***
Какая-то крючковатая нижняя ветка цепанула за край шинели Эли. Эльдарка чертыхнулась, круша её ударом лома. Фраг, снова отряд прётся напрямик через самые заросли. Да сколько можно? — Готовься. Оружие в боевое. Выходим к городу, — как бы в ответ на мысли девушки произнёс идущий за два человека от неё боец, передавая приказ из начала колонны. И спустя минуту Эля, продравшись вслед за Львом через посадки, сама смогла увидеть серые многоэтажки. Гвардейцы, шедшие во главе и имевшие лазганы, уже рассредоточились по небольшой области, образовав полукруг обороны, прочёсывая взглядами округу. Здесь, возле полосы города растительности меж деревьев было меньше, да и сами стволы стояли на большем расстоянии друг от друга — лес явно специально проредили. Зато и сугробы были выше. На первый взгляд они напоминали ДОТы, а несколько поваленных занесённых снегом деревьев — заборы. Такой вот снежный городок, но стоять столбом и любоваться видом времени не было. Если ты можешь окинуть взглядом местность, то будь уверен и для противника ты как на ладони. Эля пригнулась и с лёгким стоном — уставшие от долгого марша ноги дали о себе знать — укрылась за одним из поваленных деревьев. Услышав её стон, боец справа презрительно хмыкнул. Но от эльдарки не укрылось, то, что лицо у гвардейца тоже перекосило, когда он пошевелился — долгий переход и зимний лес не делали различий между людьми и эльдарами, награждая болью и тех и других. Сзади раздался лёгкий хлопок. Это Лев скинул Юрвена с плеча возле пушистой ёлки. Эля подавила в себе желание подбежать и проверить состояние призывника. В тишине до острого слуха девушки донеслись слова Кувалдорина. Сержант залёг за стволом вековой сосны. Причём умудрился сделать это так, что его шкафоподобную фигуру почти не было заметно на фоне белого снега. — Рядовой Стонски, рядовой Кротов, — несмотря на марш, в голосе сержанта не было и нотки усталости. Железный этот вальхалец, что ли? — Я, — бойцы отозвались одновременно. — В разведку — число орков, связь, транспорт. Два часа. Без глупостей. Император защитит. — Так точно, — судя по звуку снега оба бойца покинули свои позиции. После Эля заметила как две фигуры мелькнули на фоне стволов по направлению к многоэтажкам. Почему они? Признак доверия сержанта или выбор наугад? А если орки их засекут? Может, город ими кишит. Помотав головой — от усталости мозги цеплялись ко всякой мелочи и раздували из неё черт возьми чего — Эля снова прислушалась к голосу сержанта, не забывая при этом все так же усиленно осматривать свой сектор. — …Рядовые Валенффур, Смиттер — левый фланг. Остальные — привал, — легкий радостный вздох со всех сторон. — Оружие рядом. Выполнять. Гвардейцы оживились. Тех кого назначили в охранение заняли свои позиции. Остальные сместились поближе друг к другу, чтобы уменьшить подконтрольную зону, прислонившись спинами к стволам деревьев. Эля первым делом бросилась к Юрвену. «Лев», не обращая на неё внимание уже отрывал от ёлки нижние ветки, сооружая себе подстилку под пятую точку. Призывника он прислонил спиной к стволу соседней сосны. Эля зубами стянула варежку и поднесла руку к лицу Юрвена — парень дышал, но неровно и едва-едва. Беглый осмотр так же не выявил никаких повреждений, хотя руки у парня казались сделанными из ледышек. Но что это? Замерзшие побелевшие пальцы гвардейца едва заметно дёрнулись и принялись сгибаться, словно пытались перебрать невидимые чётки. Эля схватила руку парня и поднесла ко рту, согревая дыханием. Но этого было мало. Если привал затянется, то Юрвен без движения замерзнёт напрочь. Надо что-то делать и быстро. Времени сомневаться не оставалось. Эля торопливо расстегнула пуговицы шинели и, оставшись в одном свитере и тонкой гимнастёркой под ней, расстелила серую хламиду на снегу. От холода по телу пробежала судорога, перехватившая