— Орки выследили нас! — заявил Рыжик.
На мгновение в подвале все затихли. Кто-то в сердцах сплюнул и выругался.
— Сколько их? — раздался сонных голос Льва.
— Три машины. Восемь зеленых, плюс гретчины. Это байкеры. Разведчики, скорее всего.
— Не важно — где один там и орда, — вскочил Борки. — Валить надо, пока не учуяли!
— Скорее всего, уже успели. Как пить дать, чёртов дым выдал нас, — рявкнул Лев. — Теперь это их проблема, что они нашли нас.
— Стоит укрепиться на этажах. Там нас будут долго…
— Отставить панику! — на пороге появился сержант, отодвинув Рыжика. — Орки у въезда. Движутся сюда напрямик — почуяли дым. Перебьем их и отступим. Вы двое, — два гвардейца, по счастливой случайности, стоявшие чуть-чуть в стороне от остальных, замерли и выпрямились, слушая приказ, — останетесь тут. Защищать балласт. Если из-за вас кого-нибудь ранят — пристрелю. Убьют — четвертую. Всем! Оружие к бою! Стрелкам — на этажи. Засесть и ждать. Огонь по моей команде. Заряда не жалеть. Бегом марш!
Вальхальцы, заслышав приказ, бросились по лестнице наружу. Гром голоса сержанта они услышат даже с крыши.
— Остальным за мной. Атака по команде. Навязать оркам ближний бой, — продолжил Кувалдорин. — Шатова, Кротов — пойдете первыми. Прохоров, Борки –следом. Пройти через строй, убить задних. Чтобы ни один не достал стрелялу, иначе они всех нас положат. Отряд, выдвинулись!
Сержант вышел к каменной лестнице. Эля, растолкав гвардейцев и бросив короткий взгляд на Юрвена, выбежала следом. У основания лестницы она оказалась как раз тогда, когда последний из отправленных сержантом на этажи стрелков вынырнул из бетонной ниши. Сам же Кувалдорин почти полулежа разместился на верхних ступеньках лестницы, так чтобы даже его голову не было видно из-за бетонной ямы. В руках Валхальца поблескивало что-то маленькое — бритвенное зеркальце или полированная пластинка, с помощью которой он следил за обстановкой на улице.
Эля отсчитав две ступенки села, по привычке, лом между ног, и привалившись спиной к бетону. Совсем как в окопе, только вокруг никого из своих однополчан, только незнакомые штрафники, да и вместо толкового оружия — тупая железяка.
Рядом присел рядовой Кротов.
За спиной раздавался рык орочьих двигателей — рваный, дребезжащий, режущий уши, как нож, но за последний день уже почти родной.
Эля закрыла глаза, вслушиваясь в рокот машин. Как быстро орки приближаются?
Сержант пока молчал, пристально вглядываясь в отражение.
— …только глянь — не из наших, но вроде не дрейфит, — раздался шепот из темного зева подвала — Прохоров, скорее всего. Места в нише хватило только сержанту, Кротову и Эле.
— Ага, для мутанта… — поддакнул Борки. Его противный голос можно узнать даже глухой на оба уха.
«Как же все тут надоели! Все не уймутся никак, даже перед атакой с одной лишь монтировкой в руках.»
— Завалитесь, — рявкул на болтунов рядовой.
Ответ идиотов потонул в резком чихе орочьего двигателя. Зеленокожие были уже рядом. Эля открыла глаза и перевернулась к стене. Приготовилась к прыжку через ограждение.
— Ждём, — потребовал сержант, заметив копошение за спиной.
Грохот моторов бил по ушам. Эля, сжавшись как пружина, считала секунды до рывка Раз — двигатели орков зафырчали на холостом ходу прямо над головами.
Два — сержант щелкнул предохранителем болт-пистолета. Пиломеч скользнул в его руку.
Три — воздух взорвался приказом «Огонь»!
Четыре — звон стекла и треск лазганов слились в один звук.
Пять — взревел пиломеч. Сержант буквально взлетел по лестнице с криком «За Императора».
Шесть — Эля подтолкнула себя вверх, вскочив на бетонные перила.
Байки — внебрачные дети мотоциклов и всей остальной техники — стояли возле подъезда.
Орки одетые в обноски с элементами меха и синтетических кусков от формы шахтеров торчали там же. Кто в седле, кто в снегу с простреленной рыжей каской на бошке.
Эльдарка бросилась вперед, обгоняя людей, выполняя приказ сержанта — пройти насквозь строя и напасть на последних орков.
— Юдишки! Стука-а-ать! — орк заметил фланговую атаку бойцов. Кувалдорин уложил гада выстрелом.
Эля взвилась на ближайший байк. Лом раскрошил зеленую черепушку.
Два шага и прыжок на следующее мотосредство.
