Потерянное поколение

      Майское солнце с самого утра светило как-то особенно по-летнему ярко и игриво. Так что настроения стоять на линейке подле школы и выслушивать заученную наизусть за годы учёбы речь завучей о том, как важно для города и для собственного воспитания участвовать в субботниках, не было ни у кого. Как и идти в субботу в школу, в общем-то. Чисто вымытые школьные окна слишком празднично блестели под ласковыми золотыми солнечными лучами, так что ученикам, блуждавшим растерянными взглядами по школьному двору, приходилось то щуриться, то морщить нос.       Стася потуже подтянула хвостик, тряхнула головой, пробежалась взглядом по школьникам, выискивая там фигуру друга. Только Дэн, всегда отличавшийся точностью и исполнительностью, почему-то ещё не соизволил явиться. Стася нервно потеребила края закатанных рукавов рубашки, потом вскинула руку и посмотрела на часы. Буркнула себе под нос, покусывая губу:       — Странно, и где его черти носят.       — Привет! — крепкие руки Дениса со всего размаху опустились на Стасины плечи.       Та подпрыгнула на месте. Резко развернулась к другу и с усмешкой спросила:       — Ты чего пугаешь так, а?       — Я думал, ты привыкла, — Дэн мягко и тепло улыбнулся.       — Ну, ещё не совсем, — вздохнула: — Привет.       Стася и Дэн заключили друг друга в дружеские приветственные объятия. Стася с улыбкой уткнулась носом в чёрную джинсовку друга и мягко похлопала его ладошкой по спине. Дэн хмыкнул и привычно мягко провёл ладонью от лопаток подруги до талии, правда, прижимал её чуть крепче обычного. Закончив секундный ежедневный ритуал, отпрянули друг от друга. Дэн взъерошил пятернёй волосы и заложил руки в карманы джинсов, постукивая большими пальцами по ремню. Стася поправила пальцами чёлку и с обречённым вздохом обернулась к школьному крыльцу, на котором продолжала вещать завуч. На этот раз она рассказывала ученикам о территориях, которые им предстоит убирать. Стася фыркнула и закатила глаза: как будто они этого не знали. Дэн оценивающим взглядом скользнул по школьному двору и тяжело вздохнул. Почесал в затылке.       Работы им предстояло много. Мусор, не вывезенный халтурящей компанией, после трёх дней бушевания сильного ветра заполнил всю доступную ему площадь, так что город теперь был не в самом приглядном виде. Осложняли всю ситуацию ещё не до конца просохшая грязь и ветки, сломанные непогодой. И если школьный двор пестрил яркими жестяными банками и пачками от чипсов, то что было на территориях, прилегавших к жилым домам? Думать об этом не хотелось, а убирать — ещё меньше.       Пока завуч поочерёдно, один за другим, отправляла классы на вверенную им территорию, Дэн успел переместиться в другой конец шеренги, пожать руки всем друзьям и, ощутив на себе тёплый счастливый взгляд ореховых Стасиных глаз, вернуться назад.       — Ну, что слышно? — с трудом пряча улыбку, спросила Стася, когда Дэн подошёл к ней. — Какие последние сплетни?       — А разве это не я должен тебе задавать этот вопрос? — серо-голубые глаза Дэна сверкнули озорством.       — Ой, да брось ты, — закатила глаза Стася, сняла рюкзак и, поставив его на колено, принялась там рыться, буркнула, лишь на секунду подняв взгляд на друга: — Всем известно, что парни — самые главные сплетники.       Дэн хохотнул в кулак. Листва зашелестела под внезапно налетевшим холодным потоком ветра. Стася поёжилась: руки свело от холода. Дэн тут же забыл, что хотел ответить и лишь поднял повыше воротник джинсовки, как будто это могло согреть. Стася вжикнула молнией рюкзака, взвалила его на одно плечо, крякнув. Подумала, что набитый до отказа ручками, тетрадями и обучающими пособиями, он явно будет тормозить работу. Но особого выбора не было: после субботника девятиклассников ждали дополнительные занятия по подготовке к основным государственным экзаменам.       