The Sound of Silence

(Placebo — Special K)       Утро было тихое; город, окутанный легким туманом, только-только просыпался. Зажигающиеся в окнах огни предупреждали о конце властвования Морфея, многие люди нехотя расставались с миром снов. Каким же подчас он может быть прекрасным, что ни дети, ни взрослые не хотели из него возвращаться. Маленькие девочки в мягких, уютных пижамах скакали по пушистым облакам в обнимку со своим любимым мишкой. Маленькие мальчики защищали мир от пришельцев из параллельных миров.       Весенний запах можно было почувствовать во всех уголках города. Цветущие сакуры, так не свойственные этому месту, источали прекрасный аромат и еле заметный внутренний свет. Возле них дышать становилось легче, проблемы будто уходили на задний план, оставляя после себя лишь безграничное чувство легкости и беспечности. Свежескошенная трава под окнами жителей имела особенный запах. В нем объединилось всё: и 4 июля, и семейные посиделки за барбекю, и беготня непослушных ребятишек, которым уже давно было пора зайти в дом, как муравьям, после тяжкого дня, — лужайки хранили воспоминания, они были немыми свидетелями медленно протекающей жизни всего дома.       Шепот молодой листвы и первые пения птиц означали лишь одно — начало нового дня. На дороги выезжали первые машины, улицы постепенно заполнялись пешеходами. В парках появились люди с железной силой воли. В то время как остальные еще лежали в кроватях, забыв о данных себе обещаниях, спортсмены пробегали уже не первый километр.       Брендон не входил в число тех, кто был ярым приверженцем здорового образа жизни. Баловство с травкой и пивом ему приходилось по душе больше, чем ранние пробуждения, пробежки или диеты. Часы показывали 7:30, а Ури всё еще нежился в постели, не беспокоясь ни о чем. Если сотням тысяч людей на Земле снились прожитые моменты, эмоции, то Брену снилась музыка. Какую-то её часть он уже слышал где-то: возможно, по пути на работу, случайно переключившись на радио волну, на которой крутилась именно эта композиция; возможно, услышал её краем уха, идя по магазину. Другая же была чем-то новым, чем-то особенным. Она отражала его чувства, его мысли, переживания. Порой те мелодии становились основными мотивами для последующих песен, порой складывались в целые симфонии.       Душевное состояние человека бывает разным и иногда ему кажется, что никакие слова не подходят для его описания. Буря, что бушует в груди, не может найти выхода и превращается в слезы. Они не находят отклика в сердцах других людей. Они холодны и жестоки. Зачастую мысли и чувства бывают непонятны другим, но в музыке же все по-другому. Правильное сочетание слов и мелодии всегда могло затронуть душу, даже самого жестокого и грубого человека. Это и было основной целью музыкантов всех времен — заставить человека отказаться от всех масок, заставить человека выхлестнуть накопившееся эмоции через слезы.       Брендон действительно старался придерживаться этого понятия: «Тексты-Мелодии-Душа-Слёзы». Порой даже слишком сильно, ведь его музыка была особой: сквозь аккорды и интервалы, сквозь лады, акценты и ритм композиции можно было увидеть его душу. Израненную, страдающую, чувственную, но всё же душу. Он никогда не писал песен, ничего не значащих…

***       Проснувшись ближе к полудню, извергая всевозможные проклятия, Брен всё-таки приподнялся с кровати. Какому-то весьма проворному лучику солнца удалось пробиться сквозь плотно зашторенные окна. Окинув сонным взглядом не самую опрятную комнату, он вновь дал себе обещание уделить хоть минутку из своего графика на уборку. Закутавшись в одеяло и сделав из него мантию тирана-императора, под грозное ТАМ-ТАМ-ТА-ДАМ-ТАМ, Брен направился покорять просторы ванной.       Выбравшись из душа, он пошел на кухню. Как и ожидалось, в пустом холостяцком холодильнике не оказалось ничего лучше недопитой банки пива, пары яиц и полупустой бутылки кетчупа. То ли звёзды выстроились таким образом, то ли у Брендона не было настроения, но он не хотел есть на завтрак яичницу, снова, и при чем подгорелую. Каждый чертов раз она подгорает, будто бы это было его личным проклятием. А так как ничего лучше яичницы и кофе Ури приготовить не мог, ему пришлось плестись в магазин.       