«Тэхён, ты знаешь, кто мог быть отправителем посылки?».
Да, Тэхён определённо знал. Он не сказал ни слова, но то, как он отшатнулся, как побледнел, как начал комкать ткань рубашки чуть дрожащими пальцами, говорило громче слов. Тэхён боялся, нервничал. Осталось только понять причину. Боялся он потерять контроль над ситуацией или трепетал перед сокрытым в тени человеком, который мог быть не его помощником и компаньоном в этих убийствах, а палачом? - А ведь действительно… Мы никогда не рассматривали этот вариант, - негромко замечает Чонгук, пожёвывая губу. - Какой вариант? Дёрнувшись, Чонгук разворачивается в кресле и смотрит на стоящих на входе Хосока и Юнги. Последний и задал вопрос, держась привычно расслабленно, говоря с ленцой в голосе. Хосок прошёл к своему столу, присаживаясь на его край, Мин же привычно присел на край стола Намджуна. Оба сверлили Чонгука взглядами, дожидаясь продолжения, и тому вновь стало неловко, но пришлось на какое-то время откинуть лишние эмоции в сторону. - Возможно, Тэхён действительно знает о том, что происходит. Возможно, он действительно пишет не просто истории, а описывает то, что произошло в реальности. Вот только убийца не он. Как мы уже поняли, есть ещё кто-то, кто пока держится в стороне, не выдавая себя. Но этот кто-то в своей записке дал понять, что Тэхён для него ценен и нужен. Ещё я только сейчас обратил внимание на ласковое обращение. Убийца, если это он, назвал нашего сказочника «Тэхённи», это должно говорить о близких отношениях.«Вот если бы мы с вами состояли в интимных отношениях, я называл бы вас, следователь Чон, крольчонком Гукки».
Промелькнувшее воспоминание потянуло за собой другие, и Чонгук дёргает нервно галстук, ослабляя, потому что щёки начинают алеть, а воздуха предательски не хватает, когда перед глазами встаёт та ночь в изоляторе, когда Тэхён позволил себе много лишнего, а Чонгук не оттолкнул, позволяя всему этому произойти. - Но Тэхён, узнав о записке, понял, от кого она, - продолжил он. - И замолчал. Вспомните, он был таким наглым и смелым, обвинял нас, глумился и смеялся, но как только пришла та записка, он замолчал, забился в угол и трясся зайцем, по следу которого крадётся лиса. Он не заодно с тем, вторым человеком. Он тоже жертва. - Но он мог и просто испугаться за своего «близкого» человека. Если ты говоришь, что имела место такая завуалированная нежность, то Тэхён, зная о том, что у нас на него ничего нет, мог волноваться за этого тайного посланника, который решил поиграть в героя. Он вполне себе мог бояться не за себя, а за своего рыцаря, который за подобные действия может тоже получить срок, - заметил Хосок, покусывая ноготь большого пальца и задумчиво скользя взглядом по кабинету. - Но есть ещё одна вещь. Если откинуть первую версию, то есть вторая. Тэхён замолчал, когда узнал о записке, но после долгого молчания собирался мне что-то сказать. Вот только тут ворвался Юнги-хён, - обвиняющий взгляд чёрных глаз летит в лицо флегматичному Мину, - и всё пошло коту под хвост. Но я тут подумал о том, что, может, эта посылка - двойное предупреждение? Для нас послание о том, что если мы не отпустим Тэхёна, пострадает невинный ребёнок, а для Тэхёна - приказ молчать, если он не хочет, чтобы племянник пострадал. Вот Ким и взъелся, требуя его отпустить. Видимо, он знает убийцу и знает, на что тот способен, а потому и потребовал отпустить его, надеясь, что и ребёнок тогда вернётся в круг семьи целым и невредимым. На какое-то время повисла тишина. Каждый пытался прикинуть появившиеся теории на реальность, что выходило очень даже неплохо, но относительно радужную картину бытия уничтожил Юнги. - Тогда у нас появляется