Заложник обстоятельств

Kleerup — Until we bleed.

      Они отплывали от Арабасты. Пустынная скалистая земля оставалась позади, как и её голубоволосая принцесса. Санджи, Нами, Усопп, Чоппер и Луффи разнылись, что уже соскучились по ней, Зоро только хмыкнул на это. Наргис ничего не сказал, лишь напряжённо осматривался вокруг.       — Мы здесь не одни, — наконец, произнёс он, коснувшись плеча Зоро. Тот ожидаемо ощетинился двумя мечами, Наргис встал в боевую стойку и приготовился обратиться в катану. Дверь камбуза медленно открылась, и оттуда вышла высокая смуглая женщина с по-кошачьи распахнутыми синими глазами и чёрными, как бездна, волосами.       Нико Робин, «Дитя демона».       — Примите меня в команду, — усмехаясь тонкими сухими губами, сказала она, прислонившись к борту корабля. Санджи тут же схватился за сердце, поверженный её красотой и глубоким винным голосом, исходящим из груди. Нами пристукнула его по голове, но и сама была вскоре покорена, получив сундучок с сокровищами. Усопп и Чоппер были очарованы игрой изящных рук, вырастающих на их головах и строящих разные рожки.       «А неплохо она нас знает», — подумал Наргис, — «раз собрала сведения о том, что нравится каждому. Все уже на её стороне...».       Не успел он сказать: «кроме нас с Зоро», как Ророноа, получивший ящик дорогого алкоголя, тоже смирился с присутствием странной особы — временно, пока выпивка не закончится, но всё же. Наргис хлопнул себя по лбу ладонью и сдавленно застонал.       — А вот что насчёт вас... я не знаю, как переманить вас на свою сторону, — честно призналась Наргису Робин, — вы — тёмная лошадка в этой команде. Ни прошлого, ни родины, никаких сведений, ничего. Разве что умеете превращаться в меч... не так ли?       — Переманивать меня лучше не надо, я руки тебе отгрызу, — Наргис продемонстрировал ей белые острые клыки. — Дикие звери не из тех, кто будет размениваться на мелочи. Будешь возникать — всю сожру.       — Беру на заметку, — вновь усмехнулась Робин, скрестив руки на груди. — Обещаю не лезть в вашу пасть, дикий зверь.       Наргис фыркнул, как большая хищная кошка, и уставился прямо в синие глаза. Те смотрели без страха, с любопытством, не отводя взгляд. Наргис издал утробный рык и медленно подошёл в упор. Синие глаза дрогнули, сверкнули влево, прикрылись тёмными веками. Наргис, удовлетворённый произведённым эффектом, удалился.       Так прошло знакомство с Нико Робин.       Она была принята командой и, пускай ей и не оказывали полного доверия, разрешали входить во все помещения. В каюте Нами появилась ещё одна кровать. Вещи Робин — по большей части книги — нашли своё место в сундуке. Она выходила на палубу, ложилась на шезлонг, попивая коктейль, сделанный услужливым Санджи. В её руках часто шелестело страницами очередное творение учёных. Робин внимательно читала написанное, иногда задумчиво хмурясь и прикусывая губу.       Наргис следил за ней, не выдавая себя. Он выполнял упражнения на укрепление тела и разработку мышц, поскольку больница с её сильными медикаментами заметно ослабила его. Прорабатывая какую-либо часть себя, он кидал украдкой взгляды на Робин, но та не делала ничего подозрительного.       Однажды Наргису захотелось поговорить по душам, но Зоро бдил в вороньем гнезде. К остальным он и не обратился бы, но всё равно: Санджи возился на кухне, составляя список оставшихся припасов, Луффи, Усопп и Чоппер ловили удочками рыбу, Нами чертила ещё одну карту, а Робин читала. Тогда Наргис подошёл к оставленным мечам Зоро.       Вадо Итимондзи и Юбашири приветливо прозвенели ему в ответ. Присев рядом с ними, Наргис закрыл глаза и начал разговаривать с ними. Перед внутренним взором возникла девочка лет двенадцати с синим каре и большими чёрными глазами, а вместе с ней молодая девушка с белыми косами до поясницы и кроваво-красными глазами.       «Куина, так ведь тебя зовут, милая?», — ласково обратился Наргис к девочке, — «ты стала духом Вадо Итимондзи и оберегаешь Зоро издалека, с изнанки мира. Спасибо, что ни разу не сломалась в его руках, не подвела его. Юбашири, ты не против новой полировки?»       «Не против», — отозвалась Юбашири с мягкой улыбкой. Наргис взял специальное масло, кусочек рисовой бумаги, ватку и обработал ими лезвие катаны. Вадо Итимондзи уже была отполирована хозяином, он собирался сделать то же и с Юбашири, но не успел — началась его смена.       «Из какой страны ты родом, Куина?», — спросил меж тем Наргис у другой катаны.       «Из Вано, если ты имеешь мой материальный сосуд», — отозвалась девочка, прислонившись к ней спиной и разглядывая небо — синее, без единого облачка. — «А сама я из деревни Симоцуки, в Ист Блю».       «Вот как», — откликнулся Наргис, осматривая лезвие Юбашири на предмет пропущенных царапин.       «Зоро... Я бы хотела знать, откуда родом Зоро», — вздохнула Куина, — «Он однажды пришёл к нам в деревню, словно из ниоткуда. Я понимаю, что с его антиталантом в географии он тоже наверняка из Ист Блю, не мог же он уплыть далеко в одиночку. Правда, сейчас-то как узнать? Небось, не помнит ничего уже, он был маленьким тогда».       «Наверное, не помнит», — согласился Наргис, — «Но я знаю, кто его мать».       «О, кто?», — встрепенулась девочка.       «Мать-планета, Безымянная».       «Ты шутишь? Она же всем мать, богиня плодородия и процветания!», — смешно надулась Куина, уткнувшись подбородком в подтянутые к себе коленки и обвив их руками.       «Нет, для него она — особенная, и он для неё — особенный», — с лёгкой улыбкой сказал Наргис.       — Вы разговариваете с катанами? — раздался за его спиной голос Робин, и Наргис хмуро зыркнул на неё из-под густых чёрных бровей.       — Откуда ты догадалась? Я ни слова не произнёс вслух.       — Я читала об этом. О людях, которые видят души мечей, но для этого нужно быть очень крепко связанным с ними. Речь шла, правда, о мечниках, но, как я дума...       — Я, как ты сама сказала тогда, умею превращаться в меч. Вот тебе и крепкая связь, — недружелюбно оборвал её на полуслове Наргис, встал с палубы и демонстративно размял плечи. — Ничего нового ты мне не сообщишь, да? Если так, то разговор считаю оконченным.       — Смотря, что для вас ново, а что нет, — не обратила внимания на резкость Робин, по привычке скрещивая руки на груди. — Вас разве не интересует информация о кончающейся Эпохе Воздуха и о Древних Оружиях, связанных с каждым циклом?       Наргис посмотрел в её глаза, стараясь понять, зачем ей всё это. Затем, вздохнув, схватил её за руку и отвёл к левому борту корабля — подальше от веселящихся на ловле рыбы ребят.       — Ну, говори, что хотела. Я решу, что для меня ново, а что — нет.       — Каждые сто тысяч лет сменяются циклы нашей планеты. Всего их три — эра Земли, начавшаяся, когда планета только родилась, эра Воды, когда моря затопили поверхность земель, и эра Воздуха, когда звёзды встали на свои места. Сейчас эра Воздуха, и она близится к концу.       Соответственно, Плутон — это эра Земли, Посейдон — эра Воды, а Уран — эра Воздуха. Древние оружия — осколки одной мозаики, и сложив их воедино, можно уничтожить весь мир на корню. Но, пожалуй, об этом вам уже известно, так ведь? Куда интереснее тут связь: каждой эре по своему оружию. У меня есть сведения, что уже с помощью одного оружия можно существенно повлиять на климатические условия больших земель: поднять сушу, призвать море подняться вверх по горному хребту — и даже изменить месторасположение островов, заставив их двигаться по воде. Я всё ещё не разгадала этот ребус полностью, но думаю, что на этом пути меня ждёт нечто необыкновенное.       Робин вздохнула и, словно внезапно озябнув, потёрла тонкими ладонями плечи.       — Я читала в библиотеке Охары, когда была совсем маленькой, миф о Извечном Драконе, создавшем наш мир, и Безымянной планете. Оба имели своих сыновей: сыном Дракона был живой меч, выкованный знаменитым кузнецом древности Китэцу, а сыном Безымянной — юноша, подобный богам. Мне очень нравился этот миф, я зачитывалась им по ночам.       Она замолчала, будто набираясь сил.       — И меч, и юноша — ключи к смене эпох. Когда ими будут собраны все три Древних Оружия — Плутон, Посейдон и Уран, небо развернется, и звёзды падут нам на головы, моря осушатся до дна, а горы взлетят ввысь. Живая сталь меча и стальная кровь юноши прольются на алтарь Дракона, возвращая жизнь всему, что погибло в этом крушении. А погибнет — всё. Так будет обновлён старый мир, словно феникс, восстающий из пепла.       Наргис сжал кулаки, не чувствуя, как ногти до крови впиваются в кожу ладоней, и со свистом втянул воздух в ноздри.       — Это неизбежно, — Робин посмотрела на море так, будто оно прямо на её глазах начнёт исчезать, обнажая своё каменистое дно. — Неизбежно, как дыхание живого существа и разложение мёртвого. Я полагаю, что вы что-то об этом знаете, поэтому и затеяла этот разговор. Я не могла не заметить, что вас зовут Китэцу, как и кузнеца Китэцу.       — Насколько древняя эта легенда? — спросил её Наргис, разжав кулаки и осмотрев кровавые полулуния от ногтей.       — Из пустого столетия. Лет девятьсот, — Робин всё так же смотрела глубоко в море. Ветер колыхал её чёрные волосы, взметая вверх, будто крылья ворона.       — Кузнец Китэцу жил двести лет назад, и в то же время появился я, выкованный им. — Наргис слизнул с пальца тёплые потёки крови. На вкус, как сталь. — Каким образом о людях, родившихся двести лет назад, могла сложиться легенда за семьсот лет до этого? Если ты, конечно, считаешь, что она про нас. Про меня и... Зоро.       — Для богов время — переменная, которую легко изменить, — пожала плечами Робин. — Легенда может родиться задолго до рождения участвующих лиц за счёт того, что они уже существовали в мыслях высших существ, которые и передали свои знания простым смертным.       Наргис молчал.       — К тому же я читала ещё пару любопытных вещей, обе возрастом в два века. Предание про кузнеца и извечного Дракона и сказка о порочном пирате и морском дьяволе. В первом рассказывается, как кузнец из Вано поборол свои страсти путём ковки трёх мечей, последнюю из которых Дракон избрал для себя в качестве священного сосуда. Вторая же повествует о пирате Бёрджессе, встретившем в самом глубоком месте Гранд Лайна морского дьявола. Как ни странно, описание этого дьявола очень сильно напоминает внешность мечник-сана. Странное совпадение, не так ли, Китэцу-сан? Да и катана, врата пламени, обладает фиолетовым узором закалки, что полностью совпадает с описанием третьего меча в предании о кузнеце и Драконе. Можно, конечно, сказать, что всё это выдумки, сказки, но порой мифы оказываются куда сильнее, чем размышления современных учёных. А теперь подумаем о катане с фиолетовым узором закалки. Такой у вас, Китэцу-сан, в облике меча. Остаётся только сложить два и два, и получаем результат.       Наргис бросил мимолётный взгляд на Робин, затем посмотрел туда же, куда и она — в море.       — Я и сам чувствую, что осталось мало. Два-три года — не больше. Успеть бы насладиться жизнью до апокалипсиса. Я недавно очнулся от долгого сна, смерти подобного, и не хочу терять своё счастье.       — Да... — тихо сказала Робин. — От долгого сна.       — Ладно. Разговор окончен, всем участникам нужно подумать, — и Наргис прошёл до середины палубы. Затем сказал, не оборачиваясь: — Если ещё что-то найдёшь на эту тему, сообщи мне.       — Разумеется, Китэцу-сан, — ответила Робин, тоже не оборачиваясь к нему. — Санджи-кун, у вас не найдётся лимонада для меня?       — Для вас что угодно, миледи, — высунул голову из камбуза кок, сияя белой, как снега острова Драм, улыбкой. — Минуточку ожидания, и всё будет готово! Наргис-тян, Нами-сан, не хотите ли прохладительного? Сейчас жарко, как в пустыне, вам срочно необходимо освежиться!       — Буду рада, Санджи, — Нами как раз закончила с картами и вышла на палубу, потягиваясь, как довольная рыжая кошка. — Мне, пожалуйста, имбирный с мятой.       — Мне лимонад с огонь-ягодой и ледяным фруктом, — улыбнулась повару Робин, направляясь к шезлонгам, на одном из которых лежала недочитанная ею книга.       — Что же будет Наргис-тян? — с нескрываемой надеждой в голосе спросил Санджи.       — Я пас, — махнул рукой Наргис, устраиваясь на борту поудобнее, чтобы успокоиться и подумать о только что состоявшемся разговоре. Он принёс печальную новость: возможно, ради возрождения мира из пепла, ему с Ророноа придётся умереть на алтаре Огонь-Изрыгающего.       Успокоиться не получилось. Он вскочил на дрожащие от нервов ноги, подбежал к главной мачте, на вершине которой ютилось воронье гнездо, ловко взобрался в него и припал к груди Зоро.       — Что случилось? — спросил тот, прижимая его к себе.       — Ничего, — ответил Наргис. — Ничего не случилось. Дай мне тебя поцеловать.       Зоро молча наклонился и поставил пылающую печать поцелуя. Алые губы, как будто лепестки роз, раскрылись навстречу друг к другу, обнажая алебастровые кораллы зубов и бордовый бархат языков. Ророноа провёл ладонями по спине Наргиса — медленно, заставляя его затрепетать от прикосновения к чувствительной коже, нежно, остро, жарко, сладко.       — Эй, Зоро, что вы там делаете? — раздался крик Луффи с палубы. Наргис и Зоро с трудом оторвались друг от друга, и мечник, сняв с ноги тяжёлый сапог, кинул его вниз, сопроводив криком:       — Не твоего ума дело, дурачина!       Судя по сдавленному крику резинового капитана, сапог достиг цели.       — Жаль, что воронье гнездо не закрыто стенами, — прошептал Зоро, облизнув ушную раковину Наргиса юрким кончиком языка, — мы могли бы...       — Потом, Зоро, — вздохнул Наргис, подставляя беззащитную шею поцелуям. — Не сейчас. Иначе, боюсь, сойдём с ума. Всё!       Наргис отстранился от Зоро, оттолкнувшись ладонями от его бурно вздымающейся груди. Тот смотрел на него опьянёнными глазами и не понимал, почему нежная сладость внезапно прекратилась.       — Я... Прости. Я не могу сейчас, — Наргис застегнул рубашку, которую Ророноа успел расстегнуть. — Наберись терпения, пожалуйста. Есть одна проблема, которую мне нужно решить.       Зоро закрыл глаза и тяжело задышал, успокаивая разошедшуюся страсть, а затем взглянул на Наргиса чистым, ясным взглядом.       — Хорошо. Я подожду, сколько угодно.       — Я так боялся тебя потерять, — Наргис осторожно, словно он мог исчезнуть, погладил его прекрасное лицо кончиками пальцев. От жаркого солнца Арабасты на нём высыпали веснушки, украшая собой переносицу и острые скулы.       — А куда я мог от тебя деться? — улыбнулся Зоро, и в золоте его глаз замелькали алмазные смешинки. — Тем более — сейчас, когда всё тихо?       — В небытие, — честно ответил Наргис.       — Если в небытие, то только с тобой, — Зоро осторожно поцеловал его в раскрытые, цветущие виноградом губы. Наргис отстранился, глядя ему в глаза, а затем спрыгнул вниз, на канатную сетку. Так же быстро он пробежал в женскую каюту и громко захлопнул за собой дверь, вызвав этим недоумённые взгляды всей команды.       «Ох, что со мной такое», — подумал он, пытаясь утихомирить пожар, разгорающийся в душе, высвечивающийся на его коже алыми следами поцелуев и румянцем на щеках, бурлящий киноварной кровью.       «Никогда ведь не был таким стыдливым».       Он достал из своего сундука сияющую сферу — сердце Извечного Дракона, и прижал к своей груди, стараясь впитать его в себя.       «Что с нами будет, Огонь-Изрыгающий? Мы действительно обречены на гибель?».       