***
— Сегодня намечается бухич недалеко от скейт-парка, — Илья поставил поднос на стол, рядом с тарелкой Антона. — По какому случаю? — прожёвывая свой обед, заинтересованно, но невнятно произнёс светловолосый. — Народ повздорил со школой из другого района, решили забить стрелку, — поспешно закидывая кусочки еды вилкой, отвечал друг. — Так ты придёшь? — Естественно, — кратко и ядовито ответил Антон. — Только особо не распыляйся, что тебе только шестнадцать, хорошо? — предупредил Илья, на что Антон лишь кивнул, вскинув бровями. — Я на матан, после седьмого встретимся, — бросил он, убегая из столовой.***
Сразу после занятий, друзья встретились на спорт площадке, где ошивались компании, прогуливая уроки или играя в футбол. Школьная форма — не подходящий дресс-код для данного места, поэтому школьный рубашки и галстуки были упакованы в рюкзаки, а на смену им парни надели спортивные футболки и двинулись в сторону того самого парка, где должна быть грандиозная драка. Находился он чуть ли не в самых дебрях, на окраине города, да и сам находился в разбитом состоянии, но никогда не пустовал: в выходные, в основном в тёмное время суток, там было особенно многолюдно. Чуть выше проходила теплотрасса, образовавшая небольшое закрытое пространство ограниченное бетонным забором с одной стороны, заросшим деревьями склоном — с другой. Из-за обильно растущих деревьев то место было закрыто от ветра и дождя, а на трубах было тепло сидеть, так что это было идеальным местом для убивания времени в компании, пусть и не знакомых, зато отзывчивых людей, у которых всегда найдётся что покурить или выпить. Добирались они туда межгородовым автобусом, поэтому юноша назад дороги не запомнил, да и в том скейт-парке был всего один раз. Антону чуть ли не при входе всучили пластиковый стакан какого-то пойла. Один особо веселый возомнил себя крутым барменом, поэтому смешивал всё, что имелось, с алкоголем в разнообразных пропорциях и сочетаниях. Но «коктейли» расходились на «ура». Ужраться в дым можно было на раз-два, особенно когда тебе постоянно кто-то почти незаметно подливает то водки с соком, то вина, то ещё чего-нибудь. Самые стойкие спокойно курили и играли в карты, сидя на скейтах или на собственных рюкзаках. Играть в карты желания не было, особенно с подвыпившими, да ещё и с жуликами, тем более «на задание». Как-то не придает энтузиазма возможность целоваться с парнем, от которого уже тянет спиртом, или пить убойный микс от местного «бармена». Да, пьяная молодежь особой фантазией на «наказания» за проигрыш не блистала. Каким бы ты непреклонным не был, тебя набухают, и сколько бы ты раз не сказал «нет», тебе всё равно нальют. Антона повело после третьего стакана и уже захотелось играть в карты, ещё больше захотелось курить. До этого он мирно сидел на тёплых трубах, попивал спокойно водку с соком и поглядывал на махич с матом на нижней площадке. До разборок внизу было всем глубоко побоку, потому что все, кто был рядом с Антоном в данный момент в этом месте не в первый раз и таких «стрелок» повидали не мало. Илья сидел вместе с самой шумной компанией, ему было весело, как и остальным, а на Антона внимания и не обращал. — Эй, а чего ты загрустил? — перед ним на трубы села девушка с короткой огненно рыжей причёской и тёмным макияжем. — Огоньку не найдется для дамы? — она держала у рта сигарету между двух пальцев. Парень достал из джинс зажигалку, щёлкнул и поднес к сигарете рыжеволосой, а она опустила голову ближе к лицу Антона. — Ой, зеленоглазенький, — девушка заметила в сумерках его цвет глаз, в которых играл огонёк зажигалки, и засмеялась, выдыхая ему в лицо сладкий, явно с каким-то непонятным химозным, но приторным, вкусом, сигаретный дым. Девушка курила и влоб наблюдала за Антоном, который медленно допивал оставшийся алкоголь. — Симпа-ати-ичный, — ядовито и хитро, на распев, проговорила она, снова выдыхая, вызвав на лице Антона уже пьяную ухмылку. Девушка закусила нижнюю губу, опустив подбородок и исподлобья взглянула на парня рядом. Словно раздумывая над чем-то, она просидела в таком положении несколько секунд, а затем выбросила в сторону сигарету. Рывком девушка двинулась ближе, а потом запрыгнула на колени, опешившего от такого поворота событий, Антона, который выронил уже пустой стакан. Она положила