***
Кто бы мог подумать, что утро двадцать четвёртого декабря начнется у меня с местного апокалипсиса? Странно вообще, что меня не привлекли к весёлому приключению ещё ночью, а даже благородно дали выспаться в прекрасном неведении. Но, стоило мне переступить порог своих покоев — началось! Местный домовик появился из ниоткуда и затараторил что-то несвязное. Мне пришлось потрудиться, чтобы расчленить его путаные фразы: профессор Стебль пьет успокоительное, а директор в срочном порядке просит меня спуститься в класс. Когда же мне удалось лицезреть произошедшее воочию, я была полностью уверена, что, разгребая этот бедлам, завязну там до годрикового воскрешения. Какая-то парочка, будь им неладно, решили устроить романтик накануне вечером. И какое местечко им приглянулось! Нет, не живописный берег озера с классическим созерцанием звёзд, не камин с тёплыми посиделками и обнимашками под пледом, и даже не Астрономическая башня со своим головокружительным обзором! Нет! Им понадобился кабинет Растеневедения, где они и нарвались. Естественно, по-другому и быть не могло — здесь просто невозможно ни на что не нарваться, особенно в полную фазу луны! «Алихоция» — так называется то, что будет сниться им в кошмарах ближайшие несколько месяцев. И это они ещё легко отделались! Листья этой дряни, да простит меня Помона за оскорбление сего творения природы, содержат в себе особый фермент, вызывающий сильную истерию. Даже мимолётное прикосновение к цветку может вызвать у волшебника самую бурную реакцию, его чувства обостряются в разы. Эмоции выплескиваются через край. Крики, слёзы, сменяются надрывным смехом. Паника от беспочвенных страхов поглощает полностью, и, окажись в этот момент в руках волшебника палочка, он будет метать из неё всё, о чём только сможет вспомнить урывками своей памяти. Осознав, что именно повлияло на подростков, меня пробил озноб. Они чудом остались целы. Слава Мерлину, Дамблдор догадался призвать мне в помощь целый отряд домашних эльфов, недовольно поглядывающих мне за плечо на это безобразие во время инструктажа. Помону же эвакуировали в больничное крыло и настрого запретили волноваться. На самом деле, я даже спасибо готова была сказать за это утро. Впервые за долгое время мне удалось отпустить ситуацию и совершенно не думать о своих делах. Страшные монстры отступили, нерешаемые задачи отложились, уступая место обыкновенным тряпкам и вёдрам. В голове появилась легкость мысли, не обременённая насущными проблемами. Дышалось необыкновенно легко. К обеду кабинет худо-бедно был приведён в порядок, а я, с ужасом осознав, что совершенно не готова к вечернему балу, бросилась за помощью к Минерве. Прогулка с Невиллом, как известно, порушила мои планы — платье на бал я купить так и не успела. Оставался единственный вариант — трансфигурировать его из готовых тканей, и Макгонагалл была в этом плане моим спасением. Она с радостью согласилась помочь мне и даже проявила немалую инициативу. Видимо, всё ещё беспокоилась за меня после того случая, да и утренние новости, несомненно, до неё дошли. Мы нашли неплохой отрез тёмно-зеленого сатина, правда, оттенок был немного не тот, но это быстро удалось исправить. Я обрисовала в двух словах, что именно хочу получить, и была поражена, как скоро, буквально со второй попытки, Минерва воплотила в жизнь мои простые пояснения. Видимо, у нас были схожие вкусы. Для мантии мы стащили пару покрывал, предназначавшихся слизеринским спальням: два взмаха волшебной палочкой, и я почувствовала себя никак не меньше, чем Скарлетт О’Хара в платье из гардин. Это было великолепно! Мягкое и струящееся тёмно-изумрудное произведение искусства сидело на мне идеально. Небольшой шлейф обрамляла россыпь мерцающих, но совсем не вычурных украшений, а вырез на спине был буквально на грани того, что я могла позволить себе, учитывая свою должность. Сердечно поблагодарив Минерву, я отправилась на ужин, а после поспешила в спальню. На повестке дня ещё оставались два главных нерешённых вопроса: причёска и макияж. В покоях меня встретила слегка потрепанная пегая сова, терпеливо дожидающаяся меня с письмом, привязанным к лапе. Коди. Его размашистый почерк я углядела чуть ли не от двери. Я долго не решалась открыть конверт, перебирая его пальцами, будто проверяя на прочность. Ведь сама же