В такие моменты становится особенно печально, ведь когда-то давным-давно, когда листья на деревьях были деньгами, а деревянные палочки пистолетами, когда картонная коробка была суперскоростной межгалактической ракетой, а детский сад мучением. Когда-то настолько давно, что и сам уже не помнишь, у тебя были преданные друзья, было желание исследовать весь мир, у тебя была замечательная жизнь, а сейчас даже перекусить нечем. Еда, сделанная мамиными руками, была самой вкусной, каким-то чудом она никогда не была пересолена или не доварена. Мама была чем-то волшебным, неизведанным, равных которой было не сыскать во всем мире. Она могла обнять, сказать три самых главных слова, которые из её уст внушали доверие и от которых становилось так тепло, что, казалось, будто планета замирала, а время останавливало своё течение. Таких моментов было катастрофически мало. Когда в доме помимо тебя еще четверо детей и мать работает на трёх работах, чтобы сводить концы с концами, а отец пропал из виду 28 лет назад, пожалуй, сложно вырасти в нежности и ласке. Но, несмотря на все трудности, она пыталась дать детям всё, чего они хотели, отталкиваясь от их небольшого семейного бюджета. Так в доме появились: первая гитара, телефон, компьютер и постепенно пропадали драгоценности, подаренные отцом. Их мать пропадала на работах до самой глубокой ночи, из-за чего все обязанности ложились на плечи старших братьев. Детство было не самым приятным периодом жизни Брендона, однозначно…       Брендон помотал головой, отгоняя грустные воспоминания. Даа, какие только мысли не лезут в голову, при, казалось бы, обыденных обстоятельства, как выбор молока.       Уходя из магазина Ури напевал новый мотив, что он услышал во сне. Всё-таки человеческий мозг был удивительным изобретением природы. Каким-то образом он создавал сны, хранил воспоминания. Даже сейчас, Брен шел по улице, держа в одной руке пакет с продуктами, из которого торчал одинокий багет, набивая ту самую мелодию свободной рукой. Такое вроде бы незамысловатое действо, но, чтобы его реализовать, мозг посылает импульсы в мышцы, сокращая и расслабляя их.       Размышления об устройстве человеческого тела прервал внезапный звонок. — Хей, Брен, привет. Чувак, как тебе сегодня погодка? — спросил веселый голос по ту сторону. Сказать, что Спенсер всегда был веселым и жизнерадостным, ничего не сказать. Вечные вечеринки и толпа фанаток-поклонниц не давали ему жить спокойной жизнью. Хотя, знаете, как говорят, хочешь в действительности узнать человека — побудь с ним наедине больше минуты. Вместе с Бреном он был тихим и скромным. Удивительно, как меняет человека его окружение. — Привет. Отличная, — Зная Спенса уже не первый год, все его дежурные фразы Брендон выучил наизусть. «Сегодня среда, значит, сегодня ожидается вечеринка с кучей пафосных гостей и их светскими львицами, которые больше похожи на разукрашенных мумий.» — Не желаешь составить мне компанию на сегодняшний вечер?       Отказывать другу не хотелось, но и явного энтузиазма в Ури не было. Певец думал сослаться на плотный график, но буквально в следующую секунду Спенс добавил: — Кстати, я не планировал на сегодня ничего крупного. Просто давненько мы с тобой не виделись вне вечеринок. — Мм, мой малыш скучает?       Брендон не раз слышал, что среди многих лучших друзей принято обмениваться обоюдными оскорблениями либо же недвусмысленными намёками, которые в любом случае будут превращены в шутку. В отношении Брендона и Спенсора всё было несколько иначе. Ури относился к другу нежнее, чем хотел бы показать, но ведь и знакомы они были уже очень давно. — Хорошо, раз так, то жди меня к 5. — До вечера, сученька, — будто бы услышав настрой друга, проговорил Спенс, быстро повесив трубку. На том конце послышались монотонные гудки. Брендон тяжело вздохнул, но на лице его появилась едва заметная улыбка.       До пяти часов ему нужно было чем-то себя занять, и в голове сразу же всплыла идея записать мелодию, что все утро осаждала Брендона. Она была свежа в его голове и буквально впилась в его мысли, не желая быть потерянной среди других незначительных воспоминаний. Мелодия, что хотела стать известной на весь мир.       Брендону она нравилась, поэтому не сильно заморачиваясь на счет завтрака, Ури наспех сварил кофе и хлопья с молоком, которые лишь одним запахом напомнили ему о таком далеком и почти забытом детстве.       Быстро умяв не слишком роскошные яства, Ури поспешил в студию звукозаписи, ведь мелодия всё ещё играла у него в голове.