свои ладони на его плечи, склоняя голову к правому плечу, девушка провела языком по кончику его левого, покрасневшего от выпитого алкоголя и смущения, уха. По спине парня пробежались стайки мурашек, от чего он прогнулся в позвоночнике, распрямляя спину. Девушка почувствовала напряжение парня и рассмеялась. Она взяла своими ладонями его увешанные браслетами запястья и приложила Антона руки на свои бёдра. Антону помутил разум выпитая мешанина, поэтому ему пришла в голову мысль о том, что было бы не плохо перенять инициативу, и он сжал крепче её бёдра и пододвинул чуть выше и ближе к себе. Его ладони скользили по её телу вверх, остановившись на талии. Девушка подняла его лицо за подбородок, заставив заглянуть в её карие глаза, а затем медленно и нежно поцеловала. Всем вокруг было не до целующиеся пары, коллективная попойка продолжалась, а для атмосферности кто-то включил «Районы-кварталы» на полную громкость. По всей видимости, пьяным было плевать и на то, под какую музыку пить. Девушка на коленях у светловолосого явно хотела продолжения невинных поцелуев, поэтому её руки уже съезжали по чёрной футболке Антона к ремню на джинсах. Сам Антон был только «за», и пытался запустить свои ладони под топ кареглазой незнакомки. Она оторвалась от губ парня и перешла к шеи, оставляя красные засосы, а затем на ключицы, отдёргивая вырез футболки, заставляя Антона рвано выдохнуть от удовольствия и терпимой боли внизу живота. — Пацаны, менты! — на верхнюю площадку залетел запыхавшийся парень со скейтом под подмышкой. И тут началась настоящая анархия: с десяток парней и девушек впопыхах хватали сумки, бутылки, полупустые пачки сигарет, и бежали от этого места, как от огня. Некоторые пытались растолкать уже совсем «поплывших» друзей и знакомых, иногда успевали поднять на ноги и погнать вниз — на выход. Тех, кто был не в состоянии на такие быстрые, да на вообще любые, движения, бросали и спасались самостоятельно. Даже незнакомка соскочила с колен парня, дёрнула за рядом лежащий рюкзак Антона, подхватила свой скейт и локоть непонимающего всей суеты светловолосого. — Быстрей, побежали! — подгоняла его девушка. — Ну же, не тормози, или ты в обезьянник захотел? — увеличивая темп бега, кричала она. — А как же Макар? Я не могу бросить друга! — останавливаясь, вдруг очнулся Антон. — О своей шкуре думай, идиот! — вновь подталкивала его девушка, всунув в грудь парня рюкзак. Она мчалась по бетонной лестнице на нижнюю площадку впереди Антона, как и несколько человек, пробегавшие мимо них. Раздался хриплый голос в рупоре и звон бьющегося стекла, но девушка продолжала бежать через весь скейт-парк, крепко держа под руку Антона, который заплетался в собственных длинных ногах. Она бежала прямо на плетеный забор, словно не замечая на нём большую цепь и замок. Подбежав ближе, на ходу она просунула в щель между забором и асфальтом колесиками вверх скейтборд и запрыгнула на забор, карабкаясь по нему, как по лестнице. Антон не остался стоять столбом, тем более их уже нагонял наряд, он перекинул через забор рюкзак и стал карабкаться за девушкой. Минув преграду они подхватили вещи и продолжили бег по тёмной улице. Когда опасность осталась позади, мозг от сильной встряски протрезвел, а сил на бег не осталось, девушка остановилась напротив Антона. — Ты меня спасла, — усмехнулся Антон. Незнакомка ничего не ответила, лишь рассмеялась и украдкой поцеловала его в щёку. — Пока, зеленоглазенький, — улыбнулась она, прощаясь. Девушка кинула на дорогу скейтборд, запрыгнула на него и уехала неторопливо в противоположную сторону от юноши. Антон смотрел ей в спину до тех пор, пока незнакомка не скрылась в ночи полностью, а потом развернулся и пошёл дальше по дороге, попутно надевая вторую лямку рюкзака. Антон шёл ещё около часа по пустой дороге, время близилось к рассвету, но на дворе стояла темнота, хоть глаза выкалывай. Он шёл упрямо вперёд, пока его не остановили головокружение и тошнота. Он сел на корточки у обочины, обняв себя одной рукой за плечо, а другой за живот. Ещё около десяти минут его тошнило, будто истощенный организм кричал о том, что его хозяин полнейший маразматик: это же надо — пить адскую мешанину из водки, сока, газировки, вина, виски, коньяка, да ещё и на голодный желудок. Антон упал беспомощно на колени, камни