Удар. По дуге от плеча, голова орка развернулась на сторону, исторгнув раскрошенные зубы. Уворот от кулака. Чавк. Заостренный конец вбивает безумный глаз в мозг зеленого.
Быстрый взгляд вокруг в поисках новой жертвы. Кругом низкие люди с матом наваливаливаются на зеленокожих монстров, выдирая из лап стрелялы и лупя всем, что было в руках.
На глазах орк стряхнул человечка, освободил дробовик. Эля шарахнулась в сторону. Из грубого ствола, больше похожего на помятую водопроводную трубу, вырвался столб пламени и картечи, снесший вальхальца к крыльцу подъезда. На серой стене остались красные разводы брызнувшей крови.
Уши заложило, девушку обдало волной жара от близкого выстрела.
Гретчин напал из-за байка. Эля смела его ударом наотмаш. Еще один свестнул мечом совсем рядом от бедра. Эля отскочила.
Лом не меч, но удар тупой стороной проломил череп низшего существа.
Третий вскинул стрелялу — острие лома пробило ему глазницу, да так и осталось торчать внутри.
Краем глаза заметила наводимый вплотную дробовик шарахнулась в сторону, оттолкнув ударом ноги неуклюжее оружие прямо перед тем, как еще один столб огня и картечи извергся наружу.
— Чертовы орки… — щуплый черепоголовый Борки лихо вскочил на спину орку и несколько раз вонзил стилет в шею и глаза монстра.
Ослепшего монстра уронил ударом под колени Прохоров и с размаху добил лопатой, буквально разломив зеленую голову надвое. Как только чудище рухнуло в снег, вальхалец быстро рукавом стер пот со лба.
— Огнемет бы сюда… Что же за драка с орками без огнемета? — пожаловался боец, втыкая лопату в следующего орка.
— Может, тебе еще танковую роту подать? — проскрежетал Борки, выбираясь из-под упавшей на него туши.
Рядом громыхнул взрыв, Эля интуитивно прикрыла глаза рукой. Озарилась по сторонам. Противников не было.
— Они уходят! Уходят! — раздался чей-то панический крик.
Два воющих, точно с досады, болта перечеркнули пространство рядом с удаляющимся и петляющим как заяц драндулетом. Один из троицы гретчинов-водителей успел показать средний палец гвардейцам, прежде чем машина исчезла за поворотом.
— Скверно дело… — пробормотал сержант, опуская дымящийся пистолет и смотря на дорогу, по которой умчался байк. Эля оглянулась на товарищей.
Трое лежало на земле среди зеленых тел. Еще нескольких задело осколками от взрыва бака одного из байков, им помогали подняться.
Оставшиеся на ногах бойцы замерли и во все глаза смотрели на командира — пытались предугадать, как поступит Кувалдорин.
Наконец, сержант объявил приказ:
— Всем, кто способен бежать, приготовиться к срочной передислокации. Минута.
Эля бросилась в подвал.
***
Юный священник всё также лежал возле печурки — даже недавняя перестрелка не разбудила его. Бледноватое, худое лицо сохраняло безмятежное выражение. Сейчас ему хорошо — в своих сновидениях он может быть где угодно. Дома, слушая у вокс-приемника проповеди, или в компании друзей.
А стоит ли ему возвращаться сюда? В такое кошмарное место, где тебе придется вдоволь намучаться, прежде чем получить минутку отдыха? Где всё решает случайность — жить или умереть, погибнуть мгновенно или долго-долго мучиться, прежде чем испустить дух?
— Прости, Юрвен. Я не смогла тебя уберечь, пусть и пыталась. Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне… — Эля повернулась к косматому бойцу, сидевшему рядом с заготовленными из чьей-то мебели «дровами». Длиннющий нож лежал на коленях гвардейца. Через прорехи в штанах виднелась перевязка из тряпок. Пулевое какой-то разрывной пулей. — Позаботься о нем. Если орки придут…
— Да-да, живым его не давать. Иди уже. Даст Император, свидимся.
— Мы пришлем помощь, когда доберемся до наших… — Эля осеклась от взгляда, которым ее одарил «Лев». В нем явственно читался вопрос: «Ты сама-то в это веришь?»
Эля хотела верить.
— Иди же! — рявкнул боец, отвернувшись к стене.
Эля поднялась с колен, по привычке отряхнув полы шинели и окинув взглядом в последний раз маленький подвальчик.
Налет зеленокожих стоил отряду много крови.
К неходящим раненым добавилось еще пятеро. В то числе и Лев. Эльдарка прошла к выходу мимо лежавших на ящиках и различном мягком мусоре бойцов. Один молился, держа в руках аквиллу. Остальные просто замерли как истуканы, только глаза провожали уходившую эльдарку. Эля старалась не пересекаться с ними взглядами. Только тихо шептала сама себе «Мы пришлем помощь».
