***
Второе моё пробуждение было куда лучше, чем первое. Пускай я и чувствовала спиной твёрдую поверхность, но меня положили не на совсем уж голый пол, а постелили что-то под спину. Может, тонкое одеяло или плед, потому как ткань подо мной была очень жёсткой на ощупь и неприятно колола оголённые руки. Я медленно открыла глаза и прищурилась. Место, в котором я лежала, было чертовски тёмное, освещаемое лишь неярким светом факелов. Я приподнялась на локтях, но зашипела от неожиданно стрельнувшей боли в ранее онемевшей части лица. Рухнув обратно на спину, я потянулась рукой к правому глазу. Как следует ощупав болевшую часть лица, я поняла, что её плотно облегает мягкая повязка, закрывающая правую часть лица и уходящая куда-то за волосы. Кажется, меня не хило потрепало при обвале, раз я вся обмотана бинтами. Вскоре я начала видеть чёткие очертания предметов и, наконец, нормально огляделась. Первым, на что натолкнулся мой взгляд, была металлическая решётка прямо напротив моей небольшой лежанки. Что-то мне подсказывает, что я точно не в больнице моего города. Как я вообще угодила в такую… ситуацию? Началось-то всё как обычно — я собралась в свой институт, перед этим хорошенько позавтракав и поболтав со своей подругой, которой, чёрт бы ей побрал, нужно было идти ко второй паре, а не к первой, как мне. Я села в автобус, добралась до института, а потом поднялась в аудиторию, где уже сидели некоторые мои одногруппники. Я присоединилась к их компании, и мы перешучивались вплоть до начала лекции. Её у нас вёл старый, но чертовски крутой Виктор Никифорович, который также, как и мы, постебался над некоторыми опоздавшими. Всё было спокойно до третьей пары, пока вдруг земля под ногами не заходила ходуном, а с полок и парт не начали градом сыпаться предметы. Мы тогда находились на первом этаже, поэтому и бросились всем скопом на улицу. Я же случайно зацепилась ботинком о порог и упала, ободрав руки и локти. Последним же, что я помнила была падающая на меня бетонная плита — пол второго этажа. А потом я очнулась тут. Конечно, я допускала мысль о том, что я каким-то неведомым образом оказалась тут, всё же, чего только в мире не бывает, однако, эта мысль была задавлена ещё одной — это просто глупый сон или предсмертные галлюцинации. Но в любом случае, я здесь уже больше, чем пятнадцать минут, поэтому, думается мне, что всё же это другой мир. Знать бы только, какой. Я вздохнула и потёрла рукой затылок, взлохматив короткие волосы. Та-ак. Это не моё тело. Плохо слушается, команды выполняет с опозданием, а ещё и жутко маленькое. Чёрт. Только не говорите мне, что я теперь в теле маленькой девочки? Супер. Спасибо хоть, не мальчик. Я вздохнула, вновь прикоснувшись к коротким волосам. Они были довольно мягкие, но забавно топорщились под рукой. Махнув головой, я только сейчас заметила широкую и почему-то длинную чёлку, что закрывала правый глаз, скрытый под повязкой, и была длиной аж до подбородка. Поймав непослушными руками прядь и чёлки, я принялась её разглядывать. В ужасном свете непонятно было, какого цвета были у меня волосы, однако, они точно не чёрные и не блондинистые. Скорее всего, русые или каштановые, как у меня. Я хмыкнула и поднялась на ватные ноги, придерживаясь рукой за стену, и сделала пару шагов. Онемевшие ноги начали покалывать, но это было даже приятно. Я довольно долгое время ходила по небольшой комнатушке три на четыре, пока мои ноги не устали окончательно. Потянувшись, я тихо сказала вслух: — Интересно, где я? Соответственно, мне никто не ответил, но я хотя бы услышала свой голос. Такой же, как и у моей маленькой семилетней племяшки. На некоторое время мне даже как-то взгрустнулось, я присела обратно на колючий плед и подтянула колени к груди, обхватив их руками. Я была из простой семьи, жившей в самом простом городке без звучного названия. Училась в школе, как все, вела себя как все, да и вообще была довольно простым и общительным ребёнком. Конечно, во время подросткового возраста я сильно поменялась характером, став более спокойной, но я в любом случае оставалась точно таким же обычным человеком, как и все остальные. Любила музыку, вкусно поесть и довольно сильно ленилась. Потом я окончила одиннадцать классов в школе, смогла поступить в институт на бюджетное место, ну, и всё. Я училась