***
У каждого из них были шрамы. Сначала их не видно, но спустя какое-то время ты замечаешь, что каждый покрыт ими как снаружи, так и глубоко внутри. И порой существование одних помогает стереть или хотя бы заглушить существование других. В этот раз стычка с порождениями тьмы оказалась не такой удачной, как этого хотелось бы изначально: Морохир, будучи слишком импульсивным и нерасчётливым, кинулся на врагов, не слыша ни просьбу Алистера подождать остальных, ни шипение Морриган, которая второпях накладывала на него хоть какое-то защитное заклинание, ни тихий вздох Зеврана, который наперёд знал, что сегодня они истратят лучшие зелья и яды, чтобы спасти своего нерадивого долийского предводителя. В итоге теперь весь отряд встал на какой-то поляне и расправлялся с многочисленными последствиями необдуманной тактики, если такая была в голове Махариэля, когда он решил бежать на довольный крупный отряд тварей Мора, даже не удосужившись хотя бы разузнать о месте предстоящей битвы и примерной силе врага. Больше всего, как и предполагал Зевран, досталось долийцу, которого уже который час латала Винн, иногда выходя из наспех поставленной палатки, чтобы попросить очередную порцию бинтов и эльфийского корня. — Из-за этого остроухого идиота теперь шрама не избежать, — кинула ведьма, проходя мимо Аранная с очередной кучей бинтов и тряпок. — Следил бы, Ворон, за суженным своим. Проблем и так у нас много, чтобы позволять тварям с глубин нас так тормозить. Эльф хмуро посмотрел сначала на ведьму, потом на кучу бинтов в её руках, а потом на беседующую о чём-то с подошедшей недавно Лелианой Винн. Количество требуемых для перевязки материалов совсем не радовало его, а хмурый взгляд целительницы, который не сходил с её лица с самого конца боя, и вовсе не давал никаких оптимистичных прогнозов. — Уж поверь, моя дорогая Морриган, меня данная ситуация не радует ровно так же, как и тебя. Женщина недовольно хмыкнула, кинула часть бинтов в сторону Зеврана и направилась в сторону чародейки, которая уже нетерпеливо начала топать ногой, сложив при этом измазанные в крови руки на груди, не заботясь о мантии. Эльф лишь грустно усмехнулся и, достав из сумки небольшой флакон с зельем, откупорил сосуд и вылил часть на рану в районе колена. Соприкосновение жидкости с открытой раной сразу дало результат: Ворон поморщился от боли, но быстро привыкнув к ней, забинтовал повреждённую ногу, пока зелье не успело стечь вниз, и закрыл флакончик с остатками зелья. Что там говорила Морриган? Что у неё останется шрам? Зевран снял наручи с левой руки: на ней красовался длинный шрам от неудачной вылазки ещё в самой начале карьеры Ворона. Этим шрамом нельзя было гордиться и показывать его кому попало: Вороны были элитой, а не какими-то разбойниками, которых обычно можно без труда нанять за бутылку самого дерьмового эля в таверне. Поэтому шрамы должны быть либо с богатой историей, либо легко скрываемыми, чтобы не возникало лишних вопросов у нанимателей. В команде Стража у каждого были шрамы, и никто их не пытался скрывать. Обычно вечерами, когда все собирались у костра после очередного изнуряющего дня, они слушали истории друг друга. Чаще всего это были истории о появлении шрамов в жизни спутников Серого Стража. Стэн был весь усеян шрамами, и эльф был уверен, что, будь он на службе у Воронов, Стэн был бы востребованным агентом. Такие шрамы говорят сами за себя: они получены в кровопролитных сражениях, и их обладатель не стыдится показывать всю их красоту и мощь. На лице было отчётливо видно три глубоких шрама: два практически у шеи, а один пересекал левую часть лба. Если присмотреться, то можно заметить, что есть ещё один шрам, маленький кусочек которого выглядывает из-под доспеха, из-за чего можно предположить, что воин просто покрыт ими