***
На следующий день, когда он находится в студии, его телефон вибрирует. Несмотря на то, что номер незнакомый, Луи заходит в сообщения и читает следующее: «Это Гарри. Ты сказал написать тебе насчёт билетов.» Строго по делу. Луи восхищён. Он пишет и тут же удаляет по крайней мере четыре версии практически однотипного текста, прежде чем останавливается на последнем варианте и нажимает отправить: «привет, Гарри! рад слышать тебя! как ты?» После отправки Томлинсон сохраняет номер Гарри в телефон. Ответ приходит буквально через несколько секунд. «Я в порядке… так что там насчёт билетов?» — Кто-то взволнован, — думает Луи, улыбаясь. Он переводит взгляд на человека, возвышающегося над ним, и вздыхает: — Что ты хочешь, Лиам? Тот довольно улыбается. — Да ладно тебе, приятель, я просто прикалываюсь, — он садится на диван рядом с Луи и пытается заглянуть через его плечо. Шатен тут же поворачивается к нему спиной. — О, что я вижу. С кем это ты эсэмэсишься? — Ни с кем. — Ага, так я тебе и поверил. Это парень? Ты встретил кого-то? Да? — Пейн подталкивает его локтем. В это же время телефон Луи вибрирует от нового сообщения: «Эй? Луи, ты ещё здесь?» — Ты сделал это, не так ли? Какой он? Милый? Симпатичный? Боже, я так рад за тебя! — за каждым вопросом следует толчок. Луи отмахивается от руки друга. — Если бы ты мог найти кого-то другого, чтобы раздражать его на протяжении примерно двух минут, было бы замечательно. Я занят. Лиам звонко целует шатена в щёку, оставляя слюнявый след на его лице, и тут же отстраняется прежде, чем Луи успевает дотянуться до него. — Ты мой самый любимый бро. — Чёрт! Это отвратительно! — стонет Томмо, используя рукав толстовки, чтобы вытереть слюну Пейна. — Отойди от меня, придурок. Как только Лиам отстраняется, Луи быстро набирает ответ: «прости… раздражающие коллеги по группе, хахаха… ты сможешь прийти на наш завтрашний концерт?» Гарри долго не отвечает. «Я думаю, да. Что мне нужно делать?» Луи набирает уже половину ответа, когда Лиам неожиданно выхватывает у него телефон. — Какого хрена? Верни обратно. — У тебя есть его фотография? О, он кажется таким милым в сообщениях. Милашка. Подожди, ты хочешь дать ему билеты на завтрашний концерт? Блять! Я не могу дождаться, чтобы встретиться с ним. Луи громко стонет в ответ. — Да поможет мне Бог. Отдай мне мой телефон. Пейн смеётся, начиная быстро набирать сообщение. — Одну секунду, одну секунду. Я отправляю сообщение лапочке. — Ради бога, оставь его в покое! Луи, наконец, удаётся отобрать свой телефон, и как только он смотрит на переписку, то понимает, что самое худшее уже произошло. «окей, но сначала ты должен отсосать мне… ты ведь глотаешь, верно?» Луи собирается убить Лиама. Ответ Гарри приходит быстрее, чем любой из предыдущих. «Если это то, что мне нужно сделать, тогда я пас…» Луи тут же пытается исправить ситуацию. «мне очень жаль, последнее сообщение отправил не я, а мой друг Лиам. блять, мне очень-очень жаль. завтра просто подойди к VIP-зоне и назови охраннику своё имя. какая у тебя фамилия? как зовут твою сестру?» Томлинсон впивается взглядом в Лиама. — Ты мудак. — Но ты любишь меня. Лапочка согласился? — Его зовут Гарри, и, нет, он не собирается этого делать. Пейн резко вздыхает. — Это серьёзно. Для тебя, я имею в виду. Луи сердито на него смотрит, и тот встаёт, оправдываясь, прежде чем ситуация станет ещё серьёзнее. — Думаю, я пойду тогда. Он исчезает за дверью. Луи закатывает глаза и смотрит в телефон, пока не появляется ещё одно сообщение. «Моя фамилия Стайлс, сестру зовут Джемма. Спасибо тебе за это. Она будет очень счастлива. Увидимся завтра. Мне нужно идти.» «без проблем. с нетерпением жду завтрашней встречи с тобой и твоей сестрой.» — Гарри Стайлс, — нежно произносит Луи. Красивое имя для красивого человека. — Увидимся завтра, Гарри Стайлс.***
Луи практически в бешенстве. До начала концерта остается менее часа, а Найл до сих пор не удосужился появиться. Шатен не понимает, как человек может быть настолько безответственным и бесшабашным, будучи при этом таким знаменитым. Трое из них, с явным исключением Найла, сидят в раздевалке Зейна, обмениваясь гневными мыслями насчёт поведения Хорана. Они должны начинать, с ним или без него, и они все знают, что он с какой-то девушкой. Наверное, занимается с ней сексом, пока они разговаривают. Раздаётся стук в дверь, Луи не поднимает глаз, даже когда слышится голос Пола, начальника их охраны. Он не может сосредоточиться ни на чем, кроме своей обиды на Найла, ведь по крайней мере половина толпы сегодня пришла ради него. Так было всегда. — Луи, там какой-то парень хочет видеть тебя, — говорит Пол, заходя в комнату, даже не пытаясь улыбнуться. Луи хмурит брови. — Какой парень? — Говорит, что его зовут Гарри. Там ещё девушка с ним. Я говорю это только потому, что вспомнил, как ты упоминал о нём пару дней назад. Зейн ухмыляется и лениво затягивается сигаретой, прекрасно зная, что ему запрещено курить за кулисами. — Мы наконец-то познакомимся с таинственным Гарри. Восхитительно. Всё это время я считал, что Лиам его выдумал. — Ой, заткнись, а? — огрызается Луи, смотря на Пола. — Можешь, пожалуйста, проводить их сюда? — Сделаем, — Пол уходит и закрывает за собой дверь. — Ох, ты покраснел. Мило, — воркует Лиам и сжимает его щёку двумя пальцами. Луи ударяет его локтем в живот. Тот наклоняется, держась за ушибленное место, и затыкается. — Эй, полегче. Я пошутил. — Итак, прежде чем вы встретитесь с Гарри и его сестрой, вы должны знать, что— Его прерывает открывающаяся дверь, но вместо Пола с Гарри и Джеммой внутрь заходит Найл. — Парни! Мне нужно вам кое-что рассказать! Зейн впивается в него взглядом. — Братан, где ты был? Шоу начнется менее чем через час. — Что я могу сказать? Меня задержали, — Найл замечает, что все трое смотрят на дверь, отчего он тоже поворачивается к ней. — Кого мы ждем? — Гарри, — улыбается Лиам. — Того самого Гарри, о котором вчера болтали весь день? — Именно. Найл садится рядом с Луи и, довольно мурлыча, вытягивает ноги вперед. — Самое время. Я не выживу, если вы будете говорить о нём ещё один день. Это был даже не Луи, который каждые десять минут говорил о кудрявом. Лиам рассказал Зейну и Найлу о мнимой влюблённости шатена. — Я уверен, что он прикольный. Не могу дождаться встречи с ним. Томлинсон не знает, стоит говорить парням, что Гарри инвалид, или нет. Он пытался несколькими минутами ранее, но его грубо прервали. Может быть, это не так уж важно. В конце концов, для него не имеет значения, что Гарри не полностью самостоятелен в повседневных действиях, потому что это не делает его хуже других. Да и не то чтобы он был влюблён в него. Парням не стоит так волноваться о его благополучии. Луи следит за дверью, чувствуя нервное напряжение в районе живота. Он хочет, чтобы всё прошло так гладко, как он себе и представлял. Дверь открывается ещё раз, являя перед собой Пола, сопровождаемого Гарри и девушкой, которая внешне напоминает самого Гарри, но с более тонкими чертами лица и окрашенными волосами. Она, должно быть, Джемма. Луи смотрит на Гарри мгновение, не вполне понимая, куда делись его костыли. Парень сидит в инвалидной коляске, и, кажется, его особо не беспокоит это. Тогда почему Луи не по себе? Он пытается сказать себе, что это не так, но это так. Он определённо обеспокоен, и дело не в том, что он находит это непривлекательным или отталкивающим, просто у Гарри больше физических ограничений, чем Луи изначально думал, и его беспокоит то, что кто-то настолько прекрасный как Гарри страдает. Пол