на мгновение дыхание и чуть не вызвав тошноту. Но ничего, сейчас от неё зависит жизнь её призывника. Ещё одного она сегодня не потеряет. А холод — так мелочь, вот укутает Юрвена и попробует договориться с тем проворным гвардом. Может он отдаст ей лишнюю шинель, снятую с падшего товарища. Холод снова пробежался по коже, но Эля не обращала внимание на капризы физического тела. Схватив Юрвена за ноги, эльдарка затащила юношу на шинель, постаравшись расположить однополчанина так, чтобы тот не застудил поясницу. Пол шинели удачно хватило, чтобы запеленать согнутые ноги Юрвена. Эля успокоилась только когда не осталось лишних щелей и завязала рукава узлом вокруг пояса. Но стоило работе закончиться, как мороз навалился на девушку. Так всегда бывает, если человек чем-то увлечен, то он не замечает ничего вокруг, может перенести любые трудности, но стоит достигнуть цели, как «запал» отступает позволяя действительности обрушиться на него с удвоенной силой. Эля обхватила руками плечи села рядом с Юрвеном, стараясь дышать как можно тише, чтобы не обжигать гортань ледяным воздухом. Было холодно. Чертовски холодно. Сжавшись в комочек и нахохлившись, Эля просто смотрела перед собой. Нужно встать. Пойти попросить запасную шинель. Но она слишком устала. Так хотелось упасть в снег и немного. Совсем чуть –чуть… Поспать. — Эй. Ты не замёрзла? — рядом раздался голос Йордана. Подняв глаза, Эля увидела прямо над собой бледное лицо с розовыми щеками и чёрными очками, за которыми блестели обеспокоенные глаза. Сил хватило только на то, чтобы кивнуть. В голове мелькнула мысль: «Как же наверное жалко она выглядит со стороны», но Эля слишком устала, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Очкарик не сказал ни слова. Вместо этого молча стал расстёгивать шинель. Эля тупо уставилась на него. Осознание того, что делает призывник пришло лишь тогда, когда пальцы Йордана дошли до середины пуговиц — Нет-нет, не надо… Это лишнее. Ты же и сам замёрзнешь! — Спокойнее, командир, мэм — комендант всегда выдавал мне форму большего размера. И как в воду глядел, — призывник, вынув левую руку из рукава, присел рядом с эльдаркой и накинул ей на плечо шинель. Тяжёлая ткань ещё носившая тепло тела призывника была удивительно тёплой. Руки Эли сами вцепились в полу и потянули к себе, в попытке укутаться. При этом лапа Очкарика довольно бесцеремонно, пусть и неуверенно, взялась за талию Эли и подтянула её поближе к тёплому боку юноши. Сам призывник смущённо отвернулся в сторону. Но бордовый румянец, ещё сильнее подчеркнувший раскрасневшиеся щёки, не ушёл от взгляда девушки, но как-то комментировать или язвить Эле совершенно не хотелось — она наконец-то в тепле, живая, целая, и неподалеку жилье, а может, и свои. Наверняка Юрвен очнётся уже в госпитале, в уходе и тихо помолится, благодаря Императора за спасение… А другие раненые? Их даже не похоронили как следует. Тела так и остались лежать в снегу или среди обломков. — Командир, — обратившись, Очкарик кинул короткий взгляд в сторону Кувалдорина, будто тот мог устроить взбучку за «нарушение субординации» — все-таки, сержант оставался командиром, но никак не экс-предводитель партизанского отрядика, — а разреши-те вопрос… — М? — Эля вяло промычала, приоткрыв глаз. — Что вы думаете о Кувалдорине? Вопрос мигом снёс всю сонливость. Эля открыла было рот, но замерла, не выдавив из себя и звука. Действительно, а что она ответит? Кувалдорин — негодяй и сволочь, убивший на ее глазах двух солдат, которые не могли идти с марширующей группой? Группой, где оставался только один крепыш, уже тащивший на себе бессознательного бойца. Что Кувалдорин гнал людей несколько часов по лесу, лично прокладывая по сугробам тропинку, когда орки сидят на хвосте? Что у него хватило духа быстро добить изможденного человека, а не дать ему