Имперский феникс

— Ребята, прикройте! Иду на прорыв! Автопушка глухо загрохотала, и фигурки гвардейцев, точно муравьи, бросились вперед, на штурм гряды, сложенной из различного мусора и обломков обшивки звездолета. Желтые лучи, вырываясь из стволов лазганов, прожигали дыры в фанерных залатанных мишенях с намалеванными зеленой краской мордами. Из динамиков грохотали выстрелы примитивного оружия орков. Кричавший боец карабкался по баррикаде, сжимая в руке алый штурмовой флаг. Остальные вальхальцы метким огнем прикрывали его восхождение.       Некоторые короткими перебежками пытались догнать солдата. За несколько прыжков боец взобрался на самый верх, поразив очередью из лазгана одну из мишеней и воткнул знамя в металлолом.       Роман Андреевич, комиссар 9-го полка, щелкнул кнопкой хронометра.       Сегодня у рядового Никифорова результаты гораздо лучше. Вернулась инициативность, смелость. Надо будет вычеркнуть его из расстрельного списка, впрочем… стоит подождать реального боя. Лишь бы все обошлось. С мостков, идущих по периметру бывшего грузового отсека звездолета- сухогруза, было прекрасно видно каждый участок тренировочного зала. — Вперед, засранцы! Салаги чертовы! Вперед! — грубый, гнусавый крик Кувалдорина, сержанта отделения свежих призывников, можно было услышать даже на мостике идущего рядом крейсера. Комиссар покачал головой. Ранее бодрый, исполнительный ефрейтор, получивший звание унтер-офицера, сильно изменился. Казалось, солдат вырвался из окружения рядовых только ради того, чтобы отомстить им всем за прежние унижения и только. Роман даже задумался, перевешивает ли исполнительность Кувалдорина его подавление новоприбывших призывников? Хотя, какие они новички? Парни, прошедшие ад осажденного города и тоннельные схватки с еретиками. По крайней мере, так было в официальных рапортах. В том числе, и в докладе неофициального предводителя их скромного отряда…       Зашипела дверь на мостках, и рядом загрохотали четкие шаги. — Опять подглядываете за гвардейцами, комиссар? — раздался громкий, несколько сиплый голос.       Комиссар развернулся к говорившему. Перед политофицером стоял широкоплечий человек в форменном кителе, прикрытом стальной кирасой с гравировкой двуглавого орла. Очень умно скрывать свою полноту броней — заодно складывалось впечатление бывалого вояки, никогда не снимающего панциря.       Павел Михайлович Тотоновко. Полковник 9-го полка. На широком, лишенном всякой растительности лице с маленькими глазками расплывалась широкая улыбка. Толстые губы заметно дрожали. Боится, пусть и имеет достаточно мужества этого не показывать. Впрочем, кто не опасается комиссаров?       И эта отвратительная привычка обращаться ко всем без традиционного, сугубо вальхальского «товарищ»… Слишком, слишком многое полковник перенял у генералов и губернаторов-иномирцев, с которыми ему приходилось тесно общаться. Может, сместить его ненавязчиво? Майор Бромов с весьма незаурядными стратегическими познаниями мог бы неплохо раскрыться на должности полковника. Однако, и в пухлом командующем был толк — мастерское умение выбивать из планетарных губернаторов повышенное снабжение, да еще так, что те сами готовы отдать последнюю рубашку ради гвардии. Более прямолинейный Бромов так не сможет.       Интересно, а что тут, над тренировочным залом, забыл полковник? Послал бы солдата, если была необходимость обеспечить присутствие политофицера на мостике или в штабе. Однако, комиссар спросил иначе, встав в несколько отстраненную позу и посматривая на вальхальца лишь краем глаза.       Не подглядываю, а наблюдаю, товарищ полковник. Это — важнейшая часть моей работы, — комиссар обвел рукой зал, — а отсюда прекрасный обзор. Находясь здесь, вы могли бы заметить, что рядовой Никифоров с блеском прошел имитацию штурма и установил флаг на наиболее видном месте, — алое знамя было уже снято, а взвод строился для марша. Сияющего Никифора можно было узнать даже с высоты. — Или обратить внимание на сержанта Кувалдорина. Он в очередной раз продемонстрировал не самые лучшие черты своего характера, — призывники, качающиеся от усталости, из последних сил держались вытянутыми по струнке, пока сержант каждому в лицо высказывал всё, что он думает о родном мире бойцов, их подготовке и перспективах. Стоит провести с ними беседу, поднять боевой дух туда, куда его загонял Кувалдорин. —      Да как же вы их запоминаете всех? — развел руками полковник. —      Мне очень нравится читать, а личные дела бывают крайне увлекательными, и все как-то само собой откладывается в памяти, — усмехнулся Роман, вспомнив бессонные ночи, когда ему приходилось обложиться кипами бумаг, скрупулезно вычитывая, зазубривая каждую строчку. Все ради того, чтобы составляя мнение о том, с кем же предстоит иметь дело — с паникером, настоящим солдатом, будущим еретиком или перспективным офицером. — Не пробовали полистать, Павел Николаевич? —      Пробовал, когда был помоложе, — с грустью кивнул полковник. — Однако смог запомнить только имена офицеров. Надеюсь, никто не обвиняет меня в черствости из-за этого? Мол, совершенно забываю о солдатах и все такое? —      Это вряд ли. Солдат интересуют куда более приземленные вещи. Заботы о них оставьте на мне. —      Однако, может, вы расскажете о ком-нибудь из солдат? Из тех, кого бы вы посчитали интересным? Все же, стоит начинать рано или поздно — когда дадут генерала, я же никого и не вспомню.       