И сфера взорвалась слепящим белым пламенем. Плоть на груди Наргиса начала плавиться из-за нестерпимо высокой температуры сердца Огонь-Изрыгающего. Грудина и рёбра хрустнули и расступились, являя миру трепещущее багровое сердце и болезненно сжатые розовые лёгкие. Шар света вгрызся в них, распадаясь на осколки, впивавшиеся вовнутрь, переплетаясь с волокнами мышц. Короткий вскрик, и сфера целиком погрузилась в тело Наргиса, став с ним единым целым.       Юноша потерял сознание.       Во сне он видел перед собой Извечного, наклонившегося над ним, его длинное полупрозрачное, состоящее из галактик и туманностей тело извивалось в фиолетовом сиянии.       — Ты не умрёшь, — благосклонно произнёс он. — Разве я дам своему ребёнку умереть?       — А Зоро? Зоро будет жить? — с волнением спросил Наргис, падая коленями на медленно вращающееся колесо галактики.       — Значит, так зовут нового Странника. На этот вопрос, дитя, я не могу дать ответа. Всё зависит от него самого.       — Вот как, — на лицо Наргиса пала тень. Он вгляделся в окружающее пространство и понял, что вместо груди у него огромная чёрная дыра, засасывающая в себя всё, что было вокруг.       — Дитя, хочешь узнать что-нибудь ещё? — спросил его Дракон, наклоняясь всё ближе.       — Были и другие Ключи и Странники, поспособствовавшие смене эпох?       — О да, были. Но они и есть вы, только потерявшие старую память. Так положено. Смену эпох вершат чистые от прошлых жизней души, — заговорил Дракон, и его огромные, пылающие белым глаза глядели глубоко в душу Наргиса.       — А что будет после смены эпохи? — нашёл ещё один интересующий его момент юноша.       — Ты сам всё увидишь, — ответил ему звериным рыком Огонь-Изрыгающий, и постепенно его величественная космоформа начала отдаляться от него в разноцветные туманные дали вселенной.       — Моя телесная составляющая стала едина с тобой. Теперь ищи мой царственный дух и мой искрящийся разум.       — Хорошо, Отец, — сказал Наргис, наблюдая, как Дракон исчезает среди звёздных мириад. — Я постараюсь. И я не дам Страннику погибнуть, слышишь, о великая мать всего живого, Безымянная!       Чёрная дыра засосала в себя космическое видение, и Наргис очнулся на койке в лазарете. На него обеспокоенно смотрели Зоро, Чоппер и, внезапно, Робин.       — Наргис, ты так нас напугал, — прошептал Зоро, держа его руки в своих. — Мы подумали, что уже потеряли тебя навсегда.       — Я полагаю, моё свидание с сердцем собственного Отца прошло неудачно, — Наргис попытался присесть на кровати, но Зоро уложил его обратно, стараясь не касаться грудной клетки.       — Любопытная вещь... была, — произнесла Робин, с интересом вглядываясь в раны Наргиса, скрывающиеся под бинтами. — Я желаю поискать информацию по нему, пожалуй, в библиотеках следующих больших островов что-то да найдётся.       — Я приготовил заживляющую мазь, — затараторил Чоппер, словно боясь, что ему так и не дадут вставить слово. Он держал в своих маленьких копытцах чашу с серо-зелёной массой, пахнущей травами. — Это поможет заживить ожоги и убрать образовавшиеся рубцы, но не полностью.       — Спасибо, Чоппер, — Наргис протянул руку и взъерошил ему хохолок. Оленёнок покраснел и скрылся за ширмой, чуть не уронив мазь. — Сколько времени прошло с тех пор, как я потерял сознание? — Наргис коснулся лба. Голова кружилась, и это ощущение усиливалось морской качкой.       — Неделя, — ответил Зоро, всё ещё держа его руки. — Целая. Чёртова. Неделя.       — Многовато, — хмыкнул Наргис. — Ну да ладно, жив, и хорошо. Санджи свободен? А то я есть хочу по-зверски.       — Эро-кок, Наргис хочет поесть! — гаркнул Зоро в сторону двери лазарета, затем повернулся к Наргису. — Больше не пугай меня так, хорошо?       — Хорошо, — улыбнулся ему Наргис. — Хорошо.       Что ж, мы должны продержаться.       Мы выпиваем последнюю, смертельную каплю.       А после любим, пока не истечём кровью.       Затем — распадаемся на части.