ещё одна теория, если совместить две ваших. Тэхён испугался и замолчал, потому что второй безликий подозреваемый прислал волосы его племянника. Вот только он мог действительно испугаться, что этот второй спалит всю контору, попавшись как раз на волосах. Пораскиньте мозгами. Кто-то, кто знал обо всей этой ситуации, кто знал о книгах и о том, что Тэхён пишет, а ещё тот, кто имеет доступ к близнецам круглосуточно. Тот, кто хотел Тэхёна вытащить из передряги, зная, что тот увяз по уши. Кто-то, кому Тэхён дорог, для кого он является этим самым «Тэхённи». Пара секунд, и Хосок дёргается, вскакивая со стола и выпучивая глаза. Рот у него открывается и закрывается, и в целом следователь становится похож на раздутую рыбку. Это было бы смешно в другой ситуации, но в нынешней, когда у всех мурашки по спине пробежали от догадки. - Хочешь сказать, что… - начал Чонгук, но замолчал, не веря. - Что этот второй безликий кадр - Бэкхён? - закончил за него Хосок. - А почему нет? - пожав плечами, Юнги тоже слез с чужого стола и подошёл к окну, смотря на вновь затянутое тучами небо. - Дорогой человек, родной старший брат, который просто обязан защитить младшего. Чонгук, ты же уже прочитал отчёт о том, как Намджун допрашивал его? Дождавшись чужого кивка, Юнги продолжил, скрещивая руки на груди и опираясь поясницей о подоконник. - Вспомните, как объяснял ситуацию Бэкхён. Сообщил, что его сын пропал, но не уточнял, как и где, поясняя это тем, что находится на взводе, и ему не до дурацких расспросов. Жена его сейчас отсутствует, её допросить не получилось, чтобы хоть как-то разузнать, что у них там вообще творится. И тогда я сделал то, до чего вы, тупицы, не додумались. - И что же это? - с волнением переспросил Хосок, на что тут же получил ехидный смешок. - Я обдумывал эту теорию почти с самого начала, как только закончил с анализом ДНК. И после того, как Тэхёна отпустили, я наугад позвонил родителям парней. Знаете, такой тычок в неизвестность. Сказал, что следователь, наплёл с три короба, но главное узнал. Близнецы были дома у матери и отца этих двоих. Оба мальчика были в целости и сохранности дома. А нам Бэкхён сказал, что одного мальчишку похитили. И опять же, почему не было заявления? Он просто пошумел, а после допроса тут же уехал. И здесь вновь два варианта. Либо мы чего-то не знаем, и оба брата психически нестабильные личности, один из которых убивает направо и налево, а второй всё это описывает в своих книгах, либо… Либо, как ни прискорбно это признавать, Чонгук прав, и есть ещё кто-то, кто держит не только Тэхёна, как мы думали сначала, но и всю их семью под колпаком. - Юнги-я, ты… Ты просто гений, - в восторге вскрикнул Хосок, с восхищением смотря на усмехнувшегося эксперта. - Не пробовал в следователи идти? - Чтобы вот так же жить на работе, мечтая о том, чтобы пытки на допросах узаконили, дабы ускорить процесс признания и дознания? Или чтобы на людей с кулаками кидаться? - косой взгляд на тут же сжавшегося Чонгука. - Нет уж, увольте. Мне и среди трупов хорошо. Чисто, прохладно, тихо. - Хён, извини за тот раз, ладно? Просто Тэхён, он уже хотел что-то сказать, а тут ты ворвался, и он замолчал, а потом и вовсе пришлось его отпустить, и я… - затарахтел Чон, но был оборван смешком и взмахом руки. - Сочтёмся, мелкий. Но я злопамятный, так что всё же остерегайся тёмных углов и коридоров. Но теории теориями, а что делать будем? Никто из них говорить ничего не хочет, а без качественных подробных показаний мы всё ещё водим пальцем по воде и не можем предпринимать никаких дальнейших действий, потому что понятия не имеем, что собой представляет эта ситуация. - Я попробую поговорить с Тэхёном, - заявил