с ног до головы и что навряд ли он помнит, как получил их все. Хотя несколько удивительных историй всё-таки удалось услышать. Алистер, несмотря на то, что он был воином наравне со Стэном, не мог похвастаться богатой историей сражений и наличием запоминающихся шрамов. Но один совсем крохотный шрам всё-таки украшал его левую часть лица. История появления этого шрама настолько была абсурдной, что, когда ребята услыхали всё в подробностях, все громко смеялись, утирая слёзы смеха и стараясь не свалиться в костёр. Даже Морриган, Стэн и Шейла, от которых практически невозможно добиться хоть какой-то одобрительной реакции, в тот вечер слегка ухмылялись, а потом и вовсе подкалывали Алистера при любом удобном случае. Шрамы Лелианы похожи на шрам Зеврана: тонкие и порой незаметные, они украшали руки и ноги, напоминая о былых днях в шкуре барда. Истории Лелианы всегда были покрыты тайнами и порой так и не было понятно, как именно она получила шрам: то ли её кто-то успел задеть отравленным клинком, то ли он достался ей из-за неудачного падения, то ли её спасла сама Андрасте от верной гибели от стрелы, оставив на её руке напоминание о цене жизни. У Шейлы не было шрамов, но у неё были трещины, о появлении которых было сложно судить: голем так долго находился без движения, что наверняка эти отметены были получены из-за халатности людей. Но даже так эти «шрамы» несли свою историю о жестокой природе людей. Винн и Морриган были магами, которые вовремя могли залечить раны и защитить себя барьером от сильных атак врага. Их тела не были усеяны многочисленными шрамами, но даже они могут похвастаться отметинами судьбы. Как-то раз Морохир недовольно заметил, что раз маги могут лечить без зелий, причём намного качественнее, нежели те же зелья на основе эльфийского корня, почему бы им не избавлять людей от шрамов сразу. Тогда Винн сухо ответила, что даже маги не всесильны и серьёзные раны невозможно затянуть, не оставив шрама, а после изнуряющего боя порой даже простые раны нельзя затянуть до желаемого «безшрамового» состояния. Это был один из самых неловких разговоров на памяти Зеврана, когда его самоуверенный Серый Страж не мог толком ответить, хотя обычно он находит, что ответить чародейке Круга. — За свою практику я повидала много боевых юношей, но такого безрассудства и одновременно везения я ещё не видела, — довольно уставшая Винн подошла к Араннаю, возвращая того в реальность. То, что у женщины были сомнение, если даже не неодобрение, насчёт отношений между двумя эльфами, Ворон прекрасно знал, но магесса молчала и не пыталась как-то намекнуть, чтобы они «прекращали этот однополый цирк», как бы выразилась Морриган. — С ним всё в порядке? — По сравнению с тем, что с ним было после битвы, он просто в прекрасном состоянии, Зевран, но напоминание об этой битве у него останется на всю жизнь, — женщина замолчала, внимательно разглядывая эльфа перед собой. Спустя минуту молчания она продолжила. — Сейчас я бы хотела, чтобы ты проследил за ним. Возможно, у него поднимется жар ближе к вечеру. Ничего страшного, но одного его оставлять точно нельзя. К тому же, зная его порывы к… Кхм, скажем так, необдуманным поступкам, я боюсь, что он попытается встать и повести отряд дальше, чего категорически нельзя допустить. А ты един…. — Единственный, кто может обуздать невыносимый характер нашего дорогого Стража? Без проблем, Винн, Зевран Араннай, ваш верный слуга, исполнит вашу просьбу и не позволит Махариэлю встать с постели в ближайшие несколько дней, — парень поднялся с насиженного места и шутливо поклонился. — Уж не лукавь, Зевран: если ты и слуга, то только этого ненормального юноши. Но всё равно я благодарна тебе за эту небольшую услугу, — женщина одобрительно кивнула и направилась в сторону своей палатки. — Если будут проблемы, зови сразу. С такими вещами не шутят. «Эта ночь явно будет не из лёгких, Араннай»***
