Два одиночества.

На следующий день мы проснулись рано. За окном бушевала буря. Капли дождя впивались в окно, создавая успокаивающийся шум. Я осторожно прошёл по коридору к комнате Миры, задумавшись о том, что будет, если суд решит отдать Миру этим родителям. Как мне потом заходить в эту комнату, как жить потом? Но сейчас я заглядываю в её комнату и бросаю взгляд на кровать. Одеяло лежит на полу, а кровать пуста. Заходя в комнату полностью, я внимательно оглядываю все уголки. Мира сидит у окна. В её комнате одна из стен полностью стеклянная. Изначально я хотел сделать здесь свой кабинет, но, когда я проводил экскурсию для Миры, её глаза загорелись огоньками восторга. Теперь она сидит возле него и, приложив к нему ладошку, наблюдает за каплями. Я осторожно, чтобы не напугать, сажусь рядом. Прикладываю руку к стеклу и поворачиваясь к ней. — Доброе утро, котёнок. Она ничего мне не отвечает и, улыбаясь своей самой красивой улыбкой, крепко прижимается ко мне. Не знаю сколько мы так сидели, но она вдруг отдалилась от меня и посмотрела очень внимательно в глаза. — Что случилось? — говорю я, начиная гладить по плечу. — Дима, мне приснился странный сон, — осторожно начала она, взяв меня за руку и присев поближе, словно боялась чего-то. — Ии, ты не волнуйся, сны чаще всего ничего не значат. — Мне снилась мама, — моё сердце при этих словах немного сжалось, но я попытался сохранить спокойное выражение лица. — Она сказала мне, что я должна помочь Тасе, — с непониманием в голосе сказала она. — Котёнок, но ты никак не можешь ей помочь, — как хотелось бы мне, чтобы все это было правдой, но она ребёнок, она абсолютно ничем не может помочь — Но она сказала, Дима, давай съездим к Тасе, — девочка была неумолима. Мне вообще кажется, что несмотря на возраст, я не могу отказать деткам. Вы когда-нибудь видели их глаза? Вот эти маленькие океанчики, которые буквально разрывают тебя на части. Ты просто не можешь отказать. — Хорошо, давай, собирайся. Мы переместились на кухню. Пока я искал нужную мне кастрюлю для каши, Мира села за барную стойку и начала играть с одним из своих наборов Лего. Я мельком смотрел на неё, но не знал, как начать разговор. — Мира, мне нужно тебе кое-что сказать — Что? — она немного отвлеклась, посмотрев на меня, но я не смотрел на неё — Мне вчера звонила Зоя Вадимовна. — повисло молчание, я повернулся к ней и заметил на себе внимательный взгляд её глаз. — В общем, другие Тетя с дядей, которые тоже хотят, чтобы ты была с ними, они хотят тебя забрать сегодня к себе. Её брови нахмурились, она отложила игрушку и опустила глаза на руки, которые цеплялись друг за друга. Я подошёл к ней и сел на корточки. — Малыш, — начал я, но был перебит. — Зачем? Ведь ты обещал, что я буду с тобой, — она посмотрела на меня молящим взглядом. — Котёнок, я понимаю. Но ты же взрослая девочка, ты должна ради меня сделать так, чтобы все прошло хорошо. Ты в любой момент можешь позвонить Зое Вадимовне и попросить забрать. Хорошо? Она неуверенно покачала головой в знак согласия. И хотя я пытался улыбаться и шутить, но утро было испорчено. К дверям больницы мы подошли через два часа. Мира немного успокоилась, хотя и посматривала на меня иногда с мольбой, но я несколько раз заверил её в том, что она должна иногда делать то, что ей не нравиться. В палате этот инцидент повторился, но она быстро отошла и подошла к Тасе. — Эй, — осторожно позвала она. — Мир, она спит и не слышит тебя, — сказала Поля с выдавленной улыбкой. — Мира, мы немного поговорим с Полей, а ты, пожалуйста, не трогай все эти трубочки, а только смотри. Мы отошли в дальний угол, и удостоверившись, что Мира начала мило болтать со «спящим ребёнком», начали разговор — Поль, как ты? — я пытливо всматривался в её лицо, понимая, что об отключении Таси нужно сказать, но не сейчас. — Нормально, Дим, что может поменяться? У вас как? — Мира сегодня поедет в гости к тем родителям, я очень за неё переживаю, даже хочу дать ей телефон, чтобы она могла мне позвонить. — Дим, позволь ей справиться с этим самой. Да, она маленькая, но она должна это сделать, — она внимательно смотрела на меня, проговаривая эти слова, но я понимал, что не смогу послушаться её. — Когда суд? — На следующей неделе, в среду. Я ужасно волнуюсь, адвокат говорит, что у меня большие шансы, но там все же опыт и полная семья. — Не переживай, все будет хорошо, я постараюсь дать показания, — она держала меня за руку и мне становилось спокойнее — Спасибо, Поль. Слушай, ты говорила, что нужно что-то… Мой такой