Чонгук. Тут же две пары глаз впились в него ошарашенными взглядами, разбавленными вопросами о том, где Чонгук оставил свой мозг. - Он всё ещё подозревается в убийстве теперь уже девяти девушек. И ты собираешься с ним поговорить? - вскинул бровь Юнги, взглядом давая понять, что думает об умственных способностях младшего в этот момент. - Я заеду к нему после работы. У себя дома он будет чувствовать себя комфортнее, чем на допросе, так что надеюсь за чашкой чая развести его на разговор. Тем более, он для него созрел давно, просто боится, - пожал плечами Чонгук, перебирая пальцами листы в папке. - Вот ещё! Не вздумай ничего есть и пить у него дома! И не поворачивайся спиной, - приказал Хосок, и взгляд Юнги прилип к нему. - Ты не будешь его отговаривать? Он идёт в логово потенциального психопата. - А это бесполезно, - пожал плечами с улыбкой Хоуп. - Он всё равно туда полезет, так что лучше дать чёткие указания и наставления. - Идиот. Вы оба. И когда вы попадёте ко мне на стол… «Когда», а не «если», потому что, судя по всему, это лишь вопрос времени, я знатно поиздеваюсь над вашим внутренним миром, - сообщил Юнги и, взмахнув полами халата, спешно удалился. Как только дверь за ним закрылась, маска весельчака с лица Хосока тут же спала. Сев за свой стол, он поймал взгляд Чонгука и нахмурился. - Чонгук, ты же понимаешь, это опасно. Кто знает, что может произойти. Даже если Тэхён не виновен и является лишь орудием в руках психопата, то это не значит, что тот самый психопат не прячется у него в шкафу или кладовке. Тебе не следует соваться туда одному. Давай пригласим его в участок, я солгу о том, что нужны его подписи ещё на каких-нибудь протоколах, и ты поговоришь с ним здесь? И Чонгук бы согласился, потому что и сам по этому поводу нервничал изрядно, осознавая, что ситуация на самом деле непонятнее и опаснее некуда, но перед глазами вновь Тэхён. Тэхён, который только перед ним раскрывался и готов был идти на контакт. Тэхён, который смотрит пристально и кусает губы. Тэхён, который трясётся от страха и непонимания. Тэхён, который дрожит… Дрожит от той искры, что проскочила между ними, дрожит, потому что прижат к стене и знает, что вырваться не сможет. Из груди рвётся тяжёлый выдох, сам Чонгук звучно ударяется лбом о столешницу, пытаясь выбить хотя бы так из памяти воспоминания о той ночи, когда Тэхён был как никогда разговорчив и красноречив, а ещё отзывчив и готов пойти на контакт. На любой контакт.«Иногда лучше смириться с неизбежным. Когда знаешь, что в любом случае умрёшь, стоит перестать дёргаться и сопротивляться».
И как будто какой-то звоночек в голове громко звякнул. Свалилось разом на голову осознание, придавливая к полу, почти расплющивая. Чонгук вспоминает чужой пустой взгляд, робкую улыбку, болезненно-слабую, пропитанную горечью, и вдруг понимает, что тогда имел в виду Тэхён. Весь этот разговор о борьбе и смирении, о том, что смерти не избежать, что лучше не дёргаться, и тогда больно не будет, хотя конец и останется прежним. Тэхён говорил не о героинях своего рассказа, не о Нэнси. Тэхён говорил о себе. Срываясь с места и хватая ключи от служебной машины, Чонгук игнорирует чужие окрики и бежит, бежит со всех ног к выходу. Почти сбивает охранника Чхве, из-за чего тот отшатывается, обливаясь наверняка горячим чаем, проносится мимо Соён, которая наверняка сверлит его спину обиженным взглядом. Ничто так не волнует его, как осознание того, что он может не успеть спасти человеческую жизнь. Не успеть спасти Тэхёна.***
