***
Несмотря на уютную атмосферу школы, были в ней местечки, так скажем, пробирающие до дрожи. Не то чтобы там студентам грозила опасность и были какие-либо запреты, но всё же большинство предпочитало обходить их стороной. Таким местом в Хогвартсе были и подземелья, по-настоящему жуткие и пугающие. С каждой ступенькой вниз — всё прохладнее, всё темнее. Казалось, даже свечи горели там более тускло — вполсилы. В воздухе витали запахи сырости. Я бы не удивилась, если б узнала, что от такой влажности многие слизеринцы страдали ревматизмом. Спустя бесчисленное количество поворотов, я наконец-то оказалась возле двери в кабинет Зельеварения. В глубине него находилась большая лаборатория, туда-то мне и надо было попасть. На мой осторожный стук ответа не последовало, но я решила, что это к лучшему. После бесконечного рабочего дня мне совсем разонравилась идея встретиться лицом к лицу с повелителем подземелий и уж тем более вступать с ним в перепалку. Всё, чего мне хотелось — это избавиться от злосчастных пакетов и поскорей оказаться в кровати. Перехватив свою ношу и кое-как изогнувшись, я двумя свободными пальцами насилу приоткрыла дверь и проникла внутрь. В кабинете было пусто и темно. Лишь пара свечей освещала помещение и давала возможность проложить путь к массивному учительскому столу, загораживающему приоткрытую дверь в лабораторию. Я двинулась вперед, и стук каблуков по каменному полу наполнил аудиторию. Как видно, этот звук оказался громче стука в дверь, потому как в дверях лаборатории тут же возник профессор. Произошло это так резко и неожиданно, что я вздрогнула от испуга, но, приняв самый невозмутимый вид, на который только была способна, продолжила свой путь. — Пыльца бадьяна, — потрясла я свертками, демонстрируя свой мирный настрой и отсутствие взрывчатки в своей ноше. Он ещё мгновение рассматривал меня своим пристальным серьезным взглядом, а затем, поведя бровью, развернулся и исчез в глубине помещения, откуда донеслось тихое: «Проходите». Фух, ну за что мне это?! Нельзя было просто забрать свертки и все? Мне так не хотелось снова быть подвергнутой бессовестному проникновению в глубины моего и без того нездорового сознания! Подойдя к лаборатории, я ещё на минуту задержалась в дверном проеме, не решаясь подойти к зельевару ближе. Он же, похоже, вообще не собирался на меня реагировать. Перспектива стоять там до ночи меня не радовала, поэтому, фыркнув, я все же подошла к длинному столу с ингредиентами и шумно свалила всю свою ношу туда. Приходилось силиться, чтобы отогнать от себя всякие глупости, которые как назло так и лезли в голову. Не думать о белом медведе, говорите? Ну-ну… Снейп неожиданно взглянул на меня и ухмыльнулся, склонив голову на бок. — Бросьте, я же не могу постоянно заниматься чтением ваших мыслей. Иногда мне надо и работать, — такой издевательский тон просто выводил из себя. — Хотя, признаюсь, ваш взволнованный вид меня забавляет. Обхохочешься! — Рада, что вы наконец займётесь делом, — ответила я в той же манере и поспешила исчезнуть из кабинета.Не думать о белом медведе
11 июля 2017 г. в 15:33
Солнце!
Как же приятно просыпаться от его лучей, ласкающих кожу теплом. Будто пробуждаешься от нежного поцелуя прекрасного незнакомца. Блондина с чудесными золотыми локонами-лучиками, касающимися твоего лица. Жаль, что не так часто утро бывает таким прекрасным.
