Эхинопсис

Детские вопли были не редкостью в этом доме. Каждое утро из детской доносились визги, крики и нежные, но настойчивые упрашивания. Маленький Антон снова не желает кушать, чем и доводит до белого колена няню. Очередную няню. Милая, чуть пухлая женщина, сидя рядом с Тошей и водя полной ложкой перед его ртом, который тот крепко сжимал и издавал внутренний тонкий писк, в сотый раз умоляла съесть «хоть ложечку». Но мальчик так себя вёл не из-за того, что у него был капризный характер, напротив, он всегда был более терпеливее и сдержаннее, чем другие дети его возраста, просто ему было нужно внимание и забота со стороны родителей, а не чужих нянек. Он был готов отказаться от всей окружающей его роскоши, лишь бы мама с папой проводили с ним больше времени. Он смотрел на другие семьи, которые весело проводят время, пускают мыльные пузыри в парках, кормят голубей крошками, катаются на велосипедах, кушают мороженое сидя на лавочке напротив шумного фонтана. И Антон не загадывал, как обычный ребенок, Деду Морозу новую игрушку на Новый год, он мечтал о счастливой семье. Но увы, как бы этого не хотелось, это было невозможно. Хозяин квартиры был в полном отчаянии: работа заполнила все его время, забирая по минуте даже желанный сон, и совершенно не остаётся хотя бы пару минут на любимого сына. Но управление несколькими огромными предприятиями требует многого: талант лидера, умение обращаться с бюджетом, а так же умение выкручиваться в любой, даже самой безвыходной, ситуации. На это нужно огромный опыт в сфере бизнеса и мозговитая голова, чего было хоть отбавляй в отце Антона, чем вызывал у мальчика гордость за своего папу. Его дело было весьма прибыльным, поэтому семья могла ни в чем себе не отказывать, но деньги портят людей. Как это произошло с матерью Антона. Женщина была на внешность недурной особой и завидной невестой, такую оторвут с руками и любой был готов постелить дорогу из чистого золота под её ногами. Да, она могла произвести наиприятнейшее впечатление, но дальнейшее общение с ней вызывало отвращение. У неё нет той ласки, что априори свойственно всем женщинам, только холодность и надменность, нет теплоты души, а что самое печальное, нет материнского инстинкта. Она всегда холодно относилась к Антону и предпочитала развлечения времяпрепровождением с сыном. Экономка боялась матери Тоши, ведь её изменчивое настроение предугадать было трудно, поэтому всегда миллион раз обдумывала, как бы мягче сообщить ту или иную новость, чтобы ей не урезали зарплату или не уволили. Андрей Викторович был полной противоположностью жены: чего-чего у него не отнять, так это чувства юмора, к окружающим людям, пусть те были в основном его подчинённые, он относился всегда сочувственно, терпеливо, но всё равно не давал своевольничать. В нём сочетались две несочетаемые черты: добродушность и строгость. Мужчина мог расположить к себе людей, что в значительной степени помогало в бизнесе: большая доля переговоров оканчивалась на положительной ноте — на взаимовыгодных условиях сотрудничества. Но его тревожила мысль о сыне, что омрачала весь этот золотой блеск: мальчик так мал, его ждёт светлое будущее, но время неумолимо быстротечно, детство заканчивается, а он так и не понял, что это такое — «детство» и «любящая семья». Он понимал, что только он виноват в этом, но ничего поделать с этим не мог. Это было просто не в его силах. Бросить на самотёк огромную компанию и потерять всё, что кропотливо выстраивалось на протяжении несколько тяжёлых лет — не самое удачное решение. Тем более предполагалось, что вся компания перейдёт в руки Антона Шастуна. Сама прерогатива стать владельцем огромной компании, которая