Врата "Hen Ichaer"

Оказывается, ужасно холодно попасть в камеру для приговоренных к казни. Будущие висельники содержались в совершенно адских условиях, со всеми причитающимися случаю атрибутами – плесенью на стенах, сыростью и холодом, пробирающим до костей. Стражники считали своим долгом пнуть походя каждого, кто смел задавать хоть какие-то вопросы. К Йорвету же отношение было совсем скотским. Сначала его долго избивали молодчики Роше, потом бросили в холодную, истекающего кровью и полуживого, на долгие два дня. В камере не было даже крыс, которых теоретически можно было бы поймать и хоть немного утолить сосущий голод. Воды же, напротив, в камере было даже слишком много на полу и даже на стенах. Последний раз он ел с товарищами у костра ровно три дня назад, где их и настигла команда бравых синих полосок. В целом логично, зачем тратить провизию на покойника? Убийцу, мясника и живодера, как его здесь именовали местные охранники, не забывая походя плюнуть между решетками, целясь непременно в единственный глаз пленника. Рук ему, к слову, не развязали, опасаясь мистической эльфской магии. Товарищей было жалко. Молодые, неопытные юнцы, прибившиеся к вождю в надежде на свободу. Свободу, в которую сам Йорвет уже давно не верил. Их связали практически за секунду, они даже не успели защититься. Сам эльф злорадно вспоминал, что успел отправить на тот свет десяток Синих Полосок, прежде чем его скрутили. Все, что оставалось у эльфа – воспоминания и сожаление о том, что там, на вертеле, еще оставалось немного вепря. В то, что кто-то бросится его спасать, надежды не было. Хотелось уже поскорее покончить со всем этим фарсом и порадовать местную публику собственным дергающимся на виселице телом. Йорвет закрыл глаз и приготовился к смерти. *** Какие-то крики наверху. Звон металла о металл, стоны боли, предсмертные хрипы… Звуки борьбы вывели Йорвета из полусна-полуобморока. Кого-то там, наверху, крошили на полоски (он надеялся, что синие), и это было достаточно интересно для того, чтобы прервать забытье. Звуки приближались. Судя по движениям и лязганью металла, кто-то прорубал себе путь вниз. Струйки крови периодически долетали до конца лестницы и игриво поблескивали на каменной кладке. «Столько телодвижений. Кому это потребовалось ломиться в холодную добровольно?» – проскочила в голове эльфа ленивая мысль. Ответ буквально скатился с подножия лестницы в обнимку с единственным оставшимся в живых охранником. Короткий удар, блеск меча, и из живых в полумраке холодной остались только двое - сам Йорвет, который сейчас был намного ближе к упокоившемуся охраннику, чем к живому существу, и Белый Волк, покрытый равномерным слоем стекающей крови. Высокая мужская фигура, в руках – два клинка, поблескивающих сталью и серебром, со стекающими каплями чужой крови, холодные, пустые глаза, в которых (совсем как у кошки) отражался рваный свет факела… Мясник из Блавикена, кажется так его называли Dh’oine, и теперь Йорвет понял, почему это имя внушало им всем такой священный ужас. Если бы у него были силы, он бы предпочел уползти подальше и даже не стыдился бы своей секундной трусости. Неожиданное, хотя и не слишком приятное, спасение за час до виселицы. Молча Геральт открыл дверь. Также молча перерезал веревки, стягивающие запястья эльфа. Без слов протянул ему руку, приглашая подняться. - Это вряд ли, Gwynbleidd, - прохрипел Йорвет. - Правая нога сломана, несколько ребер, кажется, тоже. Просто добей, - он говорил все тише. Каждое сказанное слово лишало его сил. Эйфория от неожиданного спасения уже перестала действовать, и измученное тело снова отказывалось подчиняться. - А может и стоило бы. Может, и надо было бросить тебя тут. Теперь еще и Роше объявит на меня охоту. Из-за тебя, между прочим, - прошипел белоголовый. «А я и не просил меня спасать», - хотел было возмутиться эльф, но последние силы его окончательно покинули, и он погрузился в благословенное ничто. *** Геральт чувствовал себя полнейшим идиотом. Мало того, что этот самовлюбленный болван позволил себя поймать на радость Вернону и его отряду, так еще и вытаскивать его из