чимина это тоже сразу вырывается. Он подходит ближе, жмется к Юнги, как кот, но руками не трогает, ластится. — Хорошо, я буду, — кивает Юнги. Это конечно смешно представить. Он Чимина даже как-то меньше визуально, худой и белый, но он кажется всерьёз намерен выполнить обещание. — Спасибо, хён! Ладони у Чимина чешутся. Он сдержаться не может — трогает Юнги за бока, обнимается, лбом в него тычется и вздыхает глубоко. При этом Юнги так и стоит столбиком, сцепив руки за спиной. Но в голосе слышится улыбка. — Пожалуйста. — Он страшный. А ты, хён, клевый! Обвиваясь вокруг него, как лиана, Чимин трогает аккуратно за спину, за руки и трётся щекой, лбом иногда бодается. Он не понимает, почему Юнги его не трогает? Его все трогают. Это важно. — Я клёвый? — переспрашивает Юнги как-то странно. — Угу! — отвечает Чим, не переставая ластиться. — Ты очень клёвый, хён! Юнги никогда такого не говорили. Ему безумно приятно, хотя он и пытается не выразить этого на лице и просто кивает. — Спасибо. Чимин отступает на шаг, смотрит на альбиноса хитрой лисой. Щурится от солнца. — Хён, а ты не хочешь домой? — Мой дом здесь. — Правда? А мама и папа? Где они? — лицо Чимина становится расстроенным. Ведь свой дом он ещё помнит. — Умерли, — ровно отвечает Юнги. — Ой! Прости, хён! Я не хотел. — Всё нормально, все умирают когда-нибудь. А ты почему здесь? И где твоя семья? — Дома. Я пришёл в школу голым, — Чим опускает голову. — И мне понравилось. — Хм, я никогда не пробовал ходить голым, — говорит Юнги и замирает, как будто уснул, но на деле задумывается. — Правда? Это весело! — заговорщически шепчет Чимин. И футболку с себя тянет, но останавливается. Ему Чонгук мерещится. В такой момент уже не так весело раздеваться. — Ты так и не назвал котят, — замечает Намджун. — Сегодня назовешь? — Я назвал. Но они не цветы, — Сокджин немного смущается. — Не цветы? Вот уж странно, лилия, — Намджун его дразнит, не скрывая. — Животные не могут быть цветами, — парень в ответ смешно бурчит, объясняя такие простые для себя вещи. — Лили и Пион с тобой не согласятся! — посмеивается Нам. — Забрать бы их домой… Он находит взглядом Хосока. Интересно, когда же его выпишут? А ещё он бы не только котят к себе домой забрал. — Пума и Гепард не будут обижать брата и сестру за такие имена, — очень серьезно говорит Джин. Намджун прыскает. — Чего? Ты их видел? Они козявки, какой гепард? Джин смотрит на него с вызовом. — Такой гепард! Вырастет ещё! — А если не вырастет? — подначивает Нам. — Будет карликовый гепард! — А если они все девочки? Намджун веселится от души, рот ладонью прикрывает. Котята и правда такие маленькие ещё, что ничего там не понятно под коротенькими хвостиками. — А что, девочек-гепардов не бывает? — Джин округляет глаза и хлопает ресницами, а заодно и ртом, хватая воздух от удивления. Намджун старается очень серьезно выглядеть, кивая. — Не бывает. И мальчиков пум тоже. — И как же они размножаются, а? — Сокджин возмущается смешно. — Расскажи-ка, а? — Когда гепард встречает гепардину, у них получаются маленькие гепардики! — Намджун губу кусает, чтобы не захохотать. Сокджин напротив — это прелесть, что за видение! — Ты только что сказал, что девочек-гепардов не бывает! — он от возмущения почти подпрыгивает. — Ну да. Они гепардины, — не выдержав, Нам закрывает лицо ладонями и ухохатывается. — Сам ты гепардина! Вскакивая, Джин, кажется, готов ударить парня ложкой по лбу, но через мгновение сам заливается на всю столовую.