Классная руководительница махнула девятому «В» рукой, класс длинной вереницей лениво потянулся за ней. Шли по одиночке, слушая музыку, шли парами и группами, громко обсуждая грядущие выходные или прошедшую неделю. Стася и Дэн шли плечом к плечу и засунув руки в карманы джинсов: как обычно.       — Что у нас сегодня? — задал вопрос Дэн, когда их класс вышел за школьную ограду.       Стася пожала плечами, поддала ногой камешек и буркнула:       — Не знаю, как у тебя, а у меня литература, русский и история.       — Грёбанная история… — просвистел Дэн. — Я ж не взял конспект.       — Я тебе дам, — легко улыбнулась Стася, склонив голову набок.       — Ага, и полконсультации я буду расшифровывать твои буковки, — хмыкнул Дэн и повёл плечами.       — Ой-ой-ой, — Стася наморщила нос и ощутимо стукнула друга кулаком в плечо, — как на диктантах и грамматических заданиях, так мой почерк для тебя чуть ли не каллиграфический.       Дэн запрокинул голову, следя за облаками, медленно, прямо как девятиклассники сейчас, плывшими по небу. Втянул воздух полной грудью. Многозначительно поднял палец и на выдохе поучительно изрёк:       — В стрессовой ситуации человек способен совершать невозможное.       — То есть диктант, на котором ты со мной только сверяешься, это стресс? А консультация по истории — нет? — с нескрываемым сарказмом спросила Стася.       Дэн пожал плечами, посмотрел вперёд, на макушку классной руководительницы. Стася подловила его: история для Дениса и вправду была вторым самым проблематичным и неприятным предметом. Первой стояла литература. Ну никак не мог Денис увидеть в тексте то, о чём там не было сказано прямо! Так что из всех книг Дэн предпочитал учебники по программированию да инструкции к различным приборам. С историей всё обстояло не намного легче. Дэн на лету схватывал любые даты войн и реформ, но вот их предпосылки и последствия, а также непосредственные участники наглухо стирались из памяти, стоило только выйти из кабинета истории.       — Рассредоточьтесь по всей территории, разделитесь на пары и начинайте убирать! — громкий командный голос классной руководительницы заставил всех вздрогнуть и отвлечься от своих дел.       Девятый «В», как будто став одним целым, вздохнул и расползся по придворовой территории. Стася и Дэн, не сговариваясь, пошли к асфальтовой дорожке, по обеим сторонам ограждённой высокими толстыми деревьями. Дэн взял в руки пакет, Стася натянула перчатки. Всё это было больше для видимости: убираться не хотелось никому.       — И что ты не убираешься? — с ехидством спросил подругу Дэн, когда та двумя пальцами подняла пачку из-под чипсов и бросила её в пустой пакет.       — Я целую пачку выбросила, — в тон ему ответила Стася, а потом громко возмутилась: — Вообще, какого чёрта они нам поставили курсы после субботника? Я, может, только ради истории сюда и пришла! — подумав с полминуты, добавила: — И литературы.       Не в пример Дэну Стася была гуманитарием до мозга костей. Она знала много дат по истории, в общих чертах могла обрисовать любую реформу и любую войну, притом оценив её значимость в развитии России. Планы сочинения она всегда составляла в двойном экземпляре: положения посложнее — для себя, попроще — для Дэна. Друг не оставался в долгу и усердно выписывал для Стаси формулы по физике и химии на контрольных. И даже не оставлял попыток объяснить эти науки Стасе. Но та всегда лишь отрицательно мотала головой и протягивала другу листочек с умоляющим взглядом.       Стася помогала Дэну с литературой и историей, а Дэн помогал Стасе с физикой, химией и (иногда) информатикой. Они стали единым целым, перестали перетруждаться и при этом продолжали получать заслуженные «отлично». Когда их посадили вместе — а это было в начале ноября (как раз в день рождения Стаси) — оба были настроены крайне категорично. Молчали, злились друг на друга по поводу и без, пытались привыкнуть. А потом как-то вышло, что Стася, сжалившись над пыхтевшим над грамматическим заданием соседом, помогла ему. Дэн, не привыкший оставаться в долгу, решил за неё контрольную по физике. Однако на этом их помощь друг другу не остановилась. Один только вид расстроенной соседки рождал в Дэне желание тут же помочь ей, позабыв про своё задание. Стася тоже не могла писать сочинение, если оно не получалось у Дениса.       