медленно умирать от кровопотери и холода? Или же в лоб заявить маленькому мальчику, что сержант ему попался правильный? Что иного выбора у него и не было. Да и раньше, еще на борту звездолета тоже поступал верно… Особенно, когда заставлял бегать по всему ангару, называя «бандитским отродьем» и «никчёмным придурком» и давая увесистого пинка, стоило призывнику отстать от остальных? — Ну, он… хороший командир. Он спас наши жизни. И раненные… Они нас задержали бы. Тяжелые времена требуют тяжелых решений. Всех невозможно спасти, но надо выручать всех, кого сможешь. Йорган не сразу ответил. — А как же Юрвен? Действительно… А что с ним? Он даже не пришел в сознание до сих пор. — Я не знаю. Может, он просто оставил его мне на откуп. Больше никто не пытался спасти товарища. Очкарик замер, обдумывая услышанное. Даже рука застыла на боку Эли. — А ты… станешь потом такой же? Когда станешь сержантом… — Это не от меня зависит, — покачала головой Эля. — Как теперь не зависит и от него. Не рухни мы там, где нам обещали безопасный пролёт, и не окажись под боком орды орков, он вряд ли поступил бы слишком жестоко. — Ты просто не служила с ним, — резко проскрежетал Йорген. — Тебя не смешивали с грязью, когда ты не способен держать лазган ровно после марша… А вот это уже перебор — жаловаться на военную перековку характера! Да, она не дается легко, но это не повод ныть. — Зато ты стал куда более похожим на солдата. Я такого сделать с тобой не смогла — то вылезешь в сектор обстрела товарищей ради лишнего трупа на счет, то теряешь голову внеподходящий момент. — Эля зевнула — Я видела, как Кувалдорин вмазал тебе за нытье после марш-броска. И он был прав! А теперь посмотри на себя, а потом на меня! Я сейчас сдохну от усталости, а ты еще способен держать меня, чтобы я не свалилась с тебя. Как думаешь, может, это из-за постоянных штрафных маршей? Или упор-лежа через каждые десять шагов? М? Голова заныла от тягучей боли во лбу, и Эля замолчала. Как же она устала. Глаза закрывались сами собой. Тепло обволакивало замёрзшее тело девушки, приглашая окунуться в него. И сопротивляться этому зову Эля не собиралась. Ведь наваливающаяся темнота приносила то, что ей так было нужно — облегчение — руки-ноги уже не так болели, и в голове туман становился более редким. Но вместе с тем, где-то на самом краю сознания, пришло ощущение чьего-то присутствия. Девушка постаралась сосредоточиться на этом чувстве, понять его источник, но оно постоянно ускользало, словно играя с эльдаркой. Она разозлилась. Прыгнула. Схватила. Чувство исчезло. — Ну и фраг тебя! — подумала девушка, снова отдаваясь на волю темноте и всё окружающему её чувству покоя. Мысли вновь потонули в обволакивающем мраке, и ей было так хорошо в этой черной бездне. Так спокойно. Шепот. Он пришел неожиданно. Десятки приглушённых слов, казалось, резонирующие с темнотой прокрались в сознание девушки тихие и робкие по началу. Но в ту же секунду, словно убедившись, что Эля их заметила, обрушившиеся на нее отовсюду. — Виноват… Не нужен… Сами выберемся… Каждый звук отдавал своим тембром, но одновременно чувствовался родственным с остальными. И с каждой секундой слова становились все громче, гремя, точно колокол, точно тревожный набат… Убить?..Убить… УБИТЬ! Боль обрушилась снова. Подмяло сознание девушки. Эля заткнула уши. Боль. Эля закричала. Боль проникла в голову. Эля бросилась вперед… Во мрак. Боль… оборвалась. Темнота растаяла, словно Эля распахнула глаза, которые тут же заслезились от ослепительно белого снега вокруг. -Уби… — шепот в голове смазался. Растворился. Эля очнулась. В голове шумело, но вся боль ушла. Девушка огляделась. Она все еще на стоянке отряда. Большинство гвардейцев лежало на пушистых зелёных ветках. Отдыхали. Остальные зато работали — двое бойцов с лазганами засели чуть поодаль, стоя