Увидеть свет

Доминик щёлкнул пультом и отвернулся к кофеварке. Ему не хотелось есть, и он надеялся, что крепкий кофе пробудит аппетит. Звук был совсем тихим, потому голос ведущей напоминал журчание воды. Но вдруг в нём промелькнули какие-то новые нотки, и Доминик резко развернулся к экрану, нащупывая пульт на столе. — …очередное циничное убийство. Однако по полученным нами данным на этот раз действовать мог другой человек. Кровавые подробности происшедшего засекречены в интересах следствия, но наш источник утверждает, что тело было расчленено полностью. Мы постараемся максимально полно… Доминик выключил телевизор, его виски точно взорвались болью. Ещё один убийца? Кто он?! Известие будто ударило: разве этот новый участник кровавой игры не решил перетянуть на себя всё внимание? Доминик согласился бы, что в нём взыграла ревность, если бы это не звучало настолько абсурдно. Но самое главное — теперь он желал знать любые подробности, хотел увидеть место преступления, выяснить каждую деталь, словно это помогло бы ему составить иную картину мира. От прежней не осталось больше никакого следа. *** Рик позвонил после обеда, когда Доминик уже не рассчитывал на это. — Слышал? — начал он сразу, забыв поздороваться. — О втором убийце? — Доминик проследил, что его пальцы дрожат, и почти со злостью сжал ладонь в кулак. — Да, я был там сегодня. Это, конечно, кто-то другой. Ужасно… — и замолчал, точно ожидая, как Доминик станет упрашивать продолжать. Приходилось сдерживаться. — Опять фотографировал? — вопрос, который не требовал ответа, но Доминик надеялся, что хотя бы подтолкнёт Рика к рассказу. — Да, да, — отозвался тот с какой-то заторможенностью. — Тебе, может, тоже не помешало бы посмотреть. Это… как живопись. Кубизм из человеческих тел. — Ты, кажется, чересчур часто сравниваешь смерть с искусством, — хмыкнул Доминик, хотя сердце его забилось чаще. — Может быть, потому мне и нужен твой взгляд. Он расчленяет тела, этот новый… И… Это ужасающая картина. — Ты немало расчленённых тел видел, что тебя ужаснуло? — уточнил Доминик, сдерживаясь из последних сил. Он готов был накричать на Рика, вытрясти из него детали и бросить трубку одновременно. — Он обматывает… каждый кусок тканью, вымоченной в крови. Наверное, в крови жертвы. То есть, вероятно, он сперва собирает кровь, как это делают на скотобойнях, — Рик выдохнул. — И пересыпает части тела битым стеклом. Ткань, кровь, стеклянная крошка… И всё это выложено так, будто инсталляция. Сумасшедшее современное искусство, а? — Возможно, последнее — лишь плод твоего слишком впечатлённого событиями воображения, — Доминик прикрыл глаза. — Собирался сбросить мне фотографии? — Уже, только что. Посмотри и перезвони мне. Хочу знать твоё мнение. Ни в чём не уверен… — Хорошо. Или напишу, если буду не в состоянии обсуждать, — и Доминик отключился. Сначала он потёр глаза, будто это помогло бы хоть немного успокоиться. Конечно, он был едва ли не на сто процентов убеждён, что это убийство совершил другой человек. Запавший ему в душу творец не издевался бы над своими жертвами, а подарил им что-то… Нечто качественно иное, почти как вечная жизнь. А этот… Доминик полагал, что у него не было никакой почтительности к краскам и холсту, которыми выступало тело. И потому это убийство вызывало отторжение. «Торжество смерти, — размышлял Доминик. — Противостояние Бога-творца и Дьявола, вот что это такое. Искажение Его изначальной идеи, надругательство над ней». Может ли Бог спокойно созерцать дьявольские козни или же он ответит на вызов? И каким будет такой ответ?.. Доминику не нравился ход мыслей, он поспешил открыть ноутбук и получить письмо от Рика. Вот только разархивировать папку с фотографиями он долго не решался. Когда же всё-таки перелистал их, задерживаясь на каждой не дольше пары секунд, ему показалось, что он уже видел подобную картину. Взяв себя в руки, Доминик снова — теперь внимательно — изучил снимки один за другим и остановился на том, где можно было рассмотреть всё место преступления целиком. И почти сразу же узнал полотно. Он быстро набрал номер Рика. — Этот новенький — плагиатор, — сказал он поспешно. — Что? — опешил Рик. — В каком смысле плагиатор? Он ведь… — Ты не появлялся на моей последней выставке? — спросил Доминик и тут же понял, что так оно и было. — Ты не был в галерее Анхелики, — он опять бросил взгляд на экран. — Картина висит в первом зале, это малоизвестный художник, де Савар сейчас только-только приняла его