А потом после школы Стася попросила Дэна проводить её, а Дэн напросился к ней в гости. Так он познакомился с большой семьёй подруги и незаметно, за каких-то четыре часа, умудрился стать её частью.       И теперь им казалось, что друг без друга они не проживут и дня.       — Никогда не пойму, на кой чёрт родители отдали меня в этот гуманитарный лицей! — Дэн зло наступил на жестяную банку из-под энергетика, поддал её ногой. — Так ладно бы просто отдали, так они ещё и переводиться не разрешают.       — Что, прости? — Стася резко повернула голову на Дэна, не веря в услышанное.       — Я хочу перевестись в другую школу после девятого.       Стасе показалось, будто бы на неё вылили целый таз ледяной воды. Она не могла представить себе, как будет жить без Дэна. Без его крепких тёплых объятий, без его подколов и тёплых улыбок, без его касаний, без совместных прогулок и дружеских поучений друг друга.       — Зачем? — резко бросила из-за спины, наклонившись и подбирая сразу несколько бумажек.       — А нафиг мне тут маяться, если эта история мне не то что в профессии — в жизни не пригодится?!       Дэн кривил душой: была в этом лицее причина остаться. И эта причина сейчас стояла к нему спиной, шурша мусором и, наверняка, нервно покусывая нижнюю губу. И звали её — Станислава Миролюбова, Стася, Стаська. Денис не знал, что именно влекло его к ней. Наверняка, если бы их не посадили вместе, он бы и внимания на неё не обратил. Но сейчас она ему казалась удивительной: такой простой, наивной, без женского кокетства, что уже должно проявляться у девушек в пятнадцать лет. Стася находилась как раз в том переходящем периоде, когда сознание человека начинает преподносить ему сюрпризы, а восприятие внутреннего мира ломается на корню несколько раз за день. И всю буйную неудержимую подростковую энергию Стася устремила в учёбу. Она вкладывала душу в историю и литературу, месяцами корпя над исследовательскими работами, докладами, рефератами, переплетая науки между собой и доказывая всем и каждому их роль в человеческой жизни.       Денис же большую часть энергию тратил на движение. Он мог до полуночи гулять с друзьями по перилам моста, под которым ревела и свирепствовала непокорная горная река. А мог до утра корпеть над новым проектом по информатике, выводя наиболее дешёвый способ создания электронного двигателя. Ему, как и многим его друзьям, попросту некогда было думать о девушках. Слишком много неиспробованного и неизведанного было в его жизни. Хотелось испытать всё. Пережить и ужас, и страх, и боль, и шок, и радость. Хотелось прожить юность так, чтобы было, что рассказать детям и внукам. «А главным моим воспоминанием, походу, будет Стася…» — Дэн склонил голову к плечу, поправил ремень.       — Ты уверен? — наконец Стася смогла унять предательскую дрожь в голосе, развернулась и торопливо высыпала мусор в пакет.       — Смотря в чём, — уклончиво ответил Дэн. — В том, что переведусь, пока нет. Но ты не парься, заглядывать я к тебе буду — кто-то же должен тебе объяснять физику! А лучше меня репетитора ты не найдёшь!       Денис игриво подмигнул подруге, сбросил рюкзак и пакет с мусором под крепкий широкий тополь. Потянулся. Стася натянуто улыбнулась:       — А есть ли смысл переводиться? Два года всего осталось…       — Есть, Стась, будь уверена! Тут я по четыре часа истории маюсь. Нафига так много? Двух хватило бы выше крыши. Один — даты выучить, другой — пересказать, — заметив, что Стася уже готовится ответить, торопливо добавил: — Ладно-ладно, личностей тоже. Ну, а дальше-то что. Ну выучусь, ну выпущусь — и что дальше? Это же всё сотрётся из моей памяти! Зачем тогда перетруждаться?       — Без прошлого не могло быть настоящего, а значит, не может быть и будущего, — привычно повторила Стася фразу, которая всегда служила безапелляционным аргументом в споре со всеми одноклассниками.       — Ну, допустим… — неохотно отозвался Дэн.       — В смысле «допустим»?! — Стася никогда не отличалась особой сдержанностью, да и не особо старалась. — Ты хочешь сказать, что это не так? Аргументируй тогда! — скинула перчатки поверх пакета, который Дэн предусмотрительно придавил камнем.       Дэн закатил глаза: споров они со Стасей старались по возможности избегать. Потому что извечная война физиков и лириков регулярно касалась их. И всегда оставляла неприятный осадок. Но отступать Дэн тоже не привык, поэтому лишь пожал плечами:       — Ну, я, например, не лирик, а физик. Мне твоя история никак не сдалась, как и литература. Это ты упиваешься изучением этих наук, хотя я, откровенно говоря, вообще не понимаю, в чём прикол.       — Как ты не понимаешь?! — Стася дёрнулась, запрокинула голову, глядя на небо: — Это летопись человеческой жизни, её дневник.       Дэн помотал головой, не сдержал усмешки. Стася недовольно глянула на него исподлобья. Развернулась к нему спиной и внимательно оглядела одноклассников-работяг, размышляя, как бы ответить другу так, чтобы не продолжать спор дальше. Денис посмотрел в сторону, сдавленно фыркнул, развернулся к дереву, сощурившись, заглянул в густоту его кроны. Обхватил ладонями самую толстую и на вид крепкую ветку, подтянулся, уселся на неё. Подумав, медленно, ветка за веткой, забирался всё выше и выше, пока где-то на высоте трёх метров не обнаружилось большое дупло. Дэн, недолго думая, залез в него, свесил ноги вниз и окликнул Стасю.       Стася вздрогнула: оклик друга вырвал её из рассуждений о необходимости истории. Медленно развернулась и, приложив руку ко лбу на манер козырька, сощурилась, нашла взглядом чёрную джинсовую куртку друга в густоте сочно-зелёной листвы. Крикнула:       — Я думала, мы должны, кроме мусора, всё-таки собирать дрова, а не ломать их!       — А? — переспросил Дэн, когда слова подруги заглушил шелест листвы.       Сложив руки рупором, Стася повторила свою фразу и добавила:       — Или это твой индивидуальный метод избегания проблем?       — Возможно! — ответил ей Дэн.       — Может, спустишься? Мы недоговорили!       Дэн хмыкнул и помотал головой, крикнул:       — Тебе надо — ты и лезь. И рюкзаки прихвати.       Сказал это без задней мысли, на самом деле. Знал об акрофобии Стаси да и её неловкости. Не планировал затаскивать её сюда. Планировал ещё пару минут побездельничать, пока классная руководительница не заметит, а потом спуститься и приняться за работу. И Денис никак не мог знать, что Стася полезет.       Она, твёрдо решившая доказать и себе, и другу свою правоту, взвалила на одно плечо свой рюкзак, закинула на другое — рюкзак друга. Притом с удивлением отметила, что Денисов рюкзак гораздо легче её собственного. «Мальчишки!» — фыркнула про себя. Обошла тополь со всех сторон. Нашла прочную на вид ветку, что была пониже, неуверенно взобралась на неё. Запрокинула голову.       — Н-ну и в-видок… — застучала зубами то ли от налетевшего холодного северного ветра, то ли от высоты.       Только отступать Стася не планировала. Едва не изодрав в кровь все пальцы, она упрямо забиралась ветка за веткой. Иногда нога соскальзывала, и Стася инстинктивно впивалась ногтями в шершавую кору дерева. Было страшно. Ноги дрожали, сердце бешено колотилось. Стася старалась не смотреть вниз, чтобы не завизжать от страха и не сорваться вдруг вниз. Денис заметил всё слишком поздно: когда до дупла Стасе оставалась какая-то пара веток. И ту же мысленно проклял себя всеми известными словами:       — Ты что делаешь?!       — Лучше бы помог, — буркнула Стася, прижимаясь всем телом к стволу тополя и опасливо глядя вниз.       — Давай…       Стася медленно, дрожащими от страха руками протянул Денису сначала свой рюкзак, потом его. А потом тяжело выдохнула, делано легко и спокойно буркнула:       — Фуф… Убью!       Денис недоверчиво усмехнулся. Видок у Стаси говорил совсем об обратном.       — Не в твоём состоянии, — не удержался от ехидства Дэн.       Стася чихнула, хотела было сказать, что это не смешно, но замерла. Снизу послышались голоса. Причём они принадлежали одноклассникам и классной руководительнице, которая, заметив неработающих детей, грозилась написать им отрицательную рекомендацию. И голоса поочередно звали то Дениса, то Стасю. «Диня, Дэн, Деня, Исаев!» — кричали на разные лады мальчишеские голоса. Девичьи же, коих было меньше раза в два, подвывали: «Стася! Миролюбова!».       — Сейчас нам влетит, — флегматично констатировала Стася, к которой у классной руководительницы всегда было больше всего претензий.        Она уже настолько смирилась с этим, что, когда её ругали, на губах возникала улыбка снисхождения и неявного превосходства. Стася больше не краснела и не извинялась, если оступилась, потому что понимала — всё равно отругают. Денис снова отрицательно помотал головой и подмигнул подруге. Потом наклонился к её уху и заговорщицки зашептал:       — Эх, ладно, полезли в дупло. Тут, конечно, тесновато, ноги придётся наружу высунуть, но всё равно сойдёт.       — Какое дупло? — нахмурилась Стася, Дэн отодвинулся чуть в сторону. Стася нахмурилась, помотала головой. Она точно не полезет в круглое отверстие внутри дерева: а чёрт знает, сколько ему лет и когда дерево вместе с ними рухнет вниз.       — Ну, спускайся и слушай лекцию о технике безопасности, — равнодушно пожал плечами Дэн. — А мне и тут хорошо.       — Помоги лучше, — буркнула Стася, протягивая Дэну руку.       Дэн крепко вцепился в Стасины запястья и мягко потянул подругу на себя. Стася сделала широкий шаг, тяжело выдохнула, нагнулась и юркнула в дупло. Легла рядом с Дэном, высунув ноги наружу.       — Дупло не слишком большое? — тихо спросила, повернув голову к Дэну и сталкиваясь с ним нос к носу.       И тут же замолчала. Остальные слова потерялись. Стася никогда не видела Дэна так близко. Вернее, не старалась рассмотреть. А сейчас взгляд сам собой лихорадочно скользил по знакомому загорелому лицу с обгоревшим носом и веснушками, которые не могла скрыть даже темнота дупла. Стася поймала себя на том, что уже в течение нескольких секунд с приоткрытым ртом изучает знакомые черты. Его серо-голубые глаза; его редкие выгоревшие ресницы; его русые мягкие взлохмаченные волосы, асимметрично торчавшие во все стороны; его редкие веснушки на обгоревших щеках — всё это было настолько знакомо и заучено и в то же время сейчас выглядело как-то по-новому. Дэн тоже долго и внимательно смотрел на Стасю, отмечая густоту её недлинных ресниц и бледную родинку на виске, которую теперь не прикрывали длинные пряди. Кончик её аккуратного прямого носа заалелся. Стася поёжилась, постаралась присесть, чтобы не удариться головой о верхнюю часть дупла, навалилась на ствол, отвернулась, провела рукой по шероховатой деревянной поверхности.       — И всё-таки оно какое-то ну о-очень большое… — протянула она, но потом тут же встряхнула хвостиком: — Я никогда не…       Дэн приложил палец к губам. Прислушался. Крики стали как будто тише: неужели про них забыли?       — Безответственные, нахальные! Кем вы вообще станете? — вопли классной руководительницы едва-едва касались слуха друзей, вызывая у обоих невольную улыбку.       Похоже, нашлась новая жертва, и их на время оставили в покое. Стася нервно усмехнулась, пожав плечами. Дэн развёл руками, прикрыл глаза. С губ невольно сорвалось:       — Даже странно думать, что эти вопли я слышу почти в последний раз.       