«… и тогда она упала к его ногам и начала молить. Такая жалкая, такая слабая, она раз за разом цеплялась за его колено, заглядывая в чужие глаза, и просила отпустить её. Находя силы в своём желании жить, она не собиралась сдаваться, верила до последнего, что есть ещё надежда, что есть хотя бы единственный шанс на побег. Только всё тщетно, и он отпихивает её руки, делая несколько шагов в сторону». Прервавшись, Тэхён отстранился от стола, откидываясь на спинку стула и закрывая глаза. Он устал. Устал так сильно, что словами передать невозможно. Хотелось просто лежать на мягком ковре в центре гостиной и ничего не делать. Хотелось бы, чтобы рядом крутился кот, который пушистой мордочкой тыкался бы в щёки, а после забрался на грудь, сворачиваясь на ней калачиком и урча, но завести животное Тэхён не мог, некогда было за ним ухаживать. Да и не хотелось втягивать в свой ледяной одинокий мир безвинное существо, которое заслуживает ласкового и заботливого хозяина, а не дёрганого нервного параноика. Думая о том, что кот ещё и источник шорохов и различных звуков, Ким даже порадовался, что у него нет питомца, иначе он бы и вовсе с ума сошёл. И так от щелчка вскипевшего чайника порой дёргается так, будто это звук снятого с предохранителя пистолета. «Мне нужно отдохнуть. Я и так днями и ночами сижу у монитора», - решает для себя мужчина и поднимается с места. Первым пунктом была ванная, где спасительная горячая вода помогла смыть усталость и напряжение. Закутавшись в халат и завязав потуже пояс, Тэхён вскоре покинул помещение, протирая волосы полотенцем и направляясь на кухню. Поставив чайник греться, шатен достал самую большую из всех имеющихся кружек и щедро насыпал туда кофе и сахара. Есть не хотелось, но от сладкого бодрящего напитка он бы ни за что не отказался. Повесив влажное полотенце на шею, Тэхён принялся лазать по полочкам в поисках шоколадного печенья, которое всегда оставалось про запас на чёрный день. На самом деле он бы не отказался от огромного куска шоколадного торта, но тот кончился ещё позавчера вечером, умятый чуть больше, чем за одни сутки. «Впрочем, можно выйти прогуляться. Погода хорошая, заодно и в магазин зайду», - подумал он, смотря в окно. Серые тучи, поднявшийся ветер и мелкие капли дождя, оседающие на стекле. Вновь обещает затянуться дождь, вновь деревья склоняются к земле под резвыми порывами ветра. Тэхён любит такую погоду. На улице разом меньше народа, пропадают очереди, все расходятся по домам. Во дворе наконец-то перестают вопить дети, играющие в песочнице. И пусть малышню Тэхён любил, но это не означает, что ему нравится их бессмысленный визг, пока мамаши сидят, уткнувшись в свои телефоны. В такую погоду можно закутаться в любимую толстовку, натянуть на голову капюшон так, чтобы лица почти не было видно, и не бояться спариться или получить тепловой удар. Прохладно, сыро и как-то комфортно становится на улице, когда над городом нависают тучи. Открыв форточку, Тэхён вдохнул полной грудью свежий воздух и улыбнулся. Что ж, он всё ещё умеет радоваться мелочам. Щёлкнул закипевший чайник, и вскоре помещение наполнил аромат кофе. Залив в кружку молоко и высыпав всё печенье в небольшую вазочку, Тэхён решил сходить переодеться, чтобы не сидеть в сыром халате на сквозняке, когда в дверь позвонили. Тут же вся нега схлынула, а сердце пропустило удар. Он не ждал гостей. Родители вообще никогда не были в его квартире, а Бэкхён приезжает только по пятницам. Впрочем, с учётом всего происходящего он вряд ли ещё приедет. А даже если и приедет, Тэхён не пустит его на порог своего дома. Не нужно им какое-то время видеться, так будет в первую очередь лучше для старшего. В горле образуется ком, ведь других вариантов не остаётся, и за дверью может быть только один человек. Тень. И Тэхён не понимает, что происходит, ведь