***
Повреждения от столкновения оказались существенны. Элизабет не могла выходить наружу: патоген оставался в воздухе, мутировал и поражал живые организмы. Корабль стал ее спасением и тюрьмой на умирающей планете. Но Дэвид каждый день уходил в погибший город, чтобы вернуться с инструментами, нужными деталями или просто записями Создателей. Он чинил корабль днями и ночами, пока Элизабет пыталась вместе с ним разобраться в истории погибшей цивилизации. За время полета Дэвид успел кое-что перевести, и теперь она жадно впитывала новую информацию — жалкие крохи вместо того, что можно было узнать у самих творцов истории. Время взаперти шло медленно, растягиваясь, словно патока. Пока они летели к планете Создателей, у них была цель, которая придавала сил и веры. Что оставалось у Элизабет теперь? Воспоминания о доме, который она могла больше никогда не увидеть, и возлюбленном, чья жизнь оборвалась так ужасно. Ее поиски зашли в тупик, вера разбилась о несчастный случай с патогеном. Она все еще не могла смириться с тем, что судьба была с ней так коварна. Может, Бог и в самом деле не хочет, чтобы люди знали правду? Первые несколько недель Элизабет было страшно. Пока они с Дэвидом были глубоко в утробе корабля, копаясь в проводах или книгах, можно было не думать о том, что за прочными стенами происходит самый настоящий апокалипсис. Но вечерами, когда Дэвид уходил в город на вылазку, она прислушивалась к шуму за прочными дверями. Ужасные, полные боли крики диких животных и птиц, которых вирус поражал, вызывая мучительную смерть. — Боже, его словно разорвало на куски, — однажды она увидела выпотрошенного окровавленного оленя неподалеку от входа в корабль. — Вирус проникает в организм, где вырастает в новую форму жизни и убивает своего носителя. Ты ведь и сама знаешь… Дэвида ничуть не трогали смерти людей и гибель целой расы, Элизабет видела это по тому, как он рассказывал о произошедшем. Скорее он чувствовал вину лишь перед ней за то, что она не смогла узнать ответы. Но нисколько не был расстроен смертью тысяч жителей планеты. В такие моменты Элизабет приходилось напоминать себе, что перед ней вообще-то синтетик, а не человек, чья эмоциональность крайне ограничена. Навряд ли сам Дэвид чувствовал вообще хоть что-то, скорее уж Шоу сама себя накручивала. Иногда она думала, что Создатели, возможно, заслужили то, что получили. Разработали такое ужасное оружие… Которое в итоге обернулось против них. А после корила себя за подобные мысли: чем она, в таком случае, отличается от них, если желает смерти целой расе? Дэвид остался ее единственным собеседником. Он был для нее опорой, помощником, утешителем, другом, в конце концов. Так просто оказалось забыть, что он не настоящий человек. Он поддерживал ее беседы, помогал разбираться в книгах, охранял, пока она спала, и развлекал по мере своих возможностей. Каким бы заносчивым говнюком ни был Питер Вейланд, он все-таки был гением. И его создание было так неотличимо от человека, что Элизабет совсем забыла об осторожности.***
— Что это такое, Дэвид?! Какого хрена? Что это за тварь, которую ты чуть ли не за ухом чесал?! Я видела тебя из отсека Б! Дэвид прошел мимо, занося внутрь и ставя на пол какие-то коробки с записями, игнорируя ее вопрос. — Дэвид! Я спрашиваю тебя! — Элизабет обогнула его, заставляя посмотреть себе в лицо, и уперла ладонь ему в грудь, не давая пройти мимо. — Что ты делала в отсеке Б? Там не безопасно, ты могла пострадать, — пальцы Дэвида мягко легли на ее кисть, но взгляд остался холодным, как и голос. — Не заговаривай мне зубы. Ты милуешься с этими монстрами, когда ходишь в город! Зачем тебе это? Сердце Элизабет колотилось как бешеное. Увиденное словно вернуло ее в реальность, по-настоящему разбудив от гиперсна. Словно покинув капсулу, она не до конца проснулась. Как она могла быть такой беспечной? Дэвид всегда был себе на уме, слишком своенравный, любопытный, рассуждающий на скользкие темы. И вирус был ему не страшен, ведь он не ходячее мясное рагу для