Зевран, как и полагается элитному убийце, бесшумно проник палатку, стараясь сильно не тревожить пострадавшего Стража: Махариэль лежал на наспех развёрнутом походном мешке и укрыт какой-то тонкой шкурой, которую Винн наверняка выпросила у Бодана Феддика. В палатке стоял полумрак, но даже это не помешало Араннаю заметить весь беспорядок, который чародейка успела навести за эти несколько часов: везде валялись почти пустые склянки, остатки зелий в которых наполняли палатку мерзким запахом, от которого становилось тошно, перепачканная в крови верхняя часть лёгких кожаных доспехов валялась в углу вместе с оружием. Ворон не осуждал целительницу: она делала свою работу, пыталась спасти Серого Стража. О порядке в палатке она должна была думать в последнюю очередь. «К тому же теперь у меня есть занятие на несколько часов», — эльф наклонился к одной из склянок, которая валялась прямо посреди палатки, создавая опасность того, что кто-то всё-таки может навернуться и либо сломать себе что-то, либо повалить всю хрупкую конструкцию палатки своей тушей. Подняв сосуд, в котором только недавно плескалось красное зелье, Араннай переложил его к другим пустым сосудам, которые сиротливо валялись в углу. Пока наёмник наводил хоть какой-то порядок, пытаясь особо не греметь многочисленными склянками, Морохир тяжело застонал и на автомате попытался привстать на локтях, чего он не смог сделать из-за чьей-то руки на его груди, которая упорно заставляла его лечь обратно. — Если ты сейчас не перестанешь строить из себя героя, то Винн меня убьёт, и смерть от её руки будет довольно мучительна. Поэтому просто лежи и не смей даже мечтать о том, чтобы встать и побежать дальше рубить Порождения Тьмы. — Зевран? — Махариэль попытался сфокусировать взгляд на наёмнике, но потерпел полное фиаско и сделал некоторые выводы о своём печальном положении. Во-первых, ему было жутко плохо. Хотелось пить, спать и избавиться от той тупой головной боли, которая его сейчас мучила и не давала нормально оценить ситуацию и своё состояние. Во-вторых, он не видел правым глазом из-за бинтов, которыми, как понял Страж, была перебинтована вся правая часть его лица. Из-за этого он не видит Аранная, который, как назло, расположился по правую сторону от него. В-третьих, судя по запаху в палатке, Винн истратила довольно огромное количество как целительных зелий, так и зелий маны. И это наводило на довольно-таки печальную мысль, что его выходка лишила отряд всех запасов. В-четвёртых, Морохир чувствовал, что его сейчас начнут отчитывать, ибо тон, которым до этого говорил Зевран, был несвойственен характеру Аранная. Следовательно, Махариэль серьёзно вляпался и предстоящий разговор с Зевраном будет репетицией перед следующей чередой подобных разговоров с остальными членами команды. «Спасибо на том, что Шейла, мабари, Огрэн и Стэн это прокомментируют несколькими едкими фразами и уйдут по своим делам», — эльф прикрыл левый глаз, избавляя себя от плавающих ярких кругов и размытой картинки. Ворон подозрительно долго молчал, что явно настораживало Стража: наёмник был не тем человеком, который любил молчать. — Только не говори, что ты обиделся и теперь объявил мне бойкот, Зевран, — хрипло прошептал Махариэль, удивляясь, насколько охрип его голос. Послышалось шебаршение, и через мгновение Страж почувствовал, что к его рту поднесли какую-то тару. Сделав пару жадных глотков, он почувствовал небывалое облегчение, хотя головную боль и общее чувство изможденности это не убрало. — На тебя больно смотреть, а ты тут ещё шутить пытаешься, — в голосе Аранная чувствовалась дикая усталость, что в какой-то момент долийцу стало стыдно за то безрассудство, которое он устроил совсем