уже не первый год одна из самых лучших на рынке, самого Шастуна-младшего особо не прельщала, но выбора у него не было, да и само понимание сложившейся ситуации отбивало у Антона все мечты о какой-либо иной профессии и карьере. Ему предстояла долгая учёба в частности для этой сферы деятельности, чтобы не ударить лицом в грязь и не подвести отца, что так любит своего сына. И Антон упорно трудился, учил и запоминал, по несколько часов занимался с преподавателем, что приходил к нему домой на занятия, а потом и самостоятельно. А в перерывах он заходил в кабинет отца и сидел рядом с ним на диване, пока тот что-то вдумчиво вчитывался и записывал, изредка отвлекаясь на чай или кофе. Антону было приятно посидеть рядом с отцом и помолчать в тишине, которую нарушает то шелест бумаги, то скрип мебели, то скрежет пера о бумагу. Андрею мальчик совсем не мешал, наоборот, забавно было наблюдать, как тот листал потрепанную книгу, которую только что вытащил из полки, до которой смог дотянуться. Антон был смышлён не по годам. Он понимал всё, что происходило вокруг, но это ему и не нравилось. Он видел как отец приезжал домой уставший, как ему был необходим отдых и поддержка. Но рядом всегда не оказывалось человека, который по идее должен обеспечивать эту поддержку, а так же уют в доме: жены и матери. Вместо неё Тоша садился рядом с только что пришедшим с работ папой. Из-за чего Антон частенько просыпался по среди ночи, услышав за стеной ругань и хлопанье дверьми. И хотелось плакать, рыдать из-за собственной беспомощности, ведь каждому ребенку так не хочется видеть, как родители ссорятся, и жутко осознавать свою неспособность стать тем самым примирением, ведь именно Веронике глубоко плевать на собственное чадо. Она уверена, что у ребенка будет всё, чего он пожелает благодаря богатенькому отцу, поэтому особой заботы проявлять и утруждать себя не стоит. Но Вероника совсем не учла одного: Тоше не нужны дорогие игрушки, ему не нужны деньги. Ему нужна материнская любовь, что так чиста и неподдельна. А поскольку понятие «материнская любовь» ей не знакомо, маленький Антон совсем забыл слово «мама» и начал проводить время с самим собой, стал закрываться от общества и больше пугать Марию Прокофьевну своим странным поведением, поэтому их диалог ограничивался «Антон, иди кушать», «Не кроши, я только что там протёрла» и многозначительном молчании со стороны Тоши. Даже, казалась бы, совершенно чужая, для маленького Антона, экономка видела, что мальчику просто нужна любовь и забота близкого человека. Но после того, как после очередной перебранки между отцом и матерью захлопнулась входная дверь за спиной Вероники, Антон напрочь забыл эту женщину. Ему не было горько и больно, потому что ровным счётом он ничего не потерял, просто в его доме стало на одного человека меньше. Но в жизни Андрея произошло после развода многое: он уволил много своих подчинённых, а так же няньку Тоши и водителя, даже сделал ремонт в доме. Словно он старался стереть всё, что осталось от матери Антона. Но от главного напоминания о ней, конечно же, не избавишься. Андрею прибавилось ещё работы: нужно в быстром темпе набирать новые кадры, а так же нужно было решить, с кем можно было спокойно оставить Антона и каждый раз не дёргаться за телефоном, что бы узнать, всё ли у него хорошо в отсутствие отца. В некоторой мере Антон влиял на выбор человека на ту или иную должность. Кто, как ни ребенок, может вычислить лгуна или подлизу? Хотя доверять такую ответственную работу ребенку было крайне глупо, но отец почему-то доверял Антону. Особенно мальчик повлиял на выбор водителя. Тоша увидел его рядом со своим отцом в кабинете, когда