Ain't it funny?

Бывает такое, что нежелание открывать утром глаза ломает почти до боли. Причин у такого нежелания может быть уйма. От нелюбимой работы/учёбы до банального дождя за окном, когда вообще лучше закуклиться в одеяло и носа не показывать из своего домика. У Юнги причины со всех сторон оригинальные и, наоборот, приятные. У Юнги в животе трепещет что-то похожее на тех самых бабочек, о которых любят говорить в женских романах. У него в голове сладким туманом - воспоминания о вчерашнем вечере. И ещё - стыд за своё поведение. Он ведь даже не пил, так что за чёрт возьми вообще?! У Юнги два равных по силе желания. Противоположные друг другу абсолютно: забыть, сделав вид, что не было, и помнить, плюнув на свои принципы. Юнги хочется от безнадёги кусать наволочку и рычать, потому что ну блядь. Юнги слышит тихие шаги и всё же рискует приоткрыть глаза. Утро ещё совсем раннее, и зыбкий свет его рассыпается по комнате ясными лучиками, весело искрясь отражением в вазе с декоративными цветными камушками. Чимин сидит на краю кровати к нему спиной. Одетый полностью. - Доброе утро? - голос слушается так себе, чуть хрипит. Чимин вздрагивает и оборачивается, улыбаясь. - О, хён, я тебя разбудил? Извини. - Уходишь? - Мне на работу... я же вообще не планировал так долго, - он смотрит почти виновато. Юнги невольно улыбается, и ему даже спокойнее от этой улыбки становится. Малодушничает, что поделать, но это всё лучше, чем долгие нудные разговоры и объяснения. - Прости, не думал, что так затянется. Юнги говорит это и сам вдруг вздрагивает, вспоминая, как вечер на крыше перетек в ночь в квартире. Как он жадно целовал губы, вжимая младшего в кровать. Они у него ещё опухшие, такие алые, словно Чимин накрасил их каким-то бальзамом. И любой бы сейчас, глядя на Чимина, понял, чем тот занимался. Юнги удивляется, как они не зашли дальше. Кто не пустил кого? Кому из них двоих говорить «спасибо»? Почему-то казалось, что точно не себе самому. - Ничего, - Чимин поднимается и рубашку поправляет. - Зато у меня была крыша впервые в жизни. Мне пора. Не провожай меня, спи лучше. Спишемся. - Спишемся, - как-то немного заторможено реагирует Юнги, когда Чимин из комнаты уже выходит. Через минуту слышно, как хлопает входная дверь. Юнги на подушку падает, смотрит какое-то время в потолок и понимает, что что-то тут не так. Но конкретно понять, что именно - не получается, хоть ты тресни. Сонный ещё мозг буксует, а где-то слева под рёбрами несогласно ноет и бьётся гулко. Юнги вдыхает и медленно выдыхает, трёт пальцами лоб и хмурится. Он терпеть не может весь этот грёбаный анализ чувств своих или чьих-то ещё. Но оно как-то само выходит и не думать не получается. Юнги поворачивает голову, взглядом скользя по соседней подушке, измятой и ещё, наверное, сохранившей чужое тепло. Он руку тянет, тыльной стороной пальцев проводит. И так, словно это было пять минут назад, видит Чимина, выгибающегося под ним, сладко выдыхающего стоны. Помнит, как дрожали чужие ресницы, как мерцали в приглушённом свете глаза, как голова чужая откидывалась, открывая беззащитную шею... Юнги ужасается себе, но он помнит вкус чужой кожи - чуть сладковатый и терпкий одновременно. Помнит, как оседает на губах чужое горячее дыхание и тихое, почти неслышное «хён». Помнит, как Чимин сводил брови словно умоляюще. И как изо всех сил старался не хвататься за Юнги. Юнги ловит в себе отголосок разочарования. Почему? Почему Чимин не обнимал его, не прижимал к себе и не жался сам? Он отдавал поцелуи, как и принимал ласку с видимым удовольствием, но... Юнги прикрывает глаза рукой. Понимание того, что именно не так, бьёт молнией в макушку. Чимин не просто вёл себя как ни в чём не бывало. Для него, судя по всему, так оно и было. Ничего особенного, просто момент слабости двух симпатичных друг другу людей. Юнги не то чтобы ждал чего-то другого... Хотя, кого он обманывает? Ждал. Он хотел, наверное, немного эгоистично, увидеть на дне теплых глаз младшего хотя бы отзвук тоски по тому, что они пережили прошлой ночью. Пусть лишь один намёк на то, что Чимину было хорошо до желания повторить это. Юнги не увидел ничего подобного ни в яркой улыбке, ни в сияющем взгляде. И от этого стало как-то паршиво откровенно. Юнги понимал, что хотел слишком много, возможно. Особенно для человека, который не собирался давать повод думать, что между ними что-то может быть. По-хорошему, Юнги должен извиниться перед Чимином за невольную