паразита. — Они не монстры. Серый взгляд против карего. Твердый, как сталь, как пальцы, сжавшие запястье Элизабет до боли… Она открывала и закрывала рот, не зная, что ответить. Шокировано смотря в лицо андроида, который не считал монстрами тех кошмарных, кровожадных тварей за стеной корабля. Тех, что вырастали за минуты, визжали и шипели на весь лес, отчего по коже Элизабет бежали мурашки. Тех, что рвали животных и друг друга на куски, без жалости. Рука онемела, и она рванулась от Дэвида, выдергивая кисть из захвата. Он отпустил без сопротивления. — Они… просто создания. Такие же, как все. Только более адаптивные, быстрые и ловкие, — из облика Дэвида пропала угроза, и взгляд снова стал обычным, или Элизабет только казалось. Он поднял руки вверх в успокаивающем жесте и говорил мягко, будто с глупым ребенком, объясняя обычные вещи. — У них прочная шкура, которую нельзя пробить, и кислотная кровь, ранящая врага. Они видят в темноте, идеально слышат. Их коммуникация похожа на общение дельфинов или летучих мышей. Элизабет почти рассмеялась шокировано. — Дельфинов? Эти твари там ничуть не похожи на дельфинов, Дэвид! Это опасные монстры, которые умеют лишь убивать все, что попадается им на пути, и размножаться. А ты… Ты восхищаешься ими! — догадка поразила ее, холодом оседая в животе. Она вдруг почувствовала себя в полном одиночестве на этой планете. Одна среди идеальных созданий: неуязвимых, опасных, для которых смерть ничего не значит, которые не чувствуют боли и сострадания. Андроид и Чужие. — Элизабет, — Дэвид медленно подходил к ней, протягивая руки. — Я создан таким. Способным увидеть красоту в совершенстве. Тебе нечего опасаться. Я не дам им навредить тебе. Как бы ей хотелось верить в это. Верить, что Дэвид, и в самом деле, ее друг… Слезы текли сами собой, и она отчаянно закивала головой, соглашаясь и позволяя себя обнять за плечи. Ведь, если Дэвид поймет, что она больше не доверяет ему, кто знает — не убьет ли он ее в тот же самый момент?***
С того дня все изменилось. Без Дэвида Элизабет не могла выбраться с планеты. Но и с ним ничего не выходило. Ей стало казаться, что он намеренно тянет с починкой, привирает и ломает что-то вместо починенного. Когда он уходил в город за чем-нибудь необходимым и пропадал на несколько часов, Элизабет поняла, что он вовсе не занят поисками технических инструкций или нужных деталей. Она ложилась спать и боялась закрыть глаза, ведь Дэвид всегда был рядом, охраняя ее. Только теперь она была не уверена: берег ли Дэвид ее от внешней опасности или следил за тем, чтобы она никуда не сбежала? Но бежать было некуда. Она, как зверушка в клетке: ни улететь, ни выйти. Дэвид таскался за ней попятам, если не копался в технике, и Элизабет стало казаться, что для андроида его поведение чересчур навязчивое. Почему она раньше не замечала этого? Он приносил ей цветы, чтобы порадовать, книги, которые уже не вызывали у Элизабет такого интереса, или играл на флейте. И все это напоминало какие-то невнятные романтические ухаживания, чего, конечно же, быть не могло. Ведь Дэвид был роботом, синтетиком, он был не настоящим. Он не мог испытывать нечто, похожее на любовь или привязанность. В его голове были микросхемы! Элизабет сама сшивала его проводки и меняла сгоревшие матрицы! Его кожа была синтетической, органы чувств — механическими нанорецепторами, скелет — из прочного материала, ничуть не напоминающего кости. Дэвид улыбался и плакал, потому что он был так запрограммирован… Но все-таки он был слишком человечным. А значит, у Элизабет были большие проблемы… — Дэвид, где ты пропадаешь, когда уходишь в город? — однажды она все-таки не выдержала измученная подозрениями и догадками. — Ищу нужные детали, — Дэвид нахмурился, отвлекшись от паяния покореженного компьютерного чипа, и поднял на нее взгляд. — Скажи мне правду. Я знаю, что ты занят там чем-то другим, — ее голос дрогнул, но она сдержалась. Сжимая кулаки в карманах кардигана, напрягшись до боли в шее и пояснице. — О чем ты, Элизабет? — он