В моей квартирке в пригороде Лондона, что располагалась в полуподвальном помещении старого дома, такого солнца не бывало никогда. Только свет противной маггловской лампочки, раздраженно мигавшей в такт движению регулярной электрички, спасал от столкновения с нагроможденной мебелью. Под конец моего проживания там эта одинокая лампа выглядела и вовсе удручающе без своего грузного приятеля — старинного пузатого плафона. Его я разбила где-то пару месяцев назад в очередном приступе истерики по поводу своей никчемности, безнадежности и чего-то там ещё. Ах, да… бедственного положения. Физического. Психического. Магического. Разгром по всем фронтам. Плафон разбился эпично, громко и был раскрошен туфлей на мелкие кусочки. А я собрала обломки своего поверженного рассудка в дребезжащую коробку с остальными пожитками и отправилась в Хогвартс.
Навряд ли, конечно, кто-то из магического сообщества следил за моими перемещениями на отрезке от замшелого Брейнвуда до Рочестера и даже Джиллингема. Но, пожалуй, даже на улице Уайтхолл были бы впечатлены моей способностью влипать в неприятности и менять один обветшалый клоповник на другой. Впрочем, в последнем я задержалась на целых полгода, а жалование, что регулярно выплачивалось (а это уже прекрасно) в лавке Салливана, вполне обеспечивало мне сносное существование — конечно, без изысков.
Но все это было в прошлом. Для такой, как я, попасть на работу в Хогвартс казалось подарком судьбы. Волшебные часы на стене моей спальни показывали шесть двадцать девять утра, мне предстоял первый рабочий день в этом райском уголке умиротворения и сытости. Кстати, о сытости. Из-за суеты с переездом ужин накануне я, конечно же, пропустила. Пришлось подкрепиться питательным батончиком, коих в сумке «на всякий пожарный» запрятано с избытком, но помогло это мало. Так что, гонимая сиреной взвывающего желудка, я принялась за сборы к завтраку.
Благо, специально к работе мне пока готовиться было не нужно — я знала, что Стебль, учитывая ее характер, может ещё года три вводить меня в курс дела, по тысяче раз показывая, что где стоит и что нужно делать. А потом еще миллион раз переспросит, всё ли я поняла. Но расслабляться тоже было нельзя, работёнка предстояла муторная. Возиться со всей этой ботаникой не так-то уж и просто. И, конечно же, очень и очень грязно. Поэтому, быстро освежившись под контрастным душем, я принялась копаться во всё ещё не разобранном чемодане.
Как же обидно, что даже современные английские волшебники весьма предвзято относятся к такому удобному предмету одежды как джинсы! Не пристало, видите ли, достопочтенному магу щеголять в маггловской рабочей одежонке. А мне эта рабочая одежонка пришлась бы очень кстати. Но не могла же я обнаглеть в первый же день, пришлось выбрать что-то более официальное. Что-то из ряда «я уже вам не двадцатилетняя пигалица, а целый двадцатисемилетний младший помощник садовника». Впрочем, слегка расклешенные шоколадные брюки с высокой талией и черная обтягивающая водолазка с коротким рукавом подошли идеально. Хоть все это и было скрыто простенькой рабочей мантией, я хотя бы чувствовала себя комфортно. Ну и каблуки, конечно! Я же все-таки женщина! А у женщин могут быть слабости, правда? Незатейливый макияж, конский хвост — и, вот, я готова к работе. Но прежде всего завтрак!
Спустившись в Большой зал и, не без самодовольства замечая на себе заинтересованные взгляды жующих студентов, я проследовала к возвышению, где располагался учительский стол. Там уже собрался за завтраком почти весь преподавательский состав школы.
Подойдя ближе, я вдруг вспомнила о том, что подсознательно мешало мне в полной мере насладиться этим прекрасным утром. О том, что сидело занозой и отняло как минимум час моего драгоценного сна накануне. Я поднялась на ступеньку и моему вниманию открылся вид на местного гаденыша-легилимента. Снейп сидел всё с тем же убийственно-ледяным выражением лица и аристократично запиливал насмерть яичницу.
Главное, не подавать виду и не краснеть. Ну уж нет! Доставить ему такое удовольствие? Не подавитесь, мистер Снейп.