сырой дороги впивались в локти. Зажмурив силой глаза, на уголках которых сочилась слёзы, он откашливал остатки школьного перекуса. Жутко хотелось пить, даже больше, чем есть или курить. Антон, очухавшись, сел на рюкзак у той обочины. Потихоньку приходило осознание действительности: он не знает, где он, ему плохо и трясет от холода, а одна мокрая от пота футболка из-за продолжительного бега согревала так себе. Дома никого нет, а похлопав себя по карманам, и перерыв весь рюкзак, он понял, что посеял ключи от дома, и никто ему не откроет. Да и он толком не знал, как отсюда выбираться. Решение проблемы с «эвакуацией» из этого места пришло вместе со звуком сирены полицейской машины. Машина остановилась прямо напротив Антона и из неё вышли двое мужчин, которые насмешливо взглянули на него, сидящего на рюкзаке и грязного, оперевшись локтями на открытые двери. — Вставай, поедем в отдел, а там разберёмся, что с тобой делать, — проговорил один, глубоко вздыхая. Антон добровольно встал, взял рюкзак с земли и подошёл к машине с убитым и жалким видом. Он сам открыл двери заднего сидения и сел за водителем. В отделении его не стали долго пытать расспросами о всем происходящем в скейт-парке, всё равно Антон, словно партизан, молчал. После за решёткой сидел не он один: Антон узнал ещё несколько парней и девушек, которых видел на нижней площадке, участвующих в разборках. Половина была с побитыми лицами и руками, порванной одеждой. Антон был не последним «пойманным». Особо буйных закидывали в соседние камеры, заламывая распускавшиеся руки. Но всё равно это никак их не успокаивало, так что Антон чуть не стал участником драки. Видно его спокойный и безразличный вид бесил какое каких весьма импульсивных и пьяных. Среди десятка «заключённых» Антон не видел Макара, а самое главное, нет той самой кареглазой незнакомки, что не могло не радовать. Через час, когда треть молодёжи уже отпустили, Антону дали возможность позвонить родителям, но отец в ближнем зарубежье, а мать… Так что единственным, кому можно было позвонить, это Арсений. По правде говоря, Арсений — последний человек, которому Антон бы позвонил, будь у того проблемы. Но выбор не велик: пятнадцать суток или штраф со взрослых. Пусть отец не рядом, Арс отчехвостит бунтаря по полной, ведь именно Попов должен был приглядывать за Антоном в отсутствие Андрея. Но Антон запротестовал, и отправил Арсения домой, видите ли «он не маленький и няньки ему не нужны», и абсолютно забыл подумать о том, что если с ним, глупым, что-нибудь приключится, то Арсений, не простя такую оплошность, снимет сам с себя скальп. — Арс, я в мент… полиции, — осёкся юноша, обернувшись к мужчине в форме. — У меня проблемы. — Что? Где ты? — хриплый и сонный голос раздался на той стороне линии. — Ты сдурел совсем! — Антон отнял от уха телефон, боясь оглохнуть, потому что Арсений был вне себя от бешенства и орал в полный голос. — Сейчас я приеду, за тобой, дураком… — затем раздались гудки и пошёл отчёт. Попов буквально прилетел за двадцать пять минут. Он выглядел взволнованно, на нём была наспех накинута лёгкая куртка и неловко собраны в пучок нерасчёсанные волосы. Попов долго о чем-то беседовал с представителем законопорядка в кабинете, пока юноша сидел в сыром коридоре, а как вышел грубо схватил «гулёну» за запястье, больно сдавив в кулаке браслеты. Он поспешно вывел его из отдела, дёрнул за руку, поставив перед собой. Юноша таранил стыдливо носки кед, не решаясь взглянуть разозлённому мужчине в глаза, дрожал от холода, потирая предплечья. — Какого хера тебя носит по окраинам? Почему ты не дома? — чуть ли не кричал Попов. — И какого я должен вытаскивать тебя из обезьянника? Юноша не поднял головы и не сказал ни слова. — Понятно всё с тобой, — выдохнул Арсений, понизив голос. — Отвезу тебя домой. — Я потерял ключи, когда бежал, — промямлил Антон. — Марья Прокофьевна приедет только через три дня. — Вообще прекрасно, — закатил глаза Арс. — У меня тоже ключей нет с собой. — Он обратил внимание на дрожь парня, — тебе холодно? — получив положительный кивок он снял с себя куртку и накинул на плечи Антона, сам оставаясь в одной футболке. Юноша медленно, нехотя надел куртку как следует, запахнувшись, но не застигнув замок, обнял свой живот, кутаясь в тонкую, но тёплую одежду Арсения. Арсений