под крыло. Убийца воссоздал его абстрактное полотно. — Кошмар, — выдохнул Рик. — Если всё так, как ты говоришь, к автору будет немало вопросов. — Надеюсь, что это плагиат, — осознал Доминик весь ужас ситуации. — Но на всякий случай позвони де Савар. Она может быть в опасности. — С этой галереей что-то не так, — Рик повесил трубку. Доминик отложил телефон в сторону и придирчиво осмотрел фотографию, уделяя внимание каждой детали. Да, копия была поразительно точна, с одной оговоркой — автор полотна из выставочного зала не подразумевал никаких расчленённых трупов. Его работа называлась «Трансформация», и геометрия форм, выверенность линий, конечно, были выражены намного ярче, чем здесь. Убийца, кем бы он ни был, надсмехался над полотном, смеялся в лицо появившемуся раньше творцу. Вдохновлённый разрушительной идеей, он показался Доминику абсолютно безумным. Возможно ли, что смерть становится искусством, может ли человеческое тело превратиться в холст, в кладезь прекрасного после собственной гибели? Действительно ли первый убийца — художник и творец, а второй — преступник? Где эта тонкая грань, в чём между ними разница? Доминика мутило, он мечтал лечь и уснуть, но знал, что сны не придут, не будет ни дрёмы, ни грёз. Он снова и снова станет множить вопросы, ответов на которые не получит, а может быть, просто боится. *** — Не многовато ли психопатов-убийц в нашем городе, а? — спросил Эдгар, пожимая Доминику руку. — Ты, вижу, впечатлён недавними событиями. Доминик не ответил, Рик ещё не пришёл, но этот привычный совместный обед уже начинал угнетать. Даже подумалось, что пора отменить старую традицию. — Кажется, тебе не нравится беседовать об этом, — заметил Эдгар, подзывая официантку. — Может быть, обсудим выставку? Но и эта тема оставалась непростительно острой, Доминик лишь чуть качнул головой. Убийства и искусство столь тесно сплелись в его сознании, что он не мог отделить одно от другого, и это пугало, очень сильно пугало. — На тебе лица нет, — на этот раз Эдгар говорил без всякой шутливости в голосе. — Если встреча причиняет тебе дискомфорт… — Я в порядке, — чересчур резко прервал его Доминик. — Правда… — Эдгар недоверчиво смотрел на него. — Мне не слишком хочется болтать, но я не откажусь провести время с друзьями. А последнее убийство напоминает о выставке. — Да, Рик сказал мне, — прервал Эдгар тут же. — Давай дождёмся его, и всё пойдёт, как обычно. Доминик прикрыл глаза, пытаясь понять, откуда взялось неприятное волнение. Будто бы кто-то вглядывался в него, буквально пожирая глазами. Подавив желание осмотреться, чтобы отыскать наблюдателя, он чуть улыбнулся. — Сумасшедшие времена, — слова прозвучали неестественно, но Эдгар сделал вид, что не обратил внимания. — И то верно, — подхватил он. — С людьми что-то происходит. — Ты уехал бы в город поменьше, если бы у тебя появилась возможность? — спросил Доминик, больше из потребности обозначить эту внезапную мысль. — Может быть, — Эдгар усмехнулся. — Хотя я не умею жить скромно. — Это чувство… Будто все вокруг сошли с ума, — Доминик едва не схватился за виски. — Может, проще уехать? — Ты пугаешь меня, — на губах Эдгара была улыбка, но в глазах замерла тревога. — Это, конечно, вполне оправданно, тем более что ты восприимчивей любого другого человека, но… Доминик смотрел на него, почти не мигая, пытаясь распознать по лицу, не определил ли Эдгар его диагноз. — Простите, я задержался на работе, — подошёл к столику Рик. — О чём вы тут беседуете?.. С облегчением Эдгар переключил внимание на него, и Доминик убедился, что всё-таки чем-то обеспокоил друга. *** Личность последней жертвы некоторое время оставалась загадкой для следствия. Об этом не раз говорили в новостях, и Доминик уже привык считать, что она так и будет тайной, но этим утром карты оказались раскрыты. — …Бернар Дюваль, — назвала диктор. И тут же появилась фотография улыбающегося мужчины средних лет. Его немного растерянное лицо заставило Доминика вздрогнуть. Он обладал потрясающей памятью и перепутать кого-либо просто не мог. Перед ним был тот самый человек, что столь пристально рассматривал The Light. Выключив телевизор, будто это помогло бы успокоиться, Доминик недолго раздумывал, а потом всё же решился набрать Рика. — Доброе утро, — с вопросительной интонацией поздоровался тот. — Что-то случилось? Доминик пожалел, что взялся за мобильный, но теперь уже было поздно отступать. — Только что увидел, кто жертва второго, — сказал он отрывисто. — Доброе