Гордо вздернув нос и расправив плечи, я как ни в чем не бывало прошествовала мимо, аккуратно протиснулась между стеной и сидящими, стараясь никого не побеспокоить и тихонько присела на пустующее место рядом с мадам Стебль. Само собой, я тут же была захвачена потоком дружелюбных пассажей со стороны профессоров: Дамблдор поинтересовался, как мне спалось на новом месте, а Макгонагалл велела не стесняться и, если мне что-то понадобится, тут же обращаться к ней. Стебль взволнованно запричитала о своих планах на день и заготовленных для меня заданиях. Особого энтузиазма у меня на этот счет не было, поэтому я слушала её вполуха и тихонько поддакивала в ответ, неспешно осматривая Большой зал. Саму меня тоже сканировали десятки глаз. И не удивительно — свежая кровь, новенькая симпатичная практикантка — претендовала стать главной новостью для утренних сплетен среди студентов, особенно старшекурсников.
Осторожно переведя взгляд на место «грозовой тучи», я с досадой заметила его отсутствие. Было даже жаль, ведь я уже со скуки подумывала нарваться на пикировку с этим противным субъектом. Если честно, хотелось поставить его на место за ночную выходку. Я, конечно, и сама была виновата не меньше — нечего витать в облаках, но читать мысли без предупреждения — это просто бессовестно и возмутительно! Немыслимо! Никакой этики! Кто позволил ему нагло врываться в мою голову, так сказать, без стука?!
Снова припоминая в деталях вечерний инцидент, я окончательно отвлеклась от беседы с соседкой и, наверное, даже заметно нахмурилась. Чтоб он знал, не в моем стиле — оставаться неотомщенной. У меня тоже есть зубки, профессор. И на ваш случай у меня уже припасена парочка язвительных замечаний.
Ну да ладно. Момент все равно упущен. Пора на работу.
День пролетел незаметно. Работы было много, так как мадам Стебль явно уже длительное время не справлялась в одиночку и многие дела откладывала в долгий ящик. Благо, меня никто не торопил. Поэтому, осмотревшись в своих владениях и взглянув на второпях набросанный список дел от начальницы, я составила подробный план работы на неделю и приступила к его исполнению.
Прежде всего нужно было привести рабочую территорию в порядок, в моих владениях царил хаос. Разбираясь с этим несметным количеством мешков, горшков, поддонов, кучами листвы и грязи, я совсем выбилась из сил. Пришлось просить Хагрида помочь мне и перетащить тяжелые ящики с Мимбулусами, их я физически не могла сдвинуть с места. Он, конечно, любезно согласился, такой милый великан. Мы часа два провели, вспоминая мои школьные годы, а потом он долго рассказывал о том, как изменился Хогвартс после моего выпуска. С ним вместе мы отправились на обед, а после опять вернулись ворочать мои мешки и поддоны. Позже заглянул гриффиндорец — пухленький парнишка, очень забавный. Решил записаться на расширенный курс Травологии.
Ближе к вечеру у меня оставалась еще куча дел, и я амбициозно полагала, что успею перемыть окна хотя бы в одной из теплиц, но силы закончились раньше положенного срока. Стебль с улыбкой вздохнула, обнаружив меня, распластавшуюся морской звездой на её мягком кресле.
— Детка, хватит на сегодня! Ты и так устала.
— Что вы, мадам, — я хотела воспротивиться, но тут же отступила, поняв, что встать с кресла будет сложнее, чем казалось.
— На сегодня ты свободна! Только будь умницей, Лесли, сходи в подземелье, в лабораторию, и отнеси пыльцу бадьяна. Я совсем про неё забыла, — закудахтала Стебль в своей манере. — Ещё вчера обещала отнести. Совсем память подводит…
Она продолжала говорить что-то еще, но её голос вскоре стих в глубинах теплицы.