переделки пришлось самому Геральту. И даже теперь эта полудохлая гроза всех поселений в окрестностях Флотзама доставляла ему одни проблемы. Продвигаться вперед с безжизненным телом за плечами было совершенно невозможно, а стоило бы поторопиться. Еще пара часов, и за ними начнется погоня Синих Полосок, а в этот раз Роше вряд ли поверит в его, Геральта, светлые идеалы и необходимость присутствия Йорвета в его же планах. Старый рыцарь уже один раз отказал ему в помощи, когда Трисс была в руках нильфгаардцев, а в случае предводителя скоя'таэлей и вовсе даст в морду прежде, чем Геральт успеет открыть рот. Единственной реальной надеждой была река, которая, увы, находилась в нескольких милях от лагеря темерцев. В одиночку он преодолел бы это расстояние за пару часов, но с Йорветом приходилось тащиться со скоростью черепахи, держась далеко от большака и возможных лагерей с солдатами. С другой стороны тот факт, что эльф оказался без чувств, немного облегчил задачу. Он хотя бы не дергался и не стонал, пока Геральт осматривал раны и вправлял кости на место. И без сопротивления проглотил «Ласточку», только слегка скривив подбородок, но, так и не придя в сознание. Уже под вечер он наконец-то преодолел реку и, только уложив все еще бесчувственного эльфа на собственную куртку и разведя костер, выдохнул с облегчением. Пока что все шло хоть не совсем по плану, но вполне гладко. Их вроде бы никто не преследовал, запас провизии был достаточным для того, чтобы добраться до Брокилона, Плотва мирно стояла там, где он ее и привязал еще с утра. Оставалось только надеяться, что «Ласточка» не добьет Йорвета, а сам бунтарь к рассвету очухается настолько, чтобы держаться в седле. Геральт подкинул в костер дров и растянулся на траве, рассматривая звезды и бессознательно прислушиваясь к нервному дыханию своего спутника. *** Он очнулся, как прыгнул в пропасть – рывком и внезапно. Сознание уловило запах костра и каких-то кореньев. Тело напоминало о пережитых пытках и заключении болью в каждом суставе и мышце, однако же, переломов, похоже, не было, да и общее самочувствие оказалось немного лучше. По крайней мере, он даже сумел сесть, периодически постанывая от боли. Во рту стоял стойкий запах тухлятины и кошачьей мочи. - Эй, Белый Волк, ты что, скормил мне живого гнильца? - Нет, просто не стал прогонять пробегающего мимо блохастого кота, - понимающе хмыкнул Геральт. «Ласточка», как истинно ведьмачий эликсир, славилась своим омерзительным вкусом, но эффект давала отменный (если ты, конечно не человек, но Йорвет, несмотря на гуманоидность, человеком не был). – На, выпей, - он протянул эльфу бутылку реданского, - Полегчает. Йорвет хотел было возмутиться, что порядочный эльф эту кислятину даже в костер не выльет, но, подумав, основательно приложился к предложенной таре и с удивлением обнаружил, что живительная сила алкоголя постепенно возвращает его к жизни. Руки и ноги, по крайней мере, стали ощущаться как части собственного тела, а отвратительный привкус во рту заменился на не менее отвратительный, но отдающий виноградом, да и в голове шуметь перестало. - А теперь скажи мне, Gwynbleidd, что же такое заставило тебя пойти против друзей? На кой черт тебе сдалось меня спасать? - Не веришь в мое благородство? Может быть, это был порыв души? – усмехнулся Геральт. Недобро усмехнулся, невольно заставляя вспомнить то орудие смерти, не знающее жалости, которое предстало перед Йорветом в холодной. - Ты, Белый Волк, человек исключительной чести, правда, когда это касается твоих собственных идеалов. Я твоих идеалов не трогал, значит тебе от меня что-то нужно. Хотелось бы сразу узнать, что именно? - Ладно, начистоту так начистоту. Тебе короткую версию или подлиннее? – Геральту всегда хотелось сказать кому-нибудь эту фразу, уж больно часто он слышал ее от других. И теперь он улыбался, как ребенок. - Давай длинную. Я никуда не спешу, - Йорвет, не дожидаясь приглашения, схватил кусок солонины и начал усиленно жевать, пытаясь прочитать по бесстрастному лицу ведьмака его истинные намерения. - В общем, случалась со мной любопытнейшая история… *** Эитне