Свет резанул по глазам, Эля щурясь выбралась из подъезда и зашагала по снегу. На улице, уже стояли все способные к маршу гвардейцы. Четверо старательно, даже с усердием, затягивались лхо-палочками, обильно соря пеплом под ноги. От едкого запаха — сорт явно был необычайно крепким — Эля с трудом дышала, а нос, казалось, сморщился в нечто маленькое и страшное. Сержант внимательно следил за процессом курения, словно пытался найти халтурящих и недостаточно хорошо затягивающихся.
— Отставить курение! — рявкнул Кувалдорин, когда последний крохотный окурочек упал в снег. — За мной, рассредоточиться! Шагать в беспорядке.
Потребовалось несколько секунд, чтобы отряд рассредоточился, после чего все зашагали вслед за командиром в сторону леса, оставляя извилистую сеть следов. Бойцы менялись местами, бросаясь из одной стороны строя в другую, переплетая линии отпечатков. Сержант только молча кивал, поглядывая через плечо на подчиненных. Рядом с ним, чуть ли не держась друг за друга, семенили пилоты. Один держал в руках серый флотский планшет. Эля, задыхаясь, как и другие бойцы, от всё еще витавшего в воздухе запаха лхо, старалась дышать через рукав, ведь эта пропахшая дымом тропа была единственным шансом оставшихся в подвале раненых. Орки хорошо чуют, и если пойдут по запаху лхо за ними, то не будут обыскивать город.
В привычную колонну бойцы перестроились лишь в самих зарослях. И вновь началось шагание по свежей тропинке, полной перемолотой снежной каши.
А позади раздавалось громыхание орочьих двигателей. Новый налет спешил к городку.
***
— Уг-гощайтесь, только сегодня привезли с «Большого Булза». На холодной Вальхалле такого не выращивают. У вас, говорят, только водоросли выживают.
Губернатор подтолкнул к Полковнику блюдо полное, каких-то стручков.
Тотоновко кивнул, накалывая на серебряную вилку сине-зеленый стручок. Из-под зубчиков брызнул полупрозрачный сок. Экзотика даже для местного климата, но командиру целого полка не привыкать — у такого высокого звания должны же быть свои преимущества. Например, не питаться низкими продуктами гвардейской кухни.
— Вот это да, единственная замечательная вещь в нелегкой жизни гвардейца — возможность попробовать всё… — истекающий соком стручок захрустел на зубах, заставив полковника ненадолго оборвать речь. — Помнится, когда еще был зеленым лейтенантом, опасался даже прикасаться к фруктам. Их даже мой тогдашний комиссар не ел. Боялся, что его организм не управиться — на Вальхалле же они не растут, и желудок мог не принять непривычную пищу. А ведь здоровье у него было ого-го, гранату зубами мог разгрызть. Не то, что нынешний — все в бумажках, да в бумажках. Видеть его уже в штабе не могу!
— Что эт-тот ваш комиссар, такой бюрократ? А как человек, какой он? — Губернатор плеснул в рюмку полковника еще кристальной водочки. Разговор состоялся без какой-либо прислуги.
— Как человек? Да просто отвратительный как человек, — качнул головой полковник, протянув лапу к играющей бликами хрустальной рюмочке. — Думает, что он в полку самый главный. Забывает, что его дело — искать среди солдатни всяких предателей, а не устраивать цирк с личными делами в красивых папочках. Так нет ведь, — Тотоновко опрокинул стопку в глотку. Крякнул. Закусил стручком, — всё пишет и пишет. Да толку-то? Ноль толку! Не сегодня, так завтра половины гвардейцев не будет. Подохнут. Так вот скажите, ради чего тогда чернила изводил?
— И с ним-м, никак не договориться? Он ничего не хочет? Не желает? — Рюмка Полковника снова с легким звоном наполнилась.
— Ничего не хочет, и даже не намекает, собака. Ладно бы, хоть что — медаль, там, благодарность, денег… Представьте себе, даже на женщин не смотрит. Всё у него как… как подобает по уставу — «солдат, существо бесполое». А ведь только подмигни он, и всё, роту девиц бы ему снарядил тут же, — полковник уронил голову на руки. По раскрасневшемуся лицу текли крохотные слезы отчаянья. Рука потянулась к полной рюмке. — Наверное, парадоксально, что у него едко вбито в голову, как должен выглядеть солдат, но при этом у нас в полк набираются даже мутанты! Понимаете? Мутанты!
Бульк — Очередные сто грамм исчезли со стола.
— Уж-жа-асно, — потянул губернатор, взвешивая слова вальхальца. — Сложный типчик, но я уверен, что мы поймём, как его заинтересовать. Все мы не без греха.
— Боюсь, он, как говориться, исключение из правил — фанатик, бюрократ.