Комиссар усмехнулся, пытаясь скрыть отвращение. Видно же, что полковнику плевать на своих людей, только выделиться хочет перед политофицером. —      Интересным для вас? — Роман почесал гладко выбритый подбородок.       Действительно, а на ком вообще стоит заострить внимание? Полковника никак не заинтересуют обычные солдаты, надо ему представить тех, кто потенциально пополнит ряды офицеров. Возможно, заочное «знакомство» с командиром полка поможет им достичь подходящих должностей без особых препон? Комиссар быстро прочесал орлиным взглядом зал и с облегчением заметил, как минимум, одного подходящего бойца. — Можно. Есть у меня на примете парочка занятных личностей. Взгляните, вон, лихорадочно мечется по всему лагерю.       Вальхалец показал рукой вниз. Полковник, навалившись на перила, потянулся вперед, силясь разглядеть в мешанине солдат указанного человека. —      Да они тут все, комиссар, шныряют туда-сюда…       Роман подавил тяжелый вздох — тут всего две неполные роты, не больше двух сотен людей, а старший по полку не способен среди них найти одного выделяющегося поведением человека. Вон же она! Невооруженным глазом можно легко обнаружить. Стройная, изящная девица в расстегнутой шинели, развевающейся у нее за спиной, точно плащ, скачущая от одного бойца к другому. —      Белобрысая девушка возле стрельбища… Теперь у имитации штурма, теперь возле тренажерного зала… — давя в голосе раздражение, отмечал Роман, наблюдая как Тотоновко вертит головой из стороны в сторону. —      Прям вихрь, а не девка… Только вот больно тощая… — полковник резко обернулся на комиссара, изобразив на лице обеспокоенность. — Солдат недокармливают?! —      Все в порядке — телосложением просто не вышла. Дурная наследственность. —      И что же в ней такого занятного? Кроме того, что энергична сверх всякой меры. Да и чего она бегает? Чай, не в бою. —      Рядовая Шатова опять потеряла свою подопечную. Стоит ей лишь на минутку прикорнуть, как Ковальски мигом сбегает и прячется. Вот сейчас ищет. —      Так что же не сделать какое-нибудь внушение там или еще чего? Потерять своего подчиненного — это недопустимо и рушит всю дисциплину на корню. —      Не поможет — Шатова старательная девушка, но у всех были и ошибки, и неудачи. И Ковальски я тоже не собираюсь учить — Шатова должна справиться сама. —      А с чего вы ее так выделяете? Неужели нет других солдат, поспособнее? —      Есть, конечно, но тут дело хитрее. Шатова хороший боец, это отмечают в ее взводе, и даже больше — она смогла вести группу призывников в захваченном городе. Поэтому я хочу проверить ее. —      Пока она и с одним-то не справляется. Уверены, что это та самая Шатова? —      Может, тот, кто просил навести орбитальный удар на еретиков, все же погиб под бомбами? —      Нет, Шатову я узнаю. Ее лицо сложно забыть или спутать с кем-то, — комиссар невольно вспомнил искаженное ужасом худое, перепачканное грязью окопа лицо. Их первая с Шатовой встреча, ее первый бой и первая паника.       Однако, она справилась, выскочила из окопа под пули, когда Роман сунул ей выроненный лазган и заставил прокричать литанию. — И я в нее верю. Есть в ней нечто большее, чем в обычном человеке, и она обязательно проявит себя с лучшей стороны. «Обычный человек». Комиссар невольно улыбнулся — нужно быть слепцом или полным глупцом, чтобы не увидеть в Шатовой как минимум мутанта, хоть и совсем не уродливого. —      Тогда, может, пари? — полковник протянул руку. — Я ставлю, что она провалится. Уж простите мой скепсис, но не способен человек, вытащивший необстрелянных призывников из лап еретиков, спасовать перед всего лишь одним солдатом. —      Пари? — Роман Андреевич резко развернулся к Тотоновко. Тот сделал поспешный шаг назад и даже слегка пригнулся. — Пусть так. На бутылку амасека. —      Всего бутылку? Думал, вы оцените ее в ящик, — полковник, обхватил большой ладонью кисть комиссара и мелко потряс. —      Раз уж мы уладили основную проблему, то разрешите поинтересоваться — часто ли вы любите прогуливаться по звездолету в свободное время? — спросил Роман, помассировав освобожденную руку. Полковник внезапно принял серьезный вид. Похоже, дело действительно важное. —      Это разговор не для всех, поэтому я решил найти вас лично. Нам ни к чему лишние слухи — адъютанты, по моим наблюдениям, очень болтливы. Пройдем в мой кабинет.              ***              Быстрее! Быстрей! Руки нашарили спрятанную между трубами небольшую лакированную шкатулку из темного дерева. Грязь, скопившаяся в схроне, так безбожно измазала ее, что девушка скривилась от омерзения, колдуя над кодовым замком. Даже лишней тряпицы не было, чтобы протереть крышку. Проклятая служба в проклятой гвардии с отмороженным отребьем и ксеносами… Наконец, замок поддался. Тонкие пальцы, в нескольких местах прикрытые пластырями из-за свежих мозолей и царапин, отворили крышку. На дне, оказавшемся всего в трех-четырех сантиметрах от крышки, темнела линза гололита. Однако Джейн интересовал не он. Ноготь нашарил щелку между дном и стенкой, но прежде, чем продолжить, девушка посмотрела по сторонам и прислушалась.       Ничего.       В коридоре не было никого, только гудели системы жизнеобеспечения да скрипел от старости корпус старого звездного сухогруза. Ксенос должен еще спать, и не скоро заявится. Не говоря уже о том, что Джейн перевела будильник на полчаса вперед вместо необходимых десяти. Облегченно выдохнув, Ковальски приподняла фальшивое дно. Под миниатюрным гололитом виднелось месиво из микросхем, облаченных в золоченные кожухи, и две знакомые детали — крохотные наушник и микрофон, размером с пуговицы для рубашек. Дрожащими от волнения пальцами, девушка надела наушник и сверилась с хронометром.       Время вокс-обмена пришло. —      Мам, пап… Это я, — дрожащим голосом проговорила Ковальски в микрофон. Кодовая фраза, совсем не похожая на начало радиопередачи, должна была смутить любого незримого подслушивателя в коридоре рядом. От перехвата сообщения защищала надежная техномагия жреца. —      Джейн, мы на связи, — раздался ответ в наушнике. Это был дознаватель Джим. — Есть помехи, но слышим тебя внятно. Что со спящим агентом? Нашла Снайпера? —      Я тут уже давно. Служба оказалась тяжелее, чем я думала. Вчера… Саймон свалился с мостков у реакторов. Он разбился, а я ничего не могла сделать. Я опоздала.       В наушнике раздался целый хор голосов. У передатчика наверняка собралась вся ретюна. Сейчас они переполошились от новости, даже техножрец заскрипел что-то нечленораздельное. Подумать только, с его-то степенностью да сорваться на скрежет… —      Что? Повтори! — Джим явно не верил, Проклятье! Все же и так четко было! Снайпера назвали для конспирации Саймоном, и сообщение, что он погиб, было весьма однозначным. —      Говорю по буквам! — проскрежетала Джейн, нарушая всю маскировку. Ей довольно общества грубых гвардейцев-ксенофилов, жалующих мутантов и прочих монстров Пустоты. Пора бы уже заканчивать затянувшуюся миссию. —      Умер, могила, ересь, разорвало. На другой стороне воцарилось долгое молчание. Наконец, инквизитор лично обратился к девушке. —      Джейн, сосредоточься. Твои эмоции не должны брать над тобой верх. Не нарушай кода, иначе тебя кто-нибудь заподозрит. Ты меня слышишь?       Девушка, тяжело дыша, машинально кивнула. —      Прости, пап, похоже, я подвела тебя… — Джейн вытерла выступивший на лбу пот. Вдруг обман вскрылся? Что, если ксенос уже проснулся и уже шныряет где-то рядом? Только этого не хватало. —      Спокойно. Что с ксеносом? Ты ее видела? Знаешь, в каком она отряде? —      Комиссар в этом проклятом полку совсем поехавший, прости меня, Император… Он назначил старшей надо мной Шатову… эту проклятую, остроухую мутантку из какого-то грязного подулья. Это ужас! Это позор! Я же человек… — девушка не скрывала своих настоящих эмоций. Родившись на спокойном агромире, она редко видела искаженных монстров, родственных людям, но презрение к этим отбросам генетики Император велел не испытывать никакой жалости. И она, верная Золотому Трону, ненавидит эту мерзость всеми фибрами души.       Стой! «Назначил старшей мутантку»? Они так скрывают присутствие ксеноса? И о чем вообще думает комиссар?! —      …я не знаю, что мне делать. Мутант будет следить за мной, пока я не освоюсь в полку. Мне так страшно… Вдруг она… Джейн хотела сказать «меня раскроет», но вовремя смогла совладать с собой и, закрыв лицо, всхлипнула. Однако слезы оставались настоящими — гордость, честь, сама суть человека была попрана, едва Джейн опустили ниже мутанта.       Девушку даже не волновало, что этот недочеловек оставался, несмотря на происхождение и разрушенный генотип, опытным ветераном. —      Мы этого не допустим, — голос Джима звучал уверенно. Дознаватель пытался поддержать новоявленного агента. — К комиссару постарайся без лишней надобности не приближаться. Он либо дурак, либо заодно с эльдаром… —      Я так хочу домой. Пусть там и было плохо, но тут еще хуже! Лазутчица подала кодовую тему — она запросила эвакуацию — и на стороне инквизитора после короткого замешательства начался спор. Микрофон они не выключили, и слова хоть как-то, но можно было различить. —      Я готова пробраться на корабль и вытащить ее… — подала голос Линда, бывшая чиновница. Джейн сразу представила себе, как эта женщина, по своему обыкновению забравшаяся на диван с ногами, вскакивает и наклоняется к седому инквизитору. —      Нет! — был ответ Линде. — Слишком рискованно. О чем подумает ксенос, если мы вытащим агента прямо из-под его носа? Все эти еретики лягут на дно, и мы еще не скоро хоть что-то от них получим. Тем более сам комиссар, если рассматривать худший случай, на их стороне. —      Тогда что? Оставим ее там?! —      Не совсем… Но у нас нет выбора! Мы далеко не всегда