слабость. И хотя он вообще ни разу не упоминал при нём, что между ними отношения невозможны по определённым причинам, наверное, надо было всё же об этом сообщить. Но как-то оно странно бы смотрелось теперь. После того, как уже младшего чуть не разложил совсем и бесповоротно. Чимину всё равно, Юнги должен быть рад, что он не просит взять его в жёны после случившегося. Относится к этому, вероятно, с некоторой философией, мол, чего только не сделаешь под влиянием момента. Юнги не такой уж романтик, но всё же атмосфера вчера располагала зацеловать чужие губы до красноты. Впрочем, скорее это чужие губы всегда к подобному располагают, а не крыша, звёзды и красивая музыка. Чимин не даёт откровенный повод. Но очень ненавязчиво демонстрирует, что Юнги ему более чем симпатичен - это тоже делает своё дело. Печальнее всего понять, на самом деле, что для Чимина это очередное приключение. Бонус к посиделкам на крыше. «Ты не передумал мириться с Чонгуком?», - набирает он, а на языке у него горчит невыносимо, потому что он сам не охуел ли сейчас такое Чимину писать? «Говорил же тебе - спать. Вот что недосып с людьми делает!», - отвечает Чимин через пару минут. А потом следом: «Я забыл сказать, что это был потрясающий вечер. Спасибо, хён». Юнги не любит грузиться по поводу и без, на самом деле. Но вот сейчас конкретно он не понимает себя, Чимина и всю эту срань между ними. Самый верный способ отвлечься - работать. Юнги ещё пару минут смотрит в потолок, пытаясь не свихнуться от одолевающих его мыслей и, наконец, решает встать и заняться делом. - Вот это сейчас внезапно было, - говорит Хосок, подпирая плечом дверь. Юнги мрачный, как грозовая туча, злой, как тысяча чертей и безумно вымотанный, стоит перед ним, мокрый до нитки. - Ты что, пешком ко мне с другого конца города шёл? - ржет Хосок. Юнги не до смеха. Он только надеется, что ноутбук в порядке, потому что от такого ливня, какой внезапно хлынул час назад, никакая сумка не спасёт. - Ты за окно смотрел? Достаточно минуты, чтобы вымокнуть там до трусов. - Что ты и сделал? - насмешливо интересуется друг и отходит в сторону, пропуская Юнги в квартиру. - Твоя невероятная проницательность каждый раз заставляет меня восхищаться, - саркастично шипит пострадавший от гнева природы. Юнги кажется, что это ему за дело. И если техника сдохнет - тоже. Придётся тогда идти к Чимину. И чёрт его знает, то ли извиняться, то ли ползать в ногах и просить быть с ним до скончания веков и даже больше, презрев смерть. Юнги вообще не уверен, что хочет видеть Чимина, если честно (Господи, такой гнусный откровенный пиздёж самому себе), потому тихонечко молится всем богам, каких знает (но не верит, конечно), чтобы ноутбук включился. И выдыхает длинно и успокоенно, даже невольно всё тех же богов отблагодарив от души за помощь, когда тот мерно жужжит и светит логотипом ОС. Хосок гонит его в ванную, даёт ему полотенце и халат, говорит, чтобы Юнги минут двадцать грелся в горячей воде, а сам идёт гостеприимно готовить ужин. - Только не сварись, а то с твоим везением... - хмыкает друг, и Юнги добродушно показывает ему средний палец, прежде чем тот закрывает дверь ванной. - Неблагодарная скотина, - напевает Хосок из-за двери, и Юнги только фыркает. Сколько раз и из каких только передряг они друг друга не вытаскивали... отогреть лучшего друга после ливня - самое милое и чудесное, что только может быть в том списке. - Чего ты сбежал из дома? Любишь же работать, когда никто не мешает, - спрашивает потом Хосок, когда они сидят на кухне. Юнги жмёт плечами, ему так тепло и хорошо. У него настроение взять где-то плюшевого мишку и потискать, но Хосок не фанат мягких игрушек и потому приходится есть рамён и запивать его пивом, а не эти ванильные нежности творить. У Юнги ощущение, что под дождём ему начисто вымыло мозг. Или это Чимин виноват? - Блядь, - душевно сообщает он тарелке. - Кто? - не догоняет Хосок. - Ты помнишь паренька, с которым встречался Чонгук? Ну как раз на открытие твоего клуба они приходили вместе пару лет назад. - Чимина? Конечно, помню. А что? Ну охуеть теперь, Хосок даже имя запомнил, а Юнги внешне не сразу опознал. Что за пиздец? - Они расстались. - Оу. Печально, - Хосок чешет щёку. - А ты переживаешь за несостоявшуюся личную жизнь брата, как за свою? - Да нет, я как раз за свою... - Слушай, давай рассказывай нормально! Из тебя загадыватель шарад откровенно поганый! Юнги трёт ладонями лицо, глубоко