призвала его за три дня до Беллетэйна. Как всегда прекрасная, она пришла к нему во сне и убедительно настояла на том, чтобы Gwynbleidd немедленно бросал общество очаровательной чародейки и ехал в Брокилон. Незамедлительно. Последнее отчетливо стучало в его висках до сих пор. Йен долго ходила кругами по Корво Бьянко, где они праздновали долгожданную свободу, требуя отказаться от столь лестного предложения, ругалась, порой весьма нецензурно, и, кажется, даже несколько раз прокляла и саму Эитне, и всех брокилонских обитателей. Йен не пригласили. Она была зла, но все же сжалилась над ведьмаком и даже обеспечила стабильный портал до опушки леса – дальше магия эльфов успешно экранировала все попытки вмешательства извне. Геральт, всей своей природой ненавидящий порталы, в этот раз был ей благодарен совершенно искренне, так как уже морально приготовился тащиться в седле несколько месяцев, а то и дольше. А в самом сердце Брокилона его уже ждали, словно не сомневаясь в способностях Белого Волка мчаться на помощь всем и каждому. С присущей дриадам деликатностью Эитне приказала Геральту немедля отправиться в Махакам, где в недрах гор обнаружили таинственные врата с рунами Старшей Речи. Их уникальность заключалась в том, что врата шептали по ночам, мешая спать честным горнякам-краснолюдам, вызывали кошмары у всех окрестных деревень и поселений и убивали каждого, кто имел неосторожность к ним прикоснуться. Смириться с таким соседством не могли не только краснолюды, но в большей степени местные эльфы, которых врата совершенно измучили своим шепотом. Именно Aen Seidhe «чертова дверь» призывала к себе, манила и заставляла прикасаться к ней снова и снова. И исключительно из благополучия эльфов Эитне и решила побеспокоить отошедшего от дел ведьмака. Очередной портал перенес Геральта к вратам по комментарии эльфской предводительницы об осевших ведьмаках, потерявших хватку и сноровку, и жиреющих на туссентском вине. В ходе расследования выяснилось, что дверь явно мистическая и зачарованная, а также то, что снять проклятие и усмирить разбушевавшуюся мебель может только Старшая Кровь, истинный Aen Seidhe. Местные эльфы, увы, похвастаться чистотой крови не могли. В большинстве своем их кровь уже давно была разбавлена примесью людской, а то и вовсе краснолюдской, расы. Жители Брокилона приглашение Геральта отвергли сразу после рапорта. Так, методом исключения, из всех знакомых и живых эльфов остался только Йорвет. Который как раз сейчас готовился отойти в лучший мир под чутким контролем Вернона Роше. - То есть, ты спас меня только потому, что где-то в Махакаме разговаривают двери? А ты не думал обвинить в происходящем Махакамский спирт? От него не то что двери, трава порой болтать начинает, а дороги так и норовят по морде съездить, - Йорвет за время истории успел доесть солонину и хлеб, а теперь нацелился на яблоко. Весь рассказ почему-то казался ему ужасным бредом. - Примерно это я сказал Эитне, а потом сам увидел. И услышал. Ощущение непередаваемое, я тебе скажу. Хватит жевать, эльф! – Геральт быстро сложил остатки провизии в седельную сумку и одним движением ноги засыпал костер. – Пора двигаться. До Брокилона неделя пути, а добрых чародеев с телепортами по дороге не предвидится. - Я так понимаю, отказа ты не примешь? Хорошо, услуга за услугу. Йорвет с сомнением посмотрел на Плотву. Как всякий представитель Старшей Крови, он был достаточно изящен, но далеко не миниатюрен, про Геральта и его дублет со стальными пластинами упоминать не стоило. Нагруженная вещами и провизией лошадь не сможет унести двух всадников, а сам Йорвет не сможет идти пешком, он итак еле встал на ноги, и если бы не поддержка Геральта, давно бы уже упал. - Поедешь на Плотве. Я пойду рядом, - бросил ведьмак, помогая эльфу забраться в седло. - На, это вроде твое добро, - он протянул Йорвету лук и колчан со стрелами. Действительно, лук был его, такой родной и успокаивающий. Механически эльф погладил дерево, отозвавшееся легкой вибрацией. А вот стрелы ведьмак, судя по всему, собрал все, какие нашел у темерцев. - Спасибо, Gwynbleidd. Правда, спасибо.