властны над судьбой и положением. Особенно сейчас. Джим, микрофон! — голос инквизитора стал куда четче — он поднес микрофон ко рту. — Джейн… Мне тяжело тебе сообщать об этом, но сейчас мы тебя не сможем забрать…       В груди Ковальски все оборвалось. Ее не заберут. Бросают на поживу монстру! Вздрогнув, девушка продолжила слушать сообщение. Она должна выдержать испытание, посланное Императором во что бы то ни стало. —      …твоя задача изменилась. Волею Императора, ты смогла приблизиться к ксеносу. Теперь ты должна заменить Снайпера на его поприще. Я понимаю, что мы не готовили тебя к такому, но ради Империума, ты должна приложить все усилия и втереться в доверие к ксеносу. —      Но… эта тварь… —      Джейн! — в голосе Инквизитора прорезались металлические нотки.       Может, он еще мог простить горничной, приносящей рекаф и разбирающей бумаги, высказывания своего мнения, пусть и не самого приятного, но агенту… Агент, как гвардеец, как богоподобный космодесант, должен сражаться до самого конца без обсуждений и пререканий. Встать намертво в борьбе со зловредной заразой галактики. Я справляюсь! — произнесла Ковальски после небольшой паузы. —      Император ниспошлет мне мужества выдержать само присутствие этого монстра, но меня гложат сомнения. Когда я заглядываю в эти раскосые глаза, меня охватывает гнев. Когда на стрельбище она смотрит на меня, скалится и говорит «Стреляй! Император ждет этого!» я едва держу себя в руках и трясусь от ужаса — а вдруг послушаюсь? Вдруг с криком «Есть!» застрелю её?! Её, а не мишень! Пусть Император и простит меня за это, но ее дружки-предатели тут же разорвут на клочки мое тело. И она… Она точно чувствует мой страх, словно видит меня насквозь… и пользуется этим. Эта тварь хочет моей крови, хочет спровоцировать меня на выстрел!       Джейн всхлипнула и оскалилась. Каждое слово четко срывалось с губ, полные праведного гнева, злости, но слезы, повинуясь предательскому страху, текли из глаз, оставляя темные пятна на расстегнутой шинели и форменной гимнастерке. —      Этот ужас не передать словами. Мне страшно. Кажется, я схожу с ума… Порядок нарушен… Вокруг меня только хаос, а я как островок в бушующем… —      Джейн, возьми себя в руки! — оборвал девушку Инквизитор. Когда он желал, то из святого отца и наставника легко превращался в требовательного и жесткого служителя необходимого режима. — Империум…       Империум нуждается в моей помощи! — Джейн нахмурилась и чуть наклонила голову. — Я повторяю эти слова изо дня в день. Они вдохновляют меня на битву, на сражение с силами Зла! Но отец, это проклятье — держать свою ненависть, жажду бороться в узде! —      О, Джейн, вот ты где! — узкое лицо с раскосыми глазами, обрамленное светлыми волосами, появилось точно из ниоткуда. — Я тебя ищу повсюду…       С криком Ковальски шарахнулась в сторону, громко захлопнув шкатулку и прижав ее обеими руками к груди. Микрофон-пуговка выпал из рук и исчез на темном полу. Нелепо откатившись от схрона между трубами, девушка спиной прижалась к стене. Напротив, в метрах двух-трех, возвышалась эльдарка и недоуменно смотрела на человека.       Всё! Попалась! Помощи ждать неоткуда. Надо убить её!       Немедленно!       Ковальски поискала глазами лазган, но он оказался намного ближе к ксеносу. Просто не удастся схватить его раньше Шатовой и выстрелить. —      Эй, — голос ксеноса был мягкий, вкрадчивый. Строит из себя заботливую добрячку! Проклятая бестия, что б ты сдохла в адских муках! — Джейн, что ты там прячешь? Учти, если это обскура, я обязана сообщить сержанту. Не знаю, какие там порядки у вас на флоте, но в гвардии нам не нужны наркоманы…       Что? Обскура?! Неужели, она подумала, что ее разговор был просто сам с собой из-за наркотических галлюцинаций? Какая же она… дура. Девушка почувствовала облегчение — неужели ксенос действительно ничего не понял? —      Джейн! — Эля, расставив ноги, уперла руки в боки и выразительно посмотрела на человека сверху вниз. Голос зазвучал более резко. Ксенос довольно быстро перешел от мягкого выяснения к жесткому требованию. — Что там у тебя?       Медленно сглотнув, Ковальски протянула Шатовой шкатулку замком вперед. —      Это… — голос дрожал по-настоящему, — из дома… Память…       Открыв крышку, девушка нажала на кнопку гололита, и над шкатулкой засияло синеватое изображение самой Джейн в комбинезоне, обычном для пустотников, в окружении ретюны Инквизитора. Все были одеты в грубое облачение пустотников, некоторые пририсовали себе шрамы, чтобы было сложнее узнать. Сам Инквизитор, в скафандре бригадира ремонтной бригады, сидел на стуле рядом с Джейн. Он настоял на своем присутствии — вряд ли его могли в таком амплуа узнать враги, а новому агенту нужно явное напоминание о возмездии Императора как тем, кто поднимет руку на его верноподданных, так и тем подданным, что попытаются предать Империум. Суровый взгляд ясно напоминал о последнем даже с нечеткого пикта. —      Это… твоя семья? — ахнула Шатова. Джейн кивнула и затряслась. —      Последнее, что от них осталось. Когда мне страшно, я пытаюсь поговорить с ними. Это успокаивает и придает сил. Но… такое поведение странное, и я поэтому прячусь. —      Да и личный гололит — удовольствие не из дешевых. Наверное, на кораблях у тебя его пытались отобрать матросы? — девушка кивнула. Неужели, ксенос поверил? Такой хитрый, коварный, а повелся на простенькую ложь… Или нет! Может, она сейчас играется, пытается усыпить бдительность перед тем, как напасть?!       