выходит из комнаты и закрывает за собой дверь, в результате оставляя шесть человек на произвол судьбы, и это, чёрт возьми, довольно неловкое начало. Никто ничего не говорит на протяжении долгого времени, они лишь обмениваются взглядами и смущённым шёпотом. Луи встаёт, чтобы поприветствовать Гарри и Джемму после того, как становится очень неудобно. Он до сих пор не знает, что сказать, но уверен, что ребята чувствуют себя ещё более неуютно, чем он сам. Он должен был сказать им. Гарри смущённо смотрит на него. — Привет, Луи. Да. Его настроение определённо лучше, чем два дня назад. — Привет. Как ты? — Луи наклоняется и разводит руки в стороны, готовясь обнять Гарри, но младший парень резко откидывается назад, показывая тем самым, что он не хочет, чтобы его трогали. Луи заминается, прокашливается и становится прямо, делая вид, будто ничего не произошло. Гарри фокусирует свой взгляд на коленях. — Я хорошо. Э-эм… это моя сестра, Джемма, — он старается изо всех сил отвлечь всё внимание от себя, но это не срабатывает. Джемма стоит позади Гарри, её руки лежат у него на плечах. Она смеряет Луи взглядом, прежде чем наконец выйти из-за брата и пожать ему руку. — Очень приятно встретиться с тобой. Я твой огромный фанат. Луи, улыбаясь хлопает её по руке. — О, да ладно тебе, ты способна на большее. Обними меня, милая, — вместо этого он крепко обнимает ее за тонкую талию. Она пахнет цветами. Луи тут же задается вопросом, пахнет ли Гарри так же? Когда он видел его в последний раз, тот пах жареными бургерами, что, он уверен, не является типичным запахом для подростка. Его объятия удивляют Джемму, но она благодарно принимает их, прижимаясь ближе. — Спасибо, — шепчет она. Его голова слегка кружится, но он решает не задавать лишних вопросов, предполагая, что она имеет в виду «спасибо за билеты». Но мало кто знает, что это была благодарность за гораздо большее, чем просто бумажки. — Конечно, — нежно отпускает её Луи. — Теперь иди, детка. Остальные трое тоже ждут тебя. Прежде чем отправиться к Найлу, Зейну и Лиаму и оставить Гарри с Луи наедине, она поворачивается, чтобы спросить у брата: — Всё в порядке, Эйч? Он кивает ей, но показывает, что ему некомфортно, только когда она уходит, начиная теребить край своей футболки. Он одет просто, во всё чёрное: футболка и пара джинсов скинни. Кулон в форме креста свисает до середины его груди. Луи садится на подлокотник ближайшего дивана. — Никаких костылей сегодня? Гарри смущённо смотрит в сторону Луи. — Я не чувствовал себя достаточно хорошо для них, и я хотел иметь свободу движения. Мне тяжело даются большие расстояния с помощью костылей. — Ты можешь ходить самостоятельно? Без костылей или инвалидной коляски, я имею в виду, — Луи просовывает руки в передние карманы в ожидании надлежащего, честного ответа. — Да, могу. — Тогда почему ты не ходишь? — Это тяжело. Я не могу ходить весь день без них, мне нужна помощь в любом случае. Кто-то должен поддерживать меня, или мои ноги откажут. Луи кивает в ответ. — Понятно. Они молчат, пока Гарри не прочищает горло через несколько секунд. — О чём ты хочешь ещё спросить меня? — Спросить тебя ещё? — Луи поднимает бровь. — Что я должен спросить у тебя? Гарри смотрит ему в глаза. Томлинсон без понятия, что тот имеет в виду, и это видно по его взгляду. — Ничего, забудь, — Стайлс тут же отводит взгляд в сторону. Луи вздыхает. — Хорошо. Отлично. Что я должен спросить? — Просто… Люди обычно спрашивают, что случилось со мной, но только не ты. Это странно. По твоим коллегам по группе это заметно. Они хотят знать. Почему не ты? — Мы знакомы всего два дня. Я не знаю тебя достаточно, чтобы иметь право задавать такого рода вопросы. Гарри качает головой, тихо смеясь. — Ты знал меня примерно четыре минуты, когда вмешался, из-за чего меня уволили. — Это другое. — Неужели? — Это… не одно и то же. — Это то же самое, только в меньшем масштабе, — спорит Гарри. — Ну что? Что ты хочешь, чтобы я спросил у тебя? Прекрасно, Гарри. Что с тобой? Почему ты не можешь ходить, как нормальный человек? Почему ты так говоришь? Гарри смотрит на Луи в недоумении. — Я не это имел в виду. — В смысле? Я не понимаю тебя. Кудрявый качает головой, смотрит вниз на колени и заламывает руки. — Ты был тем, кто начал эту тему. Я не собирался больше ничего говорить. Может, тебе не стоит, чёрт возьми, упоминать это, если ты не хочешь об этом слышать? — предлагает Луи и скрещивает руки на груди. — Блять. Ты такой мудак. — Я мудак? Потому что поинтересовался, о чём мне стоит тебя спросить? — Я не хотел, чтобы ты спрашивал меня, — стонет Гарри, запуская руки в волосы и дёргая их у корней в отчаянии. — Это не то, что я имел в виду. Луи сглатывает. Всё должно было пройти хорошо, но он снова всё разрушил. — Эй, послушай, мне жаль. Гарри, — он делает шаг ближе, осторожно вынимая руки Гарри из его волос. — Мне очень жаль. Я не хотел расстроить тебя, — он берёт его руку и приглаживает волосы, растрёпанные от того, что за них только что тянули. — Церебральный паралич, — шёпотом отвечает Гарри. — Что, прости? — У меня ДЦП. Луи смотрит на него, не говоря ни единого слова. — Ладно, — шепчет он в ответ, в попытке найти свой голос. — Это нормально. Ты не обязан был мне это говорить, — добавляет шатен, нежно поглаживая кончиками пальцев щеку парня. Гарри тут же пытается избежать касания. — Но я сказал. — Я не настаивал. Ты не обязан. — Я не собираюсь триста раз повторять одно и то же. Луи мягко смеётся и смотрит в сторону, тряся головой. — Гарри. — Нет. Я хочу, чтобы ты внимательно посмотрел на меня, — требует он, не собираясь продолжать, пока Луи не предоставит ему должного внимания, которого он заслуживает. — Я не говорил тебе, потому что видел, как ты заинтересован мной. Я не хочу, чтобы ты думал, что я сделаю всё, что ты скажешь или спросишь. Я на сто процентов независим. Я сам принимаю свои собственные решения. Я рассказал тебе, потому что я так решил. — Хорошо, что изменилось? — Как я должен, по-твоему, доверять тебе, если ты не знаешь основ? — Ты хочешь доверять мне? — тихо спрашивает Луи. — Да. — Но мы только что познакомились. — Я знаю, но ты мне нравишься. — Хорошо, потому что ты мне нравишься тоже. Джемма возвращается через пару минут. Она нежно кладёт руку на спину Луи, будто знает его всю свою жизнь. — Вы, парни, такие милые. Разве они не прекрасны, Гарри? Гарри переводит взгляд на Луи и смущённо улыбается. — Да. Невероятны. Томлинсон отходит от него, оглядывается через плечо на парней и улыбается им, невзирая на сконфуженные взгляды, которыми они его одаривают. — Эм, — он оглядывается на Гарри и Джемму. — Наша охрана прямо за дверью. Они отведут вас в комнату, где вы сможете посмотреть концерт. Увидимся после шоу? Гарри смотрит на сестру в ожидании ответа. — Конечно. Большое тебе спасибо. Луи наблюдает за тем, как они уходят, и, как только дверь закрывается, на него сыплются все вопросы, которые парни сдерживали. — Почему ты мне не сказал, что он был в инвалидной коляске? — Боже. Вы видели парня в инвалидной коляске? Что случилось с ним? — Он даже не поздоровался с нами. Он всегда такой? Луи таращится на них выпученными глазами и прокашливается. — Вы закончили? — Ты должен был рассказать нам! — Найл качает головой в смятении. — Что? Что он немного другой? У нас бы всё ещё состоялся этот разговор, если бы я сказал вам заранее? Лиам начинает мерять шагами комнату. Он останавливается, когда Луи заканчивает говорить, и кричит: — Немного? Блять! Он больше чем немного отличается. Ради бога, Луи, он