обыденный вопрос по поводу одежды и продуктов, которые нужно привезти прервал голос Миры, которая чуть громче, чем раньше начала радоваться чему-то. Мы отвлеклись от разговора и подошли к кроватке девочки. Малышка приоткрыла глаза и грустно смотрела на нас. — Господи, Дима, она очнулась, — Поля кинулась к ней со слезами на глазах и с каким-то детским восторгом. Я распахнул дверь и громко позвал врача. Из соседнего коридора выбежал испуганный Григорий Николаевич, который наверняка ожидал чего-то плохого. — Что? Что стряслось? — он задал мне этот риторический вопрос и вылетел в палату, отодвигая Полю и Миру от кровати. Затем нас попросили выйти. Мира уселась на сидение, весело качая ножками и весьма удивленно смотря на все вокруг. Поля же лила слезы у меня на плече, не переставая говорить о том, что она не верит. Я стоял в непонимании, ибо вся эта ситуация была весьма мистична. Ведь Мира говорила, что ей приснилась мама, которая сказала ей что-то об этом. Но как? Она же просто говорила с ней. Все мы делали это неоднократно, но чуда не происходило. Через какое-то время вышел врач, который сообщил, что девочка пошла на поправку, но ещё слишком слаба. Через неделю они планировали перевезти её в обычную палату, при условии, что все будет идти также. — Доктор, скажите. А что произошло? Что сопутствовало этому? — спросил я, придерживая Полю, которая, казалось, сейчас упадёт от переизбытка эмоций. — Вы знаете. Все весьма неизвестно. Возможно сквозь сон она услышала чей-то голос или пережила какие-то ощущения, которые очень нравились ей раньше. Поблагодарив его, мы вошли в палату. Тася уже полностью открыла глазки и спокойно лежала на своей постельке. Поля ринулась к ней, а я отвёл Миру в сторону и спросил, что она сказала или сделала Мире, на что девочка кокетливо ответила: — Вообще, это наш секрет, но я думаю, что могу его тебе рассказать. Когда мы с ней только познакомились, я целовала ее вот так, — и она потерлась своим носиком о мой. Я широко улыбнулся ей и взял на руки. Возле Таси сидела Поля, которая не отрывала от неё глаз. Мы все устремили свои взгляды на Тасю, которая смотрела на нас и не понимала, что происходит, то и дело пытая б заплакать. Я бы отдал все на свете, чтобы Тася была моей дочкой, а Поля моей любимой женой. Этот момент был так уютен, что я невольно подумал о Ване, который упускает такие чудесные моменты. Мы бы остались и дольше, но наш милый смех и разговоры прервал звонок Зои Вадимовны. — Дим, ты должен был привезти Миру двадцать минут назад, помнишь? — Да, Зоя Вадимовна, простите, мы сейчас будем. Поля понимающе на нас посмотрела и заверила, что скучать она теперь точно не будет. Мы сели в машину и двинулись в направлении интерната. — Мира, ты же помнишь, что я тебе говорил? — девочка молча на меня посмотрела и снова уставилась на свои руки, которые перебирала. — Веди себя хорошо, пожалуйста. Ладно? Это моя просьба, которую я очень прошу тебя выполнить. — Ладно. Всю оставшуюся поездку мы ехали молча, иногда я смотрел на неё боковым зрением, но она все также смотрела на свои руки, казалось думая о своём. Мы подъехали к белому дому и вышли из машины. Девочка взяла мою руку и осторожно пошла по дорожке. На часах было обеденное время, поэтому все детки кушали или уже собирались спать. Поднимаясь по лестницы, я шепнул Мире — Котя, я тебя люблю, слышишь? Это самое главное. Она улыбнулась. Но улыбка была натянутой. Она волновалась и это было понятно. В кабинете сидела Зоя Вадимовна, на лице которой было написано какое-то отвращение и нежелание общаться с людьми, которые сидели рядом с ней. Однако, она мило общалась с дамой, которая когда-то нахамила Поле. Её муж сидел на соседнем стуле, оперевшись на руку щекой и смотря в окно. Был здесь и новый посетитель, происхождение которого мне не известно. Это мальчик, лет 16, который нагловато стоял возле стены и, казалось, изо всех сил пытался жевать жвачку. Напротив них так же сидела Кристина, которой тоже не нравилось это общество. В тот момент, когда мы постучали и зашли в дверь, сначала нас никто и не заметил, ибо разговор двух женщин был весьма громкий. Но Мира взяла все в свои руки. — Здравствуйте, Зоя Вадимовна, — она побежала её обнимать, а на меня вылилась огромная порция негодования, когда я сел рядом с Кристиной, поздоровавшись и с ней и с родителями. — Молодой человек, разве вам не говорили, что опаздывать на важные встречи нельзя? — она сказала это нагло, пропуская мимо ушей мои любезности. — Ну простите, я не ставлю ребёнку резкие