Но Шатова только аккуратно закрыла крышку шкатулки. Прижав передатчик к груди, человек с испугом взглянул на чудище. Неужто действительно купилась? Та лишь улыбнулась, присела к девушке и обняла ее. Ковальски скривилась от страха и омерзения. Захотелось вцепиться ксеносу в горло и задушить.       Но нельзя!       Надо вытерпеть эту мерзость! Ради Императора!       Ради самого Империума и всего Человечества! —      Джейн… — тихо произнесла эльдарка. — Я понимаю, что тебе страшно. Твоя семья осталась далеко позади, но теперь полк должен стать твоей новой семьей. Пойми это и прими, иначе никак. —      Д-да… — сквозь слезы пробормотала Ковальски — ей тяжело, омерзительно, но она должна подыграть. Должна! Империум нуждается в ее решимости.       И она не разочарует!       Дрожащей рукой девушка приобняла ксеноса.              ***              Еще один из многочисленных отсеков сухогруза был превращен в казармы путем перестройки множества пустых контейнеров в подобия жилищ. Во многом это произошло по настоянию капитана — так он смог вместе с полком погрузить и товары. Комиссар с полковником не возражали. Они видели выгоду в том, что солдаты расположены обособленно от матросов — и контроль лучше, и безопасность, пусть и пришлось разделить полк на несколько отсеков из-за многочисленности личного состава.       Устало кивнув караульным на входе в отсек, Эля повела Джейн к контейнеру их огневой команды, больше народу там все равно не помещалось, и так места не хватало. —      Заходи, — быстро велела эльдарка. Она устала искать Ковальски по всему звездолету, который, ни много, ни мало, а полтора километра в длину, а тут еще и новая выходка подчиненной — перевести будильник на полчаса вперед! Это же надо было додуматься! Да, память о семье важна, но надо же вести себя подобающе.       Мысли о том, что над мутантом мог подшутить кто-то еще, у Эли не возникало — кому еще могло потребоваться усыпить эльдарку, и так страдающую хронической сонливостью, как не ученице? Едва рекрут впорхнул в помещение, Эля ввалилась следом, и направилась прямиком к своей кровати, громко заявив: —      Мы дома! Пусть дом и представлял из себя маленькую комнатушку с отделенной простыней женской «половиной», там было все самое необходимое. Даже самодельный столик из корабельного металлолома и стальной самоварчик для танны. Впрочем, там и обычную воду можно было греть, только привкус горьковатого напитка оставался. —      Рад за вас, — донесся ответ хмурого гвардейца-великана, тыкавшего пинцетом в свою механическую руку. Сам протез был подключен кабелем к квадратному кирпичу с черепом и шестерней на панели. Обычная регламентная проверка. Эля такую же операцию проходила у полкового механикуса неделю назад — ее рука слишком сложная для «сборки-разборки» на коленке. —      Что-то вы сегодня рано, — с койки, над которой висела на длинном проводе лампочка, приподнялся полноватый старик. На гимнастерке сверкали погоны ефрейтора. В руках ветеран держал книгу. Наклонив голову, человек поверх очков взглянул на вошедших. — Как все прошло? —      Все про-о-осто замечательно, — выдала Эля, проходя мимо старика и завалившись на свою кровать. Стояли они рядом. Сапоги с громким звоном ударились о железную стенку контейнера. — Немного строевой, немного огневой и очень много беготни. Настолько, что мой будильник сработал намного позже… —      Фраг! — рявкнул вдруг Гром, особо не вслушивавшийся в разговор — его больше интересовали собственные электронные внутренности. Похлопав по столу, великан выругался еще раз, перепугав Джейн, едва успевшей присесть на краешек своей койки. — «Усилок»! Где, что б его, «усилок»?! —      Ты его не приносил, — флегматично отмахнулся старик, пересевший поближе к остроухой. — Ты давай поподробнее «что», «как»… Будильник цел? —      Твою же мать! — великан повернул голову к эльдарке. — Эль, не сбегаешь? … —      Нет! — резко отрезала девушка. — Я уже набегалась на сегодня! —      Я могу… — подала голос Джейн, рывком вскочив с койки. —      Сидеть! — рявкнула Эля на подчиненную и, приподнявшись на локте, обратилась к однополчанину. — Она опять исчезнет, мне ее до старости не найти! В отличие от нее, я тут не служила и не знаю всех закоулков. —      Ну, положим, до старости у тебя есть все шансы, — ухмыльнулся Гром, подмигнув Джейн. Девушка очень медленно, косясь на эльдарку, подошла, и вальхалец шепнул. — У меха отдельный ящичек для меня. Попроси… —      Гром! Но Джейн уже сорвалась с места, только входная дверь хлопнула. Эля, проводив печальным взглядом ускакавшую девушку, вновь легла. —      Я сойду с ней с ума! — эльдарка закрыла голову руками. —      Ну, мы с тобой ведь не сошли, значит и ты справишься, — был ответ.       