Не выдавай меня

      Чудесные три недели на новом месте пролетели для меня незаметно. Правильно говорят, к хорошему быстро привыкаешь, вот я и привыкла. Сама не заметила, как оправилась от ночных кошмаров, а вспышки гнева не случались со мной за время пребывания в школе ни разу. Я приобрела здоровый цвет лица и даже румянец. Трудно было представить, что некоторое время назад эти живые и светящиеся интересом глаза обрамлялись уродливыми синяками. Моя сутулая под грузом ежедневных забот походка снова обрела легкость и грацию. Что тут сказать, да я просто расцвела!       Постепенно я разгребла весь бардак, царивший доселе в кабинете Травологии. Оглядываясь назад, я с гордостью оценивала объём работы, проделанной мной за этот без малого месяц. Меня с трудом можно назвать перфекционистом, но при нынешнем виде кабинета, пожалуй, даже самый взыскательный педант пришел бы в восторг и аплодировал стоя.       Семена были рассортированы и разложены подобно картотеке в подписанные конверты по ячейкам, расставлены по полкам в соответствии со временем надлежащей посадки; горшки разобраны и отмыты, пронумерованы и подписаны; в теплицах появились цветные маячки, соответствующие градации времени цветения, что несказанно облегчало последующую работу.       Мне наконец предстояло заняться куда более интересными делами. Я ассистировала мадам Стебль на лекциях и практике, составляла планы занятий и подбирала материал на полугодие вперед для младших и средних классов. А после всех доскональных проверок моих работ меня наконец ожидало самостоятельное преподавание у некоторых групп студентов, что вызывало у меня истинное воодушевление и приятный мандраж. Жизнь кипела.       Однако были в ней, конечно, и неприятные моменты. После случившегося на Чемпионате по квиддичу школа наполнилась слухами. Нападение, если верить газетчикам, совершенное Пожирателями смерти вызвало волну противоречивых версий среди педсостава и студентов. Некоторые болтали о грядущем повторении минувших страшных событий и следующих шагах непойманных преступников. Тут и там вбрасывались версии о возможном возвращении Темного Лорда. Слухи об этом не могли оставить и меня равнодушной. Вечерами, оставаясь одна, я постоянно думала о том, что ждет меня впереди. Ведь, увлекшись новой работой, я совсем забыла о своей главной цели пребывания в Хогвартсе и ни на йоту не продвинулась в нужном направлении. Я всё ещё оставалась уязвимой, как пятилетний ребенок.       От размышлений о том, на что способен «Тот-Кого-Нельзя-Называть» и его последователи, у меня к горлу подступал ком. Жуткие гонения несчастных нечистокровных волшебников… Страшно было подумать, что бы они сделали со мной, эти Пожиратели смерти. Наверняка, не разделять их взгляды — то же самое, что быть магглорожденной или предателем крови. Идеальная родословная вряд ли помогла бы. Наверное, я бы и пикнуть не успела при встрече с кем-либо из приспешников Темного Лорда. Жизнь нечистокровного мага перед их «карающим мечом» рассыпалась хрупким хрусталем, что уж говорить о моей скромной персоне, выглядевшей скорее игрушкой из папье-маше, уязвимой даже перед неловкими руками ребенка.       Еще одной моей заботой для всех стало то, что Хогвартс назначили местом проведения «Турнира трех волшебников». Из-за подготовки к традиционному соревнованию между студентами-магами вся школа буквально стояла на ушах, а Дамблдор регулярно проводил советы с директорами других школ-участников Турнира. Все они пребывали в нервозном состоянии, что было неудивительно — предыдущие турниры нередко заканчивались для учеников трагично. Последний был настолько смертоносным, что мероприятие и вовсе решили закрыть. И только спустя много лет после тех ужасных событий, пересмотрев правила и внеся множество ограничений для безопасности студентов, игры решено было возобновить.       У всех преподавателей и работников школы работы прибавилось заметно. Мне тоже, может, и к лучшему, стало не хватать времени на всяческие рассуждения и переживания. Возвращаясь в свои покои иногда за полночь, я погружалась в сон ещё до встречи с подушкой. Меня все чаще стали привлекать к общественным делам, и в этот сложный период работы бок о бок, несмотря на разницу в возрасте, я нашла общий язык и даже сблизилась со многими коллегами.       Хагрид был моим любимчиком. Великан ещё с первых дней взял меня под опеку. Постоянно интересовался, хорошо ли мне работается на новом месте, и может ли он чем-то мне помочь. Помощь его мне почти всегда казалась бесполезной, а вот дружеское плечо и правда было очень кстати. Огромный бородач, обожающий чай со сладостями, он был таким простым и искренним. Я могла легко говорить с ним абсолютно на любые темы. Ну, почти на любые…       С некоторыми коллегами я, конечно, держала вежливый нейтралитет. Таковым оставался и Аластор Грюм — желания поближе познакомиться с этим немного двинутым (уж не знаю, каким ветром его занесло в школу) аврором у меня не возникало. В его присутствии я, мягко скажем, чувствовала себя не в своей тарелке, а на общих трапезах с трудом удерживалась, чтобы с отвращением не поглазеть на его странный вертящийся глаз. Но в целом он не беспокоил меня.       Пожалуй, только профессор Снейп оставался для меня тёмной лошадкой.       