прошёл пару метров от парадной и подошёл к чёрному байку. Антон ни разу не видел этого «железного коня», поэтому слегка потупил возле, переминаясь с одной ноги на другую. Арсений надел шлем, завёл свой байк и поторопил садиться Антона. Зеленоглазый среагировал не сразу, но чуть постояв и, попялясь на транспорт Попова, натянул обе лямки рюкзака и сел позади водителя, обняв того за талию. Антон впервые в жизни катался на таком звере, поэтому немного боялся свалиться со скользкого сидения, на котором он то и дело ёрзал, а на поворотах сильней прижимался к Арсению, крепче сдавливая кольцо из рук. Ему даже понравилась такая поездка и он не прочь прокатиться ещё. Ветер и шум мотора, как дурман, захватывал дух. — Ты немедленно идешь в душ, — первое, что сказал Арсений, впустив Антона в свою квартиру. — Смотреть на тебя противно: грязный и к тому же дурно пахнущий. В квартире Арсения, по правде говоря, Антон был впервые. Не доводилось как-то бывать у него в гостях. Парень скинул с плеч рюкзак и прошёл туда, куда указал хозяин квартиры, в ванную, даже не разуваясь. Принять освежающий душ — самая здравая мысль за эту ночь. Юноша наконец прополощил рот от горького и кислого привкуса рвоты и разносортного алкоголя. После первых холодных струек воды к Антону вернулись голод и жажда. Около получаса он сидел в углу ванны и жадно пил воду из душа, а в перерывах на отдышку поливал своё лицо. Арсений выдал ему спортивный костюм и чистую футболку, которая свободно висела на его худощавом теле. Свои любимые браслеты и кольца он оставил на краю раковины ещё до принятия освежающего и отрезвляющего душа. — Иди спать, — сухо сказал мужчина, — я тебе уже постелил. — Спасибо, Арс, — Антон не знал что ответить, поэтому решил, что было бы неплохо поблагодарить брюнета за его помощью. Арсений проводил его в комнату, где уже успел постелить кровать для позднего гостя. Попов тут же вышел из комнаты и юноше ничего не оставалось, как обессиленно плюхнуться на кровать и обследовать взглядом ровный потолок. Примерно через минуту в комнате снова появился хозяин квартиры. Он поставил кружку с водой на прикроватную тумбочку и сел на кровать рядом с парнем поджав под себя одну ногу. — Ну, — довольно серьёзно начал Попов, — рассказывай. — Что рассказывать? — непонимающе переспросил Антон. — Как ты докатился до такой жизни, что бухаешь на окраине не известно с кем и просишь меня забирать тебя из ментовки? — невозмутимо продолжил Арсений. — Ну, Арс, — блондин цокнул языком и закатил глаза, показывая своё нежелание продолжать эту тему. — Ладно, — отмахнулся Попов, — кто тебя так разукрасил? — мужчина одёрнул горло футболки парня, которое и так было свободным. — Да так, — юноша постарался оглядеть свои засосы, но они были вне поля зрения, — девка одна. Даже как её звать — не знаю. Хотя она была миленькой, — слабо улыбнулся юноша. С Арсением он общался всегда на равных, не считая того, что разница в возрасте была довольно значительной, восемь лет как никак, как будто с другом, хотя друзьями друг друга не считали. — Понятно, — как-то вяленько ответил брюнет и опустил взгляд. — Ты ревнуешь? — заметив изменения в настроении своего водителя, Антон резко сел и поравнялся с лицом Арсения, которое теперь находилось на очень близком расстоянии. — Ну, а если и да, — голубые глаза встретились в зелёными и он непроизвольно облизнул пересохшие губы, — то что? — вызывающе спросил Арс. — А вот что, — Антон сглотнул стоявший ком в горле и поддался вперёд соприкасаясь своими губами с губами напротив. Закрыв глаза и почувствовав отдачу со стороны Арсения, юноша обвёл правой рукой его шею и запустил пальцы в волосы. Попов знал, что он совершает ошибку, что на утро он будет жалеть об этом, но сейчас он не мог остановиться — такие желанные губы Шастуна-младшего так страстно ласкали его губы, а непослушные руки так и желали скользнуть под футболку. Антон поддался назад, тем самым утягивая за собой Арса на кровать. Попов опёрся на локти, расставив руки по обе стороны от лица юноши и навис над ним. Антон развёл ноги так, что мог притянуть бёдра Попопа ещё ближе. Парень уверенно целовал мужчину сверху, запуская пальцы в волосы на загривке, заставляя мурашкам бежать по его спине и рукам. — Тош, — жалостливо простонал Арс, разорвав