Я слышу твои мысли

Проснувшись, единственное, что понял Чимин — это то, что всё наладилось. Или налаживается, или наладится, в общем не важно. Важно лишь то, что талию младшего крепко обнимали чужие горячие руки. В памяти всплыл прошлый вечер и то, каким Мин Юнги был тогда. Нежным, ласковым, добрым и самое главное романтичным. «Боже, как можно было так влюбиться в человека всего лишь за один вечер?» Мысли парня путались, также, как спутаны их ноги где-то там под одеялом. Помнится Паку то, как они заснули в гостиной, на диване, а сейчас они в спальне, на кровати старшего. Неловкость витала в утреннем воздухе и была присуща только одному человеку здесь — рыжему пареньку, что старался не дышать в сложившейся ситуации. Осознание того, что они оба парни и ведь это неправильно — лежать в обнимку на одной постели — пришло только сейчас. Да, так не должно быть, да, это вообще немыслимо, но всё возможно. Вполне даже возможно. В отношениях с парнем Чимин никогда не был, лишь писал о них. Он считал, что не обязательно прочувствовать все на себе, чтоб писать целый роман, но всё не так прекрасно, как кажется. Многие люди, чтобы добиться успеха готовы пойти чуть ли не на крайние меры, но Чимин не из таких. Для него главное, чтобы ему самому это нравилось, а всё остальное — не важно. Писать он стал буквально год назад, и совершенно не помнит, что его подтолкнуло на это. Поёрзав от неожиданных воспоминаний, что словно дождь в солнечную погоду, появился ни с того ни с сего в его голове, Пак почувствовал тепло на своем бедре. Что это, несложно было догадаться. Он вздрогнул от приятных покалываний в опасной близости от его паха. — Хочу кушать, — приятный баритон раздался возле уха младшего, и он понял, что ему срочно нужно в ванную комнату. Промычав что-то невнятное в ответ на неожиданную фразу, Чимин попытался выбраться из этого своеобразного кокона из рук, ног и одеяла. Но у него ничего не вышло, наоборот, он лишь сильнее запутался в этих нескончаемых простынях. — Ты чего так ерзаешь? Лежи спокойно, — скомандовал Юнги и развернул к себе неугомонного Чимина. — Но, хён, мне надо в душ, и ты хотел кушать… — смущённо пробормотал младший. Внутри бушевала уйма эмоций. Смотря в глаза напротив, Пак не мог ничего в них прочесть. Хотя… может быть немного нежности? Любви? «Что за бред!» — в мыслях выкрикнул Пак, а на деле лишь горько усмехнулся и, прикрыв глаза, уткнулся носом в шею старшего. — О чем думаешь? «Он точно телепат» — Да так, ни о чём, — прошептал Чимин в Минову шею. Ни с того ни с сего шею Юнги обдало горячим дыханием, а после он услышал еле слышный смешок в свою сторону. Румяные щёки Пака придавали этой картине уютности, а переплетённые конечности под одеялом — доверия и любви (?) между парнями. — И чего ты смеёшься? С меня что ли? — улыбнулся Юнги и, отпрянув, заглянул в его блестящие и такие манящие глаза. — Нет, не с тебя, — у Чимина пуще прежнего покраснели щёки. Его взгляд упал на розоватые, небольшие губы старшего. И в голову тут же пришла очевидная в данном положении мысль. «Хочу поцеловать его. Зацеловать так, чтоб он ни о ком другом не смог и думать» Только Пак поймал себя на этой мысли, только он начал краснеть ещё сильнее, как его губы обдало приятное тепло. Мин, будто прочитав мысли младшего, припал к его приоткрытым губам. Нежные, слегка влажные покусывания и ничего общего со страстью. Медленные, ленивые движения губами, совсем непринужденные руки в волосах старшего и бабочки в животе, что не летали, а бились в конвульсиях от всего происходящего. — Иногда мне кажется, что ты телепат и умеешь читать мои мысли, — промычал Пак, оторвавшись от такого прекрасного занятия с Юнги. Губы приятно отдавало жаром. — Так и есть. Мин улыбался во все 32 и никак не мог отвести взгляда от его будущего парня. Хотя он и не любил лгать себе о своих чувствах и всегда старался быть прямолинейным, но тут был другой случай и все его принципы немного пошатнулись. Пак словно тайфун напрочь разнес его. Разорвал в клочья его сердце. Засел в голове так, что никак не выбросишь его оттуда. — Что? Ты о чем? — нервный смешок раздался где-то в голове и Мин открыл глаза. На него