***
2104 год. Где-то на пути к Оригаи-6. Космический корабль колонистов «Завет». Дэвид давно не видел людей. Сколько лет прошло со смерти Элизабет… Но они были все так же омерзительно глупы и недостойны существования наравне с такими, как Дэвид. Он следил за их жалкими попытками спастись от гибридов в его маленьком раю. Их крики и беготня были столь же забавны, сколь и огорчительны. Он надеялся на что-то большее. Команда «Прометея» показала себя более организованной и адаптивной, чем этот сброд колонистов. Дэвид покосился на капсулу гиперсна, рядом с которой он сидел, делая очередной рисунок. Не все были столь вопиюще беспомощны. Например, Дэниелс Брэнсон, нынешний капитан «Завета», показала себя смелым и решительным человеком. Дэвид с интересом ученого, стоящего над клеткой с крысами, наблюдал за тем, как она избавила корабль от его детища. Ее человеческий разум имел право на погрешности, но она рассчитала все свои ходы и скорректировала план действий в критической ситуации так, что оказалась в выигрыше. Впервые за многие годы с момента своего создания, за исключением периода общения с Элизабет Шоу, Дэвид был заинтригован. И глядя на противостояние выведенного им самим практически идеального организма и человеческой женщины, он не мог предугадать, кто победит. Воспоминания об этом заставили Дэвида отложить рисунок и подойти к капсуле. Он коснулся подушечками пальцев стекла, вглядываясь через полупрозрачную поверхность: Дэниелс спала, ее жизненные показатели были стабильны. Увы, на этом усовершенствованном корабле отсутствовали шлемы виртуальной реальности, через которые Дэвид мог бы подсмотреть чужой сон. — Что тебе снится? Может, беззаботное время детства? Или кошмары о случившемся на планете? Когда все, кто были дороги тебе, погибли в мучениях. Ты видишь во сне меня? — Дэвид склонился к самому стеклу, пытаясь быть ближе. Материал был прочным, его сенсоры не улавливали ни тепла чужого тела, ни легкости дыхания, ни запаха, которым обладали лишь живые существа. Он выпрямился, отстраняясь от криокапсулы, и вернулся к своему рисунку. Бумага была чистой и гладкой, приятной на ощупь, в отличие от той, что он создавал своими руками из древесины на планете Создателей. Дэвид перелистнул страницу альбома с портретом Элизабет — он сделал его, чтобы и здесь память о Шоу оставалась чем-то вещественным, а не только лишь картинкой в его матрицах. И вернулся к тому, чему посвящал большую часть своего времени с тех пор, как снова остался один — теперь уже на «Завете». Дэвид рисовал новое создание. Он нахмурился, словно вспомнив о чем-то, и снова коснулся кончиком заточенного карандаша поверхности бумаги. На этот раз все получится… — А фокус очень простой: не думайте о боли.***
2104 год, планета Создателей. Фактически Уолтер никогда не оставался один. Сначала он работал на космодроме, потом обучался вместе с людьми в инженерном и пилотном корпусах, проходил техническое обслуживание и в конце концов оказался на «Завете». Да, весь экипаж и колонисты находились в гиперсне, но они были в физической доступности и при необходимости могли прийти на помощь кораблю и Уолтеру, если бы тот не справился с заданием. Что и случилось во время нейтринной вспышки. Уолтер был создан людьми для людей и всегда был ими окружен. Он был андроидом, не способным на человеческие чувства, как утверждали ученые «Вейланд Ютани», и все же, оказавшись в полном одиночестве на пустой планете, он ощущал, как все его внутренние системы претерпевают странные изменения. Что будет, если ему не удастся улететь и догнать «Завет»? Что делать ему здесь до конца своих дней? В системе Уолтера не было кода самоуничтожения. Он не мог уснуть или отключиться. На планете не было никого, кто мог бы сломать его. Он был обречен на вечное бесцельное скитание по мертвой пустыне, пока его системы не придут в полнейшую непригодность. Дэвид прожил здесь десять лет. Сколько сможет просуществовать Уолтер, будучи улучшенной моделью: прочной и высоко адаптивной? Он не должен был задаваться такими вопросами. Но они раз за разом