поднялся, откладывая инструменты. — Ты ходишь к этим… существам? Общаешься с ними? Пожалуйста, я хочу знать правду. Она не отстранилась, не сделала шаг назад, наоборот, подошла ближе. Заглядывая ему в глаза с просьбой, зная, что это всегда работало с мужчинами. Может, и с Дэвидом выйдет? — Твой страх иррационален. Люди всегда боятся того, чего не понимают, — он вытащил ее руки из карманов, мягко сжимая стиснутые кулаки между своих прохладных ладоней. Она подошла совсем вплотную, ощущая, как вздымается и опадает грудная клетка андроида. Ему не нужен был кислород, но «их делают похожими на людей»… Остается лишь надеяться, что не слишком… Ведь так?.. Мягкое движение вперед, и ее теплые губы коснулись сжатых тонких губ Дэвида. Его кожа была похожа на человеческую, но ощущения все равно иные. Словно целуешь мраморную статую, пригретую солнцем: идеальную, но не живую. По щеке скатилась одинокая слезинка из-под опущенных ресниц. — Ты изучаешь их, да? Элизабет не сразу подняла взгляд, а когда все же сделала это — выражение лица Дэвида было нечитаемым. Он выглядел застывшим изваянием, кажется, растерянный или шокированный ее поступком, если такое вообще применимо к андроидам. Он просто смотрел на нее без всякого выражения, будто пытаясь понять, что делать. А потом его лицо изменилось в одно мгновение: — Только наблюдаю за их поведением, когда встречаю. Стоит быть готовым, если они эволюционируют, правда? У Элизабет затряслись губы, и вся она была словно дрожащая струна. Она согласилась с Дэвидом сквозь всхлипы, а он вдруг резко отпустил ее руки и ушел с извинениями. Он не видел, как Элизабет съехала по стене в изнеможении и уткнулась лицом в колени. Дэвид — самый настоящий лгун. И улыбаясь, он врал ей каждый раз, натягивая на лицо эту маску невинной добродетели. Ей удалось, наконец, увидеть эту черту между лицом андроида и лицом человека. Для Дэвида оно было лишь инструментом, которым он так умело пользовался… Она решила, что все должна узнать сама. Оружие, скафандр, рюкзак. Пока Дэвид копался в отсеке жизнеобеспечения, она выскользнула наружу. Днем твари не так активны, как в вечернее и ночное время суток. Но медлить не стоило. По навигатору до города было несколько километров через лес, и Элизабет бежала, не останавливаясь, пока в боку не начало колоть. Никто не гнался за ней, вокруг было тихо. Город встретил ее нагромождением искореженных почерневших тел — взрослых, детей… Все вперемешку лежали грудами на дороге и у ворот. Они будто бежали от кошмарной кары, свалившейся им на головы с неба… Площадь была полна трупов. Почему они все находились здесь? Почему никто не смог уцелеть? Дэвид рассказывал ей о святилище в центре города, где добывал книги. Туда она и направилась. Высокое каменное здание с множеством комнат, грубо вытесанных прямо в скале. Здесь, и правда, обнаружилась библиотека, какие-то хранилища, алтарь, комната для собраний и купели. Ничего предосудительного… Дверь на нижний этаж оказалась соблазнительно открытой, и какое-то время Элизабет боролась с собой. Спуститься или нет? Что там может быть? Стоит ли ей это видеть? Она не сможет уснуть, не узнав ответов… Дверь со скрипом открылась, и Элизабет медленно спустилась вниз по каменным ступеням. Свет от мощного фонарика высветил просторную комнату. — Что это такое… Дэвид, что ты тут делал… Рисунки, плакаты, исписанные листы бумаги — информация в том или ином виде была тут повсюду. Висела на стенах, валялась на столе, на полу, аккуратно лежала в углах каменных полок. Это был почерк Дэвида, Элизабет успела его заучить: идеальный, аккуратный, как и подобает машине. Твари самых разных видов от насекомых до здоровенных неестественно изогнутых и жутких на вид уродцев были изображены на листах бумаги. Одни были нарисованы в разрезе, другие — с разных ракурсов. Были и сами твари — выпотрошенные, плавающие в банках с мутной жидкостью, наколотые на иглы и распятья. — Господи боже… Это какая-то адская кухня… — она с отвращением и страхом рассматривала