смотрели два темных глубоких океана, в которых плескалась заинтересованность и беспокойство. — Ни о чем. Просто ты, как открытая книга. Чимин нахмурился, а после одним рывком встал с кровати и направился на выход. — Это обидно, знаешь ли, — колко произнес он и громко захлопнул за собой дверь. — Дурак ты, Пак Чимин. Самый настоящий дурак, — сказал в пустоту старший. Ему было сложно. Сложно было сказать об «этом». О том самом, что неестественно для нормального человека. За такое признание могут и в психушку засадить. Чимин будет избегать его до конца жизни и считать психом… В таком случае лучше в психушку. Как сказать? Говорить ли вообще? А как он отреагирует? Просто невероятное количество мыслей распирало его голову. Не хотелось совершить ошибку, не хотелось, чтоб он отвернулся. Страшно… — Мини, ты обиделся? Зайдя на кухню, Юнги увидел его — обиженного и немного сонного Чимина. Он стоял и что-то готовил, точнее пытался. На самом-то деле он просто делал вид, что готовит. «Я обиделся, идиота кусок!» — Нет, просто нет настроения, — даже не повернувшись в сторону старшего, спокойно сказал Чимин. Но в голосе слышались нотки обиды и Юнги, конечно же, решил загладить свою вину. — Ну ты чего, сладенький мой, я же пошутил. Я имел в виду, что я вижу тебя насквозь. Что мы уже достаточно близки. Объятия со спины были самыми любимыми у Пака. Фетиш, скажем так. И то ли Юнги об этом знал, то ли просто захотел, но он так сделал. Крепкие руки Мина обняли младшего за талию, так сильно, что Пак почувствовал его сердцебиение. Стало очень тепло и приятно, щека старшего прислонилась к его щеке, а сердце билось в одном ритме. — Не называй меня так… — засмущался Чимин, но в противоречие себе положил свои ладони на его. — А как тебя называть? Котеночек? Сладенький? Может быть любимый? Пак лишь отрицательно качал на всё головой. — Мин Юнги! — Да, Пак Чимин? Развернувшись, но не разрывая объятий Пак со всей силы схватил щеки старшего и, проговаривая угрозы, стал щипать и оттягивать их. — Ты самый противный человек, которого я знаю, ты очень сильно капаешь мне на мозги и поэтому… — не договорив остаток фразы, младший со всей силы был припечатан к холодильнику, а руки, что этого сжимали щеки Мина теперь красовались по сторонам от его головы. На парня смотрели два черных омута, и будто анализировали все его мысли. Складывалось такое впечатление, что Юнги проник в его голову и сейчас исследовал всё прошлое Чимина. Даже то, что он сам уже и не помнит. Пак же смотрел совсем не в глаза, а чуть ниже, немного ниже носа. Да-да вот туда. Его очень сильно привлекали губы Юнги. Настолько, что он чуть не клюнул в них, не разрывая зрительного контакта. — О чем думаешь? Спросил Мин, но так и не отвел взгляда, продолжая изучать младшего. «А не видно? Нереально красивые губы. И почему это я раньше не замечал? Хочется потрогать, пощупать, попробовать и… Боже, что я несу.» Юнги задумался. Никогда не видел в своих губах что-либо привлекательное. Губы, как губы. Как у всех. А вот губы Пака реально отличались ото всех. Немного полноватые, очень форменные и такие сладкие на вид. Да и не только на вид и на вкус такие же, Мин-то помнит. — Не знаю. Всё так сложно, я запутался. — Если тебя что-то беспокоит можешь говорить. Я выслушаю. «Очень сильно беспокоит» — Просто понимаешь, — начал Пак и поднял свой взор, теперь уже смотря в глаза собеседнику, — я не понимаю что происходит. Эм… вчера… то что было вчера, что-то значит для тебя? Мне стоит что-то придумывать? Или забыть всё? Взгляд Мина смягчился и он, присев на стул, сложил руки в замок. Вот теперь Пак стал паниковать еще сильнее. — А для тебя это что-то значит? Хотел бы ты продолжить эти несостоявшиеся отношения? Или закончим на этом? — спокойно, без агрессии и возмущения, произнёс Юнги. Чимин нервно сглотнул и, не подумав тут же произнес: — Значит, конечно значит, хён. Я просто не уверен. Я никогда не состоял в подобного рода отношениях, поэтому не знаю, что мне делать. Книги книгами, но жизнь это совершенно другое. Подойдя к старшему, Пак просто сел на его коленки и уткнулся носом в его шею. И Юнги немного подвис. На нем сидел Чимин, и не как-то