малец хотел побыть в компании папы. У Андрея Викторовича как раз было собеседование по поводу утверждения Арсения в качестве водителя. В этот момент Тоша осторожно приоткрывает дверь, с детской застенчивостью глядит из-за резной дверной ручки, а заметив папу бросается к нему на руки. Андрей Викторович был слегка смущен внезапным появлением сына, но не стал ругать мальчика, а, наоборот, улыбнулся и подтянул худенького сына и посадил к себе на колени. Тошу крайне заинтересовал сидящий на против молодой человек, особенно его идеально заплетенная коса, что лежала на одном плече. Арсений заметил пристального взгляда зеленых очей и улыбнулся Тоше. Антон не ожидал, что его заметят и стесненно отвернулся и вжался носом в плечо отца. Арсений Попов успешно прошёл собеседование и был утвержден на должность личного водителя. Андрей Викторович уладил пару вопросов с документами и вручил ключи от машины, пожал руку на прощание и Арсений вышел за дверь, а экономка проводила его до входной двери. Андрею Арсений показался весьма ответственным и серьезным человеком, несмотря на такой юный возраст, восемнадцать лет — скромная цифра. К тому же этот парень явно понравился Антону, и кто бы только знал, какие мысли крутились у него в светлой маковке, когда он прожигал дырку в Арсении своими зелеными глазками. Попову как и всем полагался испытательный срок — два месяца. Но за эти два месяца Арсений не допустил ни одного прокола: на работе он появлялся всегда вовремя, к машине относился бережно, «пдд» не нарушал. Всё было идеально, начиная с внешнего вида самого Попова и заканчивая выполнением своих должностных обязанностей. Арсений постоянно контактировал с Андреем Викторовичем, поэтому уже на четвёртый месяц он был в курсе всех происходящих событий. Шастун-старший посвящал практически во всё свои дела Арсения, включая те, которые касаются Антона. Попову было жаль мальца, в его глазах он был брошенкой, пусть у него есть отец, души в сыне не чаявший. Но помочь Тоше он никак не мог, пусть и видел, что ему действительно нужна помощь. Но постольку Арсений был постоянно занят, а Тоша находился под чутким надзором няньки, то Арс не имел элементарной возможности сказать мальчику банальный «привет». — Ужасно больно смотреть на Антона, совсем погрустнел, — в очередной раз вздыхал Андрей Викторович, нарушая молчание в машине. — У него совсем скоро день рождения. Переложу переговоры на Степана, пусть хоть немного поработает, — горько усмехнулся тот, шутя про своего заместителя. — Возьму выходной и проведу его наконец с сыном, — он с чувством отбросил мобильный телефон на приборную панель и хлопнул себя по коленки. — Погоду хорошую обещают, нужно свозить его на дачу, на шашлыки, на свежий воздух… Эх, весна… — Андрей отвернулся к окну и задумчиво оглядел быстро сменяющийся пейзаж. Арсений едва заметно улыбнулся. — Знаешь, тебе стоит поехать с нами, — вдруг спохватившись, довольно громко изрёк Андрей Викторович. — Мне? Это ведь семейный праздник, не думаю, что я буду там званым гостем, — отнекивался Арсений. — Напротив! — посмеялся начальник. — Небольшой отдых от работы, да к тому же ты просто не видел как смотрит на тебя Антон, — прищурившись на водителя, смеялся Андрей, чем вызвал смущённую улыбку на лице Арсения. — Возможно, это из-за косы, — предположил Арс. — Возможно, — согласился Андрей, склонив голову на бок, искоса взглянув на водителя, что так сосредоточен на вождении. — Но всё же, ты не будешь лишним на торжестве. Тем более много людей и не будет. — Хорошо, Андрей Викторович, почему бы и нет, — кивнул Арсений, не отводя глаз с дороги. — Ну вот и договорились! — радостно хлопнул в ладоши начальник.

