Теперь ты видишь разницу?

— Жизнь не имеет смысла, но никто не хочет умирать, да? Вопрос, а это именно он, заданный с такой надеждой получить ответ, и глаза, карий их блеск, словно он действительно может на это ответить, Игоря застает врасплох. Он отрывается от ноутбука и хмурится. Стас сверлит его спину. Точнее тело Стаса. Сейчас свет занимает абсолютно точно Слиппа. За год жизни с парнем, после открытия его заболевания, Игорь нехило так прокачался, он теперь может их отличать. Он видит эту незначительную разницу. Болезнь не прогрессирует, они пока не сильно отличаются от самого Конченкова. Его терзают такие ужасные чувства. Он проникается к ним: к Пимпу, к Слиппе. Что? Это ведь его Стас. Разбитый в буквальном смысле этого слова. Он вздыхает. Встает и подходит к нему, садится рядом, никаких лишних телодвижений. Во взгляде и так читается вся поддержка, заинтересованность, даже лишнего телесного контакта не надо. Им хватает взгляда. Игорь глаза прикрывает и резко открывает. Он смотрит внимательно, глубоко внутрь словно заглянуть пытается. — Ты хочешь, чтобы я ответил? Ты прекрасно сам все понимаешь, — философские разговоры он ведет со всеми тремя, но такая меланхолия и пессимизм лишь у одного. Он кажется Игорю самым младшим. Может, это так и есть, а может и нет. Но Слиппу хочется защитить больше всех. Он наиболее ранимый, поэтому Игорь раскрывает руки, поднимает ладони вверх и ждет, когда Слиппа начнет сам ластиться. — Хочу, чтобы кто-то, кто не я, — бурчит он, выходит даже как-то обиженно, Игорь смеется. Его грудь трясется от беззвучного смеха. — Признал наконец? — Лавров не вовремя прикусывает язык, а злые глаза уже сверлят его шею. — Всегда признавал! Даже этот Пимп часть меня, а я часть Стаса. Он существует вообще потому, что я так захотел, почему ты опять заводишь разговор о них, когда с тобой я?! Ты не отвечаешь на мои вопросы, лишь новые подаешь. — Прости, — шепчет Игорь. Слиппа слишком быстро взрывается, но также быстро остывает. Лавров чуть погодя все же говорит, не любит он это все, это не для него, но Слиппа отчаянно этого желает, а Игорь никогда им отказать не может, от того и говорит. — Думаю, все из-за инстинктов. Да, Слиппа, никто не хочет умирать, даже те, кто сам делает к этому, возможно осознанный шаг. Думаю, они умирают в муках, терзаниях и самобичевании, — это дается ему тяжело. Игорь знает, что за этим расстройством слишком много стоит. Склонность к суициду выявляется именно у Слиппы. Лавров в этом и не сомневался, он бы все поставил, но это не значит, что не нужна была диагностика. Ему слишком сложно. Он морально выдохся, Игорь почти ненавидит себя, но больше не может сам. Он прижимает к себе парня, а потом перекладывает на кровать. Сам из комнаты выходит.        Давление к переносице, на внутренний угол глаз. Так сильно, что кажется он раздавит слезное мясцо. Его чувствительная конъюнктива начала жечь от прикосновения грубых рук. Он опирается на стол руками, сдавливает кулаки. Несильно бьет. Если Слиппа услышит, его потом придется успокаивать, конечно, он, как всегда, постарается не показывать приступы апатии, но это все слишком явно. Игорь так устал, он не был готов к таким сложностям. Ему очень трудно адаптироваться сразу к трем личностям Стаса, каждый раз угадывать, что чувствует он. Игорь задумывается, но отвлекают его робкие объятия со спины. Лоб упирается между лопаток. Он их даже немного сводит, а руками пытается найти руки Слиппы. Или кого? Блядь. — Прости, я не должен так с тобой поступать и в чем-то обвинять, я понимаю, что тебе сложно, — шепчет Слиппа. Игорь лишь вздыхает. Он говорит, что это все пустяк. Говорит, но без слов. И такое может быть, главное, что он понят. — Никто не хочет умирать, но ты ведь понимаешь, что лечение — это моя смерть? Я, как и все, не хочу. Игорь теперь понимает, к чему он вел. Все это время. И так больно ему никогда не было. — Ты запросто меня предашь, — продолжает Слиппа. Лавров закусывает губу. Он не повернется к нему. — Отдашь. «Прекрати», — мысленно стонет Игорь. — Ведь ты всегда будешь за Стаса. Он чувствует влажность на спине и не знает: плачет ли Слиппа, или его бросило в пот? Слишком очевидна правда. Лавров не может так обходиться с ним. — Но я все равно счастлив, если надо будет, я умру. Руки исчезают. И вообще все исчезает. Ком в гортани стоит такой огромный, что кажется его горло разорвется. Он сжимает и дыхательные пути, Лавров задыхается. И к такому он тоже не готов. Но это правда, какой бы горькой она ни была. Раз сам Слиппа ее признал, то ему стоит быть куда мужественнее. Он смотрит в карие глаза его Стаса. И не видит там его. — Ты всегда будешь с ним, ты не умрешь, — заверяет Игорь, он убежден в этом так же четко, как в том, что Земля круглая. Глаза напротив начинают блестеть и не от слез, а от внутренней надежды, что горит огнем. — Я буду настаивать на лечении, но ты никогда и никуда не денешься, ты то, что Стас предпочел воплотить в жизнь, тот, на кого он скинул свои проблемы, но ты не взялся из ниоткуда, ты та часть Стаса, что решила, что может быть самостоятельной. Когда Стас станет цельным, ты все равно будешь жить в нем, — восклицает Игорь. У него так много сил на это уходит. Слиппа горестно усмехается и кивает. Опускает голову. — Ты прав. Слиппа уходит. А Игорь не идет следом. Впервые в жизни, он не следует за Стасом.