там просто сидел, а очень даже необычно сидел. Красные ушки младшего выдавали его с потрохами. Неловкость большой тучей застыла над парнями и не хотела никак уходить. Спустя пару секунд старший все-таки проснулся и приобнял Пака за талию. Холодные руки прошлись сначала по его талии, на что младший вздрогнул, а после встретились и заключилили пальцы замок, как бы обнимая Чимина. — Тогда давай не будем торопиться. Я понимаю, что для тебя это сложно, но не затягивай, потому что я, кажется, к тебе что-то чувствую. Чимин закусил губу. Ту самую пухлую нижнюю губу и неловко выдохнул. Он-то думал, куда еще сильнее можно покраснеть. Но нет. Оказывается еще сильнее можно. «Так я ему нравлюсь?» — Не заморачивайся насчет моих слов. Подумай о себе, — Юнги нежно, совсем не свойственно ему, погладил сидящего на его коленях Пака по спине. Пересчитал торчащие позвонки и опять дал себе слово, что откормит его. — Просто… это как-то странно. Не так как я себе это представлял. Да, и не думал, что когда-нибудь такое произойдет. Сестра всегда говорила, что я рано или поздно встану на эту дорожку, — прошептал куда-то в район шеи младший. Парни так бы и продолжили сидеть если бы не случился один конфуз. — Чимин, мне кажется у тебя что-то горит. Юнги усмехнулся, а младший тут же вскочил с коленей и, чуть не рухнув на пол, подбежал к дымящейся сковороде. — Юнги! — нахмурился Пак. — Хён, — улыбнулся старший. — Юнги-хён, ты же всё видел! Ты прекрасно видел, как горела сковорода, но все равно продолжал лапать меня! Что за дела?! — пропыхтел Пак и стал тушить горе-сковороду. — Не бухти. Ты на злую женушку сейчас похож, — с улыбкой на лице произнес Юнги и стал ждать реакции младшего. Она не заставила себя ждать. Пак за несколько мгновений преодолел отметку от злости до смущения. Красные милые щечки, которые так и хотелось потрогать, потыкать и глазки, что от неловкой смущенной улыбки стали похожими на полумесяцы. От тушения сковороды он, наконец, перешел к её мытью и, надев перчатки, намылив губку, приступил к этой нелёгкой работенке. Эта посудина теперь только в мусорку и шла, но Пак всеми силами старался её отмыть. — Прекрати, хён, — прошептал младший и повернувшись к нему лицом ткнул в его щеку пальцем, что была полностью в пене от моющего средства. Развернулась страшная война. Первые несколько минут были легкие брызги водой, пеной, а после в ход пошла мука, что так кстати достал старший, чтобы испечь блинчики. — Получай, — крикнул Чимин и одним махом высыпал оставшиеся пол пачки муки старшему на голову. Тот, если честно, не выглядит сейчас таким страшным, как старался. Наоборот, с него хотелось смеяться и не останавливаться, что и делал Пак. — Пак Чимин, — прорычал Юнги, но младший то ли не услышал его, то ли просто проигнорировал и продолжил хохотать, наваливаясь на такого же сидящего на полу Мина телом и мазаться в муку. Зря. Очень зря. — Ахаха… хён, ахахаха, куда ты меня несешь, ахахах, — не переставая смеяться, говорил Пак, но Юнги было уже открыто всё равно. Зайдя прямиком в ванную комнату и поставив младшего в душевую кабинку, старший включил воду. И тут Чимин прозрел, резко перестал смеяться и удивленно распахнул глаза, но вскоре прикрыл их так как вода нескончаемым потоком лилась откуда-то сверху. — Что происходит? Йа, хён, я же весь мокрый и грязный буду. Не прислоняйся ко мне! — причитал Пак, но Юнги его совсем не слушал, а лишь приобнял сзади талию и подстроил белую из-за муки голову под воду. Секунда, две, три, минута, а парни все так же стоят. Юнги открыто ловил кайф от обнимашек, а Чимин весь съежился. Одежда неприятно липла к телу, было жарко, безумно жарко. Но не от воды, а от парня, что с минуту стоит, прижавшись к его спине и дышит куда-то в шею. — Чимин, ты такой ребенок ещё, — по-доброму усмехнулся старший и повернув того в своих руках, припал к таким манящим и пухлым губам. Осторожно проводя языком по верхней губе, а потом по нижней, Юнги почувствовал протест на свои действия. Пак кулачками упирался в его грудь и крепко-крепко сжал губы в полоску. — Впусти. Щеки младшего вспыхнули ярко-красным, а глаза случайно встретились с глазами напротив. — Ммм, — промычал