инвалид. — На самом деле? Я понятия не имел, — Томлинсон звучит удивлённо. — Когда я встретил его, он был на костылях. Я не знал, что он приедет на встречу в инвалидной коляске. Если бы я знал, я бы напомнил вам о ваших манерах. Зейн усмехается и затягивается второй сигаретой. — Ну, и что тогда? Что случилось с ним? — Разве это имеет значение? Он всё ещё человек, даже если он в коляске, и даже если он немного отличается. Всё это не дает вам права унижать его. — Блять. Луи. Серьёзно, что случилось с ним? Он умственно отсталый? У него не лучшие навыки общения, он даже не обратил внимания ни на одного из нас. — Только попробуйте ещё раз подойти к нему! — Луи практически пылает от гнева. Как парни могут задавать такие вопросы? Это заставляет его задуматься, отпускал ли он раньше такие ехидные комментарии, даже не замечая этого. Нет, это неважно. Сейчас речь не о нём. — Блять, что с вами? Умственно отсталый? Нет, он не умственно отсталый. У него ДЦП. Лиам качает головой. — ДЦП? Что это, чёрт возьми? — Я не знаю. Я не особо расспрашивал его об этом. Но он не идиот, — Луи указывает пальцем в сторону Зейна. — Не говори так о нём. — Я не хотел тебя обидеть, бро. Я лишь честно высказываюсь по поводу того, что видел, — Зейн замолкает. — Ты ведь понимаешь, что тебе больше не стоит видеться с ним, верно? — Прости? — С Гарри. Ты не можешь встречаться с ним. — Почему это? — Ты причинишь ему боль. — А я разве говорил о том, что мы встречаемся с ним? — Луи издает смешок. — Мы познакомились всего несколько дней назад. Я даже не уверен, что мы друзья. — Луи, — Найл крепко сжимает его плечо, — я вижу, как ты смотришь на него. Это нормально, что он тебе нравится, но, так или иначе, когда-нибудь ты причинишь ему вред. Он птица не твоего полета. Он не как мы. Он не спортсмен. Не богатый. Он неполноценный. Дружище, ты должен прекратить всё это прежде, чем всё станет намного серьёзнее. Луи отходит от Найла. — У нас концерт, к которому надо подготовиться. Я собираюсь переодеться. С этими словами он выбегает из комнаты, не давая гневу вырваться наружу.***
После концерта Луи ждёт Гарри за кулисами. Он не пытается отрицать это перед всеми, кто спрашивает у него. Он быстро проверяет подмышки, слава богу, он пахнет прилично, конечно, не так, как освежающий кондиционер для белья, но тем не менее. Иногда быстрый душ после концертов не до конца делает свою работу. В течение почти десяти минут шатен стоит один. Через какое-то время он замечает, как Гарри медленно заезжает в комнату, и поэтому старается не пялиться на его загорелые руки. Но, увы, у него ничего не выходит. Бицепсы Гарри выпирают каждый раз, когда он толкает колеса вперед. Луи раньше не замечал россыпь татуировок на его левой руке, но они ему нравятся. Они довольно замысловатые, но не сочетаются между собой. Это не похоже на рукав с полноценной композицией, эти татуировки смотрятся хорошо сами по себе, словно маленькие шедевры, у каждого из которых есть своя причина. Луи приподнимает бровь, когда Гарри подъезжает ближе. — Что? — улыбаясь, спрашивает его парень. — Голая русалка? Серьёзно? Кончики пальцев Гарри аккуратно скользят по контуру краски на коже. Его подбородок прижимается к груди, когда он рассматривает свою татуировку. — Она красавица, не правда ли? — Да, просто… почему у неё обвисшая грудь? — У всех нас есть недостатки, Луи, — Гарри делает вид, что обиделся. — Ладно-ладно, извини, что спросил, — Луи поднимает руки в знак капитуляции и меняет тему. — Тебе понравился концерт? — Я думаю, что это было… интересно. Я не могу поверить, что люди тратят тысячи, чтобы увидеть, как четверо парней дурачатся на сцене. Это невероятная работа. — Конечно, — улыбаясь, подтверждает Томлинсон. — И у тебя красивый голос. — Прости? — Я сказал, что у тебя прекрасный голос. Я мог бы слушать его часами. Луи смотрит на него в замешательстве. Это первый раз, когда он слышит такого рода комплимент, то есть от кого-то другого, а не от мамы или от фанатов. Он всегда упоминается как слабое звено в One Direction. Его вокал не так силён или удивителен, как фальцет Лиама или риффы Зейна. Он знает это. — Не говори глупостей. Ты говоришь это просто так. Гарри нежно улыбается. — Это неправда. Я честно думаю, что ты самый сильный вокалист. Ни один из других парней не похож на тебя. Луи осторожно кладёт свою руку на плечо Гарри и сжимает, и впервые за всё время их знакомства Стайлс вступает в физический контакт. Медленно он накрывает руку Луи своей. — Я понимаю, тебе нечасто такое говорят, да? — Нет, то есть да. — Печально. Ты довольно талантлив. Твоя игра на пианино была невероятна. — Спасибо. Это очень много значит, — между парнями повисает минута молчания. — Не хочешь, я не знаю, чего-нибудь перекусить? Я знаю один мексиканский ресторанчик в центре города, там подают просто невероятные кесадильи. — Ты приглашаешь меня на свидание? — улыбается Гарри. Луи быстро отрицает это, боясь показаться отчаянным. — Я не имел в виду свидание… я просто приглашаю тебя на ужин. Гарри широко ухмыляется. — Ты определённо имеешь это в виду. Одну секунду, — он приподнимается с кресла и лезет в задний карман за сотовым телефоном. — Мне нужно позвонить сестре, ты ведь отвезёшь меня домой? — Безусловно. — Отлично. Одну минутку, — Гарри звонит Джемме, объясняя, что Луи пригласил его на ужин, но тут же замолкает, когда девушка начинает что-то быстро отвечать. — Прости. Она просто боится за меня. Я обещаю, что это не всегда так. Это просто потому, что мы приехали сюда вместе, и мы довольно далеко от моей квартиры, и она- Луи перебивает его взмахом руки. — Не беспокойся. Всё хорошо. Ты готов? — Да. — Ладно, — Луи жестом показывает Гарри следовать за ним, и они выходят к машине, которая их ожидает.— Ты можешь самостоятельно сесть в машину? — Да, не волнуйся. Луи ничего не говорит. Вместо того, чтобы броситься вперёд для помощи, он позволяет Гарри подъехать к машине так близко, как тот может, и нерешительно становится рядом. Он придерживает дверь машины и ждёт, когда Гарри устроится на сиденье. — Как складывается твоё кресло? — О-ох… эм… на спинке есть кнопка. Нажми её, и колеса автоматически сложатся вместе. Спасибо. Луи делает так, как говорит Гарри. Он с удивлением обнаруживает, что инвалидное кресло довольно легкое. Компактно сложив, шатен аккуратно кладёт его в багажник машины. Покончив с этим, он идёт обратно и садится рядом с младшим. Водитель спрашивает, всё ли у них в порядке, и, получив утвердительный ответ, нажимает на газ, и их поездка начинается. Луи смотрит на Гарри. — Знаешь, я не хочу показаться бестактным, но- — Бред. Ты один из самых бесчувственных людей, которых я когда-либо встречал. — Ох… — Луи вздрагивает из-за этого очень глупого предположения, но решает не зацикливаться. — Как долго ты, ну, ты понимаешь, эм- Гарри тихо смеется. — Для знаменитости твоего ранга ты очень невнятно говоришь. — Я… просто… я не знаю, как сказать, чтобы не обидеть тебя. — Ты ещё не обидел меня, раздражаешь и злишь — безусловно, но ты не обидел меня. Ты молодец. Луи смотрит на Гарри сверху вниз. — Серьезно? Я сказал несколько довольно глупых вещей. — Я знаю, но мне приходилось слышать вещи намного хуже. Томлинсон глубоко вздыхает. — Хорошо. Я хотел спросить, как давно у тебя ДЦП? Это неглупый вопрос? Я мало чего знаю об этом, прости. — Всё в порядке. У меня нетяжёлый случай. Его не диагностировали, пока мне не исполнилось три. Луи наклоняется вперёд. — Ох. Как это произошло? — Я не помню, но моя мама всегда говорила, что я был поздним