сборник ещё не окончен, а потому страх сковывает изнутри, подливая масла в огонь разгорающейся истерики. Неужели сегодня? Неужели сейчас? Тогда, когда Тэхён совершенно не готов? - Тэхён! Я знаю, что ты дома, открой! Тэхён! Несколько звонков, а теперь удары кулаками по двери, и Тэхён отшатывается, узнавая голос. Ослабшие колени не держат, и он оседает на пол, неловко пытаясь удержаться, схватиться за столешницу, но лишь задевает рукой кружку, которая опрокидывается, заливая всё вокруг кофе, а после падает на пол, разбиваясь. Тут же по ту сторону повисает тишина, а после слышатся приглушённые ругательства и скрежет дверного замка. - Тэхён, где ты? Топот ног, волнение в горле, и Тэхён хочет сказать хоть что-нибудь, позвать, но ком в горле всё ещё мешает даже дышать. Облегчение сваливается на плечи, ударяя больно, в голове сдвиг какой-то, руки трясутся как у наркомана, а после Тэхён заканчивается, ведь вбежавший в кухню растрепанный запыхавшийся Чонгук падает перед ним на колени, хватает то за плечи, то за лицо, судорожно осматривая, а после обнимает. Обнимает крепко, порывисто, до жалобно хрустнувших рёбер. И Тэхён подаётся вперёд, обнимает в ответ, жмурится, ощущая влагу на ресницах. - Всё хорошо? Я слышал, как что-то разбилось, - шепчет Чонгук на ухо, и Тэхён чувствует, как мурашки бегут по коже от этого бархатного голоса. - Я никого не ждал, так что… Испугался немного, кружку разбил, - запоздало отозвался Тэхён и отстранился первым. Какое-то время они просто осматривали друг друга, а после Чонгук потянулся и поднял упавшее с шеи Тэхёна полотенце. Тот же за его спиной смог разглядеть следы от обуви на полу и перевёл взгляд на чужие ботинки. И почему-то улыбнулся широко. Чонгук эту его улыбку заметил, в глаза заглянул, и Тэхён вдруг почувствовал, как отпускает. Все страхи и волнения, ожидание неизбежного - всё это просто улетучивается под взволнованным взглядом чёрных глаз. Рядом с Чонгуком всегда так. - Ты наследил. Придётся прибраться. И не забудь разуться. И всё так просто и понятно, так легко и незатейливо, будто подобное случалось уже миллион раз. Чонгук возвращается в коридор, разувается, а после протирает пол всё тем же полотенцем, что после летит в корзину с грязным бельём. Тэхён выдаёт ему чистое полотенце и сменную одежду, отправляет в душ, а после переодевается сам и идёт прибираться на кухню. К тому моменту, как Чонгук появляется на ней, на столе уже готовы две новые кружки сладкого кофе и не пострадавшая вазочка с печеньем. Они пьют кофе в тишине, обмениваясь вновь изучающими взглядами, как тогда, в кафе, и улыбаются слабо. После Тэхён моет кружки и уходит в гостиную, хочет сесть на диван, но Чонгук тянет на пол, а после укладывается, опуская голову на чужие колени. На лице Тэхёна недоумение и смущение, на лице Чонгука - спокойствие и уверенность. - Расскажи? Эта просьба отличается от всех других. То ли потому, что обстановка другая, то ли из-за того, что на Чонгуке растянутая футболка Тэхёна с потрескавшейся мордашкой Минни Маус. Это не допрос, не приказ, не принуждение. Чонгук просит, не торопит и всячески даёт понять, что это выбор только Тэхёна. Ким смотрит на него какое-то время, после скользит взглядом по гостиной, залипая бездумно взглядом на обоях, пожёвывает нижнюю губу, а после откидывает голову на сиденье дивана и закрывает глаза. Пальцы сами зарываются в чужие всё ещё влажные после душа волосы, и есть в этом что-то успокаивающее. Тэхён рассказывает. Рассказывает обо всём, о чём хотел поведать ещё тогда, в допросной, до появления наглого судмедэксперта. Рассказывает о том, как жил до аварии, как после валялся в больнице, а по выходу его ждал ещё