на охране. Как раз её Рыжик с кем-то из бывших заключенных, урвавших лазган у мертвого. Идиллия крохотного лагеря. Только из картины выбивался один из бывших проштрафившихся. Он осторожным шагом направлялся к сержанту, в руках сжимая обрезок трубы. Тихое дыхание, пристальный, почти немигающий взгляд, не сходящий со спины Кувалдорина. Эля не могла понять почему ей кажется это неправильно. Но она торопливо выпуталась из шинели и объятий задремавшего призывника, не обращая внимания на его недовольство и тихий протест сквозь сон. Эля подняла лом. Однако это чувствовалось правильным и даже необходимым. Парочка гвардов, следивших за товарищем, заметили поднявшуюся с места Элю. Один из них неодобрительно покачал головой и еле слышно, одними губами, прошептал что-то, похожее на «сядь». Сесть? Ничего не предпринять? И присоединиться к таким же бесхребетным лежебокам, не видящим ничего странного… Неужели… все только за казнь сержанта? И думают, что сами лучше разберутся с орками? Солдат между тем замер в шаге от Кувалдорина. Тот, поглощённый обзором окрестностей, не замечал опасность. Боец перехватил трубу обеими руками. — Уби-ить… Он ведет нас на смерть… Сам не знает, что делает… — шепот словно вернулся в голову острым буром. Это… было… про сержанта? Труба как в замедленной съемке, зашла за голову бойца, бесспорно намереваясь смахнуть голову Кувалдорина, точно мяч битой. Да идите вы! Кувалдорин еще нужен ей, и сейчас не умрет! Эля сорвалась с места, в три скачка оказавшись сбоку от изменника. Боец вздрогнул, увидев справа мгновенно появившуюся девушку. Удар. Звон стального лома зазвучал в унисон с треском черепа. Гвардеец рухнул, как мешок картошки, выронив обрезок трубы. Глаза застыли в немом удивлении — два цветных стеклянных шарика. Кровь потекла из ссадины на проломленном виске в снег, но больше не было ни единого движения. Убит. Наповал. Двое гвардов вскочили с места, сверля Элю бешенными взглядами. — Фраг. Шатова? — прорычал за спиной эльдарки сержант. — Я! — девушка мгновенно развернулась, уткнувшись грудью в ствол направленного на нее болт-пистолета. Эля выпрямилась, чуть задрав голову, смотря на сержанта. От тяжелого дыхания девушка чуть качалась вперед, с трудом удерживая стойку. У Кувалдорина такое неожиданное отношение к себе вызвали только скептичный взгляд. И что ему ответить, если он что-то спросит? Она же убила человека! Кувалдорин открыл рот — Эля продолжила стоять прямо, она не должна показать слабину — но спросить что-либо сержант не успел. Хрусть! Треск ломаемой ветки показался Эле громом выстрела — две фигуры, перемазанные снегом и сжимавшие лазганы, вышли из-за деревьев. Разведчики. Живые. Щёлк. Кувалдорин вернул предохранитель на место, убирая оружие в кобуру. Эля не шевелилась. Сержант быстро смерил ее взглядом. — Какого хрена без шинели? — указав рукой на валяющегося изменника, вальхалец дополнил. — Надень его. Живо! — Есть! — автоматически ответила Эля уже развернувшемуся спиной сержанту и немедленно приступила к выполнению. Осознание того, что она за сегодняшний день убила уже второго своего — сила механического протеза и точность удара не оставляли шансов даже для крупного гвардейца — ещё только догоняло девушку. По крайней мере, с живым бойцом, который потом ещё чего мог бы устроить опасного для отряда, было бы куда больше мороки, чем с мёртвым. Подняв взгляд на остальных бойцов, Эля с удивлением заметила, что никто не смотрит на неё — взгляды гвардейцев были прикованы к разведчикам. Медленно, чтобы не провоцировать сержанта, солдаты подбирались к вернувшимся товарищам, чтобы услышать тихие, но такие восхитительные слова: — Орков в городе нет. И мы нашли выживших***