Стася вздрогнула, крепко, впившись ногтями, обняла себя за плечи. В горле вдруг стало сухо. На языке крутился один и тот же глупый вопрос, который она уже задавала и на который так и не получила внятного ответа:       — Почему? Неужели же только из-за истории.       — Я физик. Фи-зик! — повысил голос Дэн, скользя взглядом по лицу подруги. — Не все лирики, как ты.       — А я разве говорила, что все должны быть лириками? — верхняя губа невольно дёрнулась, Стася покусала её. — Я этого не говорила. Просто тот факт, что ты физик, не отменяет того, что история тебе нужна. Да хотя бы для того же общего развития.       Дэн закатил глаза, снисходительно усмехнулся:       — Ага. Только не думаю, что для общего развития мне нужно её так фанатично зубрить. Достаточно знать события в общем. И то — самые основные. Типа отечественных и мировых войн.       — А как же предпосылки и последствия? В общем — это значит «примерно»! А при примерном знании событий, ты можешь упустить предпосылку, которая может сыграть огро-омную роль! Ты просто не понимаешь, скольких ошибок человечество избежало, потому что знало историю!       — И столько же совершило, — равнодушно отметил Дэн. — Каждый был настолько уверен, что он лучше предшественника, что не оставлял попыток покорить мир. Обычно дело.       — История — это дневник человечества, Денис! Она не так сложна, как кажется. Сейчас в мире уже нет чумы и оспы. Даже если и есть, то источники быстро гасятся, потому что…       — Потому что человечество развивается. Прогресс — это естественный процесс!       — И он идёт только благодаря истории!       — Не-ет, — Дэн покачал головой, склонился к уху Стаси, таинственно прошипел: — История пишется благодаря прогрессу. И история не избавит от ошибок. Потому что её пишут люди, как ты и я. И что ты сделаешь, если мне захочется развязать войну? Если я это сделаю? Чем тебе поможет история?       — Каждая война несёт в себе какой-то смысл.       — Поддерживает баланс между добром и злом, — не удержался Дэн, чтобы не хмыкнуть язвительно. — Не неси чушь. Война может быть благом только в теории. В реальности — это зло.       — Каждая война несла свой особый смысл! Ни одна война не была похожа на другую. Да взять ту же Россию. У неё слава непобедимой державы, потому что она почти всегда побеждала!       — Почти!       — Ну и что! Зато её прошлое играет на руку настоящему!       — Но где гарантия, что сыграет в будущем?!       — Тогда повторится прошлое!       — Откуда такая уверенность? Стася, ты, конечно, отличница, но… — Дэн цокнул и бросил в лицо подруге: — Дура!       Стася вздрогнула. Шумно втянула воздух, растёрла лицо руками, чувствуя, как в горле встаёт ком, перекрывающий всё. Процедила сквозь зубы:       — А ты шибко умный, да? Пафосными фразочками побросался, и молодец? Посмотрим, что бы с тобой стало в девятнадцатом веке. Да тебя бы на дуэль сразу же вызвали! Ты ничего не знаешь про тот век. Ты бы не выжил там!       — А ты? — несмотря на крик подруги, Денис оставался спокойным и даже умудрялся усмехаться. — Открой глаза, Стася! Кое в чём я даже превзошёл бы тебя! Думаешь, если на олимпиады по истории ездишь, то умная самая? Ум, — Дэн постучал по лбу, — не в этом.       Стася потёрла нос, глянула на Дэна исподлобья злобно:       — А ней пойти ли тебе, а?       — Ну и пойду.       На душе у обоих было неприятно, тяжело и как-то холодно. Дэн, конечно, предполагал, что его мысли о переводе вызовут у Стаси, которая охотно обо всём болтала лишь с ним, шок. Но надеялся, что до глобального конфликта всё не дойдёт.       Всё-таки дошло.       И теперь Стася буравила ненавидящим обиженным взглядом, покусывая нижнюю губу и думая о том, что, наверное, погорячилась, дала волю эмоциям. И эмоции эти никак не были связаны с её словами. Дэн подполз к краю дупла, сел, закрывая собой солнце и кусочки неба. Стася впилась взглядом в шею друга. Судорожно вздохнула. Где-то в горле стояла удушающая обида, но сказать об этом Дэну Стася не могла: слова застревали, перекрывая дыхание.       