***
– Это бесполезно. Оселок плавным движением лизнул блестящую кромку меча. Лето внимательно изучил лезвие и повторил движение, слегка изменив угол наклона. Звук оселка стал тоньше. – Я знаю этого сукина сына, он ни за что не согласится. Геральт, рассеянно наблюдавший за работой Лето, хмуро ответил: – Ты же видел Каэр Морхен. Там все мертво, сам замок мертв. И ты был на похоронах Весемира… Какое-то время был слышен только лязг металла. – Он учил тебя? – наконец спросил Лето. – Он всех нас учил – меня, Эскеля, Ламберта. – И ты боишься, что скоро никого не останется? – Я не боюсь, – жестко ответил Геральт. – Я знаю. Ты один из немногих ведьмаков из другой школы, с кем я знаком. Где-то ходит Гаэтан, которого, я уверен, в недалеком будущем ждут вилы, да старый ламбертов знакомец, что переделался в купцы. – Он помолчал, а потом продолжил: – Я был недавно в пещере, где проводилось испытание травами. Когда я вошел туда, у меня заныли все зубы разом, хотя во время испытания, казалось, только они и не болели. Там осталась только рухлядь, и словно в насмешку свили гнездо накеры. В его голосе слышалась горечь, и Лето, наконец отложив заточенный клинок, спросил: – Тебе так важно мое согласие? – и, не дождавшись никакого ответа, махнул рукой. – Валяй. Попробуй, сам увидишь, что я прав.***
Его удивительно быстро пригласили на прием и даже не заставили мыть за ушами. Хотя дотошный камергер императора – как же его имя? – отправил его в баню, что было совсем не лишним после нескольких дней в пути. И, как выяснилось, сохранил придворный наряд, который выдавал Геральту в прошлый раз. Геральт был бы впечатлен, если бы его голова не была занята другим. – Ведьмак. Чем обязан столь скорой встрече? – Император был столь же холоден и отстранен, как раньше, но пропал из глаз какой-то видимый в них ранее голодный блеск. Теперь там читалось умиротворение. Даже тон его голоса был не сердечнее, но все же теплее, чем раньше. – Ты получил свою награду и уже попрощался с Цириллой. Не вижу ни одной причины тебе тут находиться. – Причина есть, как ты понимаешь. – Геральт не стал гримасничать, как прошлые разы, Эмгыр мог терпеть подобное, пока был заинтересован в сотрудничестве с ведьмаком, теперь ему вряд ли захочется быть снисходительным. – Ты обещал Лето восстановить школу ведьмаков в обмен на помощь, это правда? – Да, было такое. – Но вместо исполнения обещания приказал его убить. – Я не отказывался от своих слов, – Эмгыр поморщился, от мелькнувшего было расположения не осталось и следа. – Если бы Лето был мертв, мне не пришлось бы исполнять обещанное. Лицо Геральта исказилось: – Я знал, что ты способен на подлость, но это слишком даже для тебя. – Я не собираюсь оправдываться. – Эмгыр заложил руки за спину, и толстая цепь с массивным медальоном, символ его власти, засверкал в лучах заходящего солнца. – Ты пришел просить за Лето? Так на него уже не ведется охота: если не будет высовываться, проживет еще долго. – Нет, не за Лето. В душе у Геральта бушевала буря, но лицо оставалось невозмутимым. – Я пришел потребовать, чтобы ты выполнил обещание. Брови Эмгыра поползли вверх. – Потребовать? У меня? – Ты сам сказал, что не отказался от своих слов. И это, как мне кажется, требует подтверждения делом, – рука Геральта непроизвольно сжалась в кулак, но он усилием воли заставил себя расслабиться. Угрозами тут точно не поможешь. – Геральт, как ты думаешь, почему я не стал восстанавливать ваш орден сразу, как Лето об этом заикнулся? – Ну расскажи, – Геральт пожал плечами. – Донеси до меня сокровенное знание, ранее мне недоступное. – Напрасный сарказм. Я, как ты мог бы понять, не хотел говорить тебе это в лицо, понимая, что могу задеть твою ранимую ведьмачью душу, но теперь, видимо, придется. Ведьмаки больше не нужны, Геральт. Вашу работу с успехом выполняют солдаты, рыцари, а иногда и сами крестьяне. И чародеи, кстати, тоже. – Сказать тебе, сколько раз, пока я искал Цири, ко мне обращались солдаты, прося убить для них бестию? В том числе и нильфгаардские. – Так вот почему поиски были столь долгими? Эмгыру надоело стоять, и он опустился в массивное кресло у стола. Геральту он сесть не предложил, но того это не взволновало. – Брось, сейчас уже не имеет смысла об этом говорить. Солдаты хороши для сражений с людьми, рыцари отвлекаются на всякие глупости, вроде спасения принцесс из башен, а чародеи предпочитают более безопасные способы заработать – и менее грязные, конечно. А крестьянам просто некуда деваться. Монстров меньше не становится: люди вырубают леса, уничтожая дома леших и накеров, осушают болота, сгоняя с гнездовищ кикимор и пиявок, но в то же время на полях сражений пируют гули, у таверн