поцелуй. — Молчи, — шикнул блондин и решил не терять времени и переместился на шею водителя. — Это неправильно, — всё же пытался остановить, такого настойчивого юношу, брюнет, перехватывая одну свободную ладонь парня. — Замолчи! — немного громче заткнул его Шаст, полностью срывая футболку с чужого тела и, меняя позу, толкнул его на спину, при этом оказываясь сверху. — Только не сейчас, — сказал он посмотрев в такие чистые голубые глаза и снова принялся ласкать мужчину. Негромкие стоны вырывались из губ Арсения, оглушая этим юношу. У Антона не была особого опыта в таких делах, но задумываться над чем-то сейчас было для него лишним, поэтому он дал полную свободу своим чувствам и рукам, и уже одна оглаживала твёрдый стояк брюнета через ткань брюк, а другая пальцами путала длинные волосы. Антон резко оторвался губами от шеи мужчины, скинул с себя футболку и его руки потянулись к ширинке на штанах Попова. Расстегнув её и дотронувшись до возбуждённой плоти уже через тонкую ткань нижнего белья, он услышал протяжный стон со стороны Арсения, который поднял глаза в потолок и упёрся макушкой в матрас, выгибаясь в спине. Антон начал медленно спускаться вниз, а руки при этом оглаживали его торс. Когда его губы были чуть ниже пупка, он сел на колени и рывком снял с брюнета штаны вместе с нижним бельём. Он перевёл взгляд с обнажённого тела на голубые глаза, в которых выражалась страсть, желание и некий страх. С секунду помедлив, наблюдая за реакцией мужчины, парень опустил голову ниже, разводя колени Арсения. Как только горячий язык юноши скользнул по внутренней части бедра, как бы дразня своего партнёра, Арсений наматывал на пальцы простынь. Двинув головой вперёд Антон коснулся губами головки, плавно двигаясь по всей длине. Движения были такими неуверенными, но нежными и плавными. Арсений закусил нижнюю губу, подавляя стоны, и неравномерно дышал. Отпустив одной рукой постельное бельё, он коснулся ладонью влажных после душа волос на макушке. Антон ускорял движение, издавая смачный звук, но Арсений остановил его. Парень поднял глаза на голубые океаны напротив и потянулся к лицу Арсения за поцелуем. Вновь закусывая и посасывая губы юноши, Арсений обнял его за талию, прижал его тело к груди и потянул в бок, оказываясь сверху. Очередь Антона получать удовольствие. Вскоре Арсений переместился к шеи, больно кусая нежную кожу, он ревниво оставлял широкие лиловые засосы, поверх мелких красных пятен от девушки, после спустился на один из сосков парня, слегка посасывая его и изредка покусывая, делая круговые движения языком. Почти сразу достав нужные вещи, брюнет вернулся к парню. Стянув штаны и нанеся на свои пальцы немного жидкости, мужчина устроился между его ног и провёл одним из них у заднего прохода блондина и медленно ввёл его в него. От дискомфорта Антон завёл руки за голову, хватаясь за спинку кровати. Арс поддался вперёд снова сливая их губы воедино и плавно двигая пальцем внутри юноши, постепенно вводя второй. Эти губы, о которых он так долго мечтал, так сладко целовали его. Это тело, которое так соблазняла юношу, теперь было полностью его. А эти руки, которые Антон представлял каждый раз, когда надрачивал за запертой дверью в ванную, теперь медленно входили в него. Арс уже вводил третий палец, когда Антон от несильной боли прижал его к себе за шею сильнее и впивая в нее короткие ногти. Попов медленно водил рукой и немного раздвигал пальцы, тем самым сильнее расширяя кольцо мышц. Дискомфорт сменялся болью, а стоны наслаждения — надрывным скулежом. Чтобы не закричать юноша закусил свой кулак и зажмурил глаза. Арс увидел проступающие слёзы в уголках его глаз и успокаивающе поцеловал Антона в висок. Арсений понял, что только мучает парня, поэтому двинулся ближе, приподняв бёдра парня. Скрежет упаковки презервативов неприятным звоном раздался в ушах парня, заставив вздрогнуть всем телом. Арсений медленно вошёл в него, сжимая горячими ладонями бёдра светловолосого парня. Голос Антона срывался на крик с каждым толчком, ему было невыносимо больно. Он не мог наслаждаться происходящим из-за режущей боли, он искал беспомощно опору, руками блуждая по кровати, но так и не найдя, переложил на спину Арсению, царапая, он впивался в кожу ногтями. — Потерпи, Тош, сейчас станет легче, — горячо шепнул на ухо