С первых дней между нами установилось взаимное молчаливое пренебрежение, лишь изредка перерастающее в обмен парой-тройкой саркастичных замечаний. Не знаю, что больше его во мне раздражало: умение игнорировать колкости или способность уколоть в ответ. Возможно, он просто был закоренелым шовинистом и не терпел барышень, лезущих на рожон. Что ж, как я уже говорила, неприятности — моя стихия, потому вскоре это все-таки вылилось если не в катастрофу, то уж в проблему точно.       Во время очередного собрания у директора творился хаос. Вопросы, рас­пре­деле­ние, нех­ватка вре­мени — всё как обыч­но. В чис­ле дру­гих за­дач кому-то из педсостава предстояла про­вер­ка обо­рудо­вания и инс­трук­таж на мес­те про­веде­ния пер­вого испытания Тур­ни­ра. Учас­тни­ки были пока не выб­ра­ны, но под­го­тов­ка к соревнованиям шла пол­ным хо­дом. Здесь следовало быть на­чеку. Не прос­то вести себя ответственно и осмотрительно, но и дос­та­точ­но не­замет­но, а иног­да даже жес­тко — в об­ще­нии с жур­на­лис­та­ми, например.       В тот момент я наивно посчитала, что это бы­ло бы от­личной воз­можностью про­вет­рить­ся и отвлечься от нагнетенной обстановки и циркулирующих по школе сплетен, которые начинали меня порядком раздражать. Хоть на не­дель­ку по­кинуть сте­ны школы. Я, ко­неч­но, засомневалась, моя осторожная ду­шень­ка готова была разорваться на час­ти. По­разительно, как во мне по­рой начинается схватка между тре­вож­но-мни­тель­ным пси­хотипом и прос­то ло­шади­ной до­зой жен­ско­го лю­бопытс­тва. В такие моменты я мыс­ленно отхожу в сторонку и нас­лажда­юсь этим про­тиво­борс­твом двух чаш ве­сов в сво­ем под­созна­нии. В этот раз лю­боз­на­тель­ность все же пе­реве­сила, и я де­лови­то под­няла ру­ку.       Дамблдор был просто «счастлив» от моей инициативности, особенно, когда никто из профессоров не высказал недовольства по поводу моей кандидатуры.       — У вас сейчас и так много работы, Лесли, — попытался осторожно вразумить меня директор, делая акцент на моем имени.       — Как и у всех остальных…        Это было просто смешно — я уперта как бык, и Альбус отлично это знал. Иначе я бы не училась в Хогвартсе и уж тем более не решилась бы здесь преподавать! Взглянув на меня поверх очков и сокрушенно покачав головой, Дамблдор сдался. Лишь выказал мне свое недовольство, поджав губы и отступив назад, к портретам.       Я уже была готова праздновать победу, но запоздалая реакция Снейпа, в корне отличающаяся от остальных, выбила меня из колеи. Он больше обычного нахмурил брови и вместо своего классического молчания и взгляда «плевать я на все хотел» выступил решительно против моей кандидатуры.       — Что ж, если никто больше не возражает, — его мнение я, конечно, демонстративно проигнорировала, — меня ждут мои Амибусы.       Я хмыкнула и, кивнув остальным преподавателям, двинулась к выходу, от которого тут же была отгорожена высокой фигурой зельевара. Вздрогнув, я подумала, что никогда не привыкну к его резким перемещениям! Пришлось напустить на себя недовольный вид и упрямо взглянуть в его холодные темные глаза.       — Мисс Уэйз, будьте благоразумны.       — Ах, профессор, оставьте свои нравоучения для учащихся, — прошипела я сквозь зубы, понимая, что точно могу сболтнуть лишнего. — Их вы хотя бы можете вызвать на отработку.       Ну вот! Точно. Сболтнула!       Почувствовав, что начинаю краснеть, я ловко обогнула озадаченного зельевара, выскользнула из кабинета и зашагала прочь, едва не срываясь на бег.       В голове роились мысли: «Какое ему дело до меня? Беспокоился, что запорю поручение? Или беспокоился за меня?»       Второе даже в моем воображении звучало как бред.       «Если только… Как-то он странно ведет себя. Может, он что-то подозревает?»       — Мисс Уэйз… — вдруг раздалось прямо у меня над ухом.       Не зря его прозвали летучей мышью, догнал в два шага. У меня чуть коленки не подкосились от неожиданности… или от его шикарного тембра?       — Вы. Ведете. Себя. Вызывающе! — отчеканил Снейп, по-хозяйски разворачивая меня за плечи к себе лицом.       — А вы ведете себя так, будто всеми силами боретесь с желанием затащить меня в постель! — я понимала, что перегибаю палку, но решила играть до победного.       К тому же было весьма забавно наблюдать за его реакцией. Глаза Снейпа округлились, брови взметнулись вверх, и, не знай я, кто передо мной стоит, подумала бы, что смутила его. Впрочем, он быстро совладал с собой, на лицо вернулось хищное выражение.       — Неужели?       — Мне не нужно владеть легилименцией, чтобы это понять, ​— я, конечно, лукавила, но привести его в замешательство мне и правда удалось. Он тут же одернул руки, все это время сжимавшие мои плечи.       — А вы осмелели за последнее время…       — Просто поняла, что мне нет никакого дела до заносчивых снобов вроде вас!       — Нет дела, серьезно? — Снейп наклонился к моему уху, нарочно растягивая слова. — Не забывайте, что я могу проверить…        «А ведь и правда может», — пронеслось у меня в голове. Пришлось собрать в кулак все свое самообладание:       — Вы не посмеете! Ведь если Дамблдор узнает, что вы не даете прохода его новой преподавательнице, тренируя на ней свои мозгоразрушительные способности… — я смело заглянула в его угольно-черные глаза, — не думаю, что он будет в восторге…       Мне следовало стать актрисой.       — Я могу идти?       Снейп молча выпрямился, сложил руки за спиной и почтительно кивнул. Удивительно, но, кажется, я вышла победителем из этого поединка.