***

Наверное, для Тоши этот день был самым солнечным, несмотря на пасмурную погоду. Тяжёлые угрюмые тучи кругом ходили по небу, но природа ликовала: распускались первые весенние листочки, дул тёплый, но сильный, ветер — всё рождалось заново с новой силой после холодной спячки. И Антон ликовал вместе с ней — рядом отец, в его праздник он проведет с ним целый день, да ещё и на природе. Это самый дорогой подарок. Это светловолосое лопоухое чудо в перьях крутилось, как волчок, вокруг отца, а глаза светились и искрились. Андрей только умилялся этой довольной моське. Только единственная улыбка ребенка заставляла цвести его душу пышней и красочней весны. Антон желал учавствовать во всех приготовлениях, что происходили на летней кухне: он точно следовал указаниям отца, так неумело, осторожно, неловко медленно орудовал довольно огромным ножом для мальчишки, если брать в соотношении с его хрупкими и тоненькими пальчиками, когда он нарезал полукольцами репчатый лук. Он забавно морщил носик и вертел головой, стараясь избавиться от противных покалываний в носу от резкого и горько запаха лука. Мальчик держался как настоящий мужчина, гордо задрав чешущийся нос, Антон настырно продолжал нарезать лук так, как несколько минут наглядно показал папа, отрезав при этом пару ровных полуколечек «злого» лука. Пара зеленых зенок с неподдельным детским любопытством следил как сильные руки нанизывают кусочки недавно замаринованного мяса на шампур, обирая с них потемневшие перышки лука, которые так бережно нарезал Антон. Он с упоением слушал незатейливую болтовню о самом лучшем рецепте шашлыка, о том как нужно его заправить, какие приправы стоит использовать, где дать ему «настоятся», и прочее, что, по мнению Андрея, нужно знать Антону. А он не против такой пока бесполезной информации, он просто рад, что с ним его папа. С летней кухни ветер выдувал едкий дым из мангала, крутил его вокруг беседки, заставлял тлеющие угли сиять оранжевым цветом. Вот-вот сверху рядком поставят шампуры с мясом и беседку окутает сладостный и манящий запах домашнего шашлыка. Что бывает лучше запаха горячего шашлыка, свежего огурчика и свежего воздуха? А ещё лучше, когда всё это вместе. Ну вот и правильно — ничего, это и есть блаженство. И Антон втягивал подолгу этот запах, стараясь прочувствовать все его нотки, крепко-накрепко запомнить и отложить на «золотой полочке» памяти. Андрей видел, что Антон был готов браться за любую помощь, поэтому разрешил самостоятельно приготовить «фирменные бутерброды». Нехитрый рецепт был как раз по силам Антона, поэтому он принялся за работу с удовольствием, интересом, но с некой робостью, ведь он делал всё в первый раз. Андрей показывал как можно взбить яйца с молоком обычной вилкой, просто чуть наклонив на себя миску и выполняя энергичные круговые движения столовым прибором. Антон на отлично выполнил кляр для гренок, осторожно поперчив и добавив в смесь сахар и соль. Жарку самих гренок выполнил Андрей собственноручно, поскольку давать в свободное пользование мальчишке раскалённую сковороду не стоит. Тоше оставалось изредка наблюдать за всеми ловкими манипуляциями вилкой, пока он сам нарезал кружочками помидор. После ему оставалось выложить на каждый кусочек хлеба ломтик томата, сверху по рыбки шпрот, располосовать бутерброд тонкими лентами майонеза и завершить своё первое настоящее блюдо веточкой кинзы и укропа. Кулинарный шедевр пришелся по вкусу наставнику юного повара, что было понятно по блаженному мычанию. Антон был на седьмом небе от счастья, ведь отцу понравилась его детская стряпня — какое никакое достижение. Когда на дворе становилось темней и прохладней, мясо покрылось бронзовой пахучей корочкой, а угли начали шипеть от капающего на них жира, со стороны калитки прозвучала трель звонка, оповещающего о госте, который подоспел как раз вовремя и ждёт когда ему откроют дверь и пригласят войти. Антон резко метнул удивлённый взгляд в сторону ворот, а потом на отца. Он жестом отправил мальца открывать самостоятельно, поскольку сам занят шашлыком. Он подбежал к калитке и дёрнул за ручку. Антон пригласил зайти семью его друга