— Полковник, вы нагнетаете.
— Нет! Не-ет! Говорю вам не пойдет он против своих убеждений. Проще уж будет его незаметно… Того… Вжик!.. Ликвидировать. Иначе, помяните моё слово, сместит он нас. Обоих сместит. Выхватит пистоль и… Бах! Бах!
Губернатор задумался, Полковник приступил к уничтожению очередного блюда.
— Лик-ви-ди-ро-вать. Что же и это выход. Яд или несчастный случай угомонят любого. Нужно всего лишь найти исполнителя и…
— Нет, не так! — Полковник хлопнул кулаком об стол, аж серебрянные тарелки подпрыгнули.- В полку, эту скотину обожают. Нельзя дать солдатам и шанса подумать на нас. Кто знает, что взбредет в их тупые головы? Не хватало нам еще бунтовщиков в довесок к оркам…
Роскошная дверь, украшенная резными черепами, со стуком распахнулась. В комнату вбежал слуга, одетый в бурый камзол. Только чудом человек не поскользнулся на натертом полу и не растянулся у ног правителя.
— Господин губернатор, срочное сообщение! — вскрикнул слуга, пытаясь опередить гневный монолог на тему «запрещено беспокоить правителя».
— Надейся, что оно поистине важное. Ты посмел отвлечь м-меня от беседы с нашим достопочтенным гостем. Слушаю!
— Орки выбрались из окружения…
— Ч-что? — губернатор аж вскочил, но тут же сел. — И сколько их? Сотня? Тысяча? Миллион?
— По словам очевидцев — несколько бронемашин…
— Пфф… Пара машин. И стоило ради такого меня беспокоить? — Губернатор повернулся к Тотоновко — Господин полковник, у вас же найдется рота, чтобы устранить это недоразумение?
— Разумеется, сэр. Направлю лучших людей. — Губернатор чуть приподнял бровь, не сразу уловив намек на вездесущего и не в меру любопытного комиссара. Тотоновко пояснил. — Личное руководство комиссара вас устроит?
— Безусловно. Такой человек, как комиссар, бесспорно заслуживает доверия. Тем более, что, как я понимаю, мирно сидящие в осаде орки — очень любопытный феномен в военном деле, и кому, как не ему выяснять, к чему готовить гвардейцев.
— Губернатор, у вас ведь найдутся грузовики для переброски ударного отряда? Боюсь, наш полк несколько ограничен в технике…
— Сэр, но Майор Термополи уже отправил коптеры… — тихо и робко сообщил слуга. — Должно быть, они уже выследили орков.
В гостиной повисло напряженное молчание. Прислужник втянул голову в плечи, ожидая от правителя любой реакции.
— П-пшел вон! — наконец-то рявкнул губернатор. Слугу как ветром сдуло, только входная дверь с шорохом закрылась. — Мда… Такая потрясающая возможность, и так бездарно упущена.
— Но почему же? — Полковник покрутил в руках столовый нож. — Если орки выбрались на поверхность, то комиссар вместе с Бартолловым и вашим Термополи будут искать брешь, через которую утекла эта группа. Вот уж прекрасная возможность позволить оркам самим решить все наши проблемы. Тем более что дороги в горах хреновые, и в случае чего подкрепление всегда может слегка запоздать.
— А Роман Андрревич точно пойдет?
— Пойдет-пойдет. Он вполне выходит из штаба, когда назревает что-то серьезное.
— Н-ну, тогда, за успех, и ваше скорое повышение.
Звон хрусталя, словно похоронный, эхом отозвался в тишине.
***
Казарма благоухала хлоркой и легким оттенком гари, проникавшим через открытую форточку. Наконец-то, чисто. И что ее так пугали ролью дневального? Никакой это не кошмар.
Джейн поправила немного задравшуюся от работы майку, подхватила наполненные грязной водой ведра, прицепила их для удобства на швабру, после чего бодрым шагом направилась в сторону уборной — промыть серые от грязи тряпки, а потом развесить их на просушку в подсобке.
После богатых апартаментов с деликатными тканями на диванах, подушках и шторах очистка казармы было занятием не в пример более грязным, но одновременно простым — знай себе вазюкай тряпкой по полу, не заботясь о сохранность золотой тесьмы и сочетания реагентов с покрытием. Легкотня.
Дежурный, сидящий за своим угловым столиком у входа, бросил на идущую в уборную Джейн мимолётный взгляд, после чего снова вернулся к разгадыванию какой-то головоломки из местного журнала. Партнер Джейн по дежурству — второй дневальный, стоя на тумбе возле входа, что-то с интересом рассматривал на потолке.