Эля, нахмурившись, бросила злобный взгляд на Грома, отпустившего колкость. —      Это в твоем присутствии она становится неуправляемой! — громко заявила девушка. —      Или просто ты — никудышный командир, — с ухмылкой парировал великан. Эльдарка, спрыгнув с кровати, зарычала — это издевательское отношение Громова начало переходить любые рамки. Стоило появится Джейн, как он вдруг вспомнил об Имперском Кредо с ярой ненавистью к мутантам и ксеносам. —      Эля, не проведаешь Влада? — попросил Дед. Он успел подняться и мягко взять девушку за плечо, пресекая любую попытку начать рукоприкладство. Услышав его голос, эльдарка чуть успокоилась. — Заодно проветришься, сбросишь напряжение… —      Я в порядке, — выдохнула эльдарка, пытаясь удержать эмоции в себе.       Повышать голос на ефрейтора она не могла — он был и оставался самым близким ей человеком во всем полку. —      Вот не надо мне «ля-ля», — старик развернул эльдарку лицом к себе. — Я- то думал, вот комиссар подошел, мозги вправил, как у меня не получилось, но ты просто переключилась на новенькую. Раньше измывалась над собой, теперь над ней, — Эля захотела возразить, но Дед поднял ладонь, призвав эльдарку к молчанию. — Да, все мы тяжело пережили гибель Снайпера. В гвардии это частое явление — терять товарищей, и ты должна найти способ переносить утрату. —      Можно напиться, — предложил Гром. — Это плохой способ! — отрезал Дед. — Так недолго спиться — сначала теряешь одного, потом другого, глядишь, один и останешься, а это уже прямой путь в могилу. —      Ну да, есть такое, — пожал плечами рослый вальхалец. — К тому же, я до сих пор помню твоего «простого орла» и то, как Влад тащил тебя до казармы на руках, после того, как ты к нему приставала. —      Гром! — Эля рывком развернулась, густо залившись краской. Той далекой ночью между ней и Владом ничего не было, кроме недолгого нетрезвого заигрывания на эльдарском языке. От спирта ее просто вырубило, и приставания ни во что не переросли. —      Да, Гром, не стоит это подавать в таком ключе, — старик настойчиво усадил девушку на место. — Все, же у каждого найдется история-другая, я и твои похождения могу напомнить. А если по делу, то, Эля, ты могла бы… сойтись с нашими самодеятелями. Конечно, к ним часто заглядывает комиссар и священники, но, — вальхалец оглянулся на дверь, опасаясь, что кто-нибудь войдет, — но ведь все обошлось — ты еще с нами, а мы пока не у стенки.       Эля вздрогнула — за укрывательство ксеноса все отделение ждал расстрел, а ее — препарирование заживо или сожжение на костре. И то, что комиссар за долгое время не вычислил в ней эльдара во многом выглядело исключительно заслугой Императора. —      А еще можно снять напряжения секасом, — опять подал голос Гром. —      Находишь себе мальчика посмазливее, да поэнергичнее… Во! Влада, например. Он парень не промах, да и знакомы вы уже давно. Небольшой перепихон без обязательств поднимет настроение. —      Заткнись! Заткнись! — Эля, еще сильнее покрасневшая, закрыла лицо руками.       Так, Эля, иди. Влад ждет, — старик, показывая железнорукому великану жестами, чтобы тот готовился к долгому и неприятному разговору, аккуратно выпроводил девушку из контейнера. — Он уже давно не показывается. Сидит на самом верху. Мы очень за него волнуемся. Проведай его, пожалуйста. Оказавшись выставленной из контейнера, эльдарке не осталось ничего другого, кроме как отправится к Владу. К тому же, он мог бы подсказать, что делать с Джейн. Обойдя контейнер, девушка нашла простую лестницу из железных скоб и поползла наверх. Экономия места и средств вышла боком для многих бойцов, которым приходилось лезть на высоту целых семи «жилых коробочек» после тренировок или марша, когда с тебя ручьем течет пот, а амуниция давит, как громадные мешки с песком. Еще на лестнице, карабкаясь по стене седьмого ящика, эльдарка услышала грустную, тягучую мелодию губной гармошки. От нее становилось жутко тоскливо, но Влад, выучившийся новому инструменту, не замечал этого. Возможно, он даже находил в этом какое-то извращенное удовольствие.       Подтянувшись на последней перекладине, эльдарка, тяжело дыша, вскарабкалась на самый верхний контейнер, практически достигнув потолка. Вальхалец, закутавшийся в темно-серую шинель, сидел у противоположного края ящика, свесив ноги вниз. —      Влад? — тихо позвала эльдарка, подходя ближе. Вальхалец, не отрываясь от гармошки, кивнул головой рядом. Девушка села слева от бойца. Ей открылся совершенно неинтересный вид на отсек, уставленный четкими колоннами контейнеров, вокруг которых занимались вечерним отдыхом гвардейцы. —      Тебя внизу ждут. Все гадают, что ты тут так долго, — девушка заглянула в лицо товарищу.       