недавно. — Всё настолько плохо? — Морохир пытался придать своему голосу безмятежности, но услышав тяжёлый вздох собеседника, он окончательно убедился, что решение свести всё в шутку было не самым лучшим решением. Послышался шорох: видимо, Зевран до этого сидел в довольно неудобной позе, раз уж он решил сменить её. Хотя это должно было волновать его в последнюю очередь, Махариэль цеплялся за любую возможность отвлечься от угнетающей атмосферы в палатке. — Ты действительно хочешь это знать? — Я всё равно обо всём узнаю, когда поправлюсь. И уж лучше знать сразу, что меня ждёт. — Ну… — Зевран замялся на пару секунд, пытаясь подобрать нужные слова. — У тебя были довольно серьёзные раны по всему телу. Винн истратила много сил и зелий, чтобы привести тебя в нынешнее состояние, но даже её умений не хватило, чтобы исправить всё… — Не припоминаю, чтобы ты так увиливал от конкретики. Я же сказал, что рано или поздно всё узнаю. К тому же это, — эльф прикоснулся к правой части лица, — не просто пафосный декор, который мешает мне лицезреть тебя. Так что, Зевран? — Если хочешь конкретики, то можно сказать так: если ты планировал носить ту серьгу, которую я подарил тебе, на правой стороне, то спешу тебя огорчить, что об этой идее тебе придётся забыть. — Я лишился уха? — вопрос прозвучал без какой-либо заминки, будто самого Морохира не волновало, что стало с ним после битвы, хотя на самом деле он жутко боялся услышать ответ на свой вопрос. — Частично, но сам понимаешь, что ухом дело не ограничится. — Что-то ещё? — голос Махариэля до сих пор, к удивлению как самого долийца, так и Ворона, звучал спокойно, будто он обсуждал вполне себе повседневные вещи, а не собственные серьёзные ранения. — Останется несколько крупных шрамов, некоторые будут пересекать губу и глаз. Удивительно, как ты зрения ещё не лишился, — на последней фразе почувствовалось явное осуждение в сторону разбойника. Будь воля Стража, он бы сию же секунду провалился сквозь землю, чтобы не чувствовать перед отрядом вину за свои необдуманные поступки, которых и до того было достаточно. — То есть теперь мне не светит титул главного красавца нашей компании? — шутка всё-таки соскочила с губ эльфа, и тот даже слегка улыбнулся, но слова Аранная быстро стёрли улыбку с его лица. — Морохир… Это совсем не смешно. Ты хотя бы отдаёшь себе отчёт, насколько безрассудно ты поступил? Зачем ты вообще туда полез? Ты вообще видел, сколько там было этих тварей? — Не начинай, Зев, — Махариэль закинул руки за голову. Всё ещё было трудно открыть глаз и повернуть голову в сторону наёмника, поэтому оставалось надеяться только на свою интуицию и чуткий слух, чтобы определить, насколько Зевран был зол. — Признаю, что идея была так себе. Я не заметил ту кучку уродов, что была по левую сторону, а когда понял, что я немного просчитался… В общем, исправить эту ошибку уже было невозможно. — Ты идиот, а не Серый Страж. Как тебя вообще в рекруты взяли? — Не знаю. Тамлен постоянно мне говорил, что я слишком импульсивен, нерасчётлив и что рано или поздно мне хорошенько достанется за такое поведение… Сглазил, зараза. Повисла неловкая тяжёлая пауза. Долиец вспомнил о спокойной жизни в клане, когда никто не мог и предположить, что ожидает вечно наглого и весёлого Морохира в ближайшем будущем. Зевран же пытался понять, насколько Страж был близок с другом и были ли они вообще друзьями. Ревновать к покойнику было глупо, да и Араннай почти смог убедить себя, что это вовсе не ревность. Просто он слишком устал и ему нужна эмоциональная разрядка. Проблема была лишь в том, что это «почти» совсем не работало. — Но твой друг всё-таки мог тебя остановить, раз уж ты до сих пор не мог похвастаться настоящими боевыми шрамами. — В какой-то степени ты прав. Он действительно много раз меня