Арсений, понимая и чувствуя, что юноша не может расслабиться. — Я-я… я не могу, — на выдохе громко произнёс парень, — мне больно! — чуть не рыдая, простонал он. Он плавно двигал бедрами, позволяя парню привыкнуть к новым ощущениям. Антон кричал, выгибал спину так, что кожа плотно обтягивала рёбра и их можно было без труда сосчитать, хватался руками за спину актива, царапая короткими ногтями кожу, но терпел. Терпел, потому что понимал, что во всей этой боли виноват он сам. Он сам спровоцировал Арса. Терпел, потому что юное сердце не могло больше ждать. Вскоре, когда с уст Антона вырывались не надрывные крики, а томные вздохи, Арс почувствовав, что парень постепенно начинает привыкать, постепенно ускорял темп, чтобы не доставлять большей боли. Уже через какое-то время Шаст открыто стонал под своим водителям от удовольствия, забыл обо всём на свете, наслаждаясь моментом и мужчиной. Попов немного поменял угол наклона и понял, что попал прямо в точку, когда блондин издал очередной протяжный стон и сильно прогнулся в спине, ударив гулко рукой по матрасу. Брюнет решил остаться именно в таком положении и лишь активнее двигал тазом. — А-Арс, — жалобно простонал Антон всё ещё пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, — я уже скоро… Услышав эти слова, Арсений правой рукой обхватил стояк парня и начал двигать ей вверх-вниз, а левой упёрся в подушку на уровне его головы. Ещё немного и Шастун издаёт последний оглушительный стон, дёргается и кончает себе на живот. Почти сразу, вслед за Антоном, кончает и Попов. Медленно выйдя из юноши, аккуратно сняв презерватив и отбросив его на пол, он чмокнул Тошу в уголки губ и обессиленно упал рядом с распластавшимся телом. Буквально через пару минут Шастун-младший уже видел сказочные сны, а вот брюнет ещё долго не мог уснуть, осмысливая произошедшее. Он давно был влюблён в этого юного паренька, но это всё было ой как не правильно.***
Антон проснулся из-за яркого света, больно режущего глаза, так что открывать их было невероятно тяжело, веки словно склеены. Тело не поддавалось движению, подушечки пальцев рук неприятно покалывало. Голова ощущалась так, будто вместо мозгов залили чугун, при этом она была абсолютно пуста — ни единой мысли. Губы неприятно ссохлись и разлеплять, раздирая покусанную кожу, было больно. Боль и жажда сопровождала его пробуждение. Тоша попытался подняться на локтях и оторвать голову от подушки, но её пришлось положить обратно, так как голову прострелила невыносимая давящая боль. Антон уткнулся затылком в мягкую подушку и сжал зубы, ожидая, когда боль станет менее сильной и более терпимой. Сесть не позволяла боль в весьма деликатном месте. Резко, сам от себя того не ожидая, вместе с ещё одним приступом головной боли пришли осознание о случившем и воспоминания о прошедшем вечере. Протянув руку в сторону Антон ощупал свободную половину кровати рядом с собой, но она была холодна и пуста. В комнате он один, хозяин этой кровати проснулся уже давно. Придётся встать, что совсем не хотелось. Закутавшись в плед, которым была укрыта нижняя, полностью нагая, часть тела юноши, он постарался подняться. Медленно, но верно, Антон спустил сначала одну босую ступню на противно холодный пол, затем вторую и прошёлся до закрытой двери в спальне. Услышав голос Арсения юноша, уже занеся ладонь к дверной ручке, замер, прислушиваясь сквозь головную боль к голосу за дверью. За матовым полупрозрачным стеклом его можно было увидеть по ту сторону, поэтому юноша сел на корточки, а затем на пол, прислонившись спиной к стене рядом с дверью. Голос звучал тихо из-за приглушающей его двери, но уже можно было почувствовать нотки неуверенности. —…да, Андрей Викторович, с Антоном всё в порядке, — затем голос затих, ожидая ответа. По всей видимости, Арсений говорил по телефону с начальником. — Я хотел вам сообщить о том, что мне нужен небольшой отпуск… — снова многозначительная пауза. —…Причина в проблемах в семье… дочь заболела, нужна помощь… — Антон округлил глаза и замер, забыв как дышать. — Да, я передам, ему. До свидания, — через секунду послышался глухой удар. Арсений бросил телефон. Настала звенящая тишина. Антон не понимал, не мог понять, не мог пошевелиться, не знал, как воспринимать только что случайно услышанное. Может быть, он не правильно