на ппоследнем курсе, и совсем недавно мне исполнилось двадцать три. Моя биография коротка и совершенно неинтересна — в жизни у меня не происходило ничего невероятно интересного, обычная жизнь обычного человека. Так может, этот мир — мой второй шанс на счастливую жизнь? С приключениями там, с какой-нибудь пиратской романтикой. Или я стану героем. А может, я попала в тело какого-нибудь персонажа? Хорошенько разворошив память, я так и не вспомнила девчонок, которые в раннем возрасте сидели бы за решёткой. Пожав плечами, я снова поднялась с лежанки, потому как ноги затекли, а мне самой вновь захотелось пройтись, пусть и по такой небольшой площади. Подойдя к решётке, я оглядела её. Простая, железная, чуть ли не ржавая, решётка. Ничего интересного или загадочного. Протяжно зевнув, я вытянула руки вперёд, потягиваясь, а потом периферией зрения улавливая что-то на своём плече. Заинтересовавшись, я развернулась так, чтобы тусклый отблеск факела падал на мою руку, и пристально вгляделась. Память маленькой девочки развернулась на полную катушку, когда я увидела, что находилось на моём левом плече. Глаза испуганно расширились, а из них как на автомате брызнули слёзы. Это была не моя реакция, а реакция той маленькой испуганной девочки, которая прекрасно знала, что выжженное на руке клеймо племени Огня и небольшие инициалы прекрасно показывает мой незавидный статус и ничтожное положение, а также собственное имя. Меня звали Айрис, и я — маленькая девочка, проданная собственной семьёй в рабство народу Огня.Пролог.
17 июня 2017 г. в 19:04
С хрипом воздух вырвался из моего рта. Грудь, сдавленная чем-то тяжёлым, едва приподнялась, даруя спасительный кислород. Всё в носу обожгло пыльным затхлым воздухом, а на лицо сыпались мелкие камешки. Кто-то тащил меня по каменной насыпи, перед этим скинув с груди невидимую тяжесть. Я не могла открыть глаз, мне было чертовски больно.
В спину впивались мелкие камни, иногда легонько вспарывая кожу на лопатках. Кто-то даже не старался тащить меня аккуратно, а я не могла ничего сказать — горло першило и сводило болью, а сухой воздух жёг лёгкие. У меня болели ноги, руки, вообще всё тело. С хрипом я старалась дышать ровно, но получалось, увы, через раз.
— Вот ещё одна, — сухо произнёс кто-то, опуская мои ноги, которые шлёпнулись на какой-то острый камень. Из глаз брызнули слёзы от боли, но даже по-человечески вскрикнуть у меня не получилось. По щиколоткам стекала какая-то жидкость. «Кровь. Моя кровь», — догадалась я.
— Где ты её нашёл? — безразлично спросил второй человек. Я попыталась раскрыть глаза, но у меня снова ничего не получалось. Словно что-то специально не давало мне этого сделать. Более того, я не ощущала правую сторону своего лица, она словно онемела. Кожу на лице что-то неприятно стягивало и большая часть болевых ощущений приходилась на эту область.
— Там же, где и остальных. В завалах. Видать, западный тоннель обрушился, когда мы старались его расчистить от камней, — по шуршанию ткани я догадалась, что человек, тащивший меня, пожал плечами. — Жаль, конечно, что из всех недавно купленных рабов осталась лишь девчонка. Тьфу, столько денег потеряли.
Я сглотнула. Горло снова отдалось адской болью, словно мне засыпали в рот песка и заставили его проглотить.
— Чёрт, — выругался второй. — Её ведь и не перепродашь теперь. Кто захочет купить попорченный товар?
— На кой-чёрт вы её вообще в шахту работать потащили?
— Так не в бордель же! — отозвался второй с возмущением.
Это мало чем походило на разговор двух спасателей, которые вытащили из-под завалов дома девятнадцатилетнюю студентку института. Это вообще мало чем походило на разговор спасателей. Я напрягла слух, пытаясь оградиться от болезненных ощущений, которые ни в какую не хотели меня оставлять.
— Она хоть живая? — спросил второй. Видимо, получив кивок от первого, он оставил этот вопрос. — Лет-то ей хоть сколько?
— А чёрт его знает, — легкомысленно говорил первый. — Наверное, шесть-семь. Может, всё же попробуем её продать?
— А кому? — раздраженно спросил второй. — Её никто не купит. На кой чёрт кому-то одноглазая девчонка?
— Ладно, я понял, — устало ответил первый. — Потащили её обратно. Может, пристроим её пока к кухаркам, покуда она не поправится?
— Наконец-то нормальная идея. Хватай её за ноги и пойдём.