Вода загудела, вырываясь из трубы и пенясь, унеслась в жерло слива. Туда же отправилась вся грязь из ведер. Джейн отжала тряпку, машинально заметив, что уборка уборной, порученная второму дневальному была проведена халтурно.Хотя, что ей то беспокоиться? За этим ведь должен следить дежурный, а он вместо своих обязанностей сканворды читает. Ну, ничего — они еще получат свое. Джейн сделала себе мысленную пометку к списку проступков данного подразделения.
Наконец, убедившись, что половые тряпки достаточно чистые. Джейн зашла в подсобку, принявшись развешивать их по батареям.
Звонок во входную дверь и вторящий ему визг второго дневального «дежурный по роте на выход» заставил девушку вздрогнуть и чуть не выронить тряпку — рота убыла на обед, и еще не должна была вернуться, а значит, заявился проверяющий офицер. Только этих нарушителей спокойствия и распорядка не хватало. Джейн мгновенно сорвала завязанную рукавами на талии гимнастерку и набросила на плечи — гвардеец должен носить форму правильно, а за «разгильдяство» можно получить взыскание.
Скрипнул засов, и от входа раздалась уставная скороговорка:
— Здравия желаю, за время моего дежурства происшествий не случило-о-ось… Тьфу, Дед, ты что ли?.. Знаешь же, как стучать надо — два коротких, один длинный. Я уж перепугался, думал, что снова проверка нагрянула… О, гляжу и Эля с тобой. Всё же вернулась? Начальство знает?
Шатова?! Вернулась?! О, Император, стоило догадаться, что эта бестия из любой передряги вывернется…
Джейн с досадой швырнула тряпку в ведро, продолжая слушать разговор у двери.
— Сегодня прибыли, — раздался тихий, хрипловатый ответ старого еретика. — Только сейчас из медпункта. Багаров знает, сам нас туда послал.
— Ну раз так, то проходите, — стукнул засов. Дежурный закрыл дверь. — Что там хоть случилось? Мы тут…
— Аварийная посадка, — отрезала Эля, прерывая болтливого бойца. Раздались шаги. Похоже Шатова с Дедом двинулись по коридору. Джейн уже собралась вернуться к своим тряпкам, но топот ног, все приближался.
Они что сюда идут?
Но зачем?
Не логичнее было бы раненой — иначе с чего посещать медсанчасть? — направиться в спальное помещение и прилечь? Тем более что это всего в двух шагах от входной двери. Что-то задумали? Точно. Еретики чертовы.
Надо подслушать!
Джейн быстро распахнула шкаф, куда складывались швабры и средства для мойки, и забралась внутрь. В узком пространстве едва удалось поднять руку, закрыть рот. Нельзя издать ни звука!
Дверь в подсобку скрипнула. Через щёлку можно было заметить, как ефрейтор быстро оглядел помещение и, не увидев никого, поманил внутрь эльдарку.
— Эля, — когда та зашла, старик схватил девушку за плечи. — У нас беда! Комиссар, похоже, понял, кто ты на самом деле. Тебе надо бежать отсюда! Я всю вину приму на себя, Роман остальных не троне…
— Нет, — быстро ответила Эля, опустив взгляд.
— Что?! — старик поперхнулся и отпрянул от эльдарки. — Эля, я серьезно. Он…
— Куда я пойду? — Эля развела руки. — Домой? К семье, которую бросила? Да моя мама такое со мной сотворит, что пусть лучше комиссар милосердно пустить мне пулю в лоб! — эльдарка резко ткнула себе пальцем над переносицей. — И немедленно!
— Постой, — вальхалец поднял руки, словно защищаясь, — есть же и другие пути. Ты сможешь остаться на этой планете или перебраться куда-нибудь ещё вместе с беженцами. Начнёшь другую жизнь. Я смогу наскрести со своих сбережений на билет…
Эля нежно взяла его руки в свои и тихо произнесла:
— Прости… Я так не могу… Я останусь. Уехав, чем я буду в обществе людей? Ничем. Грязью. Мусором. Лучше скорый конец гвардейцем, чем столетия прозябания где-то на свалке среди прочих несчастных мутантов, опасаясь каждого шороха!
— Но ведь…
— Смерть меня не страшит! — сурово произнесла эльдарка. — Я к ней готова — мы же в гвардии. Если меня не убьёт комиссар, то рано или поздно это сделают орки или ещё кто. К тому же, кому я смогу доверить свой камень? А Гром или Влад могут дождаться момента, когда наш полк опять окажется неподалеку от эльдар… — Эля устало облокотилась на стену. — Прости, Дед… Но насколько ты уверен, что комиссар обо всем знает?
«Да ты на рожу свою посмотри, дура остроухая! Только слепой не увидит, что ты — чертов ксенос!» — чуть не сказала вслух Джейн.