вздыхает, словно собирается нырнуть и почти на одном дыхании вываливает на лучшего друга всё, что произошло с того момента, как он встретил Чимина на пороге клуба. - Ты не хочешь написать сценарий к дораме? - тянет Хосок после, подперев рукой щёку. - Серьёзно, тинейджеры будут в таком восторге от сюжета, что ты станешь самым популярным чуваком в мире. - Я не хочу становится самым популярным чуваком! Я хочу... - Чимина! - Прекрати быть таким радостным, - морщится Юнги. - У меня вообще-то тут проблемы... - Проблемы у тебя только с головой, чтоб ты знал, - Хосок отмахивается от него, но тут же лукаво улыбается. - Серьёзно, Юнги? Ты один тысячу и один год и готов отказаться от красивого парнишки, который рядом с тобой готов растаять, как пломбир на солнце? - Фу, блядь, только песню про это не пиши. Что за банальщина? - Ну а ты что хотел, мой друг? Романтика она такая. Почти вся банальна, но от того не менее любима. И ты не ответил на мой вопрос. - Я не знаю, Хосок. Вот серьёзно. Это всё слишком не вовремя. - Что? Личная жизнь? - Хосок хохотнул. - Юнги, не будь как типичная карьеристка. Работа всегда при тебе. Она никуда не денется, даже если ты возьмёшь небольшой перерыв, чтобы провести в постели со своим мальчиком недельку безвылазно. У Юнги скулы сводит и внизу живота заодно. Он представляет, каково бы было, если бы Чимин был с ним в постели... не только как любовник, но любимый человек. Юнги понимает, что пропал окончательно, потому что это мелкое невыносимое создание хочется себе очень сильно, но всё ещё есть Чонгук... - Они расстались, - напоминает Хосок, когда Юнги об этом заикается. - Ради бога, Юн! Чимин не вещь, которая принадлежит твоему брату! Прежде чем так самоотверженно отказываться от счастья, которое идёт тебе в руки, поговори с ним... Или тебе совсем не интересно, что он думает по поводу вашей близости? - Да ничего он не думает. У него на лице было всё написано... - Ну, знаешь ли! На заборе тоже бывает написано, а там дерево! Юнги уходит в глубокий фэйспалм и ржет, потому что долго оставаться рядом с Хосоком драма квин у него никогда не получалось. - Твоя поддержка просто на уровне. - Говна не посоветую, - соглашается Хосок и улыбается тепло, хлопая Юнги по плечу. - Не гони. Подумай хорошенько, конечно, но не затягивай с этим. Чимин ведь не станет ждать вечно. Чимин не станет ждать - это верно. Может быть, потому Юнги не может толком на работе сосредоточиться следующую неделю? Он злится, психует, швыряется ручками в стену, блокнотом - туда же. Лирика стопорится и выходит какая-то ванильная хреномуть, от которой тошнит даже случайно пробегавшего мимо паука. Юнги не знает точно, но уверен в том, что насекомое так улепётывало именно от качества его текста. Чимин пишет ему каждый день и ни словом не напоминает о той ночи. Это сначала расстраивает, потом откровенно злит и бесит наравне с текстами, которые вообще писаться отказываются. Или даже чуть больше? Юнги словно назло каждый раз интересуется Чонгуком, получая в ответ уже какие-то обречённые фразы типа: «Хён, тебе ещё не надоело, нет?». Юнги надоело, но он впервые не может себя остановить. В нём клокочет бессильная ярость и обида. То ли на Чимина, то ли на самого себя... не разберёшь толком. Юнги и хочется и нет, чтобы младший продолжал ему написывать. Отрывать от попыток пробиться сквозь тотальный неписец и от собственных мыслей, которые так ни к чему конкретному не приводят, как ни старайся. «Хён, ты настырный, как не знаю кто... не нужно меня с ним мирить!» «Я просто выполняю свою часть договора с Тэхёном» «Значит, общение со мной - тоже часть этого договора?» Юнги видит, словно Чимин рядом, как младший кусает губы и обиду сдерживает, наверняка. Юнги хочется сказать «нет, ты не часть договора, ты мне нравишься, давай встречаться», но вместо этого пишет: «Может быть». И тихо ненавидит себя. Чимин больше не отвечает ему в этот день. И ещё в два последующих. В субботу утром Юнги сам решает написать первым, потому что к чёрту гордость, ему без Чимина хреново, даже когда он не получает от него сообщения. «Привет, мелкий. Ты где?» Чимин молчит минут пятнадцать. А когда Юнги открывает чат, то даже дышать перестаёт на какое-то время. «Привет, хён. Извини, был в метро. Я решил последовать твоему совету и помириться с Чонгуком. Спасибо, что помог». Юнги как никогда остро понимает, насколько недолгим может быть чужое терпение. И насколько непроходимой - собственная глупость.