ребёнком. Она сказала, что я никогда не пытался ползать, как все обычные дети, и не пошёл в 18 месяцев, что уже было странно. Потом она заметила, что у меня проблемы с речью. — Это практически незаметно. Гарри улыбается. — Тебе не нужно льстить мне. Я слышу себя, и я знаю, что моя речь звучит неправильно. Это называется дизартрия. Некоторые мои лицевые мышцы ослабевают, поэтому я не могу двигать ими возле рта. Луи кивает, протягивает руку и нежно берет ладонь парня в свою. — Почему ты можешь ходить самостоятельно? — Есть несколько типов ДЦП. У меня несколько симптомов, так сказать, смешанный ДЦП. Мои мышцы твёрдые, потому что мой мышечный тонус превышен. Чем быстрее я двигаюсь, тем больше мои мышцы сокращаются, и тем труднее мне идти. Иногда у меня очень сильные спазмы. Это зависит от настроения и меня. Луи тяжело вздыхает. — Извини, но я не понимаю. — Что тебе непонятно? — Откуда это взялось? Этого не было у тебя до трёх лет. — Это форма повреждения головного мозга. Не было эффекта, пока я не начал развиваться. Ты ведь знаешь, что в три года наш мозг начинает развиваться самостоятельно, верно? — Нет, никогда не слышал об этом. — Мой психотерапевт говорит, что в этот период мы учимся становиться менее зависимыми от наших родителей. Это человеческая природа, я полагаю. — Интересно, — кивает Луи. — Твоё состояние… тебе становится хуже? — Нет, — спокойно отвечает Гарри. — Моя болезнь не прогрессирует. — А как же- Стайлс прерывает Луи, прижимая ладонь к его губам, давая понять, что он не сердится, просто немного устал от такого рода вопросов. — Луи, если ты не возражаешь, я не хотел бы больше говорить об этом прямо сейчас. — Прости меня. — Не извиняйся. Тебе любопытно. Я не виню тебя. Водитель останавливается напротив «El Taco Loco» и ждёт, пока парни выйдут из машины, прежде чем уехать на парковку. Луи смотрит на Гарри, дотрагиваясь рукой до его шеи. Тот переключает своё внимание на старшего и озадаченно смотрит в ответ. — Почему- — Тебе не нравится? — Нет, нравится. Я просто- — Тогда молчи. Оставь всё как есть. Гарри фыркает, но ничего не говорит. Они направляются внутрь, хотя у них уходит немного времени на то, чтобы определиться с темпом. Они соглашаются на более медленный, поскольку у Гарри занимает больше времени, чтобы двигаться по инерции. Оказавшись внутри, они сразу же привлекают внимание хоста ресторана, несмотря на других ожидающих рядом. Несомненно, из-за коляски. Луи знает, что это физический недостаток Гарри, все стоят на ногах и готовы к ненужным комментариям. — Сколько вас будет? Двое? — улыбаясь, спрашивает их девушка. — Разве у вас нет в листе ожидания других людей? — Нет, всё нормально. Для вас у нас есть свободный столик. Гарри качает головой. — В этом нет необходимости. Мы можем подождать, как все остальные. Его просьба игнорируется. Девушка берет в руки два меню и жестом показывает им следовать за ней. — Пойдёмте, господа, следуйте за мной. Гарри бормочет быстрое извинение всем людям, ждущим снаружи, и бросает беглый взгляд на расстановку столов и стульев. Он не сможет проехать через них. Ему не справиться с такими резкими поворотами. Гарри осторожно смотрит на Луи. — Ты не мог бы отвезти меня к нашему столику? — Отвезти? Ох, ты имеешь в виду… — Ты можешь перестать бормотать хоть на этот раз? Боже. Это простой вопрос, — раздражённо просит он. Томлинсон не уверен, в чём он уже успел накосячить, но ему определённо не нравится тон голоса Гарри. — Ох, — снова бормочет он. — Конечно, — он становится позади Гарри и хватается за ручки коляски, медленно толкая её вперед. Он не слишком уж сильно отстал от девушки-хоста, таким образом они не потеряли её из виду в оживлённом ресторане. Через некоторое время девушка подводит их к столику на два человека. Она любезно пододвигает один из стульев ближе к Гарри, и тот медленно пересаживается на пустое место. Девушка кладёт меню на стол, улыбается и делает шаг назад. — Ваш официант скоро подойдет к вам, — она исчезает из вида, оставляя их в неловкой тишине. Гарри тихо вздыхает. — Луи. Тот внимательно наблюдает за Гарри. Его губы неодобрительно сжимаются вместе. — Да? — Прости за то, что накричал на тебя. — Что? Тебе жаль? Я даже не получу объяснения? — То, что ты делаешь, — голос Гарри смягчается. — Всё это так мучительно для меня. — Тебе неприятно? — он не сердится. Он растерян — в недоумении, если быть точно. — Ты знаешь. Луи качает головой. — Я не знаю, малыш, прости. — Я хотел бы иметь возможность делать некоторые вещи самостоятельно, но я не могу. Ох, теперь Луи понимает его. — Я не был против отвезти тебя к нашему столику, Гарри, если ты это имеешь в виду. — Это немного больше, — Гарри тихо смеётся. — Ты должен меня понять. На самом деле Луи не понимает его так сильно, как тот думает. — Ты прав относительно себя. Я не понимаю тебя, — признаётся он. — Я не стану это объяснять. Я не хочу изменять то, как ты относишься ко мне. — И как, по-твоему, я к тебе отношусь? — Ты пытаешься заботиться обо мне, но мне не нужна твоя жалость. Ты действительно хочешь ухаживать за мной, но чем больше я говорю, тем меньше ты заботишься и больше жалеешь меня. Луи прищуривает глаза. — Ты меня разыгрываешь. Мы оба знаем, что это неправда. — Мы? — Да. Мы, — подтверждает шатен свои слова. — Если бы ты не нравился мне, и мне было на тебя наплевать, я бы здесь не сидел и не приглашал тебя никуда. Гарри протягивает руку вперёд. Луи не совсем уверен, что он должен делать, но всё же берет её и мягко сжимает. — Прости меня за то, что сомневался в тебе. — Я не виню тебя. Тебе, должно быть, трудно поддерживать отношения и дружбу. Я не мог себе это представить. Он всегда был душой компании. У него никогда не было проблем с тем, чтобы влиться в коллектив или понравиться кому-нибудь, что абсолютно чуждо Гарри. Кудрявый в ответ начинает тихо смеяться. — Что такое глупое я только что сказал? — Ты будешь смеяться. Луи качает головой. — Не буду. Я клянусь могилой моей бабушки. Я не буду смеяться над тобой. Гарри вздыхает. — Хорошо, я никогда не состоял в отношениях. — У тебя никогда не было девушки? — У меня никогда не было парня, — Гарри опускает глаза. Он пытается освободить руку, но Луи не дает ему. Эти слова не должны заставлять его чувствовать себя так. Гарри — гей, что не является самым большим секретом в мире, но это заставляет его чувствовать себя лучше, теперь, когда он всё узнал. — Ты шутишь. Это ведь не первое твоё свидание, верно? — Боже, нет. У меня было много свиданий. Ужасных свиданий, на самом деле. Просто… у меня никогда не было парня, продержавшегося достаточно долго, чтобы наши отношения стали серьёзными, понимаешь? Луи не может сказать, что он понимает, какого это. Он решает промолчать. — Конечно, мне далеко до тебя. Я читал жёлтую прессу. — Что, чёрт возьми, это значит? — У тебя было много парней, не так ли? Том Дэйли, Ник Гримшоу… я пытаюсь выяснить, почему я? — Что ты имеешь в виду? — Луи. — Я действительно не понимаю, что ты имеешь в виду. — Я не знаменит. Ты не получишь хорошей рекламы от того, что будешь замечен со мной. Так что спрашиваю, почему ты делаешь это? Луи тяжело вздыхает. — Реклама никогда не имела значения для меня. Это то, что приходит с известностью. Я обратил на тебя внимание, потому что ты обаятельный и скромный. И ещё ты очень симпатичный. — Я обычный. — Ты восхитителен, — поправляет его Луи. — Абсолютно великолепен. Гарри краснеет и смущённо прячет лицо в ладонях. — В любом случае, — откашливается он, — скажи мне, каково это — быть в самой популярной