понял, ведь слышал только обрывки разговора. Но он уже успел накрутить себя, построить устрашающую логическую цепочку. Как баба, ей богу… Зарывшись пальцами в короткие растрёпанные волосы, Антон просидел под дверью ещё минут пять, переосмысливая сложившуюся ситуацию. Мы переспали. За дверью раздались звуки приближающихся шагов и Тоша резко отнял от головы руки и поплотней окутался в плед. Дверь открылась и Арсений остановился в двери, кинув хмурый взгляд на кровать напротив, а потом опустил голову вниз и усмехнулся. — О, проснулся, — улыбнувшись, кивнул он и опустился на корточки перед мальчиком. — А почему ты здесь сидишь? — А почему ты мне ничего не говорил о том, что у тебя есть семья? — зло, с трудом шевеля языком, бросил Антон, подтягивая за края плед выше к подбородку. Арсений услышав эти слова поднял глаза к потолку и безнадёжно выдохнул, закрывая руками лицо. — Мы с тобой… трахались, — понизив тон голоса, выдавливая из горла, как комок, это едкое и противное слово, — а у тебя, оказывается, есть семья! — подняв брови, Антон уставился на закрытое руками лицо, безмолвно вопрошая объяснения. — Остановись, — коротко махнув прямой ладонью только и сказал Арс. — Поднимайся, бери вещи и иди в душ. После поговорим и я всё объясню, я обещаю, — поднимаясь и разворачиваясь на выход серьёзно проговорил он, не отрывая голубых глаз с Антона, всё сидящего на полу. Тоша прижал руки к глазам, растирая, и ударился всё также «раскалывающейся» головой о стену за спиной, а потом ещё раз, и ещё, сильней, как будто пытаясь выбить что-то из неё. Выбить ненужные мысли. А может быть, ненужного человека. «Но разве он такой „ненужный“, как ты думаешь?» — хитро задавало воспалённое подсознание, издеваясь. Юноше всё же пришлось подняться, поднять разбросанную ночью в порыве страсти одежду и сходить в душ. Антону хотелось содрать кожу под горячими струями воды, вместе с этими пошлыми фиолетовыми засосами на шеи и ключицах, прикосновениями и поцелуями — всё. Всё, что было недавно таким волшебно приятным вмиг стало противным. Да, Антону было противно даже от самого себя. Противно от собственной слабости. Глотая слёзы и горячую воду из душа он чувствовал себя ужасно, преданным. Арсений сидел на кухне, уже нехотя доедая завтрак и ожидал Антона из душа. Парень заходить на кухню не стал вообще, лишь сиротливо и обиженно встал в дверном проёме, держа руки, уже в привычных браслетах, в карманах и, прильнув плечом к косяку, по прежнему не решаясь поднять свои глаза и взглянуть в его. — Твой отец просил передать тебе, что вернётся уже совсем скоро… а так же, что он тебя любит. — Арсений был смелее, он взглянул в глаза Тоше, на которых уже наворачивалась горькая влага. Юноша молчал, не зная, что и сказать. Возможно «я тоже его люблю», но это было бы сейчас не уместно. — Я не сказал, потому что не представилось подходящего момента, — понимая, чего ждёт Антон, продолжал Арс. — Да, я знаю, что следовало уведомить тебя раньше… прости, — тяжело выдохнул он. — Но я не женат и, как видишь, с матерью ребёнка не живу. Но сейчас им нужна помощь и я не могу им в этом отказать. Дочь больна, и ей нужен уход, пока её мать работает. Поэтому я взял отпуск. Антон чувствовал себя обманутым. Наивный мальчик считал прошедшую ночь особенной, началом чего-то нового… Его выстроенный город мечты сгорел, вспыхнув как спичка, пепел разметало ветром надежд. Всё, что было важным, значащим, стало таким жалким и ненужным. Юноша вновь обжёгся едва прикоснувшись. — Где мои вещи? Я хочу домой, — грубо отозвался Антон после затянувшейся паузы, отрывая плечо от косяка, быстро хлопая ресницами, избавляясь от мыльной завесы из слёз в глазах. — Позавтракай хотя бы, — в спину уходящему парню бросил Арсений, стараясь остановить юношу. Антон начал поспешно собирать свои неприятно пахнущие вещи, но выбора нет. Ему хотелось поскорей покинуть это место разврата. Арсений вошёл в спальню, где парень стягивал с себя чистую футболку Попова. — Какой я идиот… — зло лепетал себе под нос Антон уже надевая на себя свою футболку. — Ты ни в чём не виноват, — грустно и тихо проговорил Арсений. Антон вылетел из спальни мимо Арсения даже не глядя на него. Он схватил свой рюкзак и так же на ходу обувался. Одновременно подтягивая за пятку один кед, Шаст толкнул дверь и скрылся