и пройти к беседке, рядом с которой стоял Андрей. Темур как мужчина мужчине пожал тоненькую ручку Антона, а Виктория, как родная мать, украдкой чмокнула щечку имениннику, тут же стирая легкий след от помады, они пожелали ему крепкого здоровья и счастья, еще раз обняв уже засмущавшегося Антона, и прошли к улыбающемуся Андрею, явно что-то при этом еще и жующему. Их сын, Дима, остановился рядом с именинником и протянул картонную коробку с двумя такими же картонными ручками, за которые он её и держал. По низу коробки были выбиты круглые отверстия. — С днём рожденья! — довольно громко поздравил Дима, широко улыбаясь. — Держи! Только не тряси. Антон засиял еще ярче, а уши загорелись огнём, то ли от смущения, то ли от радости, то ли от любопытства, а может и из-за всего сразу. Он скомкано поблагодарил друга и махнул рукой, чтобы тот прошел за ним. Ему так хотелось заглянуть внутрь коробки, поэтому как только он показал её Андрею, дождался его восторженной реакции, сразу открыл верхнюю крышку и медленно извлёк небольшую клетку, в которой прыгал маленький птенчик. — Канарейка! — мальчик округлил глаза, поставив домик для птички на стол, и заулыбался. Забавный крошечный птенец прыгал по деревянной жёрдочке и изредка пищал, трепеща жёлтенькими крылышками. Андрей сиял ярче начищенного самовара, смотря на живые и радостные глаза Антона. Он отправил Диму и Антона в дом, на второй этаж, где им будет удобней общаться, а сам остался с родителями Димы, да детям в окружении взрослых застольных разговоров будет весьма не интересно. Пожалуй, самый ожидаемый, гость появился только под вечер. Открыл ему уже сам Андрей, в пороге пожав по-дружески сильную руку и пригласив за стол, где его ожидало приятное знакомство. Антон увидел суету в окно и мигом бросился вниз, к крыльцу. Замерев на ступеньке, сжав ладонями прутья перил, он наблюдал как его отец смеётся, а вошедший Арсений лучезарно улыбается, опустив глаза. В одной руке он держал небольшую связку прозрачных воздушных шаров, внутри каждого из них горел маленький, но яркий светодиод. В той же руке, на двух пальцах он держал квадратный подарочный пакет. Сам Арсений выглядел совсем не так, как его было привычно видеть: синяя джинсовая рубашка, поверх был накинут синий пиджак, зауженные книзу коричневые штаны, на которых болтались чёрные подтяжки, явно неиспользовавшиеся по назначению, и кеды. Андрей повернулся к застывшему на крыльце Антону и подозвал ближе. Мальчик несмело подошёл и встал напротив гостя. Арсений опустился на корточки так, чтобы его глаза были где-то на уровне плеч Антона. — Поздравляю с днём рождения, Тоша, — более тихо проговорил Попов, всё так же улыбаясь, — ты стал совсем большим. Арсений отдал светловолосому шарики и пакетик, а затем обнял за плечи, широкой ладонью ободряюще потирая спинку. Антон был готов провалиться сквозь землю от смущения, поэтому даже и не смог толком обнять в ответ, частично и из-за занятых подарками рук. Для себя Антон отметил, что откроет его подарок когда все уйдут. Он быстро поблагодарил за всё и поскакал обратно в дом. В темноте шары светились необычайно красиво, поэтому Тоша решил, что отпустит их под потолок в своей комнате. Они будут как планеты во вселенной его уютной детской. Он так и сделал, развязал узел из лент и разжал пальцы, смотря как шарики ударяются о белый потолок. Дима сидящий на ковре рядом с птицей восторженно ахнул, поднимая выше очки одним указательным пальцем. — Пойдём на улицу, — позвал светловолосый мальчик друга, силой отрывая от шаров глаз. Арсений чувствовал себя не в своей тарелке, когда сидел за общим столом в беседке, словно он здесь лишний. Но расслабляло то, что Андрей Викторович был ещё тем шутником, который любил потравить анекдоты, иногда весьма откровенного характера. Темур и Вика были, наверное, образцовой семьёй. С Темуром Андрей сотрудничал давным-давно и он стал для него чуть ли не близким другом. Вика от природы слегка застенчива, но всегда умела поддержать светский разговор, и Дима гордился своими родителями. Идеальная пара. Арсений убедился в этом почти сразу, перекинувшись парой-тройкой