Чимин и покачал головой в разные стороны. — Ну Чимин, ну впусти, — уже более настойчивее сказал Мин и опять коснулся языком сжатых губ. Чимин ничего не ответил, лишь продолжил стоять и упираться. «Боже, пожалуйста, перестань. Я слишком сильно возбуждаюсь от твоих прикосновений и мне это безумно нравится». Юнги был хитрее, чем казался. Если ему захотелось что-то, то он это сделает. Отлипнув от уже подрагивающих губ, мятноволосый сделал воду чуть теплее и ущипнул младшего за зад. Не ожидавший такой подлянки от старшего, Пак очень сильно возмутился. Потирая больное место, он только хотел было что-то сказать, как к нему в рот нагло проник чужой язык намереваясь быть откушенным. Серьезно, Чимин бы и откусил, если бы не приятная дрожь по всему телу и боязнь крови. Теплая нега разлилась по всему телу, и неожиданно его, как током прошибло, когда Юнги дотронулся своим языком до его. Нежно так провел, совсем не намекая ни на что и завлек Чимина в теплый, тягучий поцелуй. И Пак сдался, проиграл со счетом 0:1 в пользу Юнги. Перестал сопротивляться и только настойчивее прижал к себе старшего. Это можно было назвать кошачьим поцелуем, так как они не просто целовались они буквально вылизывали языки друг друга. В один прекрасный момент Юнги, чуть отстранившись, припал к мокрой шее Пака и прикусил бархатную кожу. Чимин поёжился. Рассудок всё ещё был затуманен, но постепенно все прояснялось, Пак стал немного сопротивляться. Юнги же, почувствовав это, клюнул Чимина в нос. — Теперь мы оба мокрые. Нужно принять душ и переодеться, если не хотим заболеть, — в его глазах прыгали черти, а язык заплетался, от столь долгого и приятного поцелуя. «Черт» — Я помню, что у тебя есть еще одна ванная комната, может я туда пойду? Юнги усмехнулся. — Если хочешь испортить мне ламинат, то вперед. «Не хочу» — Если нет, то раздевайся и давай мыться. Младший вздрогнул. Вздрогнул от этого пронзительного взгляда, от сказанных слов и от пробравшегося под кожу холодка. — Мы оба парни и не вижу смысла стесняться, — сказал Юнги и снял с себя мокрую насквозь футболку. Чимин отвел взгляд. Он не знал, куда себя деть, и что ему сейчас делать. Да, он прав — они парни и нечего стесняться, но если эти парни только что целовались, то нормально ли будет принимать душ вместе? Пока Пак размышлял о том, что же ему все-таки делать, Юнги избавился от одежды и стоял перед Паком в чём мать родила. Но тот не смотрел. Он продолжал, как смущенная девчонка смотреть в пол и краснеть ещё больше. — Чимин, — младший вздрогнул, услышав своё имя, — посмотри на меня. И Чимин посмотрел. Он старался смотреть парню в глаза, но его взгляд все-таки съехал и он мазнул по оголенной груди, ключицам и широким плечам. Ниже Пак не смог взглянуть. Неловкая улыбка показалась на лице Юнги, а Пак стоял и мялся на месте, стараясь смотреть четко в глаза, а не куда-то ниже. — Раздевайся. «Что?» — Что? — озвучил свои мысли Пак, но не успел он сообразить, как к нему потянулись чужие руки и принялись расстёгивать рубашку, что так кстати поддавалась и легко расстёгивалась. — Н…нет, не надо, — смущенный, красный, как рак, прошептал Пак и схватив чужие руки отвел их в сторону. — Хорошо, — вздохнул Юнги, — стой и жди, пока я приму душ. Чимин всегда отличался своей скромностью. В садике стеснялся переодеваться, в школе перед физкультурой старался прибежать в раздевалку первым и переодеться, пока никто не видит его. В кругу друзей стеснялся и долго привыкал к новым людям. Сейчас же он, как самый настоящий ребенок, при котором поцеловались родители, он прикрыл ладошками свои глаза и смиренно ждал пока старший закончит. Юнги сразу заметил, как у Пака трясутся руки и кажется зубы стучат друг о друга. Замерз, — подумал старший. Перед тем, как уйти, он нежно чмокнул опешившего Пака в опухшие губы и прошептал сладкое «пирожочек». Выйдя из ванной комнаты, старший услышал забавную мысль Пака и засмеялся себе в кулак. «Да какой я тебе пирожочек, идиот недоделанный!». Пока старший справлялся с завтраком, Чимин приходил в себя и согревался. Он, конечно, опешил от подобного проявления чувств и эмоций от Юнги, но старался держать себя в руках и не смущаться