спасал от серьёзных стычек и ран, и я до сих пор благодарен ему за это. А что качается шрамов, то ты вроде бы тоже не особо можешь такими похвастаться. — Потому что я элитный убийца, который предпочитает делать всё чисто и без особых потерь. Вороны отрицательно относятся к шрамам, полученных в ходе посредственных заданий. Другое дело, если это было какой-то опасный и практически невыполнимый заказ, который в конечном счёте был выполнен так, как того хотел заказчик. Но я предпочитаю не выполнять такие задания, ибо выполнить всё так, как и планировалось, довольно сложно. Серый Страж ненадолго задумался. Он действительно не мог припомнить ни одного заметного шрама у Ворона. Да и в бою с порождениями тьмы он довольно умело уклоняется от ударов, что явно говорит о его натренированности в этом деле. Но ведь то, что не видно сразу, можно заприметить намного позже, когда начинаешь изучать всё досконально. Так, разбойник вспомнил об одном шраме, про который он всё время забывал спросить в силу вечных боёв и перебежек с места на место. — А что насчёт того шрама на твоей левой руке? Ты же его всё-таки как-то получил. — Может, сменим тему? — неожиданно для долийка голос Зеврана приобрёл обеспокоенные нотки. Это ещё больше заинтересовало эльфа. Раз уж он не может пока ни встать, ни сеть по-человечески, ни почитать что-нибудь из-за ряби в глазах, то хотя бы ему предоставляется возможность разузнать о таинственном шраме любовника. — Да ладно тебе. Мы же не Вороны, чтобы за некачественные шрамы убивать собственных людей. К тому же о шраме знаю лишь я, ибо только мне довелось видеть твои руки без наручей вблизи. Уж мне-то ты можешь рассказать историю появление этого шрама. — Непривычно рассказывать то, что ты пытался скрыть несколько лет, — Араннай всё ещё слабо пытался сопротивляться, но Махариэль прекрасно знал, что он уже согласился и просто для виду тянет резину. — А ты попробуй. — Ладно, — Ворон наигранно вздохнул, и переместился на левую сторону, чтобы в случае чего Страж мог его видеть и не испытывать дискомфорт лишний раз, — ты от меня не отстанешь же. Зевран улёгся на пол около Серого Стража и, закинув одну руку за голову, а другую положив на живот, начал рассказ, стараясь лишний раз не смотреть на Морохира, предпочтя рассматривать ткань шатра: — Это случилось не в самом начале моей карьеры Ворона. К тому времени я смог приспособиться к ритму жизни наёмников, задания, которые мне давали чуть ли не с первого дня, я выполнял довольно качественно. Не идеально в силу своей неопытности, конечно, но довольно качественно, раз Вороны оставались довольны. Но как-то раз попалось мне задание. Не то чтобы оно было невыполнимым или с особыми условиями. Обычное задание, до которого я выполнил десятки таких же: один купец задолжал Воронам и не хотел выплачивать долги. Ясное дело, что ребятам это не понравилось. Было решено убить его и его семью, а всё добро, которое было у этого мужика, забрать себе в качестве уплаты долга. Расправа над ним должна была стать неким символом того, что нельзя переходить Воронам дорогу… Морохир, заинтересовавшийся историей, перевернулся на левый бок лицом к наёмнику и подпёр голову рукой, приготовившись слушать продолжение. В какой-то момент он приоткрыл левый глаз и отметил, что голова теперь не так сильно кружиться и желания закрыть глаза теперь нет. — Только не говори, что ты его провалил! — эльф внимательно смотрел на Ворона, хитро щурясь здоровым глазом. — Зевран Араннай, великий наёмный убийца из Воронов, не смог выполнить простое задание? Где тебя подменили, парень? Зевран, услышав вполне себе знакомые нотки сарказма из уст любовника, слегка улыбнулся. Стражу явно становилось лучше, несмотря на все опасения Винн. И раз уж ему так нравится слушать истории, то пусть слушает