Дэн помотал ногами, царапая кроссовками дерево. До хруста в костяшках пальцев вцепился в дерево, облизал губы. Посмотрел вниз. Вздохнул. Чуть повернул голову, перехватил обиженный взгляд Стаси. Виновато поморщился: опять он поторопился с суждениями, опять забылся, опять не сдержался. В пылу ссоры он иногда забывал контролировать свои слова и обижал Стасю.       — Стася… — позвал её тихо.       Та подняла на него полузаинтересованный взгляд. В глазах стояли слёзы, которые она упрямо сдерживала: хотела казаться сильной и невозмутимой для того, кто знал её непозволительно хорошо.       — Стась, прости меня.       Стася вздрогнула: под кожей как будто протёк жидкий лёд. Дэн отвёл взгляд. Ребятам вдруг показалось, что всё вокруг стало чёрным. Как будто они сейчас не в дупле тополя, а где-то в пустоте, между мирами. Как будто они летят в пропасть. А потом звуки со двора стали тише, всё поплыло перед глазами, в горле встала тошнота. Стася зажмурилась, помассировала виски, помотала головой. Дэн сжал переносицу, поморщился, потёр грудь.       Одновременно сделали глубокий вдох и распахнули закрытые глаза. Всё прошло.       — Так ты простишь? — улыбнулся Дэн, запуская пятерню в волосы.       Стася мягко улыбнулась в ответ, подползла к нему, вздохнула:       — Ты ж знаешь: я не могу на тебя долго обижаться, — сердито нахмурилась: — Хотя надо бы.       Дэн хмыкнул, сказал, что надо бы спускаться. Стася туго сглотнула и отползла подальше, помотала головой: от высоты дрожали руки и ноги. Она не понимала, как умудрилась забраться сюда в здравом уме! «Нет, всё-таки упрямство до добра не доводит…» — вздохнула она. Дэн, заметив замешательство подруги, только сокрушённо покачал головой и сказал ей скинуть рюкзаки, когда он окажется на земле. Стася покорно кивнула, всё ещё дрожащими руками вцепляясь в дерево. Дэн легко и даже как-то быстро спустился вниз.       — Кидаю? — крикнула Стася.       — А? — голос Дэна звучал непривычно растерянно. — Это, да… Тут, короче, никого нет, Стась.       Кидать рюкзак Дэна Стася не стала: он сам выпал из разжавшихся рук. По отсутствию звуку падения Стася поняла, что друг поймал.       — В смысле никого нет? — запоздало спросила она, осторожно сбрасывая вниз свой рюкзак.       — В прямом! — отозвался Дэн, крякнув: — Ты там что таскаешь, а?       — Самое необходимое, — буркнула себе под нос Стася.       — Ну, теперь прыгай ты! Я поймаю! — Дэн как-то нервно усмехнулся.       «Шутник, блин…» — закатила глаза Стася и осторожно выбралась из дупла на толстую ветку рядом. Удивительно, но голосов классной руководительницы и одноклассников действительно не было слышно. Стася вздрогнула, туго сглотнула: неужели Дэн не лгал, и внизу правда никого не было. Вопрос почему-то застрял в горле. Вместо этого Стася жалобно попросила:       — Помоги мне, пожалуйста… Мне страшно.       Дэн чертыхнулся себе под нос. Ещё раз окинул взглядом открывшийся пейзаж, сплюнул под ноги и в пару точных движений оказался в поле зрения Стаси. Страхуя её больше своим спокойным тоном, чем действиями, он командовал, куда поставить ногу, за что взяться, как спуститься. На высоте полметра он по-кошачьи мягко спрыгнул на землю и заложил руки в карманы джинсов. Стася, пыхтя и тяжело дыша, с громким шлепком приземлилась рядом. Отряхнула джинсы от пыли и веток. Посмотрела перед собой, помотала головой, часто-часто заморгала:       — Эт-то что? — голос дрогнул, сорвался.       — Лес, — нервно пожал плечами Дэн, складывая руки на груди и глядя на пейзаж.       