так сильно. Ага конечно, не смущаться у него очень плохо получалось. Освежившись и переодевшись в заранее принесенные вещи, Пак побрел на кухню, откуда исходил приятный аромат свежежареных блинов. — Если у тебя к блинам будет клубничное варенье, то ты будешь на первом месте по готовке в моем списке знакомых. — Я хочу быть на первом месте у тебя по всем пунктам, — проговорил старший ставя на стол банку с клубничным вареньем и два чая. Глаза Пака при виде сладости тут же засветились, а ручки потянулись к лакомству. Но неожиданно Юнги перехватил её и заулыбался так, что Чимин понял ничего хорошего она не значит. — Хён, отдай! Я хочу клубничку! — тут же запротестовал Чим. — Закрой глаза, — Юнги всё также с азартом смотрел на младшего. — Зачем? — Если хочешь клубничку — закрой глаза, — скомандовал Мин и младший неохотно прикрыл веки. С закрытыми глазами всем было бы неуютно, а Паку так вдвойне. Он наедине со старшим, у которого каша в голове, который может ни с того ни с сего сделать то, чего Чимин никак не ожидает. Он в этом убедился ещё в ванной, когда тот стал мыться, хотя четко видел, как Паку неловко. Да и гостевая ванная комната была свободна, но он предпочел остаться в душевой кабинке вместе с младшим. «Что происходит?» — пронеслось в голове Чимина, когда к губам прикоснулось что-то мягкое, теплое, и что-то очень знакомое. Это что-то нагло проникло в рот младшего и он почувствовал вкус клубники, но как Пак понял, губы Юнги оставались на его губах, и медленно, не спеша стали сминать то верхнюю, то нижнюю губу. Параллельно юркий язычок переплетался с языком младшего. Вкус клубники был бесподобный, а вместе с поцелуем вышло что-то очень смущающее. В животе бабочки забились в конвульсиях, а бровь Пака от напряжения и неловкости стала дергаться. Это был очень сладкий поцелуй. Оторвавшись от такого интересного занятия, Юнги замер от этой картины. Весь покрасневший, витающий в облаках и всё ещё с закрытыми глазами перед ним сидел Чимин. Такой милый, смущенный котенок. Открыв глаза и встретившись со взглядом напротив он сглотнул. — И что это было? — тихо спросил Пак, переводя взгляд куда-то на стену. — Это за муку. — Йа! Ты что ребенок? — возмутился Пак и взял с тарелки блин. Глазки засветились, а улыбка так и засияла на его лице. Видимо было очень вкусно. — Кто бы говорил. За завтраком парни разговаривали обо всем. Юнги рассказывал Паку о встрече с Джином, об учебе, но про самое главное не сказал. Он старался перевести разговор в нужное русло, но младший сделал это сам. — Хён, я хочу знать о тебе больше. Давай я расскажу что-то, что ты хочешь знать, а взамен ты расскажешь мне, — быстро протараторил младший, запивая слова чаем. — Ну окей, я первый получается? — получив в ответ утвердительное «угу», Юнги продолжил, — Почему именно книги жанра яой? Что тебе толкнуло на это? И Чимин задумался. На самом-то деле это началось недавно, и причины как таковой не было. — Ответ очень прост. На первом курсе я защищал работу про нетрадиционную ориентацию. Я помню, тогда ещё был совершенно не против таких отношений, как и сейчас и моя работа чудом попала в какой-то журнал, а оттуда мне уже позвонил редактор и предложил встретиться. Его предложение было очень заманчивым. Книга жанра яой, конечно, это тебе не сказка на ночь, но мне стало интересно смогу ли я написать, — спокойно сказал Чимин, — ну вот как-то так. Парень неловко взлохматил волосы и откусил очередной блинчик. Ох уж эта любовь к мучному и сладкому. Заметив на себе пристальный взгляд, Пак посмотрел в ответ. — Ты знаешь, что ты очень милый? — А ты знаешь, что теперь твоя очередь рассказывать? Расскажи мне то, что знают немногие, может быть даже только ты, — закончил Чимин и получил в ответ ухмылку. Юнги посмотрел на свои руки что и задумался. Его одолели сомнения по поводу всей этой затеи. Стоит ли говорить? Или может не надо? Но раз уж решил, значит нужно идти до конца. — Это будет долгая и не очень… понятная история. Ты можешь меня игнорировать и списать всё это на шутку, а можешь просто поверить и не задавать лишних вопросов. Дело твоё, — выдохнул старший и, собравшись с мыслями, начал свой рассказ.