за ней, громко её захлопнув. Арс выбежал за дверь, схватив ключи и куртку, запрыгнув в кеды. Пока он мчался вниз по лестнице внутренний голос кричал: «Только успей!» Антона удалось догнать только на крыльце подъезда. — Стой! — крикнул в спину юноше Арсений. — Я подвезу тебя, — тяжело дыша от бега, более тише, будто умоляя, сказал он. Антон остановился, явно не желая этого и не ожидая от себя такого поступка, но послушно прошёл за Арсением. Мальчик безумно дрожал сидя на байке за спиной Арсения, холодный быстрый встречный ветер забрался под футболку и пробрал до костей, но от куртки Арса отказался наотрез. Ещё вчера ветер казался мягким, тёплым, ласкающим кожу, то сейчас он больше приносил неприятных мурашек, разрезал кожу на руках щеках и шеи, как сотни ледяных ножей. Когда байк затормозил у парадной, Антон поспешил слезть и пойти домой. Но как только Тоша сделал шаг от Арсения, Попов схватил его за тонкую кисть, увешанную любимыми браслетами. — Тош, послушай, — тихо, словно умолял, мужчина, заставив мальчишку обернуться, — я, надеюсь, что случившееся останется между нами. — Так вот о чём ты сейчас больше всего беспокоишься! Считаешь меня треплом?! — грубо и зло бросил Антон, тыча окольцованным пальцем себе в грудь. — …возможно, мы совершили ошибку, — не дожидаясь конца высказывания Антона, оборвал его Арсений, печально опуская взгляд на асфальт. Арсений сжал пальцы вокруг запястья крепче. Антон было уже разжал губы, пытаясь что-то сказать, но сомкнул, стиснув зубы и нахмурив брови. Он сильно тряхнул рукой, выбив руку Арсения, и ринулся в подъезд. Кровь закипела в жилах, слова Арсения словно обдали мальчика с ног до головы огнём. Вдруг, Антон остановился у открытой двери и замер. Он обернулся к Арсению, который находился на байке достаточно близко, и не громко сказал, чтобы в этом опротивевшем мире смог услышать только он: — А я ведь действительно думал, что люблю тебя. Дверь за спиной юноши захлопнулась, а Арсений не мог двинуться с места. Оттаяв, он сложил руки на руле и уронил на неё голову, коря самого себя. Он действительно поступил как настоящий глупец, дав волю чувствам, пойдя вопреки нормам и принципам. Зная, что это может сломать жизнь Антону, Арсений позволил ему больше. Теперь мужчина был обязан оттолкнуть мальчика, пока его чувства ещё слабы и управляются лишь юношескими порывами, чтобы окончательно не разрушить те шаткие доверительные отношении, что так кропотливо пытались строить. Хотя, поддавшись животному желанию, они оба всё уже разрушили. Антон открыл квартиру ключами Арсения и бросил на тумбу у входа. Сняв с плеч рюкзак, он обнял его и прильнул спиной к закрытой входной двери. Юноша обессилено съехал по ней на пол, поджал ноги и уткнулся носом в колени, протяжно и громко завыв. Как волна, мальчишку накрывала истерика: откинув голову назад, Антон ударил макушку о деревянное покрытие двери, всхлипывая и рыдая, ударяя по нему кулаками над головой. Ему соврали и его отвергли — распался тот сакральный смысл слова «люблю», вместе с надеждой на взаимность. Ещё больше жгла мысль о том, что он влез в чужую семью. Он сам понимал, что такое «жить в неполной семье», и рушить её кому-то юноша не мог. Арсений в последний раз кинул взгляд на окна в комнату Антона, завёл мотор и уехал, но уже не к себе домой. Сейчас ему нужно было купить билеты на ближайший рейс до Омска, собрать вещи и лететь к дочке, которая нуждается в его отцовской помощи. Возможно, побыв в дали друг от друга, когда остынет пожар эмоций, они смогут расставить для себя приоритеты, переосмыслить отношения и мнения, ведь Арсений не хотел торопить события, потому что Антон так молод, так неопытен и сам бросается в пучину неизвестности с головой, совсем не думая о последствиях. Антон метался по комнате в поисках последней пачки — хотелось курить. Отыскав полупустую, зеленоглазый запрыгнул на подоконник. Сжав в губах сигарету, тыльной ладонью стерев последние капли с щёк, светловолосый поджег кончик желанной сигареты. Едкий дым, проникая в лёгкие, придавал спокойствия. Антон заметил подаренный Поповым кактус, на котором, спустя почти шесть лет, распускался белоснежный бутон. Антон взял его, тонкими пальцами крутя кругом, затянулся сильней и выдохнул густой, как утренний туман, сизый горький дым на бутон.