себе дальше. — О, любовь моя, ты недооцениваешь моего мастерства, — Ворон демонстративно махнул свободной рукой вверх. — Если бы я полностью провалил задание, то меня бы тут не было. — Так что тогда произошло. — Дело оказалось вполне лёгким: перерезать несколько глоток быстрыми движениям клинка оказалось довольно просто. От силы я занимался зачисткой полчаса: пока разведал обстановку, пока дождался удобного момента, пока пытался убить слишком изворотливую жёнушку этого мужика. Всё прошло гладко, кроме одного…. — И чего же? — Там был ребёнок. Мелкий пацан успел спрятаться, пока я был занят его родителями. Может быть, я бы его и не обнаружил, если бы он не выскочил с кухонным ножом и не поцарапал мне руку. Гадёныш так быстро подлетел ко мне и вонзил мне в руку чёртов нож, что я не успел среагировать должным образом, а когда понял, что произошло, быстро перерезал мелкому глотку, но рана уже была и кровоточила. Я наспех её обработал её зельем, но его не хватило, чтобы до конца избавить меня от напоминания об этом проколе. С тех пор я ношу длинные наручи и предпочитаю не снимать их при нежелательных свидетелях, дабы избежать лишних вопросов. Вот и вся история. — То есть тебя ранил ребёнок? Серьёзно? И ты этого стыдишься? — Морохир пытался сдержать рвущийся из груди смех, но, в конечном счёте, эмоции взяли вверх, и Страж повалился обратно на спину, в открытую смеясь и держась за живот. — И что в этом смешного? — Ворон слегка покраснел от поведения долийца. Он ожидал пафосной речи в духе «Со всеми такое бывает, брат». Или же осуждающего взгляда и холодного «Ты мне противен». Но не смеха, который уже начал переходить в беззвучный хрип. — Ты серьёзно стыдишься того, что тебя умудрился ранить ребёнок, который просто хотел выжить? То есть история Алистера про то, как он себе случайно поставил шрам вилкой, намного достойнее, нежели твоя? Создатель, ты неповторим. Страж продолжал хохотать, но уже вместе с Вороном, иногда утирая выступившие на левом глазу от смеха слёзы. — Зевран, — Морохир резко перестал смеяться и с нежностью посмотрел в глаза Ворона, — у каждого из нас есть шрамы. Одни несут в себе реально грустные истории, о которых не хочется вспоминать. Но есть и такие, которые настолько абсурдные, что над ними потом, спустя много лет, хочется смеяться. Не стоит путать эти шрамы, ибо так можно себя накрутить, и в итоге это может обернуться против тебя. В дальнейшем эти слова действительно заставили Ворона задуматься над тем, по какому жизненному пути он решил пойти.***
— А ведь вполне себе прилично всё выглядит, — Морохир придирчиво осматривал своё лицо после снятия повязок в отражении небольшого зеркальца, которое он «позаимствовал» у Алистера. — Это даже придаёт какого-то шарма. Было бы неплохо, если бы ухо так серьёзно не пострадало, но, по крайней мере, я всё ещё им слышу и вижу правым глазом. — И долго ты ещё будешь перед зеркалом крутиться, красавица? — Зевран, оперевшись о дерево, наблюдал за Стражем минут десять, дожидаясь, когда тот налюбуется на себя и всё-таки решит вести отряд дальше в бой. — Да иду я, иду! — разбойник засунул зеркальце в походную сумку и направился в сторону наёмника. На лице долийца играла улыбка, и, как отметил про себя Зевран, шрамы нисколько не уродовали молодого Стража. Оба эльфа двинулись в сторону медленно сворачивающегося лагеря, иногда пихая друг друга в бок из-за вновь колкой шутки в свой адрес. Всё медленно возвращалось на круги своя, стирая из памяти недавнишний неприятный инцидент. Конечно, он не пропадёт бесследно, оставаясь очередным шрамом в судьбе героев: иногда он будет напоминать о себе тёплыми летними вечерами, когда команда Стража опять будет собираться у костра, чтобы послушать баллады Лелианы и животрепещущие истории из жизни друг друга.