группе мира? — Тебе правда интересно? — Это плохо? — начинает нервничать Гарри. Луи качает головой, ободряюще отвечая: — Вовсе нет. Что ты хочешь знать? — Я не знаю, — Стайлс опирается подбородком на ладонь. — Я думаю, как сформировалась ваша группа? — Я знаю парней с детства, нас практически с младенчества интересовала музыка. Сначала это была просто идея, знаешь, четверо парней с дешёвыми инструментами в гараже наших родителей, теперь эта мечта сбылась. Это невероятно. — Должно быть, удивительно испытать всё это со своими лучшими друзьями. Откуда взялось название «One Direction»? — Наше имя первоначально было не One Direction. Мы называли себя, пожалуйста, не смейся над этим, Алмаз огня- — Серьёзно. Алмаз огня? — Гарри улыбается, еле сдерживая смех. — Хорошо, что вы сменили. — Лейбл заставил нас изменить название и звучание. Мы были строго инди-группой, но они сказали, что мы должны звучать и казаться более товарными. Это заняло какое-то время, но мы остановились на «One Direction». Гарри использует руки, чтобы выпрямить свои ноги. Он убирает их с платформы на коляске и вытягивает под столом. Маленький стон соскальзывает с его губ, как результат того, что боль перестала тревожить его конечности. Луи осторожно спрашивает. — Гарри? Ты в порядке? — Я в порядке, — он небрежно жестикулирует рукой и продолжает разговор. — Что значит One Direction? Луи медлит, разглядывая Гарри, прежде чем ответить. Он заботится об этом парне больше, чем о ком-либо из семьи или друзей, хотя они совсем недавно встретились. — Найл придумал это, так как мы хотим двигаться в одном направлении. — В смысле? — Вверх. Гарри больше не может сдерживать смех и прикрывает рот ладонью. — Это глупо. Прости. — А разве нет? Лично мне не нравится, но кто я такой? Болтовня и смех окружающих заполняет пустоту и отсутствие разговора. — Это когда-либо беспокоит тебя? Луи не понимает. — В смысле? Гарри перефразирует. — Ты не лидер One Direction. Это Найл. Тебя беспокоит это? — Ох, я вижу, что ты заметил это, но я могу честно сказать, что это не беспокоит меня. — Но тебе завидно, — уточняет кудрявый. Луи улыбается и качает головой. — Я бы так не сказал, нет, это неправда. В группе нет никакой зависти. Он не завидует Найлу. Наверняка нет. Ему нравится его положение в группе. Возможно, он устаёт от того, что всё всегда крутится вокруг Найла, но он не завидует. Это смешно. — Конечно. Я не должен был подразумевать этого. Прости. Просто это кажется немного утомительным. — Что именно? — Ну… Найла обычно хвалят за всё и тебя тоже, но не в таком количестве. Ты талантливый и хороший человек. Это ужасно, что СМИ так негативно тебя описывают. Я долгое время думал, что ты козёл. — Я не возражаю против СМИ. — Да, конечно, — Гарри звучит неуверенно. — Я не знаю. Люди могут думать, что я мудак, или всё, что они хотят, но, в конце концов, это не имеет для меня значения. Нет. Единственные люди, которые важны для меня — это моя семья и парни. И все они сказали бы мне, если бы моё эго стало больше, чем обычно. Гарри улыбается. — А ты слишком умный. Это моё самое лучшее свидание в жизни. Луи поджимает губы и старается не выдавать себя этим весьма откровенным заявлением. Это беспокоит его. Гарри двадцать лет, и мужчины никогда не относились к нему должным образом. — Я рад, Гарри. Следующий вопрос застает его врасплох. — Какая у тебя семья? — Обычная. Я самый старший из восьми. Глаза Гарри округляются от шока. — Восьми? Боже. Как твои родители справляются? — Без понятия, но они все не полностью родные мне. Я не встречал одну сестру, но остальные образуют довольно шумную компанию. У меня шесть сестёр и один брат. — Моей сестры более чем достаточно для меня. Я не могу представить, каково это — расти с таким количеством девушек. — Между нами довольно большая разница. Я почти на семь лет старше моей младшей сестры Лотти, затем идет Физзи, первые близняшки Фиби и Дейзи, а затем второй набор двойняшек — Эрнест и Дорис, — его тон голоса наполняется гордостью. Он любит свою семью больше, чем что-либо ещё. В десять раз больше, чем карьеру. — Ты часто видишься с ними? — Да. Теперь чаще, чем когда мы были моложе. — Что насчёт твоих родителей? Это, должно быть, тяжело — иметь сына, который путешествует по миру в течение всего года. — Я с гордостью могу сказать, что я маменькин сыночек. Я люблю свою маму больше, чем кого-либо, — его улыбка растёт, лицо медленно начинает краснеть, отчего Луи мельком смотрит вниз на свои тканевые браслеты. Его сестры сделали их ему, у Фиби и Дейзи имеются соответствующие экземпляры. — Это мило. А что насчёт отца? — Я никогда не встречался с ним. — Он умер? — Гарри замирает на секунду. — Он ушёл от моей мамы. Стайлс морщится. — Мне очень жаль, Луи. Он мудак. Он не заслуживает кого-то вроде тебя в любом случае. — Ты не обязан говорить мне это. Я знаю. Мне плевать на него, если даже он будет гореть в аду, — Луи, чтобы успокоиться, смотрит на ласточек на груди Гарри. — Я не хотел затронуть за живое, — извиняется тот. — Нет, это нормально. Всё в порядке. Мысли о нём заставляют меня сердиться, — Луи обращает свое внимание обратно на Гарри, спрашивая: — Это нормально, что я по-прежнему держу обиду на него? — Это более чем нормально. Твой отец не был рядом с тобой. Ты можешь злиться хоть до конца своих дней, и в этом нет ничего такого. — Моя мама всегда говорит, что я должен научиться прощать, но я не могу найти это внутри себя. Как он мог бросить свою девушку и десятидневного сына? Я не понимаю. — Я не знаю, Лу. Некоторые люди ужасны. Нет какой-то определённой причины, они просто по своей натуре дерьмовые. Луи резко выдыхает. Он должен прекратить жаловаться. Его жизнь могла быть намного хуже. — Хватит о моём отце. Какая у тебя семья? — Простая. Моя мама, Джемма и я. — Отец? — Он умер, когда я был маленьким. Луи смущённо отводит взгляд в сторону. — Ох… — Это нормально. Я не помню его достаточно хорошо, чтобы горевать, — отвечает Гарри. — Я знаю. Я просто… чувствую, словно перешагнул черту, и я не хотел этого делать. — Я чувствую сейчас что-то подобное. Луи качает головой. — Я не злюсь на тебя. — Как и я, и мне кажется, честность — хорошая вещь. Ничего из этого не является запрещённой темой для меня. — То же самое, — следует долгая пауза. — Думаешь, есть причина, по которой такие вещи случаются? Гарри становится философом. Сократом во плоти. — Я думаю, у Бога есть план для нас всех, и нам не стоит задаваться вопросом о том, почему в наших жизнях происходят плохие вещи, потому что так было суждено. Бог хочет, чтобы так случилось. — Но почему мы страдаем? — Чтобы ценить приятные мелочи, думаю. Луи кивает, не произнося ни слова, и обдумывает то, что ему сказал Гарри. Его точка зрения необычна, и шатену интересно, чувствует ли Стайлс то же самое по поводу своей инвалидности. К ним с улыбкой подходит официант, и они делают заказ, притворяясь, что предыдущего разговора никогда не было.***