утро, — это звучало как издёвка. — Ты, что ли, его узнал? — Рик, безусловно, помнил, какой способностью обладает Доминик, потому в его голосе не было никакого удивления. — И где ты с ним сталкивался? — В галерее Анхелики. Он смотрел на мою картину, я предположил, что это и есть покупатель, — рассказал Доминик, не в силах сдерживаться. Ему хотелось открыть правду — хотя бы её часть, чтобы таким образом предотвратить снежную лавину догадок, которых у него стало слишком много. — Надо бы уточнить, не покупатель ли это, — зачем-то предложил Рик. Доминик вспомнил последние е-мейлы Алекса. Фамилия того, кто собирался заполучить картину, была другой. — Покупатель некто Норт, — пояснил он спокойно. — Почему тебе любопытно? — Ты сам сказал, что полагал — Дюваль хочет купить картину, — Рик замолчал, будто задумавшись. — Не против, если я поделюсь с федералами? Вдруг для них это окажется важным? — Это ведь подтверждает твоё предположение, не так ли? — усмехнулся Доминик. — Ты всё-таки мечтаешь быть не только фотографом кошмаров, но и следователем? — Ничего подобного, просто это дело отчего-то занимает все мои мысли, — запротестовал Рик. — Спасибо, что позвонил. В этой фразе звучало, в том числе, и понимание, что Доминик отступил от заведённого порядка. — Потом расскажи, если узнаешь что-то интересное, — он почти разозлился на себя из-за неловкости и беспомощности, скользнувших в голосе. — Конечно, — и Рик первый повесил трубку. Наверняка, ему не терпелось выложить новую информацию тем, кто занимался расследованием. Доминик сел на диван и сжал виски пальцами. Он давно не ощущал приступов мигрени, но сегодня уже почувствовал её приближение. Можно было, конечно, попытаться отсрочить или остановить неизбежное, однако Доминик не хотелось пользоваться обезболивающими. Боль словно могла очистить его, выскоблить из души ростки тьмы. Осветить, как тот яркий, рассекающий луч света на его картине. «Я не должен её продавать», — отчего-то решил он. *** Работать он не мог. Мигрень навалилась, будто океанская волна, сбила с ног, смяла все защиты. Доминик не сумел вспомнить настолько же чудовищного приступа, но в чём-то признавал, что заслужил и эту боль, и эту слабость. Он был повержен самим собой. Разве не он недавно совершил несколько греховных действий, нарушавших внутренний кодекс? Быть может, это и есть расплата? Мысли такого рода почему-то приносили удовлетворение, и Доминик снова и снова смаковал их, прокручивал и представлял то так, то этак. Когда зазвонил мобильный телефон, не было желания отвечать, но всё же потянулся за ним из чистого упрямства. — Доминик Вэйл? — вежливый и будто бы холодный голос заставил поморщиться. — Да, это я. — Позвольте представиться, Саймон Рид, федеральный агент. Мне бы хотелось назначить встречу. Нам нужно поговорить. — Это из-за… этих убийств? — догадался Доминик. — Я нездоров сегодня. — А как насчёт завтра? — Саймон говорил спокойно, убедительно и словно с затаённой лаской. «Будто уговаривает ребёнка», — сравнил Доминик. — Мы можем встретиться в два часа дня, — сказал он вслух. — Где вам удобно? Допускать федерала в свой дом Доминик не спешил. — Ресторанчик «Серебряная заводь»? — предположил Саймон. Предложение вызвало тревогу. Именно там Доминик раз в месяц обедал совершенно один. Совпадение, или Саймон знает о нём больше, о чём и намекает таким незамысловатым образом? — Хорошо, я буду там, — согласился Вэйл, помедлив. — До завтра, — и трубка отозвалась короткими гудками. Доминик прикрыл глаза, стараясь не шевелиться, чтобы вспыхнувшая с новой силой головная боль хоть чуточку успокоилась. Может быть, было неправильно соглашаться? Или стоило выбрать другое место? Впрочем, Доминик решил, что должен сыграть теми картами, которые раздала ему судьба. Казалось бы, встреча ничего особенного не значит, вполне вероятно, что Саймон Рид просто жаждет из первых уст услышать рассказ о том, где последний раз видели Дюваля, но Доминик безошибочно определил, что это лишь верхушка айсберга. Такое случается, за маленьким, не имеющим смысла событием таится нечто иное, глубокое, а порой — даже страшное. Чувствовали ли жертвы что-либо подобное, когда говорили с теми, кто превращал их тела в холсты?.. С усилием отмахнувшись от этой мысли, Доминик дотянулся до прикроватной тумбочки и нащупал упаковку таблеток. Не осталось времени терпеть боль. Нужно было разработать тактику, точно завтра ему предстоял не разговор, а короткая и разрушительная война.