— Эля… Как же так… — ефрейтор махнул рукой. — Я надеялся, до такого не дойдёт… А комиссар… Он сам намекал, а Роман такой человек, шутить не будет. Я думал, не проверяет ли он меня, но… — старик со вздохом сел на красный пожарный ящик. Взгляд его остекленел, — чую я — не просто так это всё. И раз уж ты сейчас…
— Я приняла решение — бежать не собираюсь, — Дед, покачал головой.
— …раз не хочешь спасаться, то хотя бы поберегись комиссара. Вряд ли он начнёт перестрелку посреди расположения части, но я уже не могу ничего обещать.
— Хорошо, постараюсь держаться от него подальше, — эльдарка подошла и положила руку на плечо вальхальцу. Тот вздрогнул, но никак не отреагировал.
— Не недооценивай его. Прошу…
Еще немого еретик и ксенос постояли так, после чего бледная эльдарка направилась к выходу первой. Старик, явно не смирившийся с ответом Шатовой, побрёл следом.
И очень вовремя! Джейн вывалилась из душного шкафа, с жадными глотками хватая воздух — протерпеть всю эту проклятую ересь, едва-едва дыша, чтобы не выдать себя, было невероятно тяжело. Однако всё это оплатится сторицей, когда Инквизитор узнает, что комиссар-то не подвергся ереси!
А так ли это?
Вдруг, её заметили и просто разыграли, заставляя совершить необдуманный поступок? Побежать к комиссару, который тут же её и прикончит…
Нет! Она не купится на такую уловку! Надо всё-всё сообщить инквизитору, он рассудит и скажет что делать…
Широченная ухмылка сползла с лица Джейн, как только она вспомнила, что так и не смогла найти упавший микрофон, хотя и обыскала каждый дюйм пола, а запасного у нее нет. Да и резервного источника связи с инквизитором не было — уже имеющийся передатчик было сложно спрятать, а замаскировать целых два…
— Императорова кровь! — проскрежетала Джейн и ударила кулаком стену.
Боль, пронзившая кулачок девушки, ничуть не отрезвила ее, даже наоборот — распалила донельзя.
Судьба Империума в её руках!
И она не подведёт Родину!
***
Эля замерла перед белой дверью. Несмотря на расстёгнутые пуговицы, в шинели было невыносимо жарко. Ледяной пот противно стекал по спине.
Тонкие пальцы на мгновение замерли перед дверной ручкой.
Хватит ли ей духу войти?
Хватит!
Пальцы вцепились в ручку мёртвой хваткой. Достаточно с неё бегать от решений, какими бы они ни были!
Эля рванула дверь на себя, распахивая её настежь.
Из серости больничной палаты на девушку смотрело несколько пар глаз, перепуганных резким вторжением. Один из пациентов, с перебинтованной головой, так и замер, подняв над головой игральную карту.
— Где он? — вопрос прозвучал резко и хрипло, и больные, явно не собираясь встревать в словесную перепалку с резкой девкой, все как один показали руками в сторону закрытой ширмами койки. Кивнув в знак благодарности, Эля быстрыми шагами направилась к больничному месту.
Он лежал, до груди прикрытый застиранным одеялом. Из правой руки, замотанной бинтом, торчала игла капельницы. Серо-льдистые глаза смотрели приветливо, но от этого у Эли внутри все стало переворачиваться. Не заслужила она такого обращения, после того, что сделала.
— Как себя чувствуешь, Юрвен? — голос едва заметно задрожал, и Эля закашлялась, надеясь, что призывник не заметит секундной слабости.
— Лучше, чем когда-либо, — юноша попытался сесть на кровати, но эльдарка, мгновенно очутившись рядом, рукой опустила его обратно.
— Тебе еще рано вставать, — строго велела Эля. — Так говорил врач.
— Я должен встать, ибо пока блуждал во тьме, то увидел Его свет…
Конечно, религиозная манера речи была присуща юноше, но Эля чуть поежилась от её изменений — в ней появилось что-то неправильное, высокомерное. Скорее, всего побочный эффект от ушиба головного мозга и введенных лекарств. Со временем это должно пройти.
Наверное…
— …Я видел Его. И Он говорил о тебе. Что твое сердце сочится кровью. Что на тебе лежит печать стыда. Я Его не понял. О чем Он?
— О том, что я тебя бросила. Прости, Юрвен, я…
— Но ты же поступила правильно, — голос бойца звучал тихо, но проникновенно. У Эли от мягкого тембра по спине пробежали мурашки, а глаза защипало от выступавших слез. Как можно так разговаривать с той, кто не остался рядом до конца? Тем более, что всё так хорошо закончилось — Бренган мне всё рассказал — в той ситуации мы не должны были уцелеть, но Император укрыл нас.
Эля тяжело вздохнула и отвернулась. Им просто повезло.
— После Томаса, я не могла допустить, чтобы погиб еще кто-то…
— Томаса призвал к себе Император, и теперь он сражается там… Я видел его. Он был счастлив, и просил передать, что благодарен тебе.
Эля устроилась на самом краешке кровати, а из головы не шли кошмарные предположения бушующей фантазии. Если Юрвен действительно все видел, то какие у Императора на нее планы? И Император, как и Томас ли это? Хотя, может и он — все-таки кому еще под силу явить чудо и заставить планетарную оборону выделить целых девять винтокрылых машин для спасения горстки раненых и устранения орочьей банды. Зеленокожих не спасла даже грот-пушка, оказавшаяся единственной среди всего ездящего металлолома способной нанести серьезный урон воздушным силам — пилоты разворотили ракетами полдороги, но начисто выжгли ксеносов.
Такая скорость реакции местных сил была нетипична. Чаще СПО либо стремиться выбраться из зоны конфликта, либо уже никак не реагирует.
— Да… Тогда вы были обузой. В худшем случае, выжить могли бы только те, кто еще мог идти… Но мне от осознания этого не легче…
— Значит, твою душу не покинуло сострадание… Разве это не хорошо? Архидьякон Малафаст называл это победой… имперского Порядка над развращающим Хаосом…
— Конечно, это повод для радости, но… разве это поможет мне при новом таком же решении? Кого мне придется в следующий раз оставить? И смогу ли я бросить еще кого?
— Конечно… сможешь… если от этого будет зависеть… что-то важное.
— Тише-тише, тебе не стоит так напрягаться, — Эля подалась вперед и накрыла своей ладонью юрвенову. — Ты должен скорее поправляться. Ты нужен мне в самое скорое время.
Шагая по коридору медсанчасти, Эля по сотому разу мусолила слова Юрвена. Мучилась с ними, поскольку одновременно согласна с ними и нет.
Да, она понимает, что ей еще придется в будущем жертвовать людьми, оставлять единицы, чтобы не дать погибнуть десяткам, а то и сотням.
Но нет, ей потребуется очень веская причина, чтобы бросить хотя бы одного бойца.
***
— …Товарищ комиссар, разрешите говорить честно? Я терпеть ее не могу. Честно. Чётко. Всей душой, — с каждым резким словом Кувалдорин тряс лхо-палочку, сошвыривая пепел на подоконник. На нем и обшарпанном пространстве перед стеклами то тут, то там виднелись кучки серо-белого сора. И это была уже третья лхо-палочка за разговор. — Она мутант. Грязь. Пятно на форме гвардии.
— Похвальная верность уставу и кредо, сержант, но если отложить в сторону внешние признаки. Что можно сказать о ней как о гвардейце? — комиссар проследил взглядом, как последняя порция пепла рухнула на пыльный подоконник, а следом, в жестяную банку, отправился окурок.
— О гвардейце? — Кувалдорин скривился и потянулся за новой палочкой.
Да, Роман сам спровоцировал эту нервозность сержанта, поймав его в коридоре, но по опыту знал, что вытянуть что-нибудь из подчинённого «на ковре» бывает многократно сложнее, когда как неформальная обстановка позволяет наладить контакт куда лучше, особенно с такими простыми и прямыми вояками как Кувалдорин. Сейчас же сержант явно колебался, что было верным признаком того, что в его официальном рапорте были пустые пятна.
— Не для протокола, сержант. Говорите как есть, — фраза возымела необходимое действие. Плотину прорвало.
— Она… Она баба, товарищ комиссар. Полтора метра неподчинения в пятидесяти килограммах желания все делать по-своему. Причем еще и с шилом в заднице, — выпалил сержант. — Всюду лезет. Суетится. Держится за своих как клещ, даже за безнадежных.
— А это плохо? — комиссар мысленно зацепился за последнюю фразу. — Разве рвение не должно поощряться?
— Не в той ситуации. Не в той жопе, в которую мы угодили, — сержант стукнул кулаком об подоконник, но тут же взял себя в руки, поймав взгляд комиссара. — Вы меня знаете. Я был во многих передрягах, но такой хрени, как в том проклятом городишке и не припомню. Чудо, что выбрались. И все из-за фраговых гражданских.
«Чудо».
Комиссар повертел это слово в голове. По-другому и не скажешь. Просто провидение Императора смогло сложить столько удачных совпадений — челнок не развалился в воздухе, орки оказались не многочисленными, да еще и видимо, устроив гонки на магистрали, проскочили нужный поворот к санаториуму, где засели разбившиеся гвардейцы, и вспомнили об этом не скоро, обманувшись на уловку сержанта, не почуяв за дымом лхо людей и уйдя по следам к лесу, в итоге не обнаружив раненых.
— И еще, товарищ комиссар, — Роман оторвался от своих мыслей и посмотрел в глаза сержанту. Тот стушевался, отведя взгляд — Мне стыдно это говорить, но вы ведь так или иначе узнаете… Так что скажу прямо — Шатова спасла мне жизнь.
Буквально выплюнув последние слова Кувалдорин замолчал, ожидая реакции комиссара. Роман Андреевич поправил фуражку, про себя подумав: «сержант Кувалдорин, вы прямой как палка и грубый как удар по яйцам. Но у вас, сержант, есть стержень. Ведь для такого как вы рассказать начальству, что тебя спас мутант равносильно публичному позору, а может и того хуже.»
Но в слух комиссар сказал совсем другое, словно и не заметив волнение Кувалдорина.
— А разве не этому вы учите призывников? Как там написано в руководстве: прямая обязанность гвардейца — оберегать командира? — Комиссар подошел ближе к окну. Из него открывался вид на плац. Сейчас там как раз проводились занятия строевой подготовки. Несколько групп совсем свежих призывников СПО, бурые разнотонные шинели ярко пестрели на темном, очищенном от снега, рокрите и четко контрастировали с группками серых вальхальцев, который под крики сержантов наматывали круги вокруг площади. Чуть в стороне по самому краю плаца вышагивала девушка, старательно производя отмашку рук. Тощая фигура ее надсмотрщицы с тонкой плетью в железной руке, резко указывала ошибки.
— Верно, учим, но если меня бы пришили в том лесу, то никто бы и молитвы не прочел. Но, как видите, я сейчас здесь перед вами.
— Значит Шатова…
— Так точно. Она геноурод, но хороший гвард, — Кувалдорин выпалил это так, словно считал, что если не произнесет фразу как можно скорее комиссар обвинит его в ереси. Роман Андреевич улыбнулся. Как же все-таки просто общаться с такими людьми — у них все написано на лице.
— Хорошо, сержант, не смею вас задерживать.
— Спасибо, товарищ комиссар, — козырнув, Кувалдорин быстрым шагом направился прочь по коридору, явно радуясь концу допроса. Комиссар же задержался около окна. Снова окинув взглядом площадку.
Шатова продолжала наседать на Ковальски. Рука с плеткой почти всегда находилась в воздухе. Мордианцы бы оценили такую ревность в строевой. Ковальски правда от этого было не легче. Шатова явно взялась за нее всерьез. Интересно, с чем это связано?
«…спасла мне жизнь.» припомнил комиссар слова с Кувалдорина.
Возможно ли, что Эля поняла позицию сержанта и приняла ее?
Приняла или переняла?
Стоит за ней понаблюдать — еще одного Кувалдорина, только в юбке, полку не нужно.
Комиссар пристальнее вгляделся в фигуру девушки, подмечая и анализируя каждую деталь и движение.
Да. Что-то точно изменилось. Пропала суетливость. Все четко, строго и размеренно.
Если раньше Шатова буквально вилась вокруг Ковальски, донимая чрезмерной заботой, то теперь даже руку не подала, когда подопечная поскользнулась.
Хотя нет. Не все так плохо — комиссар улыбнулся, увидев, как Эля помогает Джейн ковылять в сторону медпункта — но лед тронулся. Он не ошибся. Смерть Снайпера подстегнула ее к самосовершенствованию.
В голове сами собой всплывали выписки из личного дела.
«Борется с депрессией на почве потери однополчанина». Можно вычеркнуть.
«Своих не бросает». «Фанатично предана». «Инициативна». «Обучаема». Хорошие качества для Имперской Гвардии. Не у всех такое есть.
И сейчас после всего этого. Девушка, наконец, расправила крылья и настойчиво пытается взлететь. Как…
Комиссар машинально щелкнул пальцами, пытаясь подобрать подходящее слово.
Как…
…феникс?
Что же Имперский Феникс звучит неплохо.
Комиссар усмехнулся и поднял взгляд на громадный дымящийся хребет со злополучным горнодобывающим комплексом.
Пришло время испытаний и проверок на практике. Под его внимательным контролем.
Бросив последний взгляд на удаляющийся силуэт двух девушек, комиссар двинулся в сторону ближайшего поста дежурного.
Серый коридор, всего лишь пара лестничных пролетов и вот он уже взялся за трубку телефона. В ответ на привычное «Штаб. Дежурный такой-то» Роман выдохнул:
— Это комиссар. Вызовите майора Термополи, — командир местных воинских формирований мгновенно оказался у аппарата. В трубке раздалось шуршание перемежаемое приглушенными словами, в ожидании комиссар непроизвольно отбивал пальцами ритм по столешнице. Наконец в трубке раздался голос майор.
— Слушаю, комиссар. Теромполи у аппарата.
— Майор? У вас же ведутся личные дела свежепризванных бойцов СПО? Мне нужны копии и как можно скорее.
Комиссар повесил трубку. Криво усмехнулся:
— «Хороший гвард» значит… Что же, увидим.