Спустя несколько дней после ужина Луи не получает известий от Гарри, и он не удивлен. У них обоих есть своя жизнь, которой нужно уделять внимание, и если им суждено быть вместе, то они снова сойдутся. Если нет — это был хороший этап в жизни, и было здорово познакомиться с Гарри. Он постарается не убиваться горем, если они никогда больше не встретятся. Поэтому, когда его телефон звонит ранним утром, в районе трех часов, это выбивает его из колеи. Он слепо тянется за ним, лежащем на столике рядом, не заморачиваясь по поводу номера звонящего, сразу прикладывая его к уху: это либо что-то важное, либо реклама. Его голос хриплый ото сна. — Алло? — Лу? — голос на другой линии слаб, дрожит от страха. Томлинсон сразу же узнает Гарри. — Луи. Луи? Блять. Ты здесь? — его слова звучат более невнятно, чем обычно, и старший тут же задумывается: это от того, что он устал, или потому что расстроен. — Да Гарри, я… — как только он слышит рыдание на другой линии, то сразу же просыпается и полностью сосредотачивается на звонке. — Что случилось? Ты плачешь? Что- — Я не могу… моя сестра, она не берет трубку и… и, — голос Гарри срывается на громкие всхлипы, а Луи чувствует, как его сердце сжимается. Он никогда не слышал, как Гарри плачет, и ему никогда никто не звонил в середине ночи по такой причине. — Всё хорошо, тише, всё хорошо. Успокойся. Джемма не отвечает на телефон, и тебе нужен был кто-то, кому надо было позвонить, и ты выбрал меня? Гарри шмыгает носом, бормоча, соглашаясь: — Да. Я не могу… мои бедра, Луи. Блять. Время застывает на мгновение. Это звучит нехорошо, и Луи сразу же понимает, что не стоит шутить над этим. — Что с твоими ногами, милый? — он тут же поднимается, отбрасывая одеяло прочь, оставаясь в одних трусах. — Что случилось? Поговори со мной. Гарри. Пожалуйста, — он волнуется. Сердце бухает в груди, а в ушах ничего не слышно из-за негатива внутренних мыслей и плача Гарри. — Я упал, — наконец признается Гарри. — И я не могу… я не могу встать. — Ты упал? Чёрт. Малыш, ты в своей квартире? — Луи машинально надевает штаны и футболку. Гарри шумно выдыхает. — Я не знаю, что делать. Чёрт, я действительно не знаю, что делать. — Тише, Гарри. Это нормально. Я скоро приеду. Ты ничего не повредил? — Луи пытается успокоить его, но без физического присутствия это крайне тяжело. — Нет, я не… нет, всё в порядке. Я просто не могу… о, чёрт, я не могу встать. — Вот почему я уже выезжаю. Все хорошо. Я скоро приеду. В какой квартире ты живешь, милый? — 26Б. Луи, ты не должен- Луи хватает связку ключей со стола. — Я буду у тебя через десять минут, ладно? Я живу не так далеко. Ты хочешь, чтобы я остался на линии? — Нет, — его голос звучит болезненно. Он подавлен наверняка из-за своей беспомощности. — Хорошо. Я уже в пути, — Луи вешает трубку и бежит вниз к автостоянке. Он нарушает как минимум пять правил дорожного движения. Пролетев через несколько красных светофоров и знаков «стоп», он чуть не сбивает пешехода, который думает, что ночная прогулка — это хорошая идея. Луи благодарен судьбе за то, что ночью на дороге практически нет движения и сотрудников полиции. Затормозив напротив жилого комплекса и едва успев поставить машину на сигнализацию, он вылезает и направляется внутрь. Подойдя к лифту, волнуясь, парень нажимает на кнопку второго этажа. Он проходит мимо квартиры Гарри несколько раз, прежде чем понимает, что державшийся на честном слове номер шесть — это и есть та самая квартира. Луи слегка стучит в дверь, но не получает ответа. Потянув ручку на себя, он решительно входит внутрь. Квартира Гарри приносит эстетическое наслаждение, но Томлинсон пытается не обращать внимания, потому что это не столь важно сейчас. Чёрные шторы свисают со стен, диван покрыт бархатным одеялом. В квартире не так много цвета, но опять же это потому, что в ней довольно темно. Одинокая ароматическая свеча медленно догорает в центре гостиной. — Гарри. Это Луи. Где ты? — тихо зовёт он. Тут же раздается слабый ответ. — Я в спальне. Луи идёт на звук голоса Гарри, пока перед ним не появляется комната с открытой дверью. Он чувствует себя подобно вору, ходя на цыпочках по дому Стайлса, даже при том, что ему дали разрешение приехать. Он чувствует себя некомфортно, но Гарри нуждается в его помощи. Сердце тут же замирает, когда шатен замечает лежащего на полу парня, до сих пор пытающегося встать на ноги с помощью тумбочки и кровати, но, увы, в очередной раз руки подводят его. — Гарри. Эй, — негромко произносит Луи, входя в комнату, быстро подхватывая слабое тело. Кудрявый в ответ громко всхлипывает, пытаясь сосредоточиться. Если до этого он не полностью разбил сердце Луи, то теперь он сделал это наверняка. — Шшш. Я помогу встать тебе, малыш. Не плачь. Это нормально. Я рядом. Томлинсон приседает вниз и кладёт свою руку на плечо парня. — Что случилось? — Я просто… споткнулся, — отвечает Гарри, шмыгая носом, — а мои… мои костыли… я не могу до них дотянуться, — он отводит взгляд от Луи. — Ты говорил о бёдрах по телефону? Ты ударился ими, когда упал? — Нет. Они просто… они болят. Когда я пытаюсь встать, моя спина напрягается, и я не могу дышать. Это очень больно. — Тебе всё ещё больно? Может, мне следует вызвать- — Нет! — тут же кричит Гарри. Луи колеблется. — Я не хочу причинить тебе боль, Гарри. — Этого не случится, — тот тяжело дышит, пытаясь сдержать ярость, — я клянусь Богом, если ты вызовешь скорую, я больше никогда не буду с тобой разговаривать. Я уже принял лекарство, я в порядке. — Каким образом? — переспрашивает Луи. — Это не важно. — Конечно, важно, чёрт возьми. — Я не должен был звонить тебе. Можешь возвращаться домой, — Гарри в очередной раз пытается подняться на колени, но тут же терпит неудачу. — Ты звонишь мне в три часа ночи, плачешь, потому что упал на пол и не можешь встать. И какой же у тебя план? Гарри тут же краснеет. — Я — я что-нибудь придумаю. Я всегда так делаю. Луи качает головой. Поднявшись, он начинает осматривать спальню. Брови Гарри поднимаются в замешательстве. — Что ты делаешь? — Я собираюсь помочь тебе лечь в постель. Я пока не понял, как это возможно сделать, но всё же, — Луи скрещивает руки на груди и постукивает пальцами по предплечьям. — Есть какие-нибудь идеи? — Я не нуждаюсь в твоей помощи, — Гарри вытирает лицо тыльной стороной ладони. — Я кусок дерьма. Это происходит всё время, мне не нужна твоя помощь. Я запаниковал и ошибся. Пошёл на хрен! Луи остается спокойным и собранным. — Плача, ты позвонил мне в середине ночи, Гарри. Это не похоже на то, что тебе не нужна помощь. Ты расстроен, и я пойму тебя, если ты больше не захочешь разговаривать со мной снова, я пойму, но, по крайней мере, позволь мне помочь тебе. Я не могу оставить тебя в таком состоянии, — у него возникает план, и он тут же нагибается. — Вот что мы сделаем. Оберни свои руки вокруг моих плеч, я придержу тебя за талию. Гарри смотрит на него в замешательстве. — Я не могу. Тебе придется взять на себя большую часть моего веса. Ты не удержишь меня. Если мы упадём, я не смогу больше встать. — Я понимаю. Что тебя смущает? — Просто… ты очень маленький, понимаешь, а я довольно крупный. Луи громко смеётся в ответ. — Давай. Оберни свои руки вокруг меня. Гарри осторожно смыкает руки вокруг шеи шатена и тут же напрягается, когда чувствует, что тот крепко обнимает его за талию. — Я постараюсь как можно меньше причинить тебе боль. Как только станет плохо, сразу дай мне знать. Стайлс мычит в ответ. Луи медленно поднимает их обоих, но останавливается, когда ноги Гарри сгибаются. Напрягая все свои мышцы, старший чудом спасает их от падения на пол. Спокойное дыхание Гарри становится напряжённым. — Луи, я не могу. Блять, Луи, я не могу. — Это нормально. Это нормально. Давай остановимся на минуту. Я держу тебя. Попробуй найти опору, милый. И он не знает, почему это происходит, и что заставляет его думать, что это хорошая идея, но он целует Гарри в макушку. — Ты просто- — Да. Я это сделал. Кудрявый ничего не говорит несколько минут. — Хорошо. Я думаю, что готов. — Хорошо, — шепчет Луи, помогая Гарри дойти до кровати. Он не понимал, насколько это трудно для Гарри, пока