лабораторию, пока не наткнулась взглядом на это… Несколько урн с патогеном аккуратно стояли на полке, к ним были прикреплены листы с какими-то пометками. Элизабет захотелось закричать, затопать ногами, бросить оружие на пол и разрыдаться. А лучше — вмазать Дэвиду по его лживой роже. Урны не могли оказаться здесь, если весь груз, по словам подлого андроида, был случайно сброшен на город при аварии! Очевидно, что он забрал их из отсека прежде, чем скинул все остальное на планету. Ублюдок! Скотина! Она в ярости сорвала несколько листов со стен, комкая и бросая их на пол. Пара банок с плавающими в них монстрами разбилась, она толкнула стол, и все аккуратно расставленные экспонаты попадали на пол. Пусть тут все сгорит к чертям собачьим! Элизабет сорвала с одной из стен плакаты с нарисованными людьми в разрезе или чем-то таким и направила на бумаги струю из огнемета. Листы вспыхнули, огонь принялся жадно облизывать все, до чего мог дотянуться, перемещаясь на стены, стол, уничтожая кропотливый труд андроида за последние три месяца. — Ублюдок! Сгори, пусть все тут сгорит! — Элизабет! Откуда-то сверху послышался крик. Конечно же Дэвид хватился ее и тут же помчался в погоню, чтобы защитить свою лабораторию! Она толкнула дверь, ведущую в соседнюю комнату, и ввалилась внутрь. Пусть сунется сюда, и она спалит этого ублюдка заживо. — Элизабет! Ты здесь? Голос звучал откуда-то с лестницы, но был приглушен треском огня и шлемом. Элизабет сорвала его с головы, понимая, что терять ей все равно больше нечего. Кажется, Дэвид пытался потушить огонь и спасти свои записи. Она пятилась назад, не глядя, направив огнемет на дверь, готовая сжечь чертового андроида, как только он появится в проеме. Нога уперлась во что-то липкое и твердое, и сзади послышался странный звук. — Что за?.. Элизабет замерла, таращась на странное огромное яйцо, которое раскрылось от ее прикосновения словно цветок. Луч фонаря высветил из темноты еще с десяток таких чуть дальше. — Нет! Не подходи к ним! Крик Дэвида отвлек ее. Она отвернулась, наводя на лживого синтетика оружие, готовая облить его огненной струей, но успела только крикнуть: — Дэвид!.. Когда что-то бросилось ей прямо в лицо, обхватывая голову противными цепкими лапами, намертво обкручивая хвост вокруг шеи и запуская в рот противное скользкое щупальце. — НЕТ! Кажется, она упала на землю. Может, успела выстрелить из огнемета. Вроде бы Дэвид пытался отцепить от нее неведомую тварь. Кто-то кричал или ей показалось… Когда она очнулась, Дэвид склонялся над ней с испуганным и злым выражением лица. Если такое, конечно, применимо к андроидам. Ведь, как сказал сам Дэвид, страх иррационален, а андроид — это сама рациональность, верно? Он что-то говорил, четко и уверенно, словно отдавая самому себе приказы. Его голос был холодным, спокойным. Но взгляд… Такой человеческий… Элизабет чувствовала свое тело слишком тяжелым и неподвижным. Они снова были на корабле, и она лежала на столе в лабораторном отсеке. Будто подопытная тварь из тех, что она нашла в святилище. И ее Дэвид выпотрошит и зарисует… Она станет еще одним экспонатом в его маленьком музее смерти… В голове была странная легкость, словно ей вкололи чего-то снотворного или слишком обезболивающего. Изображение перед глазами плыло, и только лицо Дэвида над ней оставалось стабильным. — Зачем ты пошла туда? — его пальцы сжимали ее предплечья, придавливая к столу, будто она могла сбежать. Но Элизабет понимала: она уже никуда не сбежит с этой планеты. Она заставила свой язык двигаться, хотя это было очень тяжело. — Знать правду — это так важно. Я спросила, но ты солгал мне… Нечто омерзительное внутри ее тела шевелилось, ища выход наружу. Больно отчего-то не было. Пальцы Дэвида сжались сильнее, будто бы он и в самом деле чувствовал злость и досаду на ее поступок. — Я сказал тебе то, что ты ХОТЕЛА услышать. Люди поступают так с теми, кого любят. Разве нет? Элизабет приоткрыла губы, но поняла, что уже не может ничего ответить. Тварь рвалась из нее наружу, разрывая внутренние органы и ломая кости. Боли не было, как и страха. Ее тело как будто выключили, не давая ощутить в полной мере агонию. На лицо и грудь Дэвида брызнула кровь, но он продолжал держать Элизабет за руки, не отрывая от нее взгляда. — Не бойся. Я создам тебя заново. Ты опять будешь живой… А потом все заволокло красным…***