временные рамки по поводу сборов. На секунду она замолчала, возмущённая моей наглостью, а потом вновь продолжила — Хам! И как, скажите как, он будет воспитывать девочку? Она вырастит такой же нахалкой, — все это она произнесла в адрес директрисы, на руках у которой сидела Мира. — А у Вас она вырастет грубой и наглой девушкой, — вставила своё Кристина. Я благодарно на неё посмотрел, а дама, захлёбываясь негодованием, встала, ударила по столу и начала кричать. — Да как ты, воспитатель, смеешь так обо мне говорить. Что у вас тут за бардак? — она резко посмотрела на директрису ещё раз, на лице у которой была лишь ухмылка. — Сядьте, пожалуйста, не надо кричать при детях. Дмитрий, познакомьтесь это Борис, старший сын Зинаиды Петровны. — Очень приятно, — мальчик картинно присел и снова уставился в свой телефон, я же лишь кивнул головой. — Ну, Мирослава, иди к мамочке, — она протянула к моей девочке свои короткие руки. Я не в силах был выдержать этого и посмотрел на Кристину, которая посмотрела на меня и улыбнулась. Но девочка отвернулась также, как и я, уткнувшись носом в плечо директрисы. — Ммм, понятно, это он её настроил. — Чтобы этого не было, может, стоит посещать ребёнка чаще, — снова начала Кристина. После получаса криков, они все же подписали документы и забрали девочку на три дня. После этого срока её взять будет нельзя, потому что уже на следующей неделе состоится суд. Когда они вышли, все вздохнули с облегчением. Я рад был прекратить общение с этой семейкой. Однако, там была Мира, и это навевало мне страх. Кристина вышла через пару минут, обменявшись с директрисой парой слов о выходных. — Зоя Вадимовна, у меня хорошая новость. Тася очнулась и идёт на поправку, — я сказал это сразу же, как только захлопнулась дверь за Кристиной. — Ой, какой счастье, — после нескольких минут восторженных возгласов и улыбок, она внезапно поменяла своё настроение. -Дим, но мне нужно с тобой поговорить о кое-чем. Я разговаривала сегодня с адвокатом этой семьи. Он сказал, что дело выигрышное для него. И он сделает все, чтобы ты проиграл, — она говорила это с такой интонацией, будто была ребёнком, она искренне боялась этого. — Но у меня тоже хороший адвокат. — Дим, тот адвокат родственник судьи, который будет решать это дело. Ты понимаешь? — мне было страшно, но я пытался оставаться холоднокровным. — Зоя Вадимовна, я позвоню своему адвокату и спрошу у него, что мы будем делать. — А если ты не выйграешь? — с отчаянием заявила она. — Значит подам ещё раз. — Но там опять нужно будет ждать какое-то время, а Миру ты не сможешь видеть. — Все, хватит меня пугать. Я вот ещё о чем хотел поговорить. Вы не знаете, что именно случилось с родителями Миры и где они похоронены? — Дим, я не могу говорить тебе такую информацию, — после минутного колебания заявила она. — Это не для меня, это для Миры. Она просила их найти. — Ты же понимаешь, что сейчас с ней рано говорить об этом? — она была невероятно взволнована. Это была не та женщина, которая встретила меня недавно, когда я в первый раз пришёл сюда, в ней что-то изменилось. — Да, я сегодня поеду к психологу и посоветуют с ним, но мой рассказ должен быть честным и полным фактов. — Но Дим, она маленькая, — она была неумолима. — Я не хочу ей врать. И я не буду этого делать, если врач не разрешит мне. — Давай так. Ты являешься пока ей «никем». Когда ты станешь опекуном, тогда и поговорим. Эта женщина мгновенно взяла себя в руки. От её волнения и переживания не осталось и следа. После своих последних слов она уткнулась в бумаги, давая мне понять, что разговор окончен. От Зои Вадимовны я вышел не в лучшем настроении. Все, что там произошло наводило на меня некую грусть. Я беспокоился за Миру, но поделиться этим с директрисой я так и не решился. Мне предстояло три тяжёлых дня, когда я не смогу услышать Миру. У выхода я заметил Кристину, которая была одета и явно собиралась уходить. Когда я подошёл к ней поближе, меня почему-то что-то подбило нагловато к ней обратиться. — Могу ли я поинтересоваться, куда вы собираетесь отправиться? Но она ничуть не смутилась и спокойно дала ответ на мой вопрос. — Я попросила у Зои выходной. По семейным обстоятельствам. — И как вы планируете его провести? — мы вместе вышли из здания и тихо пошли по дорожке. — Просидеть дома с горячим чаем и котом, — она пожала плечами и сказала это с такой интонацией как будто я не должен был спрашивать, ибо это и так понятно. — Может проведёте этот вечер со мной? Мне тоже безумно одиноко и хотелось иметь собеседника.