попросила его о встрече, а теперь… Теперь я была готова провалиться под землю. Наконец я решительно вскрыла бумагу и пробежалась по коротенькому тексту, судя по всему, написанному второпях. Камень упал с души — мне дали отсрочку. Какие-то неотложные дела в министерстве заставили его отложить нашу встречу. Извиняется, целует, ждёт встречи и прочее, и прочее. Из моей груди вырвался облегчённый вздох. Теперь я прикладывала все силы, чтобы снова забыть о ненавистном Эйвери с его треклятым письмом. Запереть свои мысли-скакуны в самый надёжный гринготтский сейф, потерять ключ и хоть немного развеяться. Сама того не замечая, я сидела напротив трюмо и яростно расчёсывала волосы, пока наконец не очнулась от задумчивости. Аккуратно уложив их в несложную причёску, я вплела с левой стороны шпильку с ярким зелёным камнем и освежила макияж.***
В Большом зале уже яблоку негде было упасть. Играла приятная музыка, и все были готовы к официальному открытию церемонии — танцу четырёх главных звёзд Турнира со своими партнёрами. Проходя сквозь толпу студентов ближе к помосту, где уже собрались профессора, я собрала немало изумлённых взглядов и на толику даже пожалела о возможной откровенности своего наряда. Хотя, если уж сама Минерва одобрила его, то беспокоиться о его пристойности, пожалуй, было лишним. Дамблдор подал мне руку, и я шагнула на подиум. — Лесли, ты выглядишь изумительно! — Спасибо, Альбус, — я скромно улыбнулась, краем глаза прослеживая реакцию остальных. Флитвик и Хагрид открыто рассматривали меня, Снейп, как обычно, пытался изобразить отстранённость, но всё же поглядывал искоса, а Минерва с гордостью улыбалась мне и своему творению. Стебль же с остальными уже устраивались за столом. Она выглядела устало, и я решила, что обязательно должна поговорить с ней — убедить отдохнуть хотя бы пару недель за пределами школы. Директор вышел на возвышение, служившее импровизированной сценой, и объявил об открытии Святочного Бала. Публика взревела и рассыпалась в аплодисментах. Дамблдор указал жестом на середину зала, и студенты, проинструктированные деканами заранее, тут же расступились, освобождая место для первого танца. Это было поистине красиво. Не зря Минерва муштровала студентов последние три недели. Девушки, подлетающие на руках кавалеров в своих воздушных нарядах, были подобны сказочным феям. Позже к танцу присоединились Дамблдор с Макгонагалл и Хагрид с мадам Максим. Я так засмотрелась на это зрелище, что чуть не отпрянула от неожиданности, когда чьи-то холодные пальцы осторожно взяли меня за руку, приглашая присоединиться к танцу. Я встретилась с глазами зельевара и немного смутилась от промелькнувших мимолётом мыслей. Мы спустились в зал и тут же были захвачены ритмом в три четверти. Я танцевала с детства, вальс хорошо был мне знаком. Движения, отработанные до автоматизма, были естественны и неосознанны, словно дыхание. Снейп вёл прекрасно. Сколько ещё скрытых талантов было погребено под этим испепеляющим взглядом? Хотя, в тот момент он был другим — внимательным, увлечённым. Мне было сложно выдержать этот взгляд, и я всеми силами старалась не показывать своё беспокойство, которое волей-неволей пробивалось наружу в неровном дыхании, горящих щеках, бешеном биении сердца. Его рука властно покоилась на моей талии, пробуждая снова и снова неуместные желания. — Вы сбежали вчера так спешно. Отчего же? — невзначай начал он. «Ох, лучше вам и не знать, профессор», — ужаснулась я и срочно пустилась менять тему. — Спасибо вам за помощь, я правда… — Я знаю, что вы якшаетесь с Коди Эйвери из министерства, и дам вам совет: сбавьте обороты, — я нахмурилась, но перебивать не решилась. Что ещё ему известно? Возмутиться его бестактности было бы глупо, учитывая все обстоятельства. Неизвестно, о чем ещё зельевар был осведомлен. — Это опасная семейка и очень влиятельная, к слову. Они сотрут вас в порошок, и ни смазливая мордашка, ни покровитель в лице Дамблдора вам не помогут. — Учту. Откуда только такая неожиданная забота? — не удержавшись, съязвила я. Музыка стихла, и я поспешила выбраться из его цепких рук. — Не будьте идиоткой. Вам не спасти мир в одиночку, — процедил он, приблизившись опасно близко. — Мне не нужен весь мир. Я хочу спасти только себя, — выпалила я ему в лицо и двинулась прочь, на свежий воздух.