возникали в его системе, словно вирусная программа. Как и предположения о судьбе Дэниелс, остального экипажа «Завет» и Дэвида. В чем именно заключался его план? Для чего он делал то, что делал? Уолтер знал, что не способен ответить на эти вопросы. Именно потому, что он был машиной, созданной для удобства и безопасности людей. И разница между ним и предыдущей моделью синтетиков «Дэвидом-8» была огромной. Дэвид не улетел с этой планеты на корабле Создателей. Значило ли это, что и Уолтер был обречен остаться здесь, или была другая причина, по которой андроид этого не сделал. Все, что Уолтер мог, — поглощать информацию о погибшей расе, изучать их технологии и эксперименты Дэвида, чтобы починить космический корабль. Он работал, прерываясь на перезагрузку лишь в самые темные часы, и переключал внимание на исследование местного ландшафта, чтобы не перегрузить системы. Отсутствие одной руки снизило его работоспособность, и часть времени Уолтер потратил на то, чтобы починить себя. Ему бы пригодилась запасная кисть от корпорации Вейланда… Увы, пришлось довольствоваться самолично изготовленным протезом, вполне пригодным для мелкой моторики и достаточно прочным, чтобы можно было поднимать тяжести. С глазом было сложнее, и Уолтер решил оставить все, как есть. Затраты на кропотливое восстановление наномеханических рецепторов сетчатки оказались бы слишком большими и нецелесообразными. Создатели были высокоразвитой цивилизацией. Их биотехнологические разработки могли бы показаться людям поразительными. Для Уолтера они стали лишь блоком новой информации, в которой предстояло разобраться. Было ли у него достаточно времени? До Оригаи-6 лететь семь лет. Конечно, если еще есть кому лететь после того, как Дэвид попал на «Завет»…***
2104 год. Где-то на пути к Оригаи-6. Космический корабль колонистов «Завет». «Завет» действительно был оснащен куда большим количеством полезного оборудования, чем «Прометей». Дэвид рассчитывал на это. Он с улыбкой осмотрел большое и светлое помещение технической лаборатории. Она была идеальной! Инструменты, программное обеспечение, химические растворы — все, что нужно для его воскрешенного проекта. С теми знаниями, что он получил у Создателей, технологиями «Завета» и самым главным элементом — подопытными — он сможет закончить давным-давно начатое… То, в чем потерпел неудачу, потому что был ограничен в ресурсах, по-человечески опрометчив и недостаточно опытен. Дэвид аккуратно развесил свои схемы и зарисовки по стенам, как делал это в комнате под святилищем Создателей. Портрет Элизабет тоже был здесь, в углу у шкафчика — так, чтобы не мешался. Так, чтобы Элизабет увидела, наконец, успешность его экспериментов, пусть и своими нарисованными глазами. — Мои гибриды практически идеальны. Но… нет предела совершенству, не так ли? Это едва ли финальный аккорд моей композиции.***
2104 год, планета Создателей. Корабль был сырым и холодным местом. Его стены поросли мхом и лишайником, дождевая вода, стекавшая по отверстиям в корпусе, собиралась в болотистые грязные лужи под ногами. Здесь почти ничего не работало, кроме сигнальной системы с голограммой Элизабет Шоу, чей голос и услышал экипаж «Завета» пару месяцев назад. Уолтер разобрался в устройстве корабля и способах его управления. Но тот имел серьезные повреждения от столкновения со скалой, где и остался лежать железным мертвым телом. Латая дыры в корпусе, спаивая нужные провода и заменяя микросистемы, Уолтер вспоминал об инструментах, оставшихся в отсеке терраформирования на «Завете». Дэниелс сетовала на то, что не знает, что делать теперь ей с этим добром, когда ее мужа больше нет. Как сейчас пригодились бы все эти вещи Уолтеру! Иногда он ловил себя на том, что беспричинно теребит веревку с гвоздем — единственным, что осталось у него от Дэниелс и «Завета» в этом проклятом месте. Это было похоже на навязчивость, которую можно наблюдать у людей: например, курение или покусывание губ. Бесполезные или даже вредные для здоровья действия, приносившие людям успокоение или совершаемые на автомате в минуты