не столкнулся с этим напрямую. Гарри беспомощен. Он спотыкается почти на каждом шагу, его ноги еле сгибаются, отчего ему становится ещё труднее найти баланс. Как только он усаживает парня на кровать, тот сразу же ложится на спину. Его глаза закрываются, а грудь резко вздымается. — Тебе ещё что-нибудь нужно, малыш? — Ты не мог бы принести мои костыли поближе к кровати? Луи послушно кивает, направляясь вглубь комнаты, где они разбросаны по полу. Костыли лежат довольно далеко друг от друга, очевидно, Гарри потерял их, когда споткнулся. Томлинсон поднимает их и кладёт на тумбочку рядом с кроватью. Грудь Гарри быстро поднимается вверх и вниз, и Луи клянется, что слышит его рыдания. — Ты в порядке? — тихо спрашивает он. Гарри шепчет, звуча так, словно задыхается, вся ситуация наконец обрушивается на него. — Я в порядке. — Тогда я вернусь в отель. Я рад, что смог помочь тебе, — добавляет он, медленно подходя к двери. Гарри жалобно смотрит ему вслед. — Луи. Тот доходит до центра комнаты и поворачивается лицом к Гарри. — Да? — Останься со мной. Томлинсон не спорит. Вместо этого он подходит к кровати и аккуратно ложится рядом с Гарри. — Спасибо, — шепчет тот, пододвигаясь ближе. Их глаза на миг встречаются. — Почему из всего списка своих контактов ты позвонил мне? Мы не так хорошо знакомы. — Я понял, что могу доверять тебе. Ты так добр ко мне. — Мы знакомы от силы неделю. Гарри улыбается, касаясь щеки Луи кончиками пальцев. — Я знаю, когда встречаю кого-то особенного. Ты один из них, — он нежно целует шатена в щёку, прежде чем убрать свою руку и позволить ей расслабиться на матрасе. — Ты что-то путаешь, — Луи берёт ладонь Гарри в свою, крепко сжимает и прижимает к своим губам. — Но я принимаю комплимент. Ты прекрасен. Гарри тяжело дышит. — Луи. — Да? — Спасибо. Луи прищуривает глаза. — За что? — На секунду ты заставил меня почувствовать себя нормальным. — Нормальным? — Я инвалид, Луи. Ты не говоришь со мной снисходительно и относишься ко мне, как к нормальному человеку. Многие люди смущены моим состоянием, и я уверен, что ты тоже, но ты не груб. Я ненавижу то, что отличаюсь от других, но каким-то образом ты помог мне почувствовать себя лучше по этому поводу сегодня. Это многое для меня значит. Луи в непонимании качает головой. — Это многое значит для тебя? — Ты остался со мной. — Да… — Большинство людей не делают этого. Не после того, с чем им пришлось столкнуться. — Для начала, я не большинство людей. Я независимый человек, и все, кто не остался с тобой, полные мудаки. Я понимаю, что у тебя проблема с ногами, Гарри, также я понимаю, что то, что я видел, скорее всего, не является нормальным явлением для тебя. Ты ведь живёшь один, да? — Верно. — Это показало мне, что ты хочешь быть зависим лишь от себя самого. Мне было нетрудно сделать это сегодня, милый, — его большой палец поглаживает ладонь Гарри. — Не беспокойся об этом. Я здесь для тебя. Гарри улыбается и пододвигается ближе к Луи. Он зарывается лицом в футболку парня, и тот находит это странно милым. Он меньше, чем Гарри, но, так или иначе, стал для него защитником. Одна из его рук ложится на спину парня, в то время как другая упирается в матрас. Луи улыбается и нежно целует младшего в макушку. — Сладких снов, любимый.***
На следующее утро Луи просыпается в пустой кровати. Ему требуется секунда, чтобы вспомнить, где он находится, и, когда он натыкается взглядом на костыли, вспоминает, что он в квартире Гарри. Точнее, в спальне Гарри. Лучики света просачиваются сквозь щели в шторах в маленькую комнату. Они заставляют его чувствовать себя неуверенно. Картины, висящие на стене, не похожи на те, что Луи когда-либо видел прежде. На первый взгляд они выглядят как брызги цвета, но чем ближе он всматривается, тем больше может разобрать очертания людей. Это не просто силуэты, нет, это портреты, но с определёнными лицевыми подчеркнутыми деталями. На одной из картин глаза — это главная особенность. На другой — нос. На следующей — губы. Картины, на которых неярко выражена какая-либо особенность, окрашены цветной пастелью. Ни на одном из портретов нет типичного цвета кожи. Лица заштрихованы с блюзом, фиолетовыми и зелёными оттенками. Луи опускает ноги на пол. — Гарри? Нет ответа, но есть слабый запах кофе в квартире. Гарри, должно быть, давно проснулся. Томлинсон выскальзывает из постели и идёт по коридору. Как только он заходит в зал, то видит парня в своём кресле. Луи знает, что это означает то, что Гарри недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы использовать костыли, и медленно изучает стоящий рядом стол. Тот значительно ниже, чем большинство столов, учитывая, что даже сидя Стайлс возвышается над столешницей. Луи слышит звук свистящего чайника. — Гарри? Тот поднимает взгляд, и улыбка тут же появляется на его губах. — Доброе утро, Лу. Я делаю нам кофе. — Я вижу, — шатен входит на кухню. — Как ты себя чувствуешь сегодня утром? — Лучше, чем прошлой ночью. Немного болит бедро. Как спалось? — На удивление хорошо. Твой матрас очень удобный. Намного лучше, чем в отеле. Гарри понимающе кивает. — Могу поспорить, тебе приходится очень много торчать в гостиницах. Как долго длится ваш тур? — От шести до восьми месяцев. До начала осталось около месяца. — Это очень долго, чтобы быть в дороге, не так ли? Я уверен, что твоя семья скучает по тебе. — Так и есть. Я звоню маме по крайней мере один раз в день, но, так как первый этап будет проходить в Великобритании, она обещала приехать на несколько шоу. — Ты приземлённый. — Прости? — Ты скромный. — Как ты догадался? — Ты звонишь своей маме каждый день, Луи. Ты уважаешь своих предков. Даже я не звоню своей маме каждый день. Я уважаю это. Луи смущённо улыбается. — Семья для меня всегда на первом месте. — Так и должно быть, — Гарри подкатывает инвалидное кресло к плите. Схватившись за ручку чайника, он осторожно отъезжает назад к столу и ставит его на специальную подставку. — Хочешь чашечку? У меня есть только Пиджи. — Всё нормально, — Томлинсон обходит Гарри и занимает почётное место за кухонным столом. Это запутанно. То, что младшему нужно время для каждого движения, которое он совершает. На его лице всегда отображается застывшее выражение концентрации. Луи наблюдает за тем, как парень достает две кружки из нижней части буфета и ставит их на стол. Его руки слегка трясутся, когда он направляет носик чайника в кружки, и, как ни странно, он вполне справляется с этим нехитрым делом, не расплескав ни капли. Шатен ни на секунду не сомневается в Гарри, но это не мешает ему гордиться им, так или иначе. Луи не может сидеть на месте. Как только Гарри располагает кружки между его бёдер, дальше пути нет. В конце концов он разольёт кофе и обожжёт свои бёдра и промежность горячей жидкостью. Поэтому Томлинсон придвигается ближе к Гарри и забирает у него кружки, случайно касаясь внутренней части его бёдер. Гарри вздрагивает, густо краснея. — Спасибо. — Без проблем, — Луи ставит кружки на стол и ждёт парня, прежде чем сесть. — Твоя квартира очень милая. Я и не знал, что у тебя такой абстрактный вкус. — Абстрактный? — Я видел несколько картин в твоей комнате. Где ты их купил? Они блестящие. Гарри ничего не отвечает, прихлёбывая горячей жидкости, и избегает зрительного контакта с Луи. — Тебе правда понравились они? — Конечно, они замечательные. Где ты их купил? Уверенность проявляется в его тоне. — Я их нарисовал. — Ты их нарисовал? Серьёзно? — Ты думаешь, они хорошие? — Я думаю, что они невероятны. Я не знал, что ты художник. Они удивительны, Гарри. Чёрт