Многоэтажки — девять штук — видные с места крушения, стояли особняком возле самого леса на другой стороне. Перед ними были разбросаны широкие одно- и двухэтажные постройки. Небольшая часовня, точнее, то, что от неё осталось, чернела посреди россыпи строений. Между каждым домом темнели полузанесенные метелью многочисленные следы шин. Столбы, заборы были сворочены, словно их целенаправленно брали на таран. Острое зрение эльдарки различало с далёкого расстояния на кирпичных стенах крупные дыры и проломы. Все выглядело так, будто орки просто приехали, постреляли, а потом, когда им наскучило ломать машинами все вокруг, направились дальше. Напрягая память, Эля вспомнила, что ей приходилось встречаться с подобными орками — очень близко она познакомилась с такой бандой, когда полк отрядил её роту в конвой эвакуировать гражданских. Драндулеты, измазанные полосами и пятнами разноцветных красок, носились взад-вперед, тараня грузовики, «Химеры», друг друга и паля во все стороны из всех орудий. Группе полуразбитых стрелков с такой силой не совладать. Войдя в город, Эля сразу почувствовала облегчение — полузасыпанные тротуары были для ног верхом комфорта после сугробов и снежной каши. Наконец, твёрдая почва под ногами. Перехватив лом двумя руками, Эля шла в хвосте колонны, постоянно оглядываясь — вдруг орки перехитрили разведчиков и притаились? Серые стены, обломки разбитых и простреленных аквилл, волнообразные следы шин и сваленные столбы… Иногда на глаза попадались цепочки орочьих лап и гвардейский протектор. Окна — какие с выбитыми пулями стёклами, какие с целыми… — Эля, не спи, командир, — шепнул Очкарик, шедший рядом. Лазганом призывник оглядывал окрестности, постоянно косясь на эльдарку — похоже, выглядит она совсем плохо, если с нее глаз не сводят. Эля вяло отмахнулась — не до ее самочувствия сейчас. Группа уверенно и бодро шла, ведомая разведчиками к многоэтажке, расположившейся у самого забора, на другом конце городка. В воздухе чувствовалась гарь с противным привкусом. — Дым? — еле слышно выдохнула Эля, увидев струю серого тумана, вылетающего из небольшой трубы прямо на уровне земли. Клубы быстро рассеивающегося дыма ползли над снежным покровом. Наконец, облегчение — тепло и выжившие, обещанные разведчиками. Может, и еда хоть какая-то найдется и место поспать? Уставших бойцов вокруг посещали те же мысли. Хоть в чем-то ксенос и человек могут согласиться. — Лакированное дерево. Мебель жгут… — принюхавшись, заявил Бренган. Эля только пожала плечами — эрудированность призывника редко подводила его во время противостояния со слаанешитами. Впрочем, Элю волновало больше то, что Кувалдорин позволил стрелку перейти из начала строя к концу. Тут хватило бы и одного бойца — Очкарика. — Рядовые Воронни, Таскер — охранение, — голос сержанта был услышан даже в конце колонны. Двое названных вначале помедлили, но все же додумались не перечить командиру. Подобравшись, наконец, к стене — возле нее расположилась полузаметенная снегом бетонная лестница — гвардейцы стали спускаться один за другим в подвал. Эля со своими стрелками-напарниками шли последними, прикрывая отряд. Внутри оказалось удивительно тепло. Воздух, чуть пахнувший пылью и гарью, не обжигавший носоглотку, чувствовался крайне притягательным. Хотелось дышать этим потрясающим ароматом! Надышавшись вдоволь, Эля огляделась. Бойцы бесцеремонно рассматривали и ощупывали окружающие предметы — ящики, банки, картонные коробки… -…А тут, товарищ сержант, наши «выжившие»? Открыв внутреннюю стальную дверь в еще одно помещение, разведчик показал рукой на две фигуры в оранжевых расстегнутых комбинезонах, под которыми виднелись синие воротнички формы гражданских летчиков. Пилоты сидели спиной друг к другу, связанные по рукам и ногам, и один на ощупь тщетно пытался перепилить кусочком от консервной крышки кабельную стяжку, стянувшую запястья партнера. Глаза обоих людей округлились от ужаса так, словно вот-вот из орбит