Владислав сильно изменился. Он похудел и побледнел. Крепенький молодой гвардеец стал похож на бледное подобие самого себя. Особенно пугало безразличие — на немного неуверенную попытку завязать разговор Влад ответил нейтральным пожатием плечами, и даже не отложил гармошку. Ее плач продолжал действовать на нервы. —      Уже долго тут сидишь? — быстро спросила в лоб Эля. Гармошка замолчала. Гвардеец опустил руки с инструментом и взглянул на наручный хронометр. —      Недолго, — был ответ, и руки потянулись обратно ко рту, но Эля перехватила их на полпути. —      Мне нужна твоя помощь! — выдала эльдарка, притянувшись к юноше. — Ты ведь поможешь? —      Конечно, — медленно ответил вальхалец, ошарашенно смотря на боевую подругу, но даже не пытаясь освободить руки. Руки весьма холодные, точно промерзшие насквозь. — Чем? —      Я… — Эля запнулась на первом слове, но мгновенно взяла себя в руки и продолжила. — Я не справляюсь. Не справляюсь с Джейн. Она… Она, конечно, исполнительная. Ну, там, «вперед», «бегом», «кругом», но только на плацу.       Стоит нам покинуть его, как всё. Она готова бежать от меня на край света, и взгляд… Я просто чувствую концентрированную ненависть в нем! Джейн меня ненавидит, а я без понятия, почему и как это исправить! Ты понимаешь меня? —      Обратись к лейту, — прозвучал сухой ответ Влада. —      Что? —      Обратись к лейту — он лучше разбирается в таком. Наверняка поможет лучше моего. Эля подняла глаза на друга. Глаза его были пусты и безжизненны, точно кто- то высосал всю радость. И эльдарка прекрасно знала, кто был этой причиной.       Обняв Влада напоследок, Эля шепнула ему на ухо:       Я тоже скучаю по Снайперу, но мы должны держаться. Пожалуйста, я ведь и за тебя тоже волнуюсь.              ***                     Путь до контейнера, где расположился лейтенант, был коротким — его обиталище располагалосьв соседней «башне», на первом ее «этаже».       Спустившись и подойдя к нужной двери, Эля услышала громкий смех и звон посуды. Лейтенант пользовался вечерним «личным временем» на полную катушку. Эля собралась уже зайти внутрь — никто во взводе не был против ее присутствия — но острые уши распознали голос Империслава.       Наводчик взводной автопушки сидел внутри, а значит туда нельзя соваться ни в коем случае!       «Давай же, он весь твой…» — вспомнился мелодичный голос демонессы.       Сердце забилось быстрее, но не от радости, а от ужаса.       Обливаясь потом, Эля шагнула назад, прочь от двери. Ей туда никак нельзя. Пусть тело демона было раздавлено щебнем и рокритом на далекой планете, дух этого монстра еще жив, а значит, может в любой момент устроить что- нибудь зловещее. При этом исчадья Варпа всегда подставят под удар самое ценное у своей жертвы.       Для Эли этим был Империслав.       Дрожа от страха, юная эльдарка чуть не проворонила момент, когда гости лейтенанта стали выходить. Резко бросившись в сторону, Эля спряталась за углом контейнера и закрыла рот обеими руками, боясь, что тяжелое дыхание выдаст ее.       Но все обошлось. Гвардейцы, шумно попрощавшись с командиром, направились прочь от места, где стояла эльдарка. Облегченно выдохнув и стерев пот со лба, девушка прошмыгнула в контейнер, тихо прикрыв дверь. Внутри выглядело просторнее, чем в «солдатском» варианте — сказывалось отсутствие лишних четырех кроватей. Зато центр полностью занимал письменный стол. Лейтенант в гимнастерке с расстегнутой верхней пуговицей убирал круглый самовар со стола в угол. — Разрешите обратиться! — громко заявила о себе эльдарка. — Эля? О, а мы как раз о тебе говорили. Печальненько, все только-только разошлись. Посидела бы в теплой компании, — вальхалец, взяв со стола жестяную кружку и начав протирать ее серым от времени вафельным полотенцем. — Присаживайся. Увы, танны предложить не могу — кипяток кончился, а тут, в пустоте его из сугроба не накопаешь. — Ничего страшного, я… по делу, — эльдарка послушно присела на стул.       Напротив нее, отставив посудину и тряпку, разместился лейтенант. — Ну, давай, что там у вас стряслось? — расположение духа у вальхальца было хорошее. — Я не справляюсь с Джейн, — опустила голову эльдарка, но затем резко выпрямилась, подняв взгляд в лейтенанта и выставив перед собой руки. — Нет, она исполнительная, вроде бы даже послушная, но постоянно сбегает, и еще эта ее ухмылка. Ее ничто с лица не сведет. Мне просто не по себе от этого! — Эля подалась вперед, к вальхальцу. — Что со мной не так?! — Эля… поспокойнее, — с трудом давя улыбку ответил лейтенант. — В такие минуты прекрасно виден твой «невальхальский» менталитет — нервничаешь, бегаешь, машешь руками. Эх, комиссар бы лучше подсказал, что делать — у меня не такая теоретическая подго… — Может, без комиссара обойдемся? — Эля подалась так резко вперед, что чуть не забралась на стол. — Меня вполне устроит упрощенное объяснение! — Я, конечно, попробую, но за результат… Ладно, что там еще с ней, кроме оскала? — Она сбегает. Всегда. Постоянно, едва я отвлекусь. Ну, вот что я не так делаю? Голос я на нее не повышаю, ошибки ее исправляю… ну, в смысле, показываю, как надо, не ругаю, хотя иногда так хочется. Обращаюсь с ней, как с подругой, но она смотрит на меня, как на Злейшего Врага! — Так, Эля. Вот, первое, что хочу сказать. Не доводи свои отношения до панибратства. К хорошему это не приведет. — А