возьми. Гарри ухмыляется. — Хочешь посмотреть мою студию? — Блять. Конечно. Кофе остается забытым, как только они выходят из кухни. — Почему ты не сказал мне, что рисуешь? — спрашивает Луи. Гарри пожимает плечами. — Ты никогда не спрашивал. Они проходят через холл, мимо спальни Гарри, пока не достигают конца коридора. Перед ними неожиданно появляется дверь. Стайлс оглядывается через плечо на Луи, как будто собирается показать ему что-то секретное, и медленно поворачивает ручку. Большие окна задёрнуты занавесками, диванчик с подушкой и одеялом расположен напротив задней стены. Горы книг и пара очков сложены возле окна. Эта комната совершенно контрастно отличается от остальной квартиры. Яркие цвета и валяющиеся тут и там баночки красок практически заполняет всё пространство. Это сумбурно, но творчески, словно так и должно быть. Беспорядок — это искусство. Каждый дюйм комнаты — арт. Маленький диван с пятнами узорной ткани — единственная мебель во всей комнате. Сотни картин покрывают почти каждый дюйм стен, есть только одно пустое пространство. — Что ты собираешься повесить там? — спрашивает Луи, стараясь не казаться слишком заинтересованным этим. Гарри может выбрать любое место. — Где? Луи указывает на пустое место. — Здесь. — Я ещё не нарисовал такой шедевр, чтобы можно было повесить его туда. Моя любимая картина будет висеть там после того, как я её создам. — Почему ты не повесишь туда свои нынешние фавориты? Гарри беззаботно отвечает. — У меня нет любимчиков. — У тебя определённо должна быть картина, которая нравится тебе больше, чем другие. — У меня такой нет, — повторяет парень, поворачиваясь лицом к Луи. — Обычно говорят, что ты поймёшь, когда создашь шедевр в своей карьере, я ещё не достиг этой точки. — Хочешь сказать, что все твои картины имеют одинаковое значение? — Да. Моя первая картина означает то же, что самая последняя, которая стоит… — Гарри осматривается в комнате, пока не замечает свою последнюю картину. — Вот там. Это портрет женщины. Её кожа бледно-голубого цвета, в то время как губы — ярко-оранжевые. Дополняет рисунок россыпь маленьких белых бриллиантов. Он не уверен, как или почему контрастные цвета затрагивают его, но все же. Всё это кажется ему липким и нескоординированным, но в оранжевом и синем Луи почему-то видит себя. — Почему оранжевый и синий? Гарри перефразирует это. — Почему не оранжевый и синий? Искусство — это интересно. Каждый вправе выбирать то, что ему нравится. — Но тогда почему ты всегда используешь контрастные цвета? Оранжевый и синий, красный и зелёный, жёлтый и фиолетовый. — До этого ты должен додуматься сам. Я не могу сказать тебе. — Что, если я ошибусь? — Нет неправильного ответа, Луи, — это похоже на философскую фразу в печенье с предсказанием, и шатен не уверен, что он не согласен. — Всё зависит от интерпретации. — Я не… не- — Ты когда-нибудь слышал выражение «красота проявляется в глазах смотрящего»? — Конечно. — Это похожая концепция, — Гарри отъезжает от Луи и без какой-либо посторонней помощи самостоятельно пересаживается на диван. Луи смотрит на него, и сейчас кудрявый не выглядит как инвалид, но, как только глаза Луи натыкаются на коляску, эта мысль сразу же исчезает. Он вздыхает, забывая, о чём только что думал, предлагая другую идею. — Если я правильно отвечу, ты скажешь мне? — Нет правильного ответа. — Должна быть какая-то причина. — Гарри молчит. — Что угодно, — Луи начинает ходить по комнате, рассматривая рисунки. Останавливаясь у одного из мольбертов, он натыкается всего на начальную стадию — эскиз выполнен только линиями графита. — Кто это? Стайлс хмурит брови, наклоняется вперёд, чтобы тоже рассмотреть эскиз. — Что ты имеешь в виду? — Кого ты рисуешь? Гарри смотрит на него в замешательстве. — Я не ставлю перед собой цели. — Хочешь сказать, что ты всё это придумал? — Так и есть, — кивает он. Луи впечатлён. Очень. Гарри поражает его снова. — Ты когда-нибудь задумывался о карьере модели? Луи смотрит на Гарри, как будто спрашивая, шутка ли это. — Модели? Зачем мне становится моделью? Я артист. — Я знаю, но многие исполнители подрабатывают также моделью. Тебе стоит задумать над этим. У тебя красивые черты лица. Ты ведь наполовину француз, да? Томлинсон кивает. — Откуда ты знаешь? — Я это понял по твоему изящному носу и скулам. Луи касается кончиками пальцев своего лица. Он никогда не слышал, чтобы кто-то так красиво описывал его, но тем не менее он улыбается. — Спасибо. Он бросает последний взгляд на эскиз на мольберте, прежде чем обратить свое внимание на набор букв на стене Гарри. Эта цитата, возможно, — самая красивая история, которую он когда-либо читал: «Хотелось бы мне, чтобы у меня был талант рисовать тебя, исходя из моих чувств к тебе, потому что лишь одних слов недостаточно. Я представляю, как использовал бы красный для страсти и светло-голубой для твоей доброты; тёмно-зелёный, чтобы отразить глубину твоего сострадания, и ярко-жёлтый для твоего неослабевающего оптимизма. И всё же я задаюсь вопросом: разве может палитра художника отобразить весь спектр того, что ты значишь для меня?» — Красивое выражение, правда? — спрашивает Гарри. — Прекрасное. Ты его написал? — Нет. Я ни черта не умею писать, — он выпрямляет свои ноги. — Это Николас Спаркс. Я никогда не был влюблён, но мне кажется, что это чувствуется именно так. Он шепчет самому себе, достаточно тихо, чтобы Гарри не разобрал его слов: «Мне ли не знать» и придвигается, садясь рядом с парнем. Тот долгое время смотрит на его профиль, не прекращая, пока Луи не спрашивает его об этом, и даже после этого Стайлс всё ещё на него поглядывает. — Почему ты смотришь на меня? — Я хочу нарисовать тебя, — признаётся он. Луи морщит нос. — Ты хочешь нарисовать меня? — Ты красивый, и было бы здорово нарисовать тебя. Не знаю, на какой детали я бы сфокусировался, их слишком много, чтобы выбрать, но я разберусь с этим. Могу я нарисовать тебя? Пожалуйста? — Не знаю. Я не могу остаться ещё дольше. У меня запись альбома, а потом- — Нет, не сегодня, — исправляется Гарри. — У меня займёт много времени, чтобы идеально тебя нарисовать. Ты вернёшься на этих выходных? Я обещаю, что нарисую тебя так же красиво, как ты выглядишь в жизни. Луи не может поспорить с такими милостями. Он со вздохом сдаётся. — Ладно. Ты можешь нарисовать меня, но только если придёшь на ещё одно из моих шоу. — Ты серьёзно? Ты сделаешь это? — Я напишу тебе о деталях. Он не ожидал сильной реакции, вообще он учится ничего от него не ожидать, но, к его удивлению, Гарри оборачивает руки вокруг него и сжимает в объятиях. — Спасибо. Я так взволнован, — шепчет он. Странно, но это ощущается нормально. Луи чувствует себя уютно и так, словно ему рады. Гарри зарывается лицом в его шею, а старший потирает спину того, и запах свежего льна поглощает его. Он также чувствует себя в безопасности. — Всё к твоим услугам. Они разнимают объятия, и Луи встаёт, опираясь на плечи Гарри. — Мне нужно идти. Увидимся на выходных, малыш. — Пока, — улыбается Гарри. Томлинсон целует его в лоб. — Напиши мне, если тебе понадобится что-нибудь, даже если ты просто захочешь поздороваться. — Конечно. — Будь аккуратен. Скоро увидимся. — Да, солнышко, и ты тоже. С этими словами он выходит из студии, а затем — из дома. Он не может перестать улыбаться ни на протяжении интервью с агрессивными вопросами, ни при чтении грубых твитов, ни даже при встрече с недружелюбными фанатами. В его голове лишь одна мысль. Гарри Стайлс. Этого достаточно, чтобы он улыбался в течение нескольких дней.