селятся катаканы, не только пристрастившиеся к алкоголю в крови пьянчуг, но и ворующие с трупов украшения, а на заднем дворе заводится еще дьявол знает кто! – Неожиданно пламенная речь, Геральт. И тем не менее, много ты знаешь живых ведьмаков? А мир живет дальше и будет жить. – Эмгыр перебрал пальцами по подлокотнику и задумчиво заключил: – Пожалуй, нет. Я не вижу в этом нужды. Геральт прищурился. Несколько мгновений царила тишина, не нарушаемая даже звуками с улицы, а затем Геральт с плохо скрываемой угрозой в голосе произнес: – Ты забываешь кое о чем, император, – обращение звучало очень похоже на оскорбление. – Ты всего лишь человек. Пройдет время, и ты умрешь. И на твой трон сядет Цири, которая очень ценит ведьмаков. Она знает, кто мы и что делаем. Зачем мы нужны, и насколько мир нуждается в нас. Ты умрешь, а я – буду жить и получу желаемое. – Не подозревал за тобой такого красноречия, Геральт, – Эмгыр, казалось, был на самом деле впечатлен. – Только и ты помни, что девочка Цири, которую ты знал, и Императрица Цирилла, что взойдет на трон, – это будут два разных человека. И, боюсь, императрица может найти восстановление ведьмачьих школ бессмысленной тратой ресурсов, как нахожу его я. – Цири выросла благородной и благодарной. Даже политика не сделает из нее кого-то вроде тебя. – Полагаешь, это пойдет ей на пользу? Их взгляды встретились, как заточенные клинки, и несколько мгновений шел безмолвный поединок, после чего Эмгыр резко встал. – Даже если представить, что ты меня убедил, тебя ждет еще много трудностей. Насколько мне известно, ваши методики были утеряны. – Расхищены, ты хотел сказать. – Лицо Геральта перекосило в кривой ухмылке. – Как ни назови. Их нет. – Кое-что есть. Некоторые записи сохранились, что-то помним мы сами. – И ты надеешься, этого будет достаточно? Геральт пожал плечами: – Это больше, чем было, когда ведьмаков создавали в первый раз. – И вам нужны чародеи… – Эмгыр не успел договорить. – Я знаю нескольких чародеек, которые не откажутся мне помочь. К тому же ситуация изменилась – их слишком мало, они разобщены и ослаблены, чтобы помешать этому замыслу. Больше магики не влияют на судьбы мира. – Как бы не оказалось, что ты их недооценил, – казалось, Эмгыра по-настоящему заинтересовала эта тема. – Они будут снова рваться к власти. Геральт покивал, больше своим мыслям, чем соглашаясь с императором, а затем с нажимом спросил: – Так что, Император, сдержишь слово? – Вижу, ты все продумал и ко всему готов. Не помню в тебе такого рвения раньше. – Мы не настолько близко знакомы, чтобы ты мог судить. – У Ваттье на тебя весьма большое досье, – усмехнулся Эмгыр. Напряжение в комнате ощутимо спало, и, словно почувствовав это, за окном зачирикал снегирь. – Ты меня почти убедил, Геральт. Почти. Отдельно я ценю, что ты не прибег к аргументу ad hominem, так сказать, – не сомневайся, я помню, что обязан тебе, то есть ведьмаку, жизнью, хотя и полагаю долг выплаченным давным давно. – Оставил напоследок, – буркнул Геральт. – Ну что ж, он не понадобится. Но у меня есть условие, – Эмгыр прошелся по кабинету. – Оно тебе не понравится, но без него ты ничего не получишь. – Давай, не тяни. – Ведьмаки будут состоять на императорской службе. Геральт пораженно застыл. – Мне не нужны бродяги без морали и закона, шастающие по моим землям. Но я согласен создать орден, берегущий безопасность моих подданных. Чтобы любой, даже самой захолустной деревушке в диких горах не приходилось годами ждать, когда туда забредет заблудившийся с перепою ведьмак и избавит их от докучливого василиска, уже сожравшего половину стад и несколько ребятишек. Чтобы офицерам не приходилось отправлять солдат в безнадежный бой с големом, запершим удобный и безопасный перевал. Чтобы на заднем дворе Империи не заводилось дьявол знает что, а если заведется – чтобы немедленно было уничтожено. Империя нуждается в централизации, а ты хочешь стать частью Империи, даже если сам этого еще не понял. По твоему лицу вижу, что ты рассчитывал взять деньги и убраться в свой Каэр Морхен. Но я не раздаю подарков, я веду политику и просчитываю последствия. И моей выгодой в этом деле станет Империя без чудовищ. Ты согласен? Геральт, напряженно внимавший речи императора, переступил с внезапно задергавшей больной ноги, с усилием потер лоб и признался: – Мне надо подумать. Неужели Лето устраивало это условие? – Он о нем не знал. Не успел выяснить. – Какой же ты… – подходящего слова не нашлось, и Геральт замолчал. – Правитель, Геральт, это называется правитель. Я должен думать о благе своего государства, а не о твоих чувствах. И даже не о своих. Эмгыр отвернулся к окну и глухо произнес: – Аудиенция окончена.