фраз с его окружением. Антон и Дима уплетали ещё горячее мясо, забавно хрустя холодными овощами, болтали ногами и придумывали смешные имена для жёлтой птички. Арсений улыбался, склонив на бок голову, наблюдая за двумя мальчиками, размышляя о чём-то своём. Антон просиял пуще прежнего когда отец принёс торт с десятью горящими в сумерках свечами под всем знакомый напев «Хэппи бёздэй». В его счастливых глазах блистали язычки пламени в то время, когда он склонившись над сладостью загадывал желание. Возможно, в этот момент только Арсений догадывался, что загадал малыш. Через пару минут раздумий он поглубже вздохнул и разом потушил почти уже догоревшие свечи. Стало темней, а присутствующие разом захлопали. Как виновнику торжества, Антону вручили большой нож и лопатку, разрезать на всех торт. Тоша для удобства встал ногами на стул и старательно нарезал десерт на равные дольки. Счастливые родители ещё не раз пропускали тосты за здоровье их детей, но вечер клонился к ночи и семейство Позовых в полном составе засобиралась домой. Андрей прижал рукой плечо Арсения, когда тот встал вместе со всеми и сам отправился провожать семью друга. Они ещё долго разговаривали о чём-то, по всей видимости, дожидаясь такси за воротами участка. Попов и Тоша одиноко остались сидеть за столом. Обоим жутко было не ловко. Антону хотелось взглянуть на сидящего напротив Арсения, но ему что-то не позволяло это сделать. Может быть, он испытывал стеснение, ведь его заинтересовал этот мужчина и ему очень хотелось с ним пообщаться. — Вы так хорошо ладите с Димой, — Арс пытался разрядить напряжённую обстановку. И куда пропала его смелость, и почему так голос дрожит? — Он мой единственный друг, — выдаёт отрешенно Антон. — Он хороший. — Я думал, у тебя много друзей. Я уверен, ты сам хороший друг. — Другие так не думают. Даже в шахматном кружке меня шарахаются, — Антон говорит с такой горечью в голосе, что Арсений начинает себя мысленно обзывать всякими плохими словами за то, что вообще начал эту больную тему. — Ты ещё не открывал подарок? — вдруг решил спросить Арсений, заставив зеленоглазого вздрогнуть. Но Антон глаз не поднял, лишь отрицательно покачал головой. — Почему? — ласково, слегка обижено спросил он, склонив голову чуть нижу к столу, так что коса касалась скатерти, пытаясь заглянуть в глаза мальчику, что так старательно их прятал. — Я хотел позже самим посмотреть, что там, — пробубнил под нос Антон. Арсений выпрямился и улыбнулся, посмотрев на светлую макушку. — Ты бы видел себя сегодня со стороны, — мечтательно протянул парень. — Светился, как солнце, такой радостный. Будь по чаще таким, — будто молил, понизив тон, говорил он. Антон ничего не ответил и глаз не поднял. — В мой день рождения со мной был папа. Это лучше всех подарков мира, — со взрослой серьёзностью, более чётко сказал Антон. — Мне не нужно ничего. Я просто хочу такую же семью, как у всех, — он сделал паузу, раздумывая над сказанным. — Как у Димы. Арсений слушал его молча, вытянув лицо в изумлении. Говоря эти слова Антон показался ему не десятилетним мальчиком, а куда постарше. Арсу было обидно за него. Он совершенно чистый, как ангел, в его голове нет ничего злого и плохого, ему просто нужна забота, желательно даже материнская. Он как нежный цветок, вянет без ухода и ласки. Антон склонил голову ещё ниже, словно хотел расплакаться, но показывать кому-то слёзы он не желал. Арсений бесшумно поднялся со своего места и присел рядом с мальчиком. Он даже не шелохнулся. Попов его приобнял за плечи, а потом притянул ещё ближе так, что Тоша облокотился спиной о его грудь, а сам Попов мог поставить подбородок на его макушку. Он погладил его по плечам, давая мальчику немного тепла, ведь кожа была холодной от долгого пребывания на свежем воздухе, и чувства безопасности. Вдруг мальчик потянул его за руку: — Я хочу сейчас открыть твой подарок, — тихо сказал он, наконец взглянув в удивлённые наиярчайшие голубые глаза. — Пойдём, — мальчик крепче сжал запястье и повёл за собой в дом, где оставил подарок. Они поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, и на протяжении всего пути Антон