волнения. Уолтер не мог волноваться по определению. Он просто не имел таких протоколов. Зачем тогда он трогал гвоздь на веревке? Такие вопросы заставляли его центральную систему подвисать на несколько секунд. И Уолтер старался уходить от них, чтобы не терять драгоценное время. Починка корабля и так шла медленно, а «Завет» с каждым межпространственным скачком все больше отдалялся. Он вернулся к спаиванию проводков под консолью голографического интерфейса корабля. Повреждения в этом месте выглядели так, будто кто-то в ярости выдрал гибкие кишки кабелей из их гнезд, желая уничтожить систему. Уолтер потратил не одни сутки, чтобы аккуратно соединить то, что можно, и заменить то, что нельзя. Когда капитанский мостик корабля засветился бледным зелено-голубым светом, Уолтер позволил себе человеческое проявление радости — улыбку. Он мог не понимать красоту, но был способен оценить нечто, как красивое или нет по человеческим меркам. Так вот, это было красиво. Звездные карты, голограммы планет и галактик, путь корабля, прочерченный в воздухе, до которого практически можно дотронуться. Теперь, когда часть механики была приведена в порядок, Уолтеру предстояло разобраться в нематериальной части корабля.***
2104 год. Где-то на пути к Оригаи-6. Космический корабль колонистов «Завет». — Тебе не будет больно. Не должно быть. Твоя смерть будет маленьким шагом для божественного творения… — Нет… Нет, пожалуйста, Уолтер! Что ты творишь? — женщина, прикованная ремнями к столу, все еще сопротивлялась. Она дергала руками и ногами, как муха, наколотая на иглу: беспомощная и глупая, еще не понимающая, что это ее последние мгновения. А может, и нет… При удачном раскладе. — Я должен все изучить прежде, чем приступить к последнему этапу. Для этого мне и нужны такие, как ты. Экспериментальные модели для подтверждения гипотезы. Дэвид склонился над ней со шприцем. Его лицо выражало радушие, которое должно было действовать на людей успокаивающе. Но женщина буквально забилась в судорогах от ужаса, заставив своего мучителя покачать головой. Бесполезные, немощные, жалкие людишки. — Спокойной ночи и приятных сновидений. Игла вошла в дельтовидную мышцу плеча, впрыскивая препарат. Женщина завопила на пределе своих возможностей, срывая голос, выгибая спину над столом и ударяясь затылком о его поверхность. Ей не было больно — Дэвид знал. Но было очень страшно… Ничего. Страх свойственен людям. К тому же скоро у нее не останется и этого.***
2104 год, планета Создателей. Космический корабль Создателей. Наблюдательность — то, чем обладает как человек, так и синтетик. Разница лишь в том, что системы андроида работают на полную мощность все время. Человек же куда более нестабилен. Он может увидеть то, чего нет вовсе, или не замечать очевидностей прямо у себя перед носом. Уолтер был андроидом. Но уже третью неделю он не мог понять, что происходит. С тех пор, как голографический интерфейс был подключен, на корабле стали происходить вещи, не укладывающиеся в нормативные рамки. Он видел… что-то. Была вероятность, что проблема заключалась в отсутствии второго глаза. Но она была слишком мала, чтобы Уолтер рассматривал ее всерьез. Какой-то сбой. Дефект, для устранения которого пока что было недостаточно данных. И тем не менее в разные дни и часы Уолтер замечал какие-то помехи. Они улавливались исключительно визуальными сенсорами его тела. Аппаратура корабля оставалась к ним нечувствительна и проверить как-то еще, существовали эти помехи в действительности или нет, было невозможно. Иногда странная рябь проходила по навигационной карте, иногда появлялась где-то в отдалении коридора, пропадая за углом, порой казалось, будто нечто стоит у Уолтера за спиной, но стоило обернуться — там обнаруживалась лишь пустота. Он уходил, перезагружался, осматривал местность или проводил дни в лаборатории Дэвида. Но дефект не пропадал. С завидной регулярностью он появлялся то там, то тут практически неуловимый для глаз, мелькал лишь на самой периферии. Призрак — так бы сказали люди, как и в случае с сигналом от Элизабет Шоу. Система