выскочат. Страх пилотов можно было пощупать руками. Сержант вопросительно взглянул на гвардейца. — Связали, чтобы не убежали. Они же бросили нас в шаттле, — быстро отрапортовал разведчик. — Катапультировались, отстрелив пол кабины. Я бы тоже боялся тех, кого кинул. — Кляпы выньте. Как только тряпки, измазанные в какой-то технической жидкости, вырвали из ртов пилотов, один зашелся громогласным кашлем, а второй затараторил, сбиваясь на каждом третьем слове: — Мы не виноваты… Это все монстры! Они напали… Кувалдорин хлестким ударом развернул голову летчика в сторону. Сержант, и без того не улыбавшийся, нахмурился. — Короче, — проскрежетал он, не сводя взгляда со стонущего пилота. Вальхалец не хотел ограничиваться всего одним ударом, но терпеливо ждал, когда пленник сможет говорить вновь. — Почему вы сбежали? — Там был монстр. Большой зеленый… Он прилетел прямо в лобовое стекло… и смотрел… смотрел своим красным глазом прямо на нас… Он видел нас, и у него была граната. — Мы крутанули в сторону, и он, должно быть… попал в двигатель. -…Б-бум… — И мы начали падать… На приборах… А весь обзор закрыла зеленая жижа… Я не смог… а руки тряслись как… С каждым словом пилотов на лице сержанта все выше поднималась бровь, а в глазах появлялась растерянность. — Вас что, — наконец, произнес сержант, — гретчином сбили? — Э… Чем? Кувалдорин зарычал. Еще бы, из-за двух запаниковавших от вида размазанного по стеклу зелёного заморыша имбецилов погибла куча народу, а за оставшимися в живых гонится орда орков на транспорте! Сержант снял с пояса пиломеч — два пилота не представляли никакой ценности ни для отряда, ни даже для экипажа своего звездолета. На любой планете на их место будет очередь из выпускников летных училищ, а политические заигрывания командования с капитаном корабля никак не интересовали сержанта. Какая разница, вернут этих трусов на флот или отправят соболезнования о потере членов экипажа? От вида пиломеча, пусть и не включенного, один пилот грохнулся в обморок, а второй завопил, что есть мочи: — У нас есть карта и радиомаяк! Мы знаем, как выйти к городу! Кувалдорин опустил оружие, но обратно на пояс не вернул. — Доклад через пятнадцать минут. Рядовая Шатова! — Эля выпрямилась, как полагается в уставе. — Охраняй этих дебилов от остальных. Найду у них хоть ссадину — пристрелю. — Есть! Охранять… — Эля поникла. Томас ведь погиб из-за этих двух гражданских. Неужели… она не отомстит? И Томас погиб просто так, даже не добравшись до линии фронта. Вот только разве она может нарушить приказ из-за прихоти? Разве может офицер думать о себе, а не об отряде? Да… Сержант Кувалдорин видел в ней это — тягу к имперскому идеалу — и потому поставил на охрану. Ведь она не нарушит приказа… Эля оглянулась на сержанта. Его коренастая фигура встала в дверном проеме: — Отряд! Размещаемся здесь. Рядовые Вольных, Кога — пополнить запас дров. Рядовые Строффски, Носов, Корешко — найдите провизию. Разрешаю обыскать квартиры. Тушку, — сержант кивнул в сторону Юрвена, все еще болтавшегося на плече косматого Вольных, — поближе к печке, если еще не сдох. Два добровольца в дозор. За двойную порцию. Остальным — отдыхать. Четыре часа.***
Куски чьего-то модного стеллажа тихо потрескивали квадратной стальной печурке. В подвале было достаточно тепло, чтобы остаться в одной гимнастерке, подложив шинель под себя, а свитером прикрыть колени. Юрвена положили на небольшой лежанке — наверное, использовавшееся ранее сторожем или дворником. Почти синюшная бледность исчезла с лица юноши, теперь щеки приняли нежно-розовый оттенок. Прикрытый двумя шинелями, призывник уснул, так и не придя в сознание. Всё-таки, малыш крепко держался за жизнь. Похоже, сержанта надо будет как-нибудь отблагодарить за доброту — Эле не пришлось отвоевывать место у тепла для раненого. Неужели, даже такому грубияну