один «сюрприз» от судьбы. Он не утаивает ничего, говорит прямо, без увиливаний. Рассказывает о том, как пытался поначалу выбраться из этого замкнутого круга, о том, что каждая попытка была пресечена на корню. Рассказывает о том, сколько раз под угрозой оказывалась его семья, благополучие которой зависело только от Тэхёна. Он повторяет снова и снова, что не верит в правосудие, не верит, что этого маньяка можно поймать, а потому давно смирился и готов жертвовать собой, лишь бы с близкими было всё хорошо. Признаётся, что лучше уж так, ведь всё могло быть хуже, его могли похитить и принудить, а так вполне себе комфортные условия «труда». - Некоторые думают, что твой брат причастен к этому, - негромко говорит Чонгук, когда очередная пауза затянулась. - Он ни при чём, - отзывается Тэхён и садится прямо, заглядывая в чужие глаза. - Ему было велено соврать о том, что один из детей похищен. Думаю, Тень не хочет выходить из спасительного мрака, действовать решительно, становиться участником этой игры. Если бы он действительно похитил малыша, то у него возникло бы больше забот и новых следов, способных привести к нему. Но он знает, что достаточно и простой угрозы. - Тебе следовало сразу всё рассказать… - И что бы вы сделали? Даже я не знаю, кто он, а ты веришь, что вот так просто поймал бы его? Это чушь. Единственное, что я знаю, так это то, что гарантия безопасности моей семьи - моё послушание. Всё в моих руках. Чонгук неторопливо поднимается с чужих колен, садится прямо, подобрав под себя ноги, и опирается горячими ладонями чуть выше чужого колена. Ловит рассеянный взгляд Тэхёна и поджимает губы. - И что ты будешь делать, Тэхён? Будешь жить в страхе всю оставшуюся жизнь? Будешь вот так же впадать в истерику, заслышав обычный дверной звонок? Будешь и дальше делать всё, что этот психопат тебе прикажет? А ты не думал, что будет, когда ему надоест? Когда он решит, что лавочку пора сворачивать, и ни к чему ему больше твои услуги? - Думал. Очень много думал. И успел смириться. Тэхён не ожидал чужой злости, а потому не успевает увернуться. Чонгук подаётся вперёд резко, порывисто хватает за плечи и встряхивает так сильно, что голова безвольно мотается. Вцепившись в чужие запястья, Тэхён пытается оттолкнуть парня, но только неловко заваливается набок, замирая испуганным котёнком под нависшим над ним парнем, сверкающим злыми глазами. - Не смей этого говорить. Тэхён, мать твою, не смей вот так просто заявлять, что готов умереть! Мне плевать, что ты думаешь о полиции и законе! Да, мы не всесильны, но мы существуем для того, чтобы вытаскивать таких, как ты, из ям с дерьмом. Мы ведь можем забрать тебя, слышишь? Мы спрячем тебя, твою семью, твоего брата, его жену, детей, да хоть весь ваш род до седьмого колена. Но не должен ты вот так сидеть дома и просто ждать, когда к твоему затылку приставят дуло пистолета или к шее - лезвие ножа. Ты не можешь вот так просто жить в страхе, прыгая под дудку этого психопата и спокойно себе ждать смерти, о которой говоришь так, словно это мелочь! - Глупый Чонгук… Чонгукки. Глупый, очень глупый Чонгукки, - Тэхён улыбается и расслабляется, перестаёт цепляться за чужие плечи, оглаживает тёплую кожу шеи, скользит по щекам, чуть сжимая их. - Ты не понимаешь, да? Он в любом случае убьёт меня, как свидетеля всего происходящего. А если и не сделает этого, ты думаешь, я смогу жить, как раньше? Никакие мозгоправы уже не помогут. Я боюсь жизни, понимаешь? Я всегда буду вздрагивать от резких звуков, хлопков дверей, звонков в дверь и звонков телефона. Особый подвид человека под названием «тварь дрожащая, бесполезная, немощная». Такими темпами я лишусь рассудка. Привычной