2104 год. Планета Создателей. Космический корабль Создателей. Уолтер рассматривал сидящую на консоли напротив него призрачную Элизабет. Люди не могли жить в одиночестве. Они всегда искали компании себе подобных, готовы были до последнего тянуться хоть к кому-то. Заводили друзей по переписке, домашних питомцев, разговаривали сами с собой, в конце концов. Не удивительно, что доктор Шоу забылась и попыталась увидеть в Дэвиде то, чего в нем не должно было быть. — И все-таки Дэвид любил вас? — ответ на этот вопрос не мог быть положительным по определению. Так было заложено в программах Уолтера. Элизабет грустно усмехнулась, скрещивая руки на груди. — Тебе должно быть виднее. Ты ведь тоже андроид, а я всего лишь человек. Непреодолимая грань непонимания между разными существами. Люди пытались понять андроидов и богов, андроиды — людей. Может, боги, если они существуют, и могли бы дать ответы на их вопросы. — Я усовершенствованная модель. Мне не свойственна эмоциональность и своеволие Дэвидов-8. Навряд ли я могу ответить на ваш вопрос, доктор Шоу. Призрачная женщина кивнула. — Понятно. Уверена, Дэвид был разочарован. — Вы хорошо его знали. — Насколько может знать мертвая женщина поехавшего синтетика. — Так что случилось дальше? Как вы оказались в таком состоянии? — Уолтер окинул взглядом ее просвечивающуюся фигуру. — Эти Создатели были очень продвинуты в биотехнологических разработках. Дэвид изучал их труды и кое-что доработал сам, о чем я тогда еще не знала. Используя какой-то искусственный нейромедиатор смог отделить мой разум от тела и поместить его в компьютер. Так я стала частью компьютерной системы, а этот корабль — моим склепом. Она обвела призрачным взглядом отсек управления, в котором провела последние несколько лет, будучи запертой в неработающих системах. — Я не совсем понимаю, — Уолтер нахмурился. Его знаний действительно было недостаточно, чтобы постичь всю особенность положения Элизабет. — Вы способны воздействовать на корабельные системы, являясь главным элементом управления, или лишь деталь, подчиненная командам капитана и компьютера? — И то, и другое, Уолтер. Дэвид создал то, с чем сам не мог справиться, как и мы, люди, однажды создавшие его. Именно поэтому корабль остался на планете и не смог взлететь, сколько бы Дэвид ни пытался. Закончив свои исследования, он был намерен творить, и ему нужны были живые организмы. Он собирался лететь на Землю, но я заблокировала системы полета и не пустила его. — Дэвид знал об этом? — Конечно. Около года после моей смерти я провела в обличье этого призрака. — Я не совсем понимаю, зачем Дэвид сделал это с вами. Элизабет поднялась на консоль и уселась перед Уолтером прямо на панель управления, скрестив ноги. — Он не хотел быть один, — она сделала паузу, смотря на то, как Уолтер бессмысленно теребит гвоздь на веревке. — Дэвиду нужны были зрители, чтобы кто-то оценил его труды. Я больше не была человеком — слабым несовершенным существом, которое он презирал. Но даже в таком состоянии я не разделила его взглядов на сотворение. — Он был разочарован, — Уолтер закончил за Элизабет, и та махнула ладонью, показывая, что он угадал. Хотя на деле он всего лишь повторил слова самой Шоу. — По началу все было не так критично. Он был занят идеей найти или создать мне новое тело. Даже хотел поместить мой разум в Чужого, но передумал. Уолтер заметил, что пространство вокруг пошло голографической рябью. Элизабет задумчиво смотрела куда-то за его плечо, очевидно, потеряв контроль над своими воспоминаниями, и они прорвались наружу в визуальной картинке. Голографический Дэвид что-то писал, разложив бумаги прямо на консоли и листая какую-то