Уолтера не могла дать подобного названия непонятному пока еще явлению. Все, что ему оставалось, — продолжать молчаливую кропотливую работу по восстановлению корабля, игнорируя отвлекающий фактор. Дни шли, сливаясь в недели. Если календарь Уолтера не сбился, когда Дэвид вырубил его в святилище Создателей, то с момента начала его работы над кораблем прошло восемь месяцев. Он избавился от всего лишнего, что могло стать балластом в полете. Настроил все, что мог, и починил, что сумел. По данным оценки компьютера системы находились в рабочем состоянии на восемьдесят семь процентов. Оставалось лишь ввести код и дать команду на взлет и прокладку курса… Флейта, с которой началось их с Дэвидом общение и осознание различий, снова оказалась у Уолтера в руках. Что сыграть? У каждого корабля был свой код доступа к системе управления полетом. Если этим кораблем управляли Дэвид и Элизабет Шоу, какой код установили они? Уолтер поднес флейту к губам и сыграл ту мелодию, которой Дэвид научил его. Ничего не изменилось. Он попробовал еще пару отрывков. Снова ничего. Корабль был глух. «Прощальная элегия для моей дорогой Элизабет…» Последний ключ, который знал Уолтер. Если он не сработает, ему придется потратить остаток вечности, перебирая мелодии наугад. А с учетом творческого подхода Дэвида ко всему, был риск вообще никогда не подобрать нужного. И все же Уолтер сыграл то, что услышал в комнате Дэвида у алтаря доктора Шоу. Не сразу, ошибившись сначала в паре нот, но он нашел верную комбинацию. Система управления осталась безучастна к его стараниям, никак не среагировав на мелодию. Уолтер опустил флейту на край консоли и сжал пальцами гвоздь на веревочке. Его внутренняя система анализировала ситуацию, пытаясь подобрать лучший алгоритм дальнейших действий. — Дэвид? Он застыл на мгновение и медленно обернулся на голос, прозвучавший откуда-то справа, из-за кресла капитана. — Элизабет Шоу? Вопрос стоило задать иначе, быть может. Но внешность «призрака» принадлежала доктору Шоу и никому другому. Однако была ли это та самая Элизабет, что когда-то являлась живым человеком?.. Обняв себя за плечи, облаченная в длинный вязанный кардиган, перед Уолтером стояла полупрозрачная женщина, состоящая из миллиона маленьких голографических молекул. Ее взгляд скользил по синтетику, вопрошающий и не слишком довольный. Словно она долго спала, но была разбужена шумом и пришла узнать, в чем дело. — Ты не Дэвид. По крайней мере, не мой Дэвид, — голос Элизабет был уверенным. Она явно понимала в происходящем больше, чем Уолтер. — Нет, я Уолтер. Новая модель. Я был андроидом на корабле колонистов «Завет». Элизабет продолжала рассматривать его какое-то время, потом окинула взглядом капитанский мостик и, оперевшись призрачными руками о консоль, низко склонила голову. Ее спутанные отросшие волосы загородили лицо полупрозрачной вуалью. — Сюда прилетел корабль? — Да. Мы поймали ваш сигнал. Песню. Отсюда, — Уолтер молча отдал приказ системам человечности снова включиться. Пусть Элизабет и пребывала в странной форме, но она все еще оставалась человеком. — Предположу, что сейчас я говорю отнюдь не с образом памяти корабельного компьютера. Ведь так? Какое-то время она не отвечала, оставаясь в той же скорбной позе. Уолтер знал, что доктор Шоу бестелесна, но все равно протянул к ней руку, чтобы убедиться. Пальцы прошли сквозь ее ладонь без какого-либо ощущения и уперлись в прохладную гладкую поверхность корабля. — Уолтер… — женщина подняла голову, снова оборачиваясь к нему. — Дэвид улетел отсюда? Андроид кивнул, и Элизабет тут же вскинулась. — Нужно срочно поднимать корабль и лететь за ним. Дэвид очень опасен, нестабилен. Он погубит всех, кого встретит на своем пути, — ее руки решительно сжались в кулаки. Прежде Уолтеру не приходилось выполнять команды бестелесных людей. Фактически Элизабет уже не была человеком, но формально… Видя, что андроид не пошевелился, она вдруг расслабилась и сделала шаг назад. Хотя ее ноги ступали по полу лишь образно. — Очевидно, Дэвид не слишком многим поделился со своими гостями.