то, что я никак не могу ее удержать рядом — это до хорошего доведет? Делаем, значит, перерывчик небольшой. Как он там зовется? «Naperekur»! Я будильник завела, шинелью прикрылась и вырубилась, а она сбежала. Причем переведя мне звонок на полчаса! Сегодня нашла ее в нашем блоке регенерации воздуха. С предками общалась. — А вот это уже интересно, — лейтенант подался вперед, положив локти на стол. — Ее же родственники, вроде бы погибли при несчастном случае? — Да не так! — замахала руками Эля. — Ну, с пиктами общается. Нет, не думаю, что это отклонение! — Не, ну это ей все равно к комиссару надо — мозги он вправит, может, на живых переключится. — Так что посоветуете? — А ты не думала, что причина бегства Джейн в банальном… расизме? — Товарищ лейтенант? — Ты в зеркало когда в последний раз смотрелась? Раскосые глаза, впалые щеки и длинные уши… скажем так, «неприемлимы» для большинства имперских жителей. Ты — мутант, а значит, к тебе априори будут плохо относиться. У нас, конечно, так не получилось. — А плакаты с агитацией? — уцепилась девушка за надежду. Довольно странно для комиссара было выставлять как основное лицо полка не совсем человека. — Да кто же этого комиссара знает, Император сохрани. Он за это отвечал, и его мысли загадка для нас, — Шатова опустила голову. Не стать ей офицером, как хотел Слава, а все из-за длинных ушей и кривых глаз. Срезать бы лишнее, но… страшно. — Не, ну не кисни, Эля, — лейтенант встал из-за стола и присел перед эльдаркой. — Мы-то с тобой спаялись только после того, как ты мека закрутила. И ты раскрылась, да и мы, уж прости, заметили, что не такая уж ты и безнадежная. — Спасибо за откровенность, — шмыгнула носом девушка. — Кушайте, не обляпайтесь, — усмехнулся и развел руками гвардеец. — Ой, в смысле, не обижайся. Однако есть у меня хорошая мысль — ничто так не меняет человека, как хорошая перестрелка с врагами. Обкатаем ее в бою, глядишь, она узнает тебя с правильной стороны. — Прекрасно. Остается найти на этой жестянке пару-тройку орков, а лучше сразу мека, — Эля топнула ногой. Ее все еще трясло от негодования из-за напоминания о мутантстве. Странно, она совершенно забыла, что ксенос. С ней во взводе очень хорошо обращались. — Да не обязательно. Этому кораблю явно не одна сотня лет — наверняка какая-нибудь дрянь на нижних палубах промышляет. Я поинтересуюсь, не провести ли нашему взводу дезинсекцию какого-нибудь отсека. И капитану корабль почистим, и сами не заржавеем от пальбы по картонкам. Пора бы уже что-нибудь реальное поотстреливать. Вот только не забудь самое главное — не вырывайся вперед и прикрывай Джейн. Она должна увидеть, что ты не просто какой-то там мутант, а имперский гвардеец. Справишься? — Должна. Спасибо, — Эля вскочила со стула, чудом его не перевернув, и с хитрой улыбкой добавила. — А разве такое отношение к мутанту не воспримут как панибратство? Ради него целый взвод подвергать опасности. Авторитет может пострадать. — Что-то ты разумничалась, — усмехнулся вальхалец, поднимаясь. — Повернувшись боком к эльдарке, человек махнул рукой, точно показывая буквы на вывеске. — Скорее, это интерпретируют как «укрепление боевой сплавки коллектива в отдельно взятом отделении». Я — командир, мне так можно, — Эля не сдержалась и хихикнула. «Мне так можно» прозвучало слишком несерьезно для сурового вальхальца. — Да, о командирах, — лейтенант вдруг стал серьезным и, аккуратно взяв девушку за плечи, взглянул ей в глаза. — Эля, ответь честно и серьезно, насколько ты уверена в своем стремлении? — Простите? — эльдарка растерялась из-за неожиданного вопроса. — Ну, Дед, вот, например, всего лишь ефрейтор, но добился большого уважения в полку — без его связей ты бы к нам не попала. Между должностью и авторитетом далеко не прямая зависимость. Понимаешь, к чему я клоню? — Нет… То есть, да! Дело не в этом. Один… важный для меня человек сказал, что плох тот солдат, что не хочет быть генералом, и… я после этого поняла, что хочу стать офицером. Ради него, ради… тех кто рядом, и кого я хочу защитить. — Ну, хорошо. Пусть так, — кивнул лейтенант Багаров. — И о важных людях — спасибо, что напомнила — Слава за тебя волнуется. Жалуется, что ты его избегаешь. Парень всю голову сломал, что он сделал не так. Вы поссорились? — Это так важно? — Эля напряглась. Хоть лейтенант очень добр, но кто знает, как он будет себя вести с особой, на которую точит зуб демонесса. Вдруг встреча с комиссаром наступит гораздо раньше? — Не глупи — любые взаимоотношения моих подчиненных я обязан знать. Мне бы не хотелось, чтобы вы выясняли кто там кому чего прямо на поле боя. Это не способствует выполнению боевой задачи. Поэтому как-нибудь поговорите, разрешите этот вопрос хорошенько, пока вами не заинтересовался комиссар. И лучше это сделать до того, как мы долетим до нового фронта. — Я… я постараюсь. — Вот и умничка. Еще чего? — Никак нет! Разрешите идти? — Разрешаю. Когда Эля вышла, лейтенант закурил и выпустил облачко дыма прямо в вентилятор. — Вот фраг, а Дед считал, они поладят. Ни дать, ни взять — закадычные подружки, чтоб их…