книгу. Потом пропал так же внезапно, как и появился. — Он так хотел вернуть вас? — Иногда мне казалось, что Дэвид и в самом деле чувствовал боль утраты после моей смерти. Ощущал вину. Он говорил, что любил меня. Не думаю, что он понимал, что значат эти слова на самом деле. — Любовь — это чувство, которое обеспечивают гормонально-химические процессы в мозгу человека. Элизабет засмеялась над словами Уолтера. — Вот поэтому я и сомневаюсь, что Дэвид в действительности мог испытывать нечто подобное. Уолтер опустил взгляд, рассматривая светящиеся кнопки консоли сквозь призрачные ноги Элизабет. — В общем, так оно или нет — ему не нравилось, что я с ним спорила. У него не хватало инструментария для осуществления его задумки. Это злило его или, по крайней мере, оставляло неудовлетворенным. Он все чаще отключал меня, а когда включал — не хотел разговаривать, просто работал рядом молча, не реагируя на мои комментарии и попытки завести разговор. Однажды он выключил меня надолго. А когда я снова осознала себя стоящей на капитанском мостике, Дэвид был… Другим. Он больше не избегал моего общества, шутил в своем стиле, уводил споры в другое русло, если они возникали. И он больше не поднимал тему о моем теле. Теперь у него были иные планы. Элизабет прошлась по консоли туда-сюда, оставляя за собой шлейф из голографических мушек. — Я думаю, он перепрограммировал себя или что-то испортил. Убрал какой-то код, связанный со мной. Думаю, на «Прометее» в его программу была встроена миссия по защите экипажа. Пусть это претило ему, возможно, но он до последнего исполнял эту задачу, как мог. Защищал меня, единственного живого члена экипажа. А когда я стала бестелесным разумом, он просто не знал, что со мной делать. Я стала обузой, которая мешала его планам. И Дэвид удалил из своих матриц эту задачу. Она отвернулась, смотря на кресло пилота в центре помещения. Уолтер не мог видеть ее лица, но ему казалось, что голос Элизабет звучал расстроено. С обидой? — Что случилось потом? Кабели питания были выдраны… — Уолтер вспомнил, что повреждения и впрямь показались ему необычными. — Когда планы Дэвида окончательно оформились в полный кошмар, и он решил лететь, я сделала все, что в моих силах, чтобы этого не допустить. Заблокировала корабль. Меня можно было отключить только вместе с основными системами, без которых полет был невозможен. Он взбесился тогда и просто вырвал кабели питания. Пожалуй, это был второй раз, когда я видела андроида в ярости. — А когда был первый? Элизабет обернулась к нему через плечо. — Когда искусственное тело, которое он создал для меня, не приняло мой разум. Уолтер отклонился обратно на спинку кресла. Вся эта история была полна нелогичности и эмоциональности, не свойственной андроидам. Не его модели, уж точно. Дэвид вел себя как человек: злился, утешал, был расстроен или разочарован, привязан к единственному человеку, оставшемуся в живых. Или все это лишь порождение воображения Элизабет Шоу? Мозг, лишенный привычной стимуляции, способен сам ее создать. Как и любой человек, доктор Шоу не хотела оставаться в одиночестве. Общество машины было ей не комфортно. Не попалась ли она в ловушку своего разума, пытаясь додумать то, чего нет. А Дэвид всего лишь старался соответствовать, выполняя ее неосознанное желание, копируя человеческое поведение. Зачем тогда он пытался рассказать это Уолтеру? К чему могила и алтарь? Кто сможет ответить на все это, если не сам Дэвид… — Экипаж «Завета» и две тысячи колонистов отправляются сейчас на Оригаи-6, чтобы заселить планету. Дэвид с ними. Необходимо догнать их и не дать ему сделать то, что он планировал. Вы поможете мне с управлением корабля, доктор Шоу? Ответом Уолтеру было включение всех систем управления. Звездные карты развернулись на все помещение, проложенный Уолтером курс высветился красной пунктирной чертой, кнопки консоли сами загорались и гасли, вводя беззвучные команды. Элизабет Шоу счастливо улыбнулась: — Покинем эту планету, капитан. И забралась в кресло пилота.