Перед ними действительно стоял густой зелёный лес, приятно шелестевший молодой листвой. Лес, который в округе города был почти вырублен, но в котором всё ещё оставались неподвластные топору места. Сквозь наливающиеся молодостью кроны деревьев едва-едва просвечивало холодное северное солнце. Под ногами колыхалась трава, доходившая местами до икр, а местами едва касавшаяся резиновых подошв. И запах был отнюдь не городской: не запах мокрого асфальта, песчаных пустырей и выхлопных газов, а другой, какой-то сладкий и приятный носу. В воздухе пахло чернозёмом и недавно прошедшим дождём. Пахло свежей листвой, травой и почему-то летом. Впрочем, быть может, так пахла именно природа.       — Эт-того же н-не м-может б-быть, — стало холодно, Стася обняла себя за плечи и сделала несколько маленьких торопливых шагов назад, пока не врезалась спиной в твёрдый ствол дерева.       — Не может! Не может! — Дэн сердито пнул камень, попавшийся под ноги, в чащу. — Но оно есть! Вот оно: перед нами.       — Это чья-то глупая шутка. Может, нас похитили и бросили здесь?       Дэн помотал головой. Стася медленно сползла по дереву на землю, подтянула колени к груди и уткнулась в них лбом. Зажмурилась, замотала головой, до боли закусила губу, из последних сил сдерживая рыдания, вставшие комом в горле от вида леса. Дэн, увидев состояние подруги, прошёл и сел рядом. Стася сдавленно всхлипнула. Раз. Другой. Громче, надрывнее. Расплакалась. Страх сдавил горло: она никогда не уходила так далеко от дома, никогда не оставалась одна, никогда не была в лесу, а ещё она всегда могла всё объяснить. Но не сейчас. Дэн поморщился от всхлипов подруги, интуитивно придвинулся ближе, осторожно, едва касаясь ткани кончиками пальцев, погладил Стасю по спине, перебирая выпирающие кости позвоночника. Вздохнул, приобнял Стасю за плечо. Та шмыгнула носом, бормоча что-то о безысходности и потерянности. Дэн вздохнул. Продолжая одной рукой успокаивающе поглаживать Стасино плечо, второй рукой взъерошил волосы и выдавил с силой:       — Ну, всё можно объяснить. Не плачь.        Стася громко всхлипнула, потом оторвала лицо от коленей и прильнула к плечу Дэна, уткнулась в него. Дэн чувствовал, как дрожит подруга. То ли от холода, то ли от страха, то ли ото всего сразу. Вздохнул, осторожно обнял её, прикрыл глаза. Стало как будто бы легче.       Нет, они не переместились обратно, не появился волшебный портал, не появился инопланетянин, искавший их по мирам, их не озарило, не снизошло на них какое-то божество, вот только дышать как будто стало легче, спокойнее. Дэн погладил Стасю по спине, почувствовал, как та напряглась. Стася медленно, как будто неохотно, отпрянула от Дэна, шмыгнула пару раз носом, растёрла слёзы по лицу.       — А дальше что? — вздохнула, отводя взгляд в сторону.       Дэн пожал плечами, поднялся, отряхнул брюки, посмотрел вперёд, сощурившись.       — Думаю, нам надо идти.       — А не лучше ли сидеть на месте? — встала Стася вслед за Дэном, отряхнула джинсы, взяла рюкзак за лямку.       — А смысл? — Дэн чуть повернул голову к подруге и многозначительно приподнял одну бровь. — Мы в лесу. Кто нас тут искать будет?       Стася помотала головой, помассировала виски:       — Этого быть не может. Это просто какой-то дурной сон. Или галлюцинации. Они же бывают коллективными, да? У тебя мама медик, скажи, что бывают!       Дэн, поджав губы, пожал плечами и отрицательно помотал головой, дескать, что поделать, если не бывает.       — Так ты идёшь со мной?       Стася закусила нижнюю губу, обернулась на дерево и шумящий за их спинами лес. Посмотрела на Дэна. Уверенно сделала шаг вперёд и вложила свою руку в его ладонь.       — Я не знаю, куда мы придём и когда, — поспешил заверить Стасю Дэн.       — А мне всё равно. Только не отпускай меня, ладно? — Стася шмыгнула носом и часто-часто заморгала, чтобы не заплакать снова.       Дэн крепко сжал Стасину холодную ладошку и потянул подругу за собой. Что ж, их хотя бы двое. А вдвоём и горе, и радость пополам. Тем более, им не привыкать.