не разжимал руки, словно боялся, что Арсений вырвется и не поднимется за ним. Он отпустил кисть только когда толкнул дверь в комнату. Тоша быстро включил свет настольной лампы, схватил пакет и сел на свою кровать, поджав одну ногу под себя, а другой мысочком касаясь мохнатого ковра. Канарейка весело запела. Арсений медленно прошёл от двери до Антона, суетливо разворачивающего обёртку. Он сел рядом с ним, когда тот уже освободил сам подарок из цветной упаковки. Он на секунду задумался, а потом его зелёные глаза наполнились искренним удивлением. В прозрачном пластмассовом кубике-коробке стоял миниатюрный кактус, покрытый маленькими тонюсенькими беленькими иголочками. Само растение, размером не больше мячика для пинг-понга, было посажено в светлый, такой же маленький горшочек. — Какой он забавный и маленький, — рассмеялся Антоша. — А ты знаешь легенду о том, как на кактусе появились колючки? — с прищуром спросил Арсений. — Нет, не знаю, — помотал головой мальчик. — А ты знаешь? Расскажи! Арсений поднял глаза к потолку, где светились «планеты»-шарики, подбирая нужные слова. — Ну хорошо, тогда слушай, — Арсений сел «по турецки» напротив Тоши, развернувшись на месте, и Тоша повторил за ним, уставив свой любопытный зелёный взгляд в его океан. — На склоне горы, усыпанном камнями, где не было никакой растительности, вырос кактус. В то далекое время у него еще не было колючек. А его мякоть была настолько сочной и нежной, что привлекала к себе голодных лам, которые каждый день проходили мимо горы. Бедняжка-кактус очень страдал от их укусов и мечтал о том, чтобы у него появилась хоть какая-нибудь защита от зубов этих животных. И вот, однажды, с вершины горы донесся какой-то шум. Кактус оглянулся и увидел, как вниз мчатся наперегонки лиса и камень. Лиса отставала, но не сдавалась. Тут она крикнула кактусу: «Если ты задержишь камень, я тебя отблагодарю и подарю свои когти». «Когти?», — подумал кактус, — «Это ведь то, что мне нужно! Это будет мой защитой!». Когда камень поравнялся с кактусом, тот своими большими листьями схватил его и остановил. А лиса добежала до финиша у подножия горы и выиграла состязание по бегу. И вдруг, кактус почувствовал что-то необычное. Он оглядел себя и увидел, что все его листья покрылись сотнями колючек. С тех пор кактус и лиса стали большими друзьями. Наверное, у Арсения был дар рассказывать какие-либо истории или сказки, Антон не знал, но слушать его было необычайно интересно. Он так плавно жестикулировал руками, перебирая пальцами воздух, будто пианист, делал мягкие, но звонкие акценты на важных, по мнению рассказчика, словах и репликах героев, мечтательные, голубые глаза были устремлены в даль и вовсе не смотрели на слушателя, потому что за реакцией мальчика не нужно было и наблюдать: Арсений чувствовал, что Антон внимательно наблюдает за каждым его движением губ или рук, внимает каждой фразе. Его приятный голос словно пуховое одеяло окутывал всё тело, заставлял чувствовать тепло, уют, защищённость от всяких непогод; на душе так легко становилось, так спокойно; земля уходила из-под ног и вот ты уже паришь по бескрайним просторам фантазии. Слушать, и слушать, и слушать... — Это же не правда, — воскликнул Антон, встряхнув головой, возвращая мысли в реальность. — Такого не может быть. — Откуда ты всё знаешь? — съехидничал Арс. — Мне нужно идти, — на этих словах, Арсений поднялся на ноги, вспомнив, что уже час поздний, а затем обернулся к мальчику, который не мог оторвать от него глаз. Он пожал ему руку и попрощался, выйдя за дверь и захлопнув её за собой. Тоша поставил горшочек на подоконник и залез на него сам. Антон так и остался сидеть в тусклом свете, смотря на маленькие колючки кактуса. Часовая стрелка словно нехотя перешагнула порог двенадцати ночи, Андрей уже давно попрощался с Арсением, после пожелала Антону сладких снов, но сказка, рассказанная Арсением, всё не вылетала из головы мальчика. Да и сам Арсений казался таким загадочным и интересным. Что-то необъяснимое нашёл в нём Антон. Но ответ так и не приходил в сознание мальчика, поэтому, оставив эти жалкие попытки поисков, он уснул.