жизни для меня уже не будет, понимаешь? И я действительно смирился. Потому что смерть для меня не наказание, а долгожданный покой. - Тэхён… - Нет. Замолчи. Я жил в этом Аду почти полгода, и это не жизнь даже, существование. Не смей говорить, не смей думать, что понимаешь меня, потому что ты не понимаешь и никогда не поймёшь, через что я прошёл. Я просто хочу, чтобы мои мама и папа, брат и племянники были живы. И даже если… Даже если с ними случится что-то, если этот психопат на моей смерти не остановится и придёт за ними, я буду уже мёртв, не увижу этого, и мне не будет больно. Это подвешенное состояние всё равно медленно, но верно убивает меня, разрушает изнутри, поэтому не смей, слышишь? Не смей судить меня, Чонгук, ты не в праве этого делать. Глаза в глаза, так близко, что дыхание смешивается, и Чонгук подаётся вперёд. Целует отчаянно, прижимается тесно, подсовывает одну руку под чужую спину, прижимая к себе, а другую - под голову Тэхёна, приподнимая. Ким не сопротивляется, обвивает руками за шею, раздвигает согнутые в коленях ноги, чтобы Чонгуку было удобнее, и отвечает на поцелуй. Тот горький и отчаянный, порывистый и дикий. Чонгук кусается часто, прихватывая зубами нежную кожу губ, разрывая её порой неосторожными движениями и слизывая бисеринки крови, пока Тэхён прогибается в пояснице, подставляется и стонет гулко, мешая себя целовать, постоянно облизывая чужие губы котёнком, стараясь прихватить ласкающий язык губами, сжать, посасывая. От этого дрожь по позвоночнику у обоих, и уже стоны Чонгука затапливают помещение. По полу тянет сквозняком, и Чонгук отрывается от чужих губ на мгновение, приходя в себя. Тэхён под ним совершенно безвольный, слабый, растрепанный. Алые щёки, пелена в глазах, искусанные губы и дёргающийся кадык. Бронзовая кожа манит к себе, как манит и чужой взгляд, в котором желание и покорность. Резко поднявшись на ноги, Чонгук дёргает Тэхёна за руку на себя и падает вместе с ним на диван. Подбирается резко, садится прямо, заставляя Тэхёна сесть к себе на колени, и тот садится, обхватывая чужие бёдра коленями и вновь обвивая за шею. Хочет поцеловать, но ему не дают. Чужая рука вплетается в волосы, заставляя запрокинуть голову, и влажные губы касаются ямки между ключиц. У Тэхёна шея - слабое место, и когда на кадыке начинает блестеть дорожка слюны, оставленная мазком языка, он всхлипывает жалобно и непроизвольно дёргает бёдрами, прижимаясь к чужому животу. - Чонгук… Жаркий выдох, когда чужие ладони скользят на ягодицы и сжимают. Это будоражит и странным образом отрезвляет, и Тэхён замирает резко, смотря широко распахнутыми глазами в потолок, где на стекляшках люстры играются блики света, и хватая распахнутым ртом воздух. Чонгук не сразу понимает, продолжает сжимать в своих объятиях, трогать по-собственнически, покрывать поцелуями острые ключицы, а после чувствует дрожащие пальцы в своих волосах и останавливается. Не говорит ничего, утыкается лицом в шею, покрытую испариной, дарит ещё один короткий поцелуй и не позволяет себе больше ничего лишнего. Негромкое тиканье часов, сбитое дыхание и грохочущие в груди сердца, стук которых отдаётся в прижатых друг к другу грудных клетках эхом. И какое-то время спустя Чонгук хочет отстраниться окончательно и, может быть, даже сразу покинуть эту квартиру, не прощаясь, но Тэхён отмирает раньше. Чуть сутулится, опускает голову, обхватывает чужое лицо ладонями и заглядывает в чёрные глаза с поулёгшимся пламенем, но всё ещё тлеющими углями. Достаточного одного дуновения, чтобы огонь вновь вспыхнул, чтобы Чонгук вновь набросился, не сдерживая себя в рамках, и… … Тэхён становится этим дуновением.to be continued...