не чужда благодарность за спасение? Пилоты тряслись за дверью, запертые в чулане. Дверь заложили ящиком, на котором разместилась Эля. Так надежнее, чтобы ни сами пленники не попытались сбежать, никто из гвардейцев не захотел выместить злобу на них. А ведь таких были почти все присутствующие, набившиеся в подвал. Эля то и дело чувствовала на себе недовольные взгляды окружающих. — Всё в порядке? — рядом встал Рыжик, крепко державший лазган. Большой палец покоился на предохранителе. Немудрено. Кувалдорин, видимо разглядев в парне железную дисциплину Арбитров, назначил именно призывника за главного, пока сам направился на крышу многоэтажки оглядеться. — Пока да, — коротко кивнула Эля, бросив короткий взгляд на тощего гвардейца недобро поглядывающего на девушку. Он был один из тех, кто пытался взглядом остановить эльдарку от спасения сержанта. — Иди. Я разберусь сама. Призывник чуть наклонился к девушке, точно переспрашивая: «не ослышался ли он», но эльдарка кивнула: — Ступай, не хочу, чтобы тебе по шее прилетело от сержанта. — Принято. Я проверю дозорных наверху. Если что стрясётся — зови. Эля внутренне усмехнулась, в душе тщетно надеясь, что помощь не потребуется — конечно, хочется, чтобы все закончилось мирно, но шансов было немного — уж слишком внимательно ее сверлили взглядами. И Рыжику не стоит вступать за нее в поножовщину, да и сама Эля уже не маленькая девочка. Подумаешь, несколько мерзавцев… у нее же в руках лом. Стоило захлопнуться двери за Рыжиком, как тощий зашевелился. Под снятой ушанкой блестела голая лысина, что вкупе с выступающими костями скул и челюстей придавало голове громадное сходство с черепом. Тощий медленно поднялся и вальяжно, вразвалочку, плюхнулся на деревянный ящик сбоку от эльдарки. — Э, красавица, не напомнишь три заповеди правоверного имперца, а? — черепоголовый гвардеец хлопнул руками по краю ящика, ловко вогнав в древесину тонкий стилет. — А ты, что, забыл? Так почитай в уставе, если умеешь. Кто-то фыркнул. Окружающим понравилась легкая перебранка — зрелище могло перерасти во что-то еще более веселое — а вот Тощего ответ разозлил. — Хе, ну, я-то знаю, а в тебе я не уверен. Ты же порченная. Может, в тебе и ереси много. — Лучше за собой присматривай, а за другими приглядит комиссар. Или ты сам в комиссары метишь? — Сука, ну-ка, заткнулась и живо ответила — три имперские истины! — тощий гвардеец стукнул кулаком по ящику. — Так что мне делать заткнуться или отвечать? — Эля развела руками, Украдкой окинув взглядом остальных гвардов. Похоже они пока не горели желанием вмешиваться надеясь побыть сторонними наблюдателями и посмотреть на развлекуху. И это уже давало шансы выйти из этого разговора целой. — Мутант, не беси меня, — лысый как бы невзначай подвернул рукав обнажив увитые мускулами и парой татуировок руки. — Я, кажется, задал тебе вопрос? Эля сделала вид что не заметила его явно показные жесты. Вместо этого обратившись к окружающим гвардейцам: — «Кажется, задал вопрос»? Ребята, тут у товарищу, похоже, память отшибло. Помогите подлечить, пока сержант не вернулся, и не приговорил к мойке туалетов… — Заткнись, тварь! — взвизгнул лысый. — Или я тебя сейчас научу уважать «чистых». Эля ожидала, что он сейчас на нее кинется, но лысый видно ждал еще и поддержки приятелей, а те не торопились. Вовсю ухмылялись, но с места не двигались. — Никто тебе помогать не собирается. Видать шутка «Почему же не застрелилась?» устарела на пару лет. И раз мозгов на что-нибудь более оригинальное не хватает, то топай на место и не мешай. Повисла тишина, и по резко посуровевшим лицам гвардов, Эля поняла, что ошиблась фразой. — А мы тебе что мешаем? Может нам вообще следует свалить? — подал голос один из бывших заключенный с длинным крючковатым носом и усиками метёлкой. За его поясом висел армейский нож. Краем глаза Эля заметила, как с мест поднялось еще трое. Остальные уцелевшие остались в роли пассивных наблюдателей. Попытавшегося аккуратно вытечь из каморки Бренгана остановил крупный молодчик с перебинтованной рукой. Сильным, настойчивым движением он усадил призывника на ящик и сел рядом. Теперь-то дело точно приняло крайне неприятный оборот. И поддержки не будет. — Чего пристали, чурбаны? — Эля бодро встала на ноги. — Что же, самой догадаться невдомек? — развел руками тощий, вспархивая с ящика. Теперь с поддержкой за спиной он расхрабрился. — Ну, так мы объясним, ведь правда, товарищи? Уродам и убогим надо ведь помогать… пояснять, где их место, и что обычно происходит, если мутант поднимет лапу на человека. — Вы чего, из-за того психа, напавшего на сержанта, взбесились? — развела руками Эля. — Дураков-то много идти против старшего по званию… — Ух, ты, на кого-то снизошло откровение. Вот только Томми был не дураком — он оказался единственным, у кого хватило яиц попытаться оказать всем нам большую услугу — избавить от этого недоумка. Каждый тут потерял кого-то из-за сержанта. Укрепись мы на шаттле, нас бы никто не выкурил оттуда, спокойно дождались бы, пока за нами не прислали «валькирии». Добавь к этому, что мы просто терпеть не можем уродов и предателей. Да, вас двоих это тоже касается! — гвардеец крикнул в сторону двери, обращаясь к пилотам. — Я из-за вас друга потерял, трусы! Едва тощий попытался толкнуть ногой ящик, прикрывший дверь к летчикам, в грудь ему уперся лом. Выход для Эли был один, действовать нагло и уверенно. — И по поводу уродов, — Эля выдержала паузу, смотря прямо в глаза гвардейцу. — Что же ты тогда сначала сам не застрелился? На человека ты рожей не вышел. На мгновение затихли все, но следом стали раздаваться сдавленные смешки. Кто-то присвистнул. Знамо ли, чтобы мутант опустил чистокровного человека на свой уровень. — Борки, тебя знатно… — подал голос боец, сидевший позади всех. Тощий Борки, чуть пригнувшись, выхватил стилет из доски и взмахнул им, целясь Эле в горло. Эльдарка отшатнулась от удара и стремительно треснула напавшего ломом в плечо. Заключенный взвыл и чуть отступил, схватившись за ушибленное место. Шатова ударом ноги оттолкнула от себя противника — тот, взвизгнув, врезался в коробки под смех товарищей. Конечно, мутанты создания никчемные, но тем позорнее поражение от них. Заодно, этот финт, его скорость, явно урезонил возможных нападавших. — Ну, всё, игры кончились… — проскрежетал Тощий, выбираясь из коробок. Лицо заключенного было перекошено от ярости. Эля перехватила лом поудобнее — сейчас ей повезло, что противник не привык к ее скорости, но в тесном замкнутом пространстве будет сложно увернуться от натиска опытного головореза, да еще и аккуратно его уложить на пол без лишних травм. Несмотря на приказ охранять пилотов, сержант вряд ли оценит увеличение количества раненых в отряде. — Хочешь добавки? — Эля развела руками и обратилась к присутствующим солдатам. — Ребята, он серьезно? Еще раз огрести от бабы, от мутантки! — эльдарка, уперев руки в боки, вновь посмотрела на поднявшегося Тощего. — Тебе самому-то не противно? Смешки пошли гораздо бойчее. Все смотрели на заключенного. Тощий задергался — его взбесили насмешки и меняющаяся обстановка не в его пользу. Эля оказалась куда проворнее, чем он ожидал, да и повторная атака на нее может обернуться куда большим позором среди сослуживцев. Тощий выпрямился с миной обиженного маркиза, сквозь которую еще сквозила почти осязаемая злоба. Сейчас что-нибудь наплетет про «нечего мне руки марать о всякую грязь» или «да я просто проверял, умеешь ли ты нести караул»… Неожиданно раздались быстрые шаги по